Шаг навстречу

Сентябрь

      Гермиона аппарировала в Министерство. Она знала, что ждёт её в ближайший час: этим утром министр Бруствер отправил ей письмо, в котором изложил суть встречи. Отказаться, само собой, она не имела права.       Новость о несчастном случае, произошедшем во время поимки опасного преступника, быстро разлетелась по всей магической Британии. Драко Малфой, молодой перспективный аврор, единственный наследник Малфоев, попал в плен проклятия, вследствие которого потерял память и способность ходить. Колдомедики разводили руками: не зная проклятия, они мало что могли сделать, кроме как поддерживать состояние потерпевшего. Выбить информацию из преступника тоже не вышло: во-первых, он являлся прекрасным окклюментом, во-вторых, этот мерзавец отрезал себе язык ещё на этапе первого убийства.       Гарри как-то упоминал об этом на воскресном ужине. Он признался, что готов был сам броситься на сумасшедшего: за годы службы он прикипел к Малфою как к напарнику и потому реагировал остро.       Гермиона понимала, что рано или поздно эта ситуация разрешится, и, в отличие от своих знакомых, не зацикливалась на ней. Она только окончила практику и заступила на пост колдомедика — сейчас её интересовали собственные амбиции, а не чужое горе, как бы эгоистично это ни звучало. К тому же она ничуть не сомневалась в компетентности известных ей целителей. Сам мистер Берроуз, легенда современной колдомедицины и её наставник, вызвался помочь! Ему Гермиона доверяла безоговорочно.       Стоило ей появиться в холле, как сотрудники, которых она видела лишь мельком, почтительно склонили головы. Несмотря на то, что со времён войны прошло почти пять лет, многие считали своим долгом выразить ей благодарность за спасение от тёмных сил. Гермиона радовалась, что её заслуги не обесценивали, отдавая все лавры Гарри, и отвечала искренней улыбкой. Но только не сегодня.       — Гермиона! — Дэвид Берроуз, мужчина семидесяти восьми лет, поравнялся с ней и поправил галстук-бабочку. Пышные усы, весёлый прищур карих глаз и пружинистая походка говорили о том, что он добродушный энергичный человек. — Здравствуй. Ты рано.       — Здравствуйте. Рада Вас видеть.       На удачу открылись двери лифта. Гермиона отошла, пропуская наставника внутрь, но мистер Берроуз бесцеремонно впихнул её в кабинку.       — Я тоже, дорогая, я тоже! Как твоя практика?       — Будто Вы не знаете. Вы мой руководитель.       — Я уже не могу поинтересоваться, как чувствует себя моя лучшая студентка? — пожурил её Дэвид, выбрав нужный этаж. — Знаешь, почему тебя пригласили?       — Министр намекнул. Это как-то связано с семьёй Малфоев, верно?       — Ты как всегда права, дорогая. Чудовищное событие… Чудовищное и между тем любопытное, м? — протянул он со всезнающей усмешкой. — Но поверь мне, старику: эта встреча пойдёт тебе на пользу. Тебе и твоей карьере. А вот и наш этаж!..       Для своего возраста мистер Берроуз двигался очень резво. Он выпорхнул из лифта и направился в сторону кабинета Кингсли, здороваясь по пути с каждым проходящим членом Министерства. Его узнавали и встречали с редкой приветливостью.       Кроме самого Кингсли. Тот был непривычно хмур.       В воздухе витал аромат дорогого парфюма — сложить дважды два не составило труда. Какое-то время назад здесь побывал Люциус Малфой, а он, хоть и поумерил пыл после падения Волдеморта, оставался аристократом до мозга костей. И, если верить статьям «Ежедневного Пророка», начал пылить чаще обычного.       Стандартный обмен любезностями, и вот Кингсли предлагает ей конверт. От эмблемы на сургуче к горлу подкатило дурное предчувствие.       Безупречное оформление, сухой тон. Содержание — как приговор. Люциус в настоятельном порядке просит её оказать помощь мистеру Берроузу в уходе за Драко, что обеспечит ей не только неплохие деньги, но и многообещающее начало карьеры. Обязанности просты: лекарства и сон по расписанию, соблюдение диеты, прогулки, разговоры. Всё как у типичной сиделки.

«Смею надеяться на плодотворное сотрудничество, мисс Грейнджер. Ждём Вас в сопровождении мистера Берроуза в будущий понедельник для обсуждения дальнейших действий. Малфой-мэнор всегда рад гостям.

С уважением,

Люциус Малфой»

      Она отложила письмо.       — Вы дали ему рекомендацию?       Дэвид, протирающий очки, кивнул.       — Намекнул. Надеялся, что согласится, хоть и не верил. Хотя, полагаю, существенную роль играет то, что вы с Драко учились вместе. Ты могла бы помочь ему с воспоминаниями.       — Мы были врагами — сомневаюсь, что мои воспоминания хоть чем-то помогут. Также я не понимаю отсутствие мистера Малфоя. Если только… — Гермиона поджала губы. — Для чего меня вызвали? Оговорюсь сразу: я не хочу принимать участие в делах Министерства. Прошу прощения, Кингсли.       Министр, словно предвидя подобный исход, покачал головой.       — Я уважаю твоё решение, Гермиона, но, к сожалению, это задание можешь выполнить только ты.       Последовавший рассказ о книге Иоганна Фауста породил в ней сомнения. Считалось, что «Portas mortis» сгинула вместе с автором, но со слов Кингсли выходило, что в данный момент она находилась у Малфоев. Чем эта рукопись важна? Иоганн Фауст, вопреки распространённому мнению, не был приспешником Сатаны. В магических кругах он считался одним из величайших волшебников, поскольку, не прибегая к магии напрямую, мог вызволить человека из объятий Смерти. «Portas mortis» не только рассказывала о его деяниях и содержала заклинания и рецепты зелий, что смог сотворить Фауст, но и хранила его воспоминания. Омрачённые жаждой познания жизни и смерти, они были способны свести с ума любого, кто решит углубиться в них. Министерство давно предпринимало попытки вернуть артефакт, но Люциус спрятал его так, что никакие уловки не позволили напасть на след.       — Но почему мистер Берроуз не может забрать её? — голос лишился былой твёрдости.       — Потому что, дорогая моя, доступ к поместью будет только у тебя.       Часами позже, когда солнце начало клониться к горизонту, окрашивая небо в причудливый цвет, а Гермиона отдыхала с друзьями в итальянском ресторанчике «Порро», она вдруг подумала, что подписать контракт — неплохая идея. Эта мысль, правда, спешно забылась, но спустя бокал полусухого превратилась в почти твёрдое решение, нуждающееся в обсуждении.       Она не хотела помогать Министерству. Время избавило её от тяги к приключениям. Но сумма, указанная в письме, и перспективы манили. Омрачало ситуацию лишь задание Кингсли. Что, если она не справится? Что, если Малфои что-то заподозрят? Они далеко не глупы и вряд ли оставят её одну хотя бы на минуту. Но, чёрт, это такая возможность!       Она поделилась мыслями с друзьями. Но о главном — книге Фауста и надеждах Бруствера — умолчала.       Как и предполагалось, Рон оказался единственным, кто не поддержал её. Он не устраивал сцен, но лицо его выражало крайнюю степень неодобрения. Та же Джинни, до сих пор испытывающая к Малфою неприязнь, предпочла соблюсти нейтралитет.       — Не обращай внимания, — Гарри похлопал Рона по плечу. — Он скоро поймёт, что ошибался. Как всегда, впрочем.       — Спасибо, что не забыл, что я сижу рядом с тобой, — закатил глаза Рон. — Ладно ты, Гарри: вы напарники. Ты спасал его, он спасал тебя. Но зачем тебе, Гермиона, лезть в это? Вспомни, как они относятся к маглорождённым!       — Амбиции, — ответила за неё Джинни. — Амбиции, Рон. То, чего у тебя отродясь не было.       Уизли, естественно, оскорбился: вспоминая, сколько мерзости Малфой говорил о его семье, сложно было бы остаться равнодушным.       — Я не уверена, что хочу этого, но, как и сказала Джинни, это поможет мне в будущем, — Гермиона вздохнула. — Представь, что было бы, если бы Гарри не помог Фреду и Джорджу. Возможно, это мой единственный шанс быстро и безболезненно взобраться по карьерной лестнице. Кроме того, Малфой ничего не помнит — он не сможет мне навредить.       — Помимо него есть Люциус.       — Он до сих пор под наблюдением, — вставил Гарри вполголоса: пара маглов за соседним столиком прислушивалась к их разговору. — Если он хоть пальцем её тронет, то тут же загремит в Азкабан, — и выпрямился. — Плюс с ней будет наставник.       — Допустим. Но я всё равно не думаю, что это хорошая идея. Карьера карьерой, но… — Рон взлохматил волосы. — Ладно. Когда ты едешь в мэнор?       — В понедельник обсуждаем контракт. Ещё есть время подумать.       Джинни, не сдержавшись, хмыкнула, чем привлекла к себе всеобщее внимание.       — Побуду Трелони, если позволите. Итак, — она поводила вилкой над тарелкой, как над хрустальным шаром, — ты будешь много размышлять и в конце концов согласишься. Потому что а) репутация; б) галеоны; в) библиотека. Конечно, ты немного пострадаешь, поноешь о том, какой Малфой придурок… Но по окончании всего придёшь к выводу, что это тебя закалило. И в кармане, помимо рекомендательного письма, будут звенеть монеты. Ну как?       Гарри и Рон спрятали ухмылки за поднятыми бокалами: предсказание Джинни с точностью отражало характер Гермионы. Это заметила и сама Грейнджер, но виду не подала. Вместо этого, склонившись к столу, она прошипела:       — Я даже слова вам не скажу.       — Ага. Только не забудь это до того момента, пока Малфой не откусит тебе голову.       Остаток ужина друзья провели, потешаясь над Гермионой. Она, если честно, и не обижалась.

***

      До Уилтшира решили добираться по старинке — на поезде. На том настоял мистер Берроуз: за годы трансгрессии он соскучился по тряске, и шуму колёс, и красивым видам. Гермиона не возражала, и уже через час они сидели в купе и потягивали чай.       — Кто бы мог подумать, что магловская медицина уйдёт так далеко вперёд. Скажи мне кто, что мы будем пользоваться уколами, я бы рассмеялся. Но что в итоге? У меня в сумке целый набор. А дома даже стоит телевизор! Вот уж чудеса времени.       — А я рада. Наконец волшебники оценивают других по достоинству. Вы, кстати, видели законы о расширении прав существ? Сначала эльфы, теперь кентавры. Удивительно.       Дэвид фыркнул в усы.       — Удивительно, говоришь… Ты так скромна. Или, может, я умом повредился? Ко всем законам приложила руку некая Гермиона Грейнджер. Знаешь такую?       В семь тридцать перрон огласил женский голос — состав запыхтел и тронулся. Какое-то время они провели в молчании, глядя на уплывающий город. После Дэвид завёл разговор о семье. Если точнее, самих Грейнджерах.       Однажды в светлую голову мистера Берроуза пришла мысль полечить зубы магловскими способами, и он обратился к Гермионе. После парочки приёмов («очень неприятных!») он пришёл к ним на ужин, где и раскрылась правда: Дэвид — волшебник, который справился бы с зубами всего одним заклинанием и обезболивающими зельями. Чета Грейнджер тогда растерялась, не зная, что делать: то ли смеяться, то ли плакать. С тех пор, правда, он стал желанным гостем в их доме. Кому сказать — не поверят.       — …и Жанна — представляешь, Жанна! — копит на Ямайку. Риск, страшный риск, но кто я такой, чтобы судить? А как поживают твои родители? Вернулись в Австралию?       — Мама влюбилась в Голд-Кост, да и папа не против переезда. Пусть поживут в своё удовольствие. Солнце, пляжи, все дела.       — Тебе, небось, не терпится отправиться к ним. Но, боюсь, это случится нескоро — с твоими-то запросами. В хорошем смысле, конечно… О, гляди! Лошади. Красавицы, правда? Ты знаешь, в детстве я до ужаса любил скачки…       Слушая наставника, Гермиона откинулась на спинку сидения. В прошлом году сентябрь не баловал Англию теплом и приходилось кутаться в свитера и джинсы, так что сейчас, нежась в солнечных лучах, она по-настоящему наслаждалась погодой.       Вскоре настали луга. Вдалеке — огороды, тянутся вереницей причудливые деревянные домики. На пригорке пасутся коровы, на горизонте виднеется лес, огибающий деревеньку. Красиво, свежо — как в далёком детстве.       — Скоро наша остановочка! — провозгласил мистер Берроуз спустя полчаса, когда они миновали поля и вплотную подошли к лесополосе. Он вскочил на ноги и исчез в коридоре, чтобы вернуться с двумя купленными сэндвичами. — Держи. Ты, наверное, проголодалась.       Поезд подкатил к станции, где стоял всего один человек — дворецкий Малфоев, надо полагать. Он производил впечатление бывшего армейца, хоть и был весьма молод: военная выправка, прямой взгляд и орлиный нос с намёком на шрам на переносице. Гермиона сперва удивилась: в её представлении дворецкий этой семьи выделялся ростом, худощавостью и бледной кожей. Этакий аристократ в отставке. Но этот мужчина, без сомнений, при необходимости пополам её сложит и даже не приложит особых усилий.       — Мистер Берроуз, мисс Грейнджер, — от глубокого тона по коже прошли мурашки, — коснитесь печати, пожалуйста.       Кругом одни деревья — и ни намёка на цивилизацию. Гермиона отметила удобство расположения поместья и протянула руку. С негромким хлопком их затянуло в водоворот метаморфозы и после нескольких мгновений выплюнуло на новую территорию.       Мэнор почти не изменился. Он по-прежнему представлял собой величественное здание, днём поражающее архитектурой, а ночью — мрачностью. Кое-где добавились светлые акценты (на которых, очевидно, настояла Нарцисса), пугающие каменные скульптуры сменились на грациозные мраморные, а цветов стало в разы больше.       — Добро пожаловать в Малфой-мэнор, — дворецкий поклонился и представился: — Моё имя Эдгар. Буду рад служить Вам.       — По́лно, Эдгар, по́лно! — взвился мистер Берроуз, взмахнув чемоданчиком. — Ни к чему эти формальности, сынок. Отведи нас лучше к мистеру Малфою, — и предложил локоть Гермионе.       В парке копошились эльфы. При виде гостей они прекращали работу и одаривали их поклонами. Эдгар шёл впереди, изредка раздавал поручения, и домовики приступали к ним с неподдельной радостью. И глядели так преданно, без страха, что Гермиона невольно прониклась к дворецкому симпатией.       Их, разумеется, уже ждали. Люциус Малфой, гордый, неприступный, как скала, встретил мистера Берроуза крепким рукопожатием, а Гермиону — кивком головы. В его взгляде ясно отражалось превосходство, но присутствовало и что-то ещё… Что-то, схожее с облегчением.       — Как Драко? — спросил Дэвид. Люциус поморщился, точно вопрос нанёс ему душевную травму, но ответить не успел: его опередил женский голос.       — Никаких изменений.       Нарцисса спускалась по лестнице, спрятав ладони в рукавах платья. Светлые тона одежды разбавляли её болезненный от долгих переживаний вид, но не скрывали усталости: глубокие тени залегли под глазами женщины. Дэвид поджал губы.       — Куда Вы смотрите, Люциус, скажите мне? Ваша супруга истощена. Вся дрожит, бедняжка! На Вашем месте я бы следил за её состоянием тоже, а не концентрировался на одной — вполне решаемой — проблеме. А то появится вероятность, что Вы потеряете двух членов семьи.       Когда Дэвид был чем-то недоволен, он мог выражаться жёстко, так, что Гермиона вмиг начинала чувствовать себя маленькой девочкой. Это высказывание задело и её, что уж говорить о Люциусе. На его щеках проступили розовые пятна.       — Ну же, пойдёмте. Вам нужен крепкий сон, — целитель подошёл к Нарциссе. — Когда Вы в последний раз принимали Усыпляющее зелье?..       Вместе они скрылись в коридоре. Люциус выждал, пока шаги утихнут, распрямил плечи и приподнял подбородок.       — Надеюсь, Вас устраивает сумма, указанная в письме, мисс Грейнджер.       — Я здесь не ради денег, мистер Малфой.       — В таком случае могу ли я узнать о Ваших мотивах?       Гермиона сделала вид, что задумалась.       — Не думаю, — не в силах совладать с собой, едко улыбнулась. — С Вашего позволения я бы хотела не терять время и обсудить условия контракта. Прямо сейчас.       Губы Люциуса исказила презрительная усмешка: верно, он далеко не хозяин положения, — прежде чем его лицо вновь стало непроницаемым.       — Как скажете, мисс Грейнджер.