Muggy

Влажные тиски летней жары не ослабляли свою хватку в начале осени, поэтому Бонни лежала на постели, когда раздался стук. Он звучал достаточно тихо, чтобы беспокоить других жильцов дома, но достаточно резко, чтобы ее сердце подскочило к горлу, а кровь прилила к ушам. Вздрогнув, она села на постель, бросая взгляд в окно своей спальни на первом этаже. Высокий знакомый силуэт заставляет ее сердце бешено колотится. Раздраженно сбрасывая запутанную, легкую простынь со своих голых ног и опуская ноги на землю. Она на мгновение трет глаза, прежде чем встать с кровати и пройти через комнату. Она молча щелкает замками и хватается за окно, чтобы поднять его и открыть. — Что…- она дотрагивается до своего телефона, лежащего на зарядке на ее компьютерном столе, и экран загорается, — 1:47, — ворчливо говорит она. — Что ты хочешь? Почему ты хотя бы не написал? Даже когда она ворчит, она отступает назад, позволяя Каю наклонить голову достаточно низко, чтобы пролезть через отверстие и попасть в ее комнату. Он поворачивается, чтобы снова закрыть окно, и Бонни наблюдает за ним. Когда он оборачивается то быстро пробегает взглядом по ее маленькому телу, в голове у него вознекает мысль о том что она одета, в спортивный лифчик и шорты для сна. Он видел ее в бикини слишком много раз, чтобы сосчитать — это почти ничем не отличается. Но он все равно быстро отводит взгляд, прочищает горло и полупожимает плечами. Легкая улыбка пытается играть на его губах. — Не можешь уснуть? — тихо спрашивает она, хотя и знает ответ. — Что-то в этом роде, — говорит он низким и слегка сардоническим голосом. Что-то сжимается в ее груди от его выражения, и она вздыхает. — Давай, — она кивает головой. — И будь по тише, мой отец дома. Она возвращается к своей кровати и слышит тихое звяканье его ключей, когда он кладет их. Лежа на спине, она смотрит, как он снимает рубашку и туфли. Это не что-то незнакомое — его поздние визит, период его посещений; они жили в двух домах друг от друга тринадцать лет. Но когда она наблюдает, как он проводит пальцами по волосам и стягивает штаны, она не может не думать о том, что в последнее время он выглядит таким… большим в ее пространстве. Раньше он, не задумываясь, помещался в ее спальне, а резкий скачок роста за лето продолжает сбивать ее с толку. Немного. Или много. Она просто не совсем привыкла смотреть на него снизу вверх, чтобы встретиться с его грифельно-голубыми глазами, или просто к огромному количеству энергии, которую она внезапно чувствует, исходящей от него. Когда Кай ложится в постель рядом с ней, одетый в темно-синие трусы-боксеры, его кожа такая же теплая, как и ее собственная, она пытается игнорировать силу этой энергии и то, как она запускает бабочек, поселившихся в ее животе в самый последний момент. Последние несколько месяцев, когда он рядом. — Джошуа? — осторожно спрашивает она. — Как обычно, — бормочет он. Бабочки сходят с ума, когда он поворачивается на бок и кладет голову ей на грудь, притягивая ее ближе. И хотя ей слишком жарко, ее рука автоматически поднимается, чтобы убаюкать его голову. Она знает, что он, вероятно, слышит, как бешено бьется ее сердце в груди, словно дикая птица, пойманная в клетку, но он ничего не говорит. — Я просто больше не могу, понимаешь? Я просто хочу, чтобы это прекратилось. — бормочет он. Бонни кивает, будто понимает, но в глубине души знает, что не может. Она не может представить себе жизнь с сумасшедшим, параноидальным чернокнижником, имеющим проблемы с алкоголем и склонным к разглагольствованию и бреду. — Я знаю, — все равно говорит она, глядя в потолок, лениво накручивая пряди его волос между пальцами, нежно потянув за них, как ему это нравится. — Я собираюсь сделать это в стиле Беннет, — говорит он в сотый раз. — Ковены — это культы, — его дыхание обдувает ее ключицу. — Не все из них, — говорит она, ровно выдыхая. — Первый шанс, который у меня есть… — начинает он. — Ты узурпируешь своего дерьмового отца, — твердо заканчивает она за него. — Ты не бежишь; и никого не оставляешь. Кай ничего не говорит, просто проводит своей большой рукой по ее животу. — Завтра мы будем больше заниматься, — говорит она, чуть поворачиваясь к нему, и он зарылся лицом ей в горло, глубоко дыша. Его пальцы сжимают ее бедро слишком сильно, большой палец вдавливается в углубление — она все еще чувствует напряжение в его теле и вздыхает. Сползая немного вниз, Бонни берет его лицо в свои руки. — Ты лучший друг ведьмы Беннет, — раздраженно говорит она. — Когда мы вообще проигрывали? Хм? Кай закатывает глаза в лунном свете, и игриво стонет, снова уткнувшись лицом в изгиб ее шеи, и она тихо смеется, когда он переворачивает их, чтобы она оказалась под его весом. Она снова игнорирует то, как ее тело реагируе; прилив сил, который она чувствует с головы до ног, то, как она хочет притянуть его ближе и лизнуть вдоль линии его губ, прежде чем поцеловать его глубоко. Она даже сопротивляется тому, как хочет полностью открыться ему, позволить ему устроиться между ее ног, в то время как она прижимает его пяткой ближе к пояснице. Вместо этого она отталкивает его, как будто ничего не чувствует. — Ты слишком много играешь — слишком жарко, — это все, что она говорит, надеясь, что это звучит сварливо. — Давай спать, у нас школа. — Ага, — сонно говорит он, но, наконец, его голос кажется расслабленным, поскольку он все еще держит ее, тяжелая рука обнимает ее за талию, а одна нога закинута на ее собственную. Они лежат так, пока она не чувствует, как его дыхание выровнялось, и он тихонько насвистывает на каждом втором выдохе — проверенный временем признак того, что он выдохся. Она вглядывается в его мирные, невинные черты, пока он спит, и ее сердце начинает наполняться почти болезненно. Она закрывает глаза и глубоко дышит, пока ощущение трепета в животе и груди не утихнет. Осторожно, чтобы не смотреть на него снова, она, наконец, медленно поворачивается, чтобы лечь на бок, выбираясь из-под его лица.