Нечистивцы

      У цыганского короля оставалось двое детей, они росли здесь, в трансильванской деревне, все знали, где эти дети живут, как их зовут и как они выглядят, но никому не приходило в голову забрать их из дома, в котором некогда жил их славный (слава бывает не только доброй) предок Дракула.       Будучи ребенком, я часто задумывался над этим. Здесь у нас с малых лет о вампирах знают больше, чем священники Ватикана узнали за века своих исследований. Они не могут войти в дом без приглашения, если только это не их собственный дом. Получается, граф мог навестить своих заклятых врагов и задушить еще в колыбели, но никого не волновало такое зверство. «Пусть все решит случай, судьба, пускай природа возьмет свое» — никто не говорил об этом вслух, но все думали, уже тогда я мог прочитать их мысли, слишком очевидные, чтобы их сокрыть.       Позже я узнал, чем в те времена занимался Дракула — попытками оживить свое потомство, все же была вероятность, что детей выкосит эпидемия или они с голоду помрут. Вопрос выживания вида для него стоял выше проблемы каких-то там правнуков или праправнуков, или кем там ему приходились эти несчастные.       Мне же тогда было около девяти лет. Однажды, гуляя с местными мальчишками я заметил ее — Анну из рода Дракулы. Уже тогда она ловко управлялась с мечем, правда, еще деревянным, нападая на манекен — к слову, хороший, на таких настоящие воины тренировались. Мой товарищ захотел отобрать оружие, уж больно оно ему приглянулось. Он подошел к «проклятой маленькой ведьме», в то время как мы остались в сторонке.       — Эй, вообще-то девушке не к лицу размахивать лезвием. — Заявил он, став между манекеном и маленькой воительницей.       — А вот тебе идет быть дураком. — Сморщив брови ответила она. — Нашу деревню атакуют вампиры, похоже, кроме нас с братом никто и не думает, что от них надо защищаться.       — Защиту деревни оставь мужчинам. Тебе же лучше…       Договорить он не успел — Анна, не дождавшись, пока незваный гость отойдет, огрела мечем уже не манекен, а живую цель. От удара друг отлетел в лужу, мы не смогли сдержать смеха — он барахтался там и визжал как поросенок, обещая расправиться с ней и братом.       Когда же девочка посмотрела на нас, все мигом заткнулись. Взгляд у нее был… Ну, не сказать, что похож на бессмертный (ни по историям местных, ни по опыту общения с реальными вампирами) и все же какой-то далекий от человеческого. Чистые отвага, бесстрашие и доблесть смешались с темными ненавистью и болью. Конечно, какие-то кровососы убили твоих родителей, ты пытаешься их остановить, а другие люди, вместо того, чтобы хотя бы спасибо сказать — сами-то они на тварей руку не подымут, хоть те десяток их детей сожрут — еще и жалуются.       Чувствуя проблемы и возможную взбучку, (у меня вот заболел живот, хотя ко мне она даже не подходила) мальчишки разбежались, но я остался. Не знаю, что тогда меня побудило так поступить, возможно ее чарующие темные волосы, решимость, или то, как она ловко отлупила старшего товарища. Не знаю так же, как мне хватило смелости с ней заговорить.       — Не слушай их, ты очень хорошо сражаешься, я бы тоже так хотел.       — Правда? — Анна улыбнулась, это был первый и последний раз в жизни, когда я так отчетливо услышал биение собственного сердца. — Тогда приходи завтра, я тебя научу!       Но мы так и не встретились — ее брат не подпустил к дому, сказал, я хочу подшутить над ней или поиздеваться. Он не верил, что во всей деревне найдется хоть один человек, способный проявить к ним доброту. Не могу сказать точно, сколько еще раз я пытался увидеть таинственную принцессу цыган — чем старше становишься, тем больше работы.       Иногда я не мог позволить себе даже задуматься о чем-то кроме ремесла, если помощник кузнеца испортит заготовку ему не поздоровится. Но раза два так точно пытался подойти к старому дому, только там никого не было — повзрослевшие брат с сестрой все время проводили охотясь на вампиров, спасая людей.       Где-то за месяц до того, как к нам наведался Ван Хельсинг, вампиры выбрали в качестве жертвы нас с мастером. Да, я говорил, они не могут войти в дом без приглашения, но тут их почти каждый приглашал — стоило только посмотреть в глаза созданию ночи, и ты был готов сказать любую чушь, лишь бы выполнить волю гипнотизера.       Хорошо помню ту нелепую случайность. Ночь, я сплю себе на соломенном тюфяке за печью, как вдруг открывается дверь. Почему-то мысль о запоздалом путнике или сквозняке в голову не идет. Я понимаю, что сюда пришли вампиры, и они не уйдут, пока не сожрут каждого обитателя дома. Порою кровопийцы забирали только ребенка, но сейчас хотят истребить все живое в лавке кузнеца. Возможно, это как-то связанно с тем, что мы гробовщику сковали на пять гвоздей меньше, чем заказывал… Как бы там ни было, я думаю только о нем и о том, что из-за претензий старого ворчливого хрена нас убьют.       Порог дома переступает рыжеволосая девушка в легком розовом наряде, и это при том, что на дворе стоит осень. Она манит к себе, и кузнец идет, страх и обреченность покинули душу мастера. Не церемонясь рыжая кусает его, брызги крови заливают рубашку, но на пол не падают — она не хочет терять столь ценный ресурс, поэтому быстро накрывает рану страстными губами, словно хочет засос на шее оставить.       За те несколько минут, что она пьет, я даже не пытаюсь убежать, лишь глубже зарываюсь в сено, накрываюсь мешковиной. Глупец, ты правда думал, что вампирша не услышит стук сердца, не почувствует тепло твоей крови? Ну, мой дорогой разум, выпрыгни я в окно она бы точно меня догнала, а так случилось как получилось.       Время потеряло счет, ужас начал отступать. Я будто бы заснул и подумал, что она уже ушла, когда ледяные руки бережно сняли с меня одеяло. Ее глаза смотрели с нечеловеческой жаждой, но вместе с тем был и какой-то интерес.       — Еще совсем мальчик, а ты симпатичнее старого кузнеца. Хочешь, я тебя поцелую?       От ее голоса по телу прошла приятная дрожь, я кивнул, и вместе с тем осознал, что бояться нужно, хоть я и не могу — страх предательски покинул тело. Одна часть моего разума отдалась той женщине, прильнув к губам, а другая оставалась в здравом состоянии, и почувствовала, когда уже ее желание — сожрать меня — затмило жажду похоти, еще секунду и она разорвет поцелуй…       Инстинкт самосохранения сделал последнюю попытку выиграть в проигранной битве за жизнь, мои зубы сомкнулись на ее языке, во рту заиграл неприятный медный привкус.       — Ты… как ты посмел… МРАЗЬ!       Взбесившаяся вампирша мигом поменяла свой облик. Появились не только клыки — еще крылья, когти, зеленая кожа и прочие прелести данного вида. Она вцепилась в мое горло, а я и моргнуть не успел. Говорил же, до наследников истребителя упырей мне далеко.       Следующее воспоминание — я лежу, завернутый в простыню, очнулся в темном подвале поверх трупа своего учителя. Мои глаза видят, я чувствую. Но не могу пошевелиться — словно тело и не мое вовсе. С большим усилием мне удается сжать руку в кулак, после чего она тут же безвольно свешивается вниз.       Напуганный вздох гробовщика. Он подходит ко мне, снимает белую пелену, наши взгляды встречаются ненадолго, после чего меня резким движением перекидывают на тележку и вывозят на улицу.       — Я не собираюсь тратиться на надгробие, даже деревянное. Вы, уроды, все равно вылезаете и больше в свои могилы не возвращаетесь. — Ворчит он, пока тянет мое тело за границы кладбища.       Когда последние лучи солнца скрылись за горизонтом, я смог и встать, и пройтись, и не болело ничего, вот только чувство голода не покидало. Было бы поэтично рассказать о том, как я слонялся от дома к дому, и не мог войти, как боялся заглянуть в зеркало, а когда заглянул, не увидел там отражения, но, хоть я и был не аристократом, а простым подмастерьем, мозги у меня имелись.       Не каждый укушенный становится вампиром, но только тот, кто испробовал крови данного существа. Обычно ОН выбирал кого-то сам, но в тот раз все получилось случайно. Меньше всего мне бы хотелось идти в тот замок, хотя каждый в деревне знал, где он находиться и что только там вампиру днем колом сердце не проткнут. Я понимал, что меня, скорее всего, раздерут в клочья, тем не менее какой был выбор?       То имение было возведено человеком и сохраняло человеческие черты, но источало какую-то странную энергию. Я бы сказал, что она выглядела как темнота, концентрированная, которую можно было потрогать, ощутить, ее холод обжег бы меня, будь я тогда человеком.       — Игорь впервые видит вампира, который заходит через дверь. — Сказал слуга, открывший мне.       С одной стороны, я чувствовал отвращение глядя на этого горбатого уродца, он был мерзким не только снаружи, но и внутри — по глазам понял, с другой, в его жилах текла живая кровь — гнилая, побитая какой-то болячкой, но такая желанная для моего нового естества. Повторюсь, я был сыном простого крестьянина, подмастерьем кузнеца, уж не мне печиться о том, что подумают люди и как держаться достойно, однако же питаться падалью — фу, лучше помереть, как и полагалось в тот вечер.       — Я всего лишь хочу переждать ночь, не найдется ли у вас ночлега?       Игорь ничего не ответил, но дверь открыл. Он проводил меня в спальню — должно быть, самую скромную, не считая темницы, в данном замке, но для меня и это было роскошью — кровать, да еще и с мягкой периной, и с простынями из шелка — правда, на ней лежал слой пыли, но чего уж там, я не настолько ленив и привередлив — стряхнул следы веков, поблагодарил за доброту, попросил еды.       — Слишком поздно вылетать на охоту, обождите здесь.       Он принес мне бутылку с алой жидкостью и удалился. Чья то была кровь: никому ненужного алкоголика, или долгожданного первенца какой-то крестьянки? Я так и не узнал, тогда мне было все равно. Хотелось пить, жажда невыносимая. «Может завтра, — обещал я себе, — да, завтра я поймаю крысу или кроля, а сегодня довольствуюсь этим».       Утолив голод упал на кровать и погрузился в сон, из которого меня вырвал крик. Скорее всего, слуга пошел к господину с другим вопросом, но между прочим обмолвился о странном госте. Вопль разбудил всех — стены задрожали, окна покрылись трещинами, мое и без того холодное сердце заледенело еще больше.       — Как такое могло произойти? Кто это сделал? Почему ты сразу не сказал, никчемная тварь! Ко мне его, живо!       Я и сам прекрасно понимал, о ком идет речь, поэтому послушно подошел под дверь и просто ждал. Как и ожидалось, Игорь подошел ко мне, вежливо попросил подняться в покои господина, и в то же время в его тоне чувствовалась нотка приказа, вряд ли он бы осмелился в приказном тоне орать на вампира, даже чужого их племени, хотя еще прошлым утром мог бы отпинать меня и плюнуть вслед.       Покои Дракулы… Огромное помещение с высоким потолком, картины, шторы, уже закрытые к грядущему рассвету, ковры и мебель — все кажется неимоверно тяжелым, словно имеет свои глаза, смотрит на тебя, изучает. Посреди комнаты, там, где у лорда стояла бы кровать, расположился черный гроб, оббитый алой парчой. Но его самого нигде не видно. Стоит мне сделать один шаг — двери позади тут же закрылись — как он сам слетает с потолка, на лету перекидываясь с жуткой твари на человека.       — Ты, — он делает паузу, глядя на меня с ненавистью, я стою неподвижно, — на колени! Разве ты не знаешь, как нужно обращаться с хозяином?       Безвольно опускаюсь на пол, хотя гипноз на вампиров не работает. Он делает шаг, я закрываю глаза, готовясь к окончательной смерти, но Дракула приказывает мне посмотреть на него, и вновь подчиняюсь. Одна секунда — я вижу ледяную бездну и снова меня целует рыжеволосая, опять кусаю ее язык, слышу вопль девушки, все, что происходило дальше, пролетает перед глазами, пока время не догоняет настоящее.       — АЛИРА! — Зовет он, как я понял, ту вампиршу.       Понимая, что до меня графу дела нет, отступаю в угол у двери, надеясь, что когда она войдет я уйду, но женщина влетает в окно, точнее просачивается сквозь шторы, как туман, после чего тут же падает на колени. Куда подевались ее клыки, злоба во взгляде и самодовольная ухмылка? Лишь покорность и кроткое лицо скромной девушки, которую никак не отличишь от человека.       — Вы хотели видеть меня, господин?       — Конечно, ты ведь никогда не обделена моим вниманием, верно? Другие невесты завидуют, что тебе достается столько ночей и подарков, а ты, хоть и зовешь их сестрами, все еще ревнуешь, словно я принадлежу тебе, а не наоборот.       — Это все из-за моих любви и преданности вам, хозяин. — Медленно вставая с колен она обхватывает его плечи своими руками, целует шею, и смотрит, ожидая милости.       — Любви и преданности? — Стоя в той же позе, глядя куда-то вдаль, спрашивает Дракула. — Так значит, твоя любовь — это поцелуй, отданный другому мужчине, а преданность — обращение его в вампира.       Тут ее взгляд переходит на меня и снова наливается кровью. Вампирша скалится, руки постепенно превращаются в когти.       — Обращение произошло случайно, если он вам не угоден, я исправлю эту нелепицу.       Алира прыгает на меня, но граф останавливает ее в полете, хватая за волосы, после чего швыряет в стену, как вещь.       — Не смей! Этот юноша, даже находясь под гипнозом, нашел в себе силы сопротивляться, пусть эта борьба и не спасла ему жизни. Он заслужил бессмертие, а ты лишь показала свою лживую натуру. Убирайся прочь!       — Но ведь солнце уже восходит, я не смогу взлететь, могу ли…       — Нет. Ты не останешься здесь, если надо пешком пройдешься в свою спальню, а нет так проведешь день в коридоре, ясно?       — Как пожелаете, милорд.       Утирая слезы, девушка ушла восвояси, но мне ее было не жаль — на самом деле та еще стерва, не встреть бы я ее и жизнь осталась бы прежней.       — Как тебя зовут? — Теперь граф снова вспомнил о моем существовании.       — Лекса… Сэр. — Я не знал, кто и как к нему должен обращаться, но уж точно не по имени мне его звать.       — Лекса, меня впечатлила твоя храбрость. Другой человек на твоем месте поддался бы соблазну и его, даже если моя невеста обратила бы мерзавца, ждала бы только гибель. Что же заставило тебя напасть на вампира, разве ты не знал, что мы сильнее твоих сородичей?       — Смею предположить, вы не в восторге от того, что кто-то напал на вашу… невесту, пусть и не поранил ее. Понимаю, вы бы хотели преподать мне урок, но и вы поймите — Алиру в дом пригласил мой учитель, это был его выбор, а я всего лишь хотел жить.       — Всего лишь. — Улыбнулся граф. — Ты ошибаешься. Жить хотят только люди — слабые, безвольные вещи, дальше желания у них это не заходит. Ты же не просто хочешь, ты сражаешься за жизнь, хотя я не вижу в тебе крови аристократа, каких-либо выдающихся умений или добротного воспитания, ты достоин остаться среди нас. Я позволяю тебе быть вампиром, так что ступай, и никогда не забывай об этой милости.       Следующие дни я коротал в замке, каждую ночь обещал себе выйти в лес и поохотиться на зверей, но все равно принимал человеческую кровь. Вампиры охотились вчетвером или втроем — граф и его невесты, они могли вкусить свежей плоти, остальным и зубы-то были не нужны. Крестьяне приводили нам людей, приспешники под командованием Игоря пускали им кровь и готовили напиток, разбавляя вином, нам этого хватало для пропитания.       Некоторые жаловались, мол что так мало, я же посмотрел на все более прагматично. В маленькой деревне люди появляются на свет не так уж часто, растут не по часам, если каждый будет убивать хотя бы по одному человеку, через пару лет поселение вымрет. И вообще, чего рыдать-то? Поешь себе вечером без какой-то возни, иногда позовут с каким-то поручением, а так отдыхай, учись, гуляй — занимайся чем душе угодно.       Еще две недели Алира ходила, выискивая меня меж остальных, граф звал по очереди двух ее соперниц, эта же невеста оставалась за дверью. Мне хватило ума скрываться от нее, а тогда девушку все же позвали, и семь ночей ни одна другая не переступала порог его спальни. Да, как я и думал — любимица вампира, позлиться и простит, а если бы я с ней поссорился, остался бы в немилости на многие века.       Затем объявился Ван Хельсинг. Первые же дни и Маришка была убита — впечатлен. Граф тогда был вне себя от ярости, к счастью, не из-за меня, как и другие вампиры я просто остался в своей комнате, надеясь, что хозяин никого не позовет, чтобы отыграться.       Кстати, об остальных. Я никогда с ними не заговаривал, да и они ко мне интереса не проявляли. Заметил, что среди них были «слуги» невест — только девушки, и несколько прислужников Дракулы, но всю грязную работу делали другие, низшие существа. Они могли поднести вино или чистую одежду, сыграть мелодию, почитать стихи. У меня никаких особых талантов не было, понемногу научился читать и писать, но это скорее для себя, никогда не горел желанием попадаться ему на глаза.       Вспомнили обо мне на кануне бала. Удивительно: вместо траура по одной из любимиц, устроить грандиозное гуляние. Впрочем, кто бы судил о нем, когда сам пьет кровь людей, пусть и не убивая их напрямую — ты такая же тварь, как и все здесь. У меня не было роскошной одежды, так что граф лично прислал наряд, надеюсь, не одно из его старых одеяний. Я покорно нарядился и отправился к указанному замку, где состоялись танцы, какие, по словам других, раз в год устраивали.       Я пробовал наслаждаться тогда еще новым для себя высшим светом, и у меня даже получалось, пока в центр не вышел Дракула. Увидев его спутницу, я оторопел.       Непослушные волнистые волосы цыганской принцессы были уложены в хвост, алое платье открывало декольте и шею так, что каждый второй мимолетом поглядывал на соблазнительную красавицу. Одна моя часть видела в ней приятную горячую кровь, такую желанную, но большая половина — разумная — завороженно наблюдала за чертами прекрасного тела и грезила мечтами прикоснуться к бархатной коже. Маска скрывала лицо, но глаза я видел отчетливо. Они зачаровали меня, и все вокруг пропали — осталась только та девочка, с которой я так хотел подружиться. Теперь ее брат служил нам, он больше не станет между подмастерьем кузнеца и своей сестрой, однако стоило мне оторваться от зеркала, как я услышал голос хозяина.       — Я ищу новую невесту, красивую сильную…       Конечно, а зачем еще ему приглашать на бал врага? Уходи, Лекса, уходи, пока он не догадался. Если встречу с Алирой можно было списать на случайность, то второй стычки с его женщиной граф мне точно не подарит!       Ненавидя себя за то, что опять не могу с ней заговорить, опасаясь гнева вампира, я удалился в самый дальний угол замка. Скоро все закончиться — он наиграется, сделает, что должен, и мы просто разойдемся, тогда я как обычно спрячусь в тени, может даже заговорю с ней лет через сто, и кто знает, чем оно закончиться, но не сейчас, сейчас главное — не мешать, чтобы не попасть под горячую руку.       Около полночи раздался громкий крик и звон битого стекла. Наверно, она сопротивлялась — так мне тогда показалось. Выйдя из своего укромного уголка обнаружил, что помещение опустело — остался только пепел, он толстым слоем лежал на полу. Каким-то неведомым образом все вампиры умерли, а я остался, и не потому, что был каким-то гением или ловкачом, просто мне повезло оказаться не в то время не в том месте.       Я был напуган, растерян. Меньше месяца в обличии вампира — я почти ничего не знал о бытии бессмертным, и едва начал учиться. Ни моего скромного ума, ни уже имеющихся знаний не хватало чтобы понять, как действовать дальше. Хоть я и недолюбливал графа, он был единственным, кто мог подсказать дальнейший путь, поэтому мне пришлось отправиться на его поиски.       Так спустя какое-то время я вернулся в деревню, точнее, в старый дом Дракулы. Думал, меня там поджидает кто-то из друзей Анны, но поместье пустовало. Впрочем, оружие и ценные вещи оттуда тоже вывезли, оставив только мебель, значит, их не убили, просто уехали. Долго же пришлось бродить пока наконец не наткнулся на странное зеркало — огромное, занимало целую стену. От него веяло могильным холодом, а меня как на зло тянуло дотронуться — проклятый интерес. Еще миг и я очутился по ту сторону, где обнаружил мрачную крепость правителя вампиров.       Все вокруг было разрушено, следы битвы понемногу убирались, но работы оставалось довольно много. Графа я застал за уборкой порванных проводов — как странно, никогда бы не подумал, что он такими вещами сам будет заниматься.       — Ты? — Мое сердце не билось, от того он не сразу заметил, что я пришел. — Как тебе удалось выжить?!       Я рассказал ему свою историю, упустив момент ревности. Наврал, что просто не хотел видеть, как кусают человека — Дракула был не в том состоянии, чтобы проверять. Тогда Владислав поведал мне свою.       Ван Хельсинг, зараженный проклятьем оборотня, явился сюда и устроил битву. Он был готов накинуться на графа, когда вдали закричала Анна. Нанеся первый удар, превращаясь на ходу в зверя, охотник на нечисть побежал туда, где девушка сражалась с Алирой. После помощник Хельсинга — Карлом его звали — уколол товарища противоядием. Кое-как одолев вампиршу те решили отступить, ведь силы, способной сразить Дракулу, у них уже не было.       — Получается, вам не о чем волноваться, разве что в мире существует еще один оборотень.       — Нет, за века своего существования я убил всех, оставив только одного в услужении. Они будут искать его, но не найдут, у меня еще будет время поквитаться с врагами, а пока надо вернуть свои силы, подготовиться к схватке. Все же хорошо, что ты остался в живых, друг мой, Дьявол сегодня милостив ко мне.       С того дня граф стал относиться ко мне как к бесценному сокровищу, возможно, хоть и не говорил этого, даже как к сыну. Он не считал необходимым искать новых невест, так как не было способа оживить потомство, вампиров обращать тоже — толку от них мало. Охотился редко и уже в другой деревне, а когда возвращался садился рядом и занимался моим обучением. История, языки, искусство стратегии и многое другое — целый мир открылся для простого подмастерья. Правда, покинуть замок я не мог, так что в один день мы с ним вышли на балкон, откуда открывался вид на зияющую бездну.       — Тебе уже доводилось превращаться?       — Ни разу, да и зачем, мы ведь даже не охотились.       Он посмотрел вокруг с чувством неимоверной ностальгии. Должно быть в его памяти всплыла такая же история, какую я рассказываю сейчас. Читал, что сам бог его сюда заточил, а…       — Дьявол даровал мне крылья, чтобы покинуть темницу. — Закончил граф мои мысли. — Ты даже не представляешь, какой это дар — жить вечно, летать, менять облик, гипнотизировать людей и многое другое. Те, кого я обращал, с нетерпением ждали возможности воспользоваться новыми способностями, но ты, Лекса, кажется и не понял, что стал вампиром.       Рассмеялся, почти так же жутко, как и кричал в гневе, а тогда толкнул меня, ни сказав ни слова. Не знаю, сколько там было лететь до низа, и правда ли в пропасти торчали острые скалы, но поверять не хотелось. Сам не понял, что со мной произошло, только через мгновение в теле появилась почти невесомая легкость, и я взлетел. Видел свои руки, покрытые зеленовато-белой кожей с отвратительными когтями, но не лицо — к счастью вампир никогда не увидит своей коварной улыбки. Его облик — словно огромная летучая мышь — тенью пронесся надо мной, когда же я перелетел обрыв и оказался где-то на горе, граф уже стоял рядом в человечьем облике, да и я, коснувшись земли, вернулся в норму.       — Твое желание выжить все так же сильно, как и в день нашей первой встречи. Оставаться тут слишком опасно, Габриэль еще вернется, чтобы прикончить меня, так что нам придется подыскать новое логово, а тебе — начать охотиться. Нам двоим нужно не так много людей, так что я дарую тебе право убивать, но не смей обращать их — иначе пощады не жди.       В ту ночь я искал пропитание под его руководством. Те вампиры со свиты Дракулы могли бы поубивать друг друга за подобную честь, мне было не особо приятно. С годами я привык лишать кого-то жизни, в конце концов стейки и похлебки с мясом люди не из воздуха берут, все мы убиваем, чтобы жить.       Так прошло еще три года. За это время Владислав купил новый замок в другом конце Трансильвании, даже обратил около десятка вампиров, строго-настрого запретив им делать тоже самое. Они сами охотились, использовали свои способности по полной. Учились не только убивать, но так же собирать информацию, скрываться среди людей и все с целью подготовиться к битве.        Среди них нашлись более разговорчивые, они любили беседовать с графом, и он, когда был в настроении, поддерживал разговор. Эти же прислужники выполняли все поручения — договориться с людьми по поводу той или иной сделки, перевезти вещи из старого замка, устранить слишком напористых соседей.       Я же существовал отдельно от них и оставался у Дракулы на особом счету. Он обращался ко мне лишь тогда, когда хотел посоветоваться по важному вопросу, предоставлял полный доступ ко всем комнатам, кроме своей. Остальные, только попав в наши ряды, завидовали, но потом переставали обращать внимание.       Однажды Владислав пригласил меня к себе и поделился важной новостью.       — Уже скоро придет час расплаты. Я не стану ждать, пока они найдут новый способ меня одолеть. Мои слуги разыскали Хельсинга и Анну, как и ожидалось, они держатся вместе.       Прозвучало это как очевидная вещь: лагерь врагов держит строй, я уловил в тех словах нотки ревности, но ничего не сказал.       — За это ты мне и нравишься, друг мой. С одной стороны, все понимаешь, с другой — умеешь помолчать. — Как обычно прочитал мои мысли даже не напрягаясь. — Кто как не ты оценит по достоинству мою месть? Я бы хотел, чтобы ты наблюдал, но не участвовал — не хочу рисковать жизнью самого умного подопечного.       — Что же, это будет честью для меня.       — Мой личный балкон в большом зале, завтра в полночь.       — Вы не случайно выбрали время, тот маскарад…       — Закончился с боем часов, на этот раз они ознаменуют только начало представления.       И правда, зрелище было эффектным. Анну привели связанную, затем ворвался Ван Хельсинг. Она смотрела на битву пытаясь порвать путы, он уничтожал вампиров направо и налево, и, хотя кровь зверя больше не текла в охотнике, ловкости и мастерству его могли позавидовать самые воинственные кровопийцы.       — Что-же ты нападаешь на них, Габриэль? — Явившись в черном дыму спросил Дракула. — Разве не за мной пришел?       То сражение изначально было проигрышным, так как кроме когтей оборотня ничто не могло нанести вред Владиславу. Тем не менее враг стоял до последнего, я насчитал как минимум десять ранений, которые стали бы смертельными для обычного вампира и тридцать — способных убить человека. Но в конце концов силы покинули бравого воина, и граф прикончил его, разорвав когтями — даже не думал кусать.       После хозяин замка подошел к Анне. Она уже заливалась слезами, глядя на тело растерзанного. Я бы сказал, что воительнице не к лицу плакать, но… была бы у меня любимая, что бы я чувствовал? Стоя на ее месте, видя остатки того, кого еще утром держал за руку? Не уверен, но уж точно последнее, что меня бы волновало — своя дальнейшая участь.       — Я предлагал тебе стать моей невестой. Бессмертие, вечная молодость, нечеловеческая страсть… Не бог сотворил рай, Анна, и ты бы жила в нем, но вместо этого ушла за ним. Скажи, стоило ли оно того? Годами прятаться, ждать, когда же я отомщу, искать надежду, которой не существует?       — Твоей невестой? — Истерично переспросила девушка. — НИКОГДА, НИКОГДА, ты слышишь? Если попробуешь обратить меня, выйду на солнце и сгорю дотла!       — Сейчас у тебя и нет такой возможности. Ты умрешь, и отправишься в ад следом за всем своим родом, но в аду ты могла бы стать королевой, а будешь лишь еще одной растерзанной душой.       С этими словами он впился в шею девушки, тело ее вмиг обмякло, а когда граф закончил, безвольно повисло, привязанное к колонне. Вампир испарился так же, как и появился, никто не осмеливался подойти к месту бойни — из тех трех, что уцелели, желающих не нашлось.       — Похорони ее, друг мой. — раздался голос за моей спиной. — Я не копаю могил, так что полагаюсь в этом на тебя.       — Если бы вы обратили ее, она бы стала покорной вам, даже против своей воли. Мне тяжело понять ваш замысел, ведь вечность в плену — самая большая кара для человека вроде нее.       Я говорил это, сдерживая слезы. Что-то во мне надеялось, что ситуацию еще можно изменить.       — Она предстала не перед одним, а сразу перед многими мучителями, и это вовсе не ненавистные ей твари, вроде меня, а самые близкие люди, по неосторожности отправленные ею в ад. Теперь с прошлым точно покончено.       Я не стал задерживаться там, так как воспоминания и огромная куча предательских мыслей захлестнули меня. Спустился к телу — оставшиеся вампиры не трогали.       Удивительно, как быстро время портит людей. Толи три года назад она была в расцвете сил, толи переживания ускорили естественный ход событий… В темных волосах принцессы цыган отчетливо выделялась одна седая прядь, на лице несколько морщин, тело быстро теряло румянец, лишенное крови оно остывало быстрее обычного трупа. Одним движением я разорвал веревки после чего сменил облик и полетел с ней далеко, туда, где ни граф, ни его приспешники не найдут могилу.       Это было то место, куда он бы не захотел возвращаться — старый дом, где Анна и ее брат жили до встречи с Ван Хельсингом. К тому времени, как я закончил рыть яму, рассвет был очень близко. Ели как нашел в заброшенном поместье (люди все еще звали его проклятым и не осмеливались заходить) приличную занавеску, которую использовал вместо савана. Перед тем, как завернуть ее, последний раз посмотрел в глаза, кристально чистая слеза упала на щеку покойницы.       — Прости, я ведь тоже когда-то хотел бороться против вампиров, но это только на словах. Ты была настоящим героем, и наверняка меня не помнишь, ах, если бы я только мог встретиться с тобой, и при этом не наткнуться на осиновый кол! Ты мне нравилась, Анна.       Сейчас я понимаю, что лучше было бы ее сжечь — традиции и все такое. Наверно, она бы этого хотела, но тогда и в голову не пришло. Не вынося больше этого стеклянного взгляда, я закрыл ей глаза и закопал. Ночь пришлось провести в том же особняке, ведь до рассвета я бы не успел вернуться, и это впервые за долгие годы мне приснился сон.       Она стояла рядом с Ван Хельсингом, в тех же одеждах, с тем же оружием. Дом в нескольких часах полета от нашего поместья, горела одна единственная свеча. Напротив пары, кутаясь в робу священника (уже не послушника) находился Карл.       — Вы уверенны, что хотите это сделать? Почему бы просто не поехать в Ватикан — даже Дракула не сможет ступить на их территорию.       — У нас нет выбора. — Ответил охотник. — Воплощать план в жизнь слишком рано, а кто знает, что может случиться за эти годы? Лучше пусть думает, что прикончил своих врагов, иначе преследования не прекратятся. Помни о своем обещании, Карл, береги наше сокровище, как зеницу ока.       Они развернулись, уже открыли дверь, когда из объятий священника вырвалось темноволосое существо не более нескольких лет от роду.       — Мама, там темно, не иди! — Закричал ребенок, но священник крепко схватил его, не давая последовать за родителями.       На следующий день я вернулся в замок, где вампиров было уже пятеро. Новенькие с недоверием смотрели на меня, старшие, заметив, как те хотят меня выгнать, что-то рявкнули и оттащили их от входа, позволяя мне войти. Да, спустя годы все еще хожу через двери, я не аристократ, но и не вандал, чтобы вламываться в окна как некоторые.       — Граф ждет тебя с отчетом. — Сказала одна из уцелевших. — Поторопись, ты и так заставил его ждать.       — Так обстоятельства сложились, тебя это не касается. Была бы на моем месте, он бы растерзал тебя за промедление.       Заткнув рот наглой вампирше отправился в его покои. Как я уже говорил, ко мне Дракула был более снисходительным, и должно быть догадывался, что к Анне я был неравнодушен, пусть и не читал тех мыслей до конца — быть может просто не хотел знать наверняка. Он встретил меня без злобы, спросил отстраненно:       — Приказ выполнил?       — Как и велели, избавился от тела. Теперь ваша месть свершилась, можете спать спокойно и вернуться к другим, более важным вопросам.       Владислав не поверил мне, не в такой ситуации. Будь я вампиром бестолковым, как те, что погибли на балу, мог бы попытаться обратить Анну, шанс один на тысячу, ведь она давно умерла, но все же… Граф не любил упускать таких мелочей, поэтому не успел я моргнуть, как он стоял напротив меня, вглядываясь в глаза.       Сперва мое сознание отчаянно пыталось утаить место захоронения, думая, что он осквернит могилу, но потом (видимо, не только он читал мои мысли, но и я его понимал) поняло, что Дракула не приблизиться боле к телу неудавшейся невесты. Наш контакт почти разорвался, когда память зацепилась за сон. Отойдя от меня, господин вампиров сел в кресло, редко я видел его таким озадаченным.       — Как и любые другие существа, мы нуждаемся в пище, хотим жить и продолжить свой род. — Повторил граф свои же слова трехлетней давности. — И ты не сильно отличаешься от нас, Габриэль. Лекса, тот ребенок из ее памяти, сколько ему было лет?!       — Я не могу сказать точно, но судя по тому, как он говорил, больше года, для четырех маловат ростом…       — Три. — Сделал заключение Дракула. — Три года, вопрос лишь в том, когда это дитя было зачато.       — Я осмелюсь предположить, что они с Ван Хельсингом остались вместе после той схватки, поженились и, что естественно, захотели завести ребенка.       — Ты ошибаешься, друг мой. В таком случае они бы делали все возможное и невозможное, чтобы уничтожить меня, защитить свое потомство. Но вместо этого два охотника на нечисть, ненавидящее ожидание, залегли на дно. Я готов поклясться Дьяволом, что ребенок появился на свет от матери-человека и отца-оборотня.       В моей голове сложилась ужасная картина: обреченные на вечную борьбу с вампирами, Хельсинг и Анна возвращаются в штаб Ватикана, где та узнает о своей беременности. Кто знает, каким родится ребенок от такой связи. И все же, будь в нем хоть капля крови вервольфа, остается надежда.       — Сотни лет такого не случалось. — Толи проговаривая свои мысли, толи читая мои, продолжил граф. — Ведь мои оборотни всегда были в замке, в обличии же зверя твари способны только убивать. В полукровках кровь дремлет, ожидая подходящего момента, чтобы пробудиться.       — Стало быть, если вы завладеете этим оборотнем, все будет как раньше?       — Еще один шанс умереть. Конечно, мир никогда не станет безопасным для меня и моих детей.       Владислав хотел убить отпрыска своего врага, но не получилось. Карл увез дитя в Ватикан, хоть родители и не хотели этого, так что вампиры могли только наблюдать за ним.       Оказалось, это была девочка, ее звали Люцитой — свет, не иначе как надежда. Карл приходился малышке крестным отцом. Теперь он, оставив службу и борьбу с монстрами, всецело посвящал себя воспитанию крестницы. Детей в том мрачном здании не было, все обитатели — занятые взрослые люди, с ними только о молитвах и говорить. Выходить за порог штаб квартиры малышке запрещалось — только во внутренний двор, запрет этот усугубляли и вампиры, желавшие не только исполнить приказ, собирая как можно больше информации, но еще и выслужиться перед хозяином.       От них часто можно было услышать разговоры. О том, чем сегодня занималась эта маленькая мисс, с кем дружит, кого боится, но главное — как хорошо они ее напугали. То кровопийцы обращались в крылатых тварей и тенями шмыгали под окнами, то приходили во сне, обещая покусать, выпить всю кровь, обратить в вампира, закопав при этом в гробу. Удивительно, как после такого ей вообще хватало смелости каждый день Рождения просить «дядя Карл, выпусти меня погулять на площадь». Только вот кто знает, не приобрел ли граф еще каких приспешников, подобных Игорю? На святую землю они не зайдут, а вот похитить девочку днем — запросто.       Люцита была очень похожа на мать: темные волосы, пускай и слишком короткие, чтобы кучерявится, пухлые алые губки, тонкие брови. Только глаза у нее были отцовскими, такие, что вселяли ужас в любого вампира, так что они никогда не встречались взглядами.       Когда той исполнилось десять Карл рассказал крестнице правду о родителях и о том, как они умерли. Все-все, кроме одной маленькой детали. «Ты была рождена, чтобы стать оборотнем, моя дорогая, разорвать в порыве ярости Дракулу, а тогда, если Ватикан тебя не пристрелит, просидеть остаток жизни на цепи. И в божий рай, за который тебя отправят сражаться, ты так и не попадешь, ведь проклятым душам там места нет».       Вот поэтому они и просили не рассказывать о Люците, а вовсе не потому, что хотели жизни скитальца для дочери. Карл же не имел права приводить ребенка в штаб квартиру борцов с нечистью, разве что была какая-то причина… Пришлось наивному священнику раскрыть карты, он и сам с годами стал понимать свою оплошность.       Лет с шестнадцати (по словам собратьев толи до, толи после дня Рождения) коллеги заговорили о том, как пробудить кровь оборотня, да и вообще о дате начала охоты на вампиров. Нас тогда было не больше полусотни, и не сказать, что мы угрожали человечеству. Бывший послушник все твердил, что лучше не спешить, а подготовить девочку к такому важному моменту, так и тянул год за годом, но с каждым разом все труднее давался разговор.       В итоге случилось то, что ошарашило всех, даже меня. Однажды ночью я просто вышел на балкон и заметил, что парадные двери открылись. Удивительно, и кто бы это стал пользоваться входом, когда все вампиры врывались через окна или просачивались сквозь щели?       Люцита. Стояла там в одеянии Карла, с тех самых лет, когда он был послушником. Глаза ее пылали той же безумной яростью, что и взгляд матери на балу, когда та под гипнозом танцевала в объятиях врага, руки сжимали серебряный крест отца, один его конец был заточен под кол.       — Как же вы меня достали, проклятые кровопийцы. Мне плевать, что там кто говорит. Девятнадцать лет…я не собираюсь больше прятаться! Ну же, подходите, я вырву ваши поганые сердца!       Те четверо, что как раз беседовали у входа, перестали пялиться на нее и оскалились. Точно новенькие, ведь те, кто постарше, помнили приказ господина. Среди своих они рассказывали о девчонке так, словно хотели сожрать, но на деле Дракула запретил причинять ей физический вред. «Выманите ее оттуда любой ценой!» — именно так приказал правитель вампиров.       Я понимал, что добром это не кончиться, поэтому слетел с балкона и вклинился между ними, принимая человеческий облик.       — Отойди, Лекса, эта девчонка посмела заявится к нам в дом с распятием, мы ее уничтожим!       — Да, а ты думал, после стольких лет запугивания она к тебе с цветами прибежит? — Спросил я, осторожно подходя к девушке. Она так и не убрала крест, и я остановился в трех шагах от нее. — Миледи, наша обитель находиться на вершине крутой горы, окруженная лесом, полным диких волков. Пешком от ближайшей деревни сюда почти день добираться, мне даже страшно спросить, как вы преодолели этот путь в одиночку.       — Не знаю, для меня это неважно. Когда идешь преодолевать страх всей своей жизни, такие вещи как собаки бродячие и колючие кусты остаются вне поля зрения. — Она пыталась скрыть удивление, но не могла. Не думаю, что хоть один из нас был с ней любезен.       — Понимаю, ваш крестный и остальные из Ватикана не хотят отпускать вас одну, они явно пропустили тот момент, когда стоило начать борьбу со злом или как вы там это называете. Мне льстит ваша отвага, но поймите — бежать на орду вампиров с одним только крестом идея безумная. Даже если вы убьете одного, пока будете вытягивать распятие остальные вас прикончат.       Она ничего не ответила, кровь отлила от лица, кожа побледнела. Тело говорило лучше слов: только сейчас девушка поняла, в каком положении оказалась, и это ее не на шутку напугало.       — Позвольте мне побыть джентльменом. Я разрешу вам переночевать здесь, а на утро доставлю в деревню, вы вернетесь к крестному, он снабдит вас информацией и оружием, через год максимум вы придете сюда во всеготовности, и тогда посмотрим, кто победит.       — Ты сожрешь меня, или в окно скинешь, как только отвернусь. — Все еще прижимаясь к распятию, будто это ее щит, отвечала Люцита.       — Бессмертием своим клянусь, не трону, а у этих, — посмотрел на новеньких — права нет входить в мою комнату.       Наконец-то она опустила крест, спрятав его за пазуху. Теперь я мог хотя бы за руку гостью взять и провести. Что я на самом деле хотел сделать? Вернуть ее, а заодно и поговорить с Карлом, чтобы никакие борцы с вампирами, черт бы их побрал, не использовали ее как оружие! Я был беспомощен, когда решалась судьба Анны, но теперь все должно было случиться по-другому.       — Ну и зачем? — Поинтересовалась она, когда дверь в мою комнату захлопнулась. — Когда я вернусь, ты умрешь первым.       — Надо же, я думал, у воспитанницы священника понятие справедливости есть.       — Вы всю жизнь запугивали меня, из-за вас я не могла даже на улицу выйти, и до сих пор обязана просить разрешения, в свои то девятнадцать! Если способ избавиться от моих кошмаров — убить, то это единственная возможная справедливость.       — Но меня среди ваших мучителей никогда не было. Я лишь слышал истории о девочке, маленькой девочке, которую мой хозяин почему-то решил запугать.       — Хозяин! — Взбодрилась Люцита. — Точно, где этот упырь? Отведи меня к нему, мы сразимся один на один.       — Не сегодня, на него кресты не работают. — Сказал я честно.       Вид у гостьи был уставший, да оно и понятно — столько брести по лесу. Я был бы рад угостить ее чем-то, но еды у меня не было и в помине. Правда, оставалась одна бутылка чистого вина, без крови — из-за нее напиток не больше трех дней хранится. Девушка смотрела на меня с большим подозрением, пока жидкость не полилась в бокал — вино было белым.       Выпила пару глотков, согрелась, успокоилась, и выглядеть стала как-то иначе. Войдя сюда она не сильно отличалась от ребенка, которого вампиры пугали каждую ночь, но теперь черты прекрасного создания проступили в ней. Загляделся и она тут же угрожающе выставила вперед крест. Неужели подумала, будто бы я хочу… А чего собственно говоря ожидал, уставившись на человека?!       Думал уложить спать, ведь за закрытыми окнами уже просыпалось солнце, но сон ей никак не шел. Тогда, набравшись терпения, сел рядом и начал рассказывать о тех временах, когда еще не был вампиром.       — Так ты видел мою маму, а какой она была? — Услышав о нашей первой встрече, поинтересовалась гостья.       — Я не знал. Очень хотел узнать, но судьба иначе распорядилась. Спустя столько лет помню только кучерявые темные волосы и глаза, но у тебя взгляд отца.       — А крестный говорил, будто я точная копия матери. — Словно открыв для себя новый мир ответила девушка.       Мы продолжили разговор, историй было много. О моем обращении, о жизни в замке, о тех трех невестах и о первом полете… Я и сам не заметил, но, когда мы подходили к моменту со смертью Анны, девушка сидела совсем рядом, держа меня за руку. Полуприкрытые веки, тело расслаблено — почти заснула.       — Почему тогда все эти годы ты служил ему, раз ненавидишь?       — Не ненавижу, мне просто все равно. Скольких он там людей убивает, о каком величии грезит — это все мир, огромный и без нас жестокий. А я вот он — всего лишь капля крови в большом организме.       — Я тоже мир, и к тебе не имею никакого отношения, зачем тогда мне помогать?       — Просто не хочется, чтобы случай решал за тебя. Так было со мной, потому что я пошел учиться не к тому мастеру, так случилось с твоей матерью — ибо она родилась с обязанностью сразить предка, так и с тобою. Ватикан решает, что ты должна сделать, крестный решает, когда, забывая, что ты — отдельный мир. Я уже дорешался — не хватило смелости тогда спасти Анну на балу, и вступиться за нее перед графом, но у тебя отваги побольше, так что делай свой выбор, только обдуманно и осторожно.       — Осторожно… Хм, хорошо.       Она потянула мою руку и я, ненадолго потеряв равновесие, оказался около Люциты, так что ее глаза смотрели прямиком на меня. Никогда не гипнотизировал людей, но точно знаю, что они должны чувствовать беспомощность перед вампиром, не наоборот.       Влажные алые губы приблизились к моим, едва коснулись — это был самый короткий и невинный поцелуй из тех, на какие способны девушки, но от него стало так спокойно, будто в моем мире была уже не одна душа.       Опьяненный, я спустил руки ей на талию, нежно коснулся нижней губы и подарил уже настоящий, вряд ли кто-то до этого ее так целовал. Сердце гостьи забилось быстрее, щеки покрылись румянцем, но вдруг в моей голове возникло неодолимое желание вцепиться в это самое сердце, как же быстро по нему бежала горячая кровь! Как только проснулся голод пришло и другое чувство — опасение. Что-то не так было с этой алой жидкостью, словно яд, подмешанный в сладкое угощение, нет, даже будь я ее врагом, кусать оборотня — себе дороже.       Так мы оказались по разные стороны кровати, Люцита, видимо посчитав, что позволила себе лишнего, перевела тему разговора.       — Если ты служил ему столько лет, должен знать, как умерли мои родители, или боишься рассказывать? Как мой крестный будешь страшиться того, что уже случилось?       И я рассказал обо всем. Как Дракула устроил ловушку, как убил Хельсинга на глазах Анны, и как потом я хоронил ее, как увидел сон…       — Получается, если бы не я, Владислав никогда и не узнал бы о твоем существовании. Прости, ведь я хотел помочь твоей матери, хотя бы раз в жизни, а сделал только хуже.       Я ждал, что она накричит на меня, тут же воткнет распятие в сердце или разрыдается, но вместо этого Люцита просто вздохнула, кутаясь в робу крестного.       — Ты… такие как ты вроде спят днем, не буду больше тебе мешать. — Холодно сказала она. — Отдохни, а то как ты меня до деревни доведешь? Обещаю, я никуда не уйду.       Было трудно поверить, но и возразить не мог. Силы были на исходе, а на ночь она там не должна была оставаться. Немного смущенный я отошел от кровати (мягкая штука, на ней можно и почитать, и просто полежать) к гробу. В конце концов там спать было привычнее. Гостья понимающе кивнула, даже крышку за мной закрыла. Засыпая я слышал стук ее сердца — сидела около окна, тоже постепенно проваливаясь в сон.       Проснувшись еще какое-то время не осмеливался выйти, даже прислушаться. Во сне ко мне пришло осознание всего того, что я пытался сделать. Сперва испытывал симпатию к Анне, затем потерял ее, теперь воспылал страстью к ее дочери. Она совершенно не отталкивала меня, а я сопротивлялся, когда Алира оскалила зубы? Не очень — в людях рядом с вампирами говорит гипноз. Надо бы извиниться перед девушкой, с этими мыслями я все же вышел из своего укрытия.       Ее там не было. Выскочил в коридор, предчувствуя беду, расспросил у первого попавшегося вампира — не новенького, кстати, — и тот мне ответил, не скрывая зависти.       — Браво, Лекса, я тебе поражаюсь. Эти остолопы чуть не убили девчонку, которую граф пытался пленить шестнадцать лет! Ты же спас ее, еще и убедил остаться до наступления следующей ночи. Он приказал нам привести ее, а приказ хозяина стоит выше твоих запретов не входить в комнату.       — И что он теперь с ней сделает? Превратит в оборотня, чтобы как и раньше держать смерть на услужении, или решит избавиться от проклятия, прикончив последнего носителя? — Не то что бы я хорошо прятал эмоции, но и этот кровопийца не разбирался в людях.       — Удивишься, ни то, ни другое. Ведь пока кровь вервольфа в ней не пробудилась, а после сегодняшней ночи никогда не пробудиться. После стольких лет наконец-то Дракула решил вернуться к своим планам, и вновь найти себе невесту.       Неприятная новость, а чем я был лучше него? Разве не потому мне понравилась девушка, что была похожа на мать, которая, ненавидя графа и не зная меня, осталась с Хельсингом? И она, не полюбила ли под гипнозом? Его так же полюбит, это вопрос одной ночи. А я… О, если Владислав узнает, что я ее поцеловал, и вовсе не случайно, как это было с Алирой, лежать мне кучкой праха на мраморном полу!       Так и метался в своих чувствах, опять как под контролем, хотя на вампиров это не работает. Хотел сорваться с места, побежать ее спасать и в то же время боялся гнева своего господина. Я был жалок, но что поделать, такова моя натура. Он был прав — я не рожден аристократом, и бессмертия мне бы никогда не даровали, все это случилось по нелепой случайности. Нет, не борец за жизнь, а лишь жалкая душа, которая только и делает, что хочет жить — ничего кроме…       — Лекса…       Она пробралась в мою комнату, платок, прикрывавший шею, исчез, осталась только роба, порванная на плече. Запал дикого воина в ней пропал. Я догадался, что она увидела господина в нечеловечьем обличии, и это был первый раз, когда дочь Анны так близко разглядела вампира-чудовище, и все равно спросил.       — Что случилось?       — Они вытащили меня из комнаты и поволокли к этому… Упырю!       — Крест?       Взгляд Люциты упал на кровать, около которой тот лежал — сонная она и не вспомнила, куда положила защитное оружие. А еще это значило, что гостья мне доверяла, и от этого стало еще хуже.       — Он разговаривал со мной, — продолжала девушка, — рассказал много неприятного обо всех, кто мне дорог. Что отец сражался с ним, пока не пошел против него, а дядя Карл врал мне, говоря, что я обычный ребенок, и что преследования вампиров это все из-за родителей. «Ты такая же как я, тебе нет места в раю, нет места среди людей», а потом… потом…       — Предложил тебе стать его невестой? — Сразу вспомнилось, как граф шептал подобные вещи на балу Анне.       — Я отказалась, схватила бокал со стола и разбила о его лицо. Кажется, Дракула лишился глаза, но рана на нем быстро заживала, я убежала, а он теперь ищет меня.       Прислушался. Тут никого не было, пока что, ненадолго. Единственное место, куда могла побежать девчонка — ко мне, она и замка не знает, и не доверяет никому больше. Владислав точно пойдет за ней следом, найдет быстро — стук сердца слышит лучше меня. Едва ли будет разумно даже пытаться сокрыть свои мысли, или ее саму…       — Надо добраться до старой башни, раньше там был выход с замка, но его заделали. Следовательно, чтобы залезть наверх нужны крылья, человеку туда никак не подняться. Никто не додумается искать там, но тебе придется немного полетать.       Не знаю, что на меня нашло. Пойти против хозяина, еще и в таком деликатном вопросе, я что ли спятил? И почему раньше не просыпалась во мне эта бунтарская натура, где были смелость и безумство. Наверно, все дело в ее доверии: Люцита пришла ко мне, попросила защиты, Анна рассчитывала на Ван Хельсинга, но у ее дочери тут никого не было.       — Что угодно, лишь бы его не видеть. — Все еще не отошла от внешнего вида вампира. Оставалось надеяться, что меня не испугается.       Так я хватаю ее, толкаю в открытое окно, после чего прыгаю следом. Обращаюсь, ловлю и совершенно не чувствую веса, все так же легок в воздухе. Но беглянка прочно схватила меня за руки, от чего чувство реальности не покидает. Мы направляемся к высокому шпилю, и чем ближе подлетаем, тем сильнее мне в голову ударяет желание ее сожрать. Когда люди бояться и переживают, их сердца бьются быстрее, а кровь становится теплее, от чего голова идет кругом.       Кое-как долетаю, небрежно сбрасываю ее и, не давая ничего сказать, возвращаюсь в свою комнату. Прикрываю окно, сажусь на кровать, замечаю бутылку вина, решаю хоть его выпить, чтобы не так сильно мучиться от жажды, и как только допиваю бокал заходит хозяин.       — Ты не отправился на охоту сегодня. — Замечает он, ни единого следа повреждений на лице нет, только пятна крови на одежде.       — Подумал, вдруг вам понадобится моя помощь. — Думая о бокале и его содержимом отвечаю графу, чтобы в мыслях чего не увидел.       — Прекращай, Лекса. Ты хороший слуга, но врать у тебя никогда не получалось. Где она?!       По его тону я понимаю: живым мне из передряги не выйти. Немного подумав, не вдаваясь в последствия решения, чтобы не выкрывать лишних подробностей, отвечаю:       — Я спустил ее вниз, к лесу, там много деревьев, так что в полете никто не достанет. Не питаю надежд, что девушка доберется живой через кучу волков и оврагов, но раз уж она решила умереть, а не быть с вами, смиритесь — таков выбор.       Глаза графа засияли от гнева. Прежде чем я успел что-либо понять, мое тело уже пробило стекло и летело вниз. Я начал обращаться, но Дракула накинулся сверху, впечатав меня в землю. Его когти оставляли на груди огромные рваные раны, которые отдавали такой болью, словно я снова стал живым.       — Ты — лишь моя тень, все вампиры мне подчиняются. Кто дал тебе право выбирать?! — Кричал он, терзая мою плоть.       Но тут с башни посыпались кирпичи — что-то ловко спускалось по ней, цепляя столетние камни. Для меня это было серое пятно. Прежде, чем оно подошло ближе, мои глаза закрылись и не хотели больше открываться. Душераздирающий вой сотряс окрестности.       Я не видел самой битвы, слышал только крики графа и рык Люциты, как они сшибали деревья, чувствовал пыль, что ложилась на мое тело, и ледяную жидкость темно-бордового цвета, которая покидала меня.       Сделав усилие открыл глаза — захотел увидеть ее в последний раз. Рваная роба, серая шерсть, длинная морда с черным носом, покрытая кровавой росой. Волчица стояла над Владиславом, тот вернулся в человеческий облик и был на волосок от гибели.       Но тут девушка посмотрела на меня. Взгляд у нее был вполне человечным — словно дочь Хельсинга осознавала, что сейчас происходит. Хотя, раз она жила со зверем, пусть и усыпленным, всю жизнь, может так оно и было.       Волчица прыгнула ко мне, закинула на плечи и понесла прочь. Было очень больно, но я старался не закричать и держался как мог.       — Я прикончу вас, обоих! — Кричал граф вдогонку.       Не знаю, пустили ли за нами погоню, куда и как мы добрались — сознание окончательно покинуло меня. Очнулся в тени деревьев — раны все еще болели, но затягивались, чуть поодаль были видны пятна солнечных зайчиков, но тут крона была достаточно густой. Передо мной лежала куча тушек мелких зверей — все со свернутыми шеями, их кровь высохла на губах, захотелось поскорее смыть с себя эту грязь.       Люцита лежала чуть правее. Одежда совсем порвалась, остались лохмотья, ноги босые, в ссадинах и царапинах. Девушка пыталась спать, кутаясь в остатки одежды, но мех ее больше не грел, поэтому тело вздрагивало от каждого ветерка.       Кое-как встав накинул на нее свой пиджак — потрепанный, но уж получше того, что на ней сейчас. Моя спутница тут же проснулась, посмотрела на меня с ужасом, а тогда с облегчением.       — Знаешь, ведь только оборотень может убить Дракулу, к тому же после первого превращения он становится полностью покорным, как и вампиры после укуса.       — Но ты не стал его слушать, верно? — Убирая с лица челку спросила она.       — Даже не знаю, почему — исключение из правил. Но не думаю, что тебя он захочет поймать на цепь. После такого-то отказа… Боюсь, нас с тобой ждет судьба твоих родителей, уж мой-то хозяин найдет…       — Не называй его так! — Возмутилась спасительница. — Я отыщу крестного, он поможет нам сбежать. Так далеко, что никто не найдет.       — И ты не оставишь меня? Знаешь, не очень-то разумно тащить за собой раненого вампира.       — Ты же меня не покинул.       Не давая возмутиться, Люцита снова меня поцеловала, теперь мне не хотелось в нее вцепиться, но возникало желание сбежать — укусы оборотней заживали так же, как и раны от других вампиров. Тем не менее, я преодолел тот странный порыв, прижимая ее к себе.       Сейчас мы держим путь на другую сторону Карпат — в края, где обитают другие могучие существа — колдуны и лесные духи. Наверно, они знают и об оборотнях, и о вампирах, но, если верить Карлу, ни те ни другие не совались на чужую территорию. Как бы печально это не звучало, но вместе с Дракулой умрут все обращенные им вампиры, и те, кого они обращали, так что мы никогда не сможем нанести ему последнего удара. Быть может, нам получится хотя бы быть счастливыми? Не знаю, но впервые за столько лет мне хочется верить в лучшее.