Дорога к смерти

Поход шёл своим чередом. В одной местности был разбит лагерь и янычары отдыхали после долгой дороги. Сулейман сидел в своём шатре и проводил время в тяжёлых раздумьях. От мыслей болела голова. С трудом оправившись после тяжёлой болезни, с трудом удержав свою власть, которая, казалось, должна вот-вот покинуть его, сорваться, как верёвка, которую разрезали ножом, он должен был принять самое тяжёлое в своей жизни решение. С одной стороны, он не хотел этого делать, он не мог, но, с другой стороны, у него не было выбора. Если он этого не сделает, то лишится власти, если не жизни заодно. Но сомнения терзали его душу, рвали её когтями, как стервятники. Он не мог просто так взять и принять решение, не обдумав, не взвесив все за и против. Все не могло быть так просто. Ему нужен был совет, нужна была поддержка. Он терялся в своих мыслях, путался в них, они связывали его разум, как туго затянутые верёвки, которые он пытался развязать, но не мог. Он не знал, что ему делать и как ему поступить. Он не знал, как будет лучше и правильнее всего. Но одно он знал точно: решение должно быть принято. Он должен был принять это решение, должен был сделать выбор, ведь иначе было просто нельзя. Не принимать это решение было невозможно, он не мог отказаться от этой муки выбора, как бы сильно он того не желал. От раздумий его оторвал хриплый мужской голос. - Повелитель. Это был Рустем-паша. Он вошёл в шатёр и поклонился. Он шёл сюда, чтобы раз и навсегда избавить Сулеймана от сомнений, вырвать его из тюрьмы этих тяжёлых размышлений и указать ему на единственно правильное решение. С трудом поднявшись с трона, тяжёлыми, медленными шагами, он подошёл к Рустему. Несколько секунд он смотрел на него пустым, ничего не выражающим взглядом. Собравшись с силами, он заговорил: - Что привело тебя сюда, Рустем-паша? Ты хочешь мне что-то сказать? Казалось бы, план был безупречен. Мустафа давно впал в немилость Сулеймана. Он ненавидел своего сына. Но в его душе было чувство, которое было намного сильнее ненависти. Это был страх. Он боялся его. Когда он шёл по площади, чтобы войти в мечеть и совершить намаз, люди славили его, кричали ему. Они кричали его имя. Но он этого не слышал. Он слышал имя Мустафы. Он слышал не султан Сулейман, а султан Мустафа. Он знал, что рано или поздно, этот момент придёт. Тысячи янычар, обнажив свои мечи, придут за ним. Они ворвутся во дворец и убьют всех, кого захотят. Они убьют его, убьют его детей. В живых останется лишь Мустафа. Он станет их султаном. Он станет их повелителем. Когда Рустем шёл сюда, он понимал, что от этого зависит его жизнь. Одна малейшая ошибка и он лишится головы. Если султан ему не поверит, то всё, к чему они вместе с Хюррем шли эти долгие годы, рухнет, будет уничтожено, погибнет в один миг. Но если же ему удастся убедить султана, если тот послушает его, поверит ему, то та цель, ради которой они с Хюррем рисковали жизнью все эти долгие годы, наконец-то, будет выполнена. План был безупречным и в тоже время, очень простым. Перед началом похода, он уговорил Мустафу вступить в армию своего отца. Мустафа, не подозревая подвоха, согласился. Теперь, оставалось только одно: заставить поверить султана в то, что он сейчас скажет. Убедить его в правдивости своих слов любой ценой. В этот день Сулейман вызвал к себе Мустафу, чтобы поговорить с ним, чтобы выслушать его, чтобы докопаться до правды. Он не мог поверить в истинность того письма, в то, что его сын, которого он все эти годы растил, мог пойти на такое. Но сомнение - страшная вещь. Сомнение, как червь, вползает в душу и грызёт её до тех пор, пока не уничтожит её, не изуродует, не оставит от ярко пылающего пламени души лишь жалкую искру, которая вскоре совсем потухнет и оставит после себя пустоту. Сулейман смотрел на Рустема, не отводя от него взгляда. Молчать больше было нельзя, нужно было говорить. - Повелитель, мне крайне тяжело вам это говорить... Рустем запнулся. Он не врал и не притворялся. Ему действительно было очень тяжело сказать это, сказать это так, чтобы султан поверил ему, чтобы послушал его и сделал то, что нужно сделать. На самом деле, он никогда не хотел всего этого. Всех этих бесконечных интриг и вранья. Он и Хюррем погубили уже немало людей, но справиться со своим главным врагом они так и не смогли. Но сегодня, наконец-то всё закончится. Всё закончится, если он скажет, если он сможет, если он убедит. Тяжело вздохнув, Сулейман бросил на него раздражённый взгляд и медленно проговорил: - Не тяни, Рустем. Какие бы тяжёлые вести ты мне не принёс, я должен их знать. Медленным, хриплым голосом, стараясь сделать его более убедительным, Рустем произнёс: - Шехзаде Мустафа идёт сюда, чтобы убить вас, повелитель. Янычары только об этом и говорят. Они говорят, что скоро здесь будет султан Мустафа и заберёт трон, по праву принадлежащий ему. Вот он, самый большой страх Сулеймана. Мустафа идёт к нему, чтобы убить его. Молодой, полный сил, он идёт сюда, чтобы расправиться с ним, старым, слабым и больным. Но Сулейман не мог этого допустить, он не мог так это оставить, не мог этого позволить, не мог так просто взять и смириться с этим. Не один месяц он, лёжа в постели, с трудом дыша, боролся за свою жизнь, чтобы встать на ноги и вернуться к управлению государством. А теперь смерть снова идёт к нему. Смерть, в виде собственного сына. Он пришёл в ужас от услышанного. Долгие годы он боялся этого. Но ещё он боялся стать таким, каким был его отец. Таким же жестоким тираном, не испытывающим жалости ни к кому. Но судьба распорядилась иначе и теперь оба страха вылезли наружу. Постаревший, ослабший, едва стоящий на ногах, он уже не был таким, каким был раньше. Таким он уже не будет никогда. - Повелитель, шехзаде Мустафа совсем скоро будет здесь. Нужно немедленно что-то предпринять, иначе он убьёт вас. - Что ты можешь предложить, Рустем? - Я предлагаю окружить ваш шатёр наиболее преданными вам янычарами, чтобы перекрыть шехзаде все возможные пути отступления. Остальным займутся дильсизы. - Хорошо, пусть будет так. Ты можешь идти, Рустем. Поклонившись, Рустем вышел из шатра. Он выходил из него с улыбкой, которая напоминала хищный оскал зверя, поймавшего свою добычу. Теперь, всё наконец-то закончится. Мустафа шёл к шатру Сулеймана, не подозревая о том, что он идёт к смерти. Янычары, завидев его, начали кричать ему вслед, славя его и желая ему долгих лет жизни. Под их торжественные крики, он медленными шагами шёл к своей смерти. Сулейман уже ждал его. Он знал, что сейчас Мустафа войдёт в шатёр и всему придёт конец. Он больше никогда не будет испытывать страх. Под всеобщие радостные возгласы янычар, Мустафа медленно вошёл в шатёр к Сулейману. Зайдя внутрь, он посмотрел на него. В глазах отца он прочитал страх. С двух сторон на Мустафу бросились дильсизы, они схватили его, пытаясь удержать и наносили удары, в то время, как один из палачей готовил верёвку. Мустафа отчаянно отбивался, несмотря на то, что их было пятеро, а он один. Один из палачей повалил Мустафу на землю и навалился на него всем своим весом, но Мустафа сумел сбросить его и подняться на ноги, но внезапно его шею сдавила верёвка. Палач, зашедший к нему сзади, душил его. Тяжело дыша, с хрипом, Мустафа упал на колени, а палач продолжил душить его, затягивая верёвку всё сильнее. Мустафа пытался отбиться, вырваться, сбросить с себя верёвку, но всё было напрасно. Задыхаясь, он бросил взгляд на отца. Сулейман в ужасе смотрел на происходящую картину. Он не хотел этого, но по другому было нельзя. Он хотел бы найти выход, поступить по другому, но он не мог, не мог поступить иначе. Палач повалил Мустафу на землю, сжимая верёвку всё сильней. У Мустафы изо рта пошла пена, он пытался поймать ртом воздух, вдохнуть хоть каплю спасительного воздуха, который был ему так необходим, но не мог. Он не мог дышать, не мог пошевелиться. В последний момент он поднял глаза на отца. Сулейман смотрел на него и в его глазах читался ужас. Этот взгляд теперь вечно будет преследовать его до самой смерти, он будет сниться ему, он будет видеть измождённое, красное лицо Мустафы, будет слышать его хрип, кашель, вдохи, будет помнить, как он безуспешно пытался поймать ртом воздух. Он не забудет этого. Не забудет уже никогда. Мустафа упал на землю. На его лице застыло выражение ужаса, рот и глаза были открыты, зрачки увеличились. Своими мёртвыми глазами, которые разъехались в разные стороны, он смотрел наверх. Мать предупреждала его, что не стоит идти к отцу, что это ловушка, что его убьют, но он не послушал. Он не верил в это. Не верил в то, что родной отец пойдёт на такое, что родной отец убьёт его. Он не мог поверить в это, но это случилось. Палачи вынесли тело Мустафы из шатра на всеобщее обозрение. Янычары в ужасе смотрели на их будущего султана. Теперь он был мёртв. Больше он не будет приветствовать их, больше они не склонятся перед ним в знак почтения и безграничного уважения, больше не будут они мечтать о том, что он станет их будущим султаном. Теперь он мёртв.