Любимец

1

Отец

†

Последний глоток остался за Тордом — Ты мне доверяешь? Он повис в воздухе, этот вопрос. Его бы не прогнал ветер, его не тронул бы снег: вопрос был такой громкий, что мог заглушил грозу. «Ты мне доверяешь?» Доверяет ли? Доверяет ли Томас? Или же мог бы доверится Торд казался грубым и примитивным. Полушпана-полунедоумок. Но при этом он не имеет страха, который окружает Томаса постоянно. Казалось, Торд двигается по этому миру, не зная ни единой заботы, которая могла бы его замедлить. И это Томас находил завораживающим, хотя к вопросу о доверии это не имело никакого отношения. Трудно отрицать, что этот парень чем-то пленил его, причем непонятно, чем именно Никакой романтики — Том не проникся к нему любовью, не чувствовал влечения, и в каком-то смысле даже то, что он задумывался об этом, казалось странным, словно он задавался вопросом, чувствует ли влечение к человеку, которого знает от силы три дня. — Следуй за мной, — сказал Ларсон поднимаясь с бревна С этими словами он покидал его, скользнув в погруженный уже в темноту лес. Том шикнул ему вслед, призывая остановиться, но Торд упорно шёл вперёд, и он последовал за ним. Тёмный и таинственный лес напрягал мальчика заставляя чувствовать приглушенные интонации тревоги, и одного этого хватало, чтобы защемило в груди: если от такого встревожены взрослые, он, чёрт возьми, тоже должен тревожиться. Но у него не было времени задумываться над этим, потому что Торд схватил его за локоть, увлекая вперёд. Силой. Больно. — Идём же! Идём! — Подожди! Ох, я… Вот и ответ на вопрос. Спустившись с холма вниз, Том последовал за Ларсоном ели передвигая ноги в темнеющий лес. Ветки царапали и щекотали лицо парня словно стараясь его ухватить из рук мужчины, но всё безнадёжно. Он двигался по прямой, продираясь сквозь лес, сквозь бурю чувств, удивлённый тем, как темнота вокруг приобрела загадочное сияние. Временами налетал порыв злющего ветра, а потом становилось тихо, и воздух оставался наполнен лишь мягкой прохладой. Том поежился, спасаясь от кусачего холодка. Погода взбесилась. Температура стремительно ухнула вниз. У него было такое ощущение, будто и он тоже падает. Шедший впереди Ларсон скрылся из виду. — Торд! — окликнул его Том Впереди раздался смех. Торд казался тенью на фоне сияния. Вот он снова исчез. Том постарался его нагнать, побежал между деревьями, через колючие заросли… Но он больше не видел своего друга. Он вообще ничего не видел. Томас стоял один среди огромных великанов, которые пропускали сквозь себя воющий ветер, и становилось все холоднее и холоднее. Обхватив себя руками и оглядевшись, надеясь увидеть хотя бы силуэт своего друга за которым бы Том последовал, но никого не было, ни одной птицы или животного, только Том. — Торд! — снова окликнул испуганный Томас. Его голос уже дрожал от холода толи от страха Что-то набросилось на него сбоку — черный стремительный силуэт. Повалив его на землю.Том вскрикнул, и в этот самый момент послышался смех его пропавшего друга. Это был только он. Ларсон, который насмешливо смеялся над испуганным ребенком. — Как же легко тебя напугать! Том с бешено колотящимся в груди сердцем прислонился ещё ближе к сырой земле, морщась от жалящего ветра и колючей травы. — Козлина ты! — Возможно. — Опускаясь всё ниже и ниже к Тому, он улыбался, прищурившись, словно разглядывая мальчика, изучая, по-видимому, не только слабости Тома, но и его бледное от страха лицо, которое меняло цвет от злости. — Осталось десять шагов. Надеюсь, ты больше не будешь дрожать от страха и мы спокойно дойд... — Нельзя! — Прервав Торда, Том только больше его разозлил. — Почему? Неужто папочка накажет. — Я не знаю. Не знаю! — У Томаса участился пульс, и он мысленно приказал себе успокоиться. — Надо домой! Уже поздно мой отец... — Твой отец просто пьяница, разве не так? Как будто ему есть дело до тебя! Почему ты каждый раз дрожишь от любого прикосновения? Готов поспорить, в этом вина твоего отца. Не сомневаюсь, что твой папаша нещадно лупит тебя. Или трахает тебя, или заставляет надевать платье, или же… — Замолчи! — вскипел Том, с силой отталкивая от себя Торда. — Ты ни хрена не знаешь! Я не могу точно сказать, насколько тяжело пришлось моему отцу, но. — Прикусив губу, он бросил через слёзы — Блять Торд положил обе руки Томасу на колени, с силой прижимая его к земле, пуская руки ниже словно случайно скользя по телу ребёнка. — О нет я знаю. У меня также был просто ужасный отец. Регулярно выбивал мне сопли. Ты знаешь, в чем было дело? Я постепенно до этого дошел. Вначале, когда ты еще совсем маленький, тебе нравится всё то, что нравится отцу: футбол, рыбалка или ковыряние в машине. Но затем, когда становишься постарше, ты уже сам превращаешься в личность, понимаешь? Ты увлекаешься тем, что нравится тебе и перестаешь нравится своему отцу. Руки скользнули дальше, касаясь пальцами складок футболки, поднимая её вверх, оголяя тело. Когда руки уже были у шеи, он хотел закончить своё дело прямо там, но голос в голове запретил ему убивать его здесь, не рассмотрев с далека все краски смерти. О нет, не сейчас и не здесь. Он знает его. Он знает его слабости и может убить его в любой момент, но только тогда, когда ребенок полностью будет находится под его влиянием. Только тогда. — Ты хочешь убить меня? — пробормотал Том Слова вырвались у него изо рта облачком холодного пара. Неужто настолько было холодно. Торд крепко схватился за шею мальчика, старательно подавляя ярость — или восторженное возбуждение. — Нет, Томми я твой спаситель.

2

Страшный волк

†

Тим часто жаловался маме, что странный взрослый за ним следит. Мама трепала его светлые волосы, целовала в лоб и смеялась: — Нам еще паранойи не хватало. Одиноких людей надо пожалеть. Мужчина и вправду выделял его из всех остальных детей. Наблюдал за ним, скаля зубы, давал советы. — Кто сказал что взрослые правы? Правы те у кого есть воля идти против системы. Тим вздрагивал и старался быстрее скрыться. Он всё время пытался до него дотронуться, поджидал его у дома, и когда он выходил, начинал крутиться возле него. Как акула по крайней мере так сравнивал сам ребёнок. Однажды мужчина принёс из хлебного магазина булку с изюмом и протянул ему: — Шея у тебя тонкая надо есть больше чтоб было сложнее сломать Тим долго не решался взять из сухих пальцев булку. Кто-то стукнул мальчика по руке, булка выскочила и упала на пыльный асфальт. Как ребёнок кинулся поднимать булку. Его толкнули в назад, он упал на зад, поднимая свой взгляд на мужчину, который просил его звать своим другом. Тима не пугали страшные сказки братьев Гримм и рассказы ровесников о кровавой руке и зеленых глазах на стене. В сравнении с ним байки об упырях и ведьмах были цветочной пыльцой. В тот вечер он не вернулся домой. Мама не дождалась сына к ужину, и даже когда пришёл отец с футбола. Они искали. Тима не было нигде, никто его не видел. К полуночи заявили в участок. Отец сел с участковым в машину и объехал все районные дворы. Мама билась в истерике подсвечивая себе фонариком улицы, расклеивая на столбах объявления о пропаже ребёнка. Обзвонили все больницы и морги. Наутро объявили в городской розыск. Отец передал в участок черно-белую фотографию с первого сентября: он, белокурый, покусанный комарами, стоял на школьной линейке и держал гладиолусы. Карточка размокла от маминых слёз. На следующее утро пропавшего мальчика нашли повешенным в лесу