Всегда предана любимым

Яркий свет то и дело светил прямо мне в глаза. Я очнулась. Светлая комната и знакомые голоса где-то рядом. — Мадам Помфи, с ней точно всё будет хорошо? — это была Пэнси. — Конечно, кажется, она просто перенервничала, — ответила женщина. Я наконец-то смогла оглядеть комнату вокруг. Пэнси сидела справа от меня и смотрела на удаляющуюся мадам Помфи. Слева от меня сидел Теодор Нотт, он был явно напряжён, его взгляд был прикован к моей руке, лежащей на больничной койке. — Пэнс, — тихо сказала я, и она меня услышала. Глаза слизеринки зажглись надеждой. — Амелия, я… Я сейчас за мадам Помфи, — и девушка следом выскочила из комнаты. Теперь я смотрела на Теодора. Что он вообще тут делает? — Ты знатно напугала нас, Ларки, не делай так больше, — парень подмигнул мне и поймал мой смешок. — Пить хочешь? — спросил Тео. Я кивнула. Неожиданно в комнате показалась гриффиндорская форма. Я встретилась глазами с Оливером Вудом. — О Мерлин, Амелия, — парень подскочил ко мне. Как только он заметил рядом сидящего Теодора, его зрачки подозрительно сощурились. Я готова была поклясться, что если бы я не взяла его за руку, то он растерзал бы Нотта в клочья прямо сейчас. Моё действие не ускользнуло от Теодора. Он несколько секунд смотрел на наши сплетенные руки, а после отвёл взгляд. — Что ж, Ларки, поправляйся и всё такое, — он стал выходить из больничного крыла. Столкнувшись с мадам Помфи и Пэнси, идущих ко мне, Пэнси многозначительно посмотрела на Тео, а после на меня. Кивнув, он вышел. — Да, девочка, я погляжу у тебя прямо-таки кавалеров хоть отбавляй, — сказала Мадам Помфи. — У тебя был обморок, до вечера я тебя точно не отпущу, а дальше, если что приходи, — обращаясь ко мне сказала женщина, а следом повернулась к ребятам и добавила. — Ну, а сейчас попрошу всех выйти, девочке нужен покой. Пэнси грустно кивнула, сказав, что ещё придёт. Оливер легонько поцеловал меня в висок и вышел следом за слизеринкой. Спустя полчаса я отключилась и проспала до самой ночи, мадам Помфи принесла мне куриный бульон и сладкую булочку, пожелав приятного аппетита и спокойной ночи. — Акцио рюкзак, — произнесла я, ко мне тут же подлетел небольшой рюкзак, в котором хранились учебники и прочие принадлежности. Покопавшись в нём, я обнаружила письмо, и тут же вспомнила сегодняшнее утро. Письмо. Мама. Болезнь. Черт. Черт. Черт. Ну как я могла такое забыть? Я должна написать обратное письмо, должна. Взяв пергамент и перо, я принялась к написанию. Мам Я правда не знаю, что и сказать, я просто… Я не знаю, что говорят в таких случаях, но знай, я очень тебя люблю, очень. Если ты просишь, то я обязательно приеду на Рождество. Как давно ты болеешь? Стивен знает об этом? Точно ли нет какого-то лекарства? Прости, что так много вопросов, надеюсь, ты дашь на них ответы по приезду. Твоя Амелия Пергамент пропитался слезами, из-за чего чернила стали чуть расплывчатыми. Я старалась как можно сильнее сосредоточиться и не показывать перед мамой то, что я расстроена. Только сейчас ко мне пришло осознание, что когда-то, может и не так далеко, как я думаю, я потеряю её. Моего единственного родного человека, такое просто не может случиться. Что я буду делать после этого? Как дальше буду жить? Нет, нет, нет, такого просто не может быть. Глаза стали сильнее заполняться слезами, и, обняв подушку покрепче, я стала рыдать в неё. В больничном крыле не было никого, кроме меня, поэтому я могла дать волю своим эмоциям. Луна то и дело пробивались сквозь окно, освещая моё заплаканное лицо. Поджав ноги под себя и зарыдав сильнее, я услышала шорох рядом с дверью. Это был он. Теодор Нотт. Человек, которого я не ожидала бы ни за что увидеть прямо сейчас. Я начала быстро вытирать лицо, но было поздно. Он увидел, что я плакала. — Вижу, я не вовремя, — проговорил Нотт. — Что ты тут делаешь? — спросила, смотря в его глаза, что были словно два уголька в сиянии Луны. — Пришёл навестить тебя, мы с Пэнси приходили, но ты спала. — ответил Теодор. — Вижу, ты сейчас не в лучшем состоянии, — я нервно усмехнулась и добавила. — В паршивом. Моя мама больна неизлечимой болезнью, — смотря в окно, проговорила я. Ему я могла сказать это, Тео был другим, он не жалел, нет, он понимал. — Знаешь, люди часто обманывают себя и утверждают, что есть шансы, что они найдут, чем помочь родному человеку, глупцы, — я смотрела на него, Тео смотрел на меня. — Амелия, не обманывай себя. Единственная помощь — это облегчение. Если бы я умирал, то хотел бы, чтобы мои любимые люди были со мной и не давали ни себе, ни мне ложную надежду. — закончил он и поправил мою выбившуюся прядь за ухо. Да, он прав, как бы сильно я не отрицала это. Нет смысла создавать иллюзию. — Тео, — прошептала я, и он внимательно смотрел на меня, словно я самое ценное сокровище, которое он когда либо видел. — Я, я не хочу снова терять близкого мне человека, — я зарыдала при нём, а он осторожно пустил меня в свои объятия. — Спасибо. Через какое-то время я успокоилась, и мы с Теодором стали говорить о чем только можно. — Если бы ты была существом, то каким? — спросил Тео, протягивая мне сигарету. Мы закурили. — Птица. — Птица? — Я кивнула. — Почему? — поинтересовался он. — Птица летит куда хочет, делает что хочет. Если бы у меня были крылья, то я бы улетела в Рим. — объяснила я, делая затяжку. — Почему Рим? — Не знаю, когда я закончу Хогвартс, то хочу улететь в Рим и наслаждаться жизнью. А кем бы стал ты? — спросила я, но услышав шорох, я обернулась и увидела Оливера. Он стоял у двери и изумлённо смотрел на нас. Нотт резко встал. — Что ж, Ларки, выздоравливай поскорее, — уже собравшись уходить, сказал слизеринец, но Вуд резко остановил его. — Что-то ты зачастил, Нотт, — прошипел Оливер, сильнее сжимая руку на груди Теодора. Взглянув на меня, гриффиндорец стал медленно отпускать парня. Тео вышел из больничного крыла. — Что он тут делал? — грозно спросил Вуд, но увидев моё предвзятое лицо и поднятые брови, быстро сменил недовольное выражение лица. — Даже не начинай, почему ты не заходил ко мне? — наигранно спрашивала я. — Я, — его глаза округлились. — Я заходил, и не раз, Помфи прогоняла меня, чтобы я не будил тебя. — Не надо объяснений, Вуд. Эх, не справляешься с ролью парня, что же с тобой делать? — притягивая к себе парня, говорила я, попутно запуская руку в его волосы. Проведя рукой до подбородка, я требовательно подняла его вверх, так чтобы глаза парня были прикованы к моим. Парень потянулся ко мне, и наши губы слились в нежном, но одновременно страстном поцелуе. Руки Вуда стали блуждать по моему телу, изучая его. Я же, в свою очередь, оставляла поцелуи на его шее. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы Оливер не разорвал поцелуй и не спросил меня. — Амелия, ты точно в порядке? Что случилось такого, что ты упала в обморок от стресса, — все любовные чувства, переполняющие нас в этот момент улетучились, и осталась только грусть, которую я так старалась скрыть под поцелуями. — Оливер, я честно не хочу возвращаться к этому вновь, я прошу тебя не вмешивайся и не напоминай мне об этом, молю, — жалобно произнесла я, закутавшись в объятиях парня. Какое-то время мы просто молчали, пока Оливер не разорвал наше тишину. — Малина, у нас завтра будет контрольная тренировка перед матчем, часов в шесть, не хочешь сходит? — поинтересовался Оливер, ловя мой взгляд. — Хм… Можно, — ответила я. Мы просидели так ещё десять минут, и Оливер вышел, пожелав мне спокойной ночи. Что я чувствую? Не знаю как выглядит любовь, может это и она. Заснула я не сразу, ещё немного поплакав в подушку. На следующий день Мадам Помфи выписала меня ближе к вечеру, поэтому, поблагодарив её, я сразу пошла на поле для квиддича. Чем ближе я подходила, тем громче раздавался грозный голос Оливера. Он явно кричал на кого-то. Незаметно сев на трибуну, я задумалась. Хм… Наедине со мной он совсем другой, тут он агрессивный, властный, таким я видела его только в коридоре. Но вчера он был довольно мил, что ж, я дам ему совет, к тому же я тоже явно что-то чувствую к нему. Джордж Уизли помахал мне рукой, Оливер обернулся и, увидев меня, на его лице появилась ухмылка. Вся команда Гриффиндора уставилась на своего капитана, не узнавая его. Вуд всё смотрел на меня, я же, в свою очередь, глазами указывала ему за спину. Повернувшись за спину, он смущённо отвёл глаза и сказал, что все свободны. Команда ликуя загудела, я же спускалась с трибун. Меня тут же по обе стороны окружили близнецы Уизли. — Так, так, так Амелия Ларк, — начал Фред. — Или же Амелия Вуд, отныне ты наша спасительница, — наигранно говорили близнецы, пока я закатывала глаза. Я была к Оливеру всё ближе и ближе. — Фред, давай не будем смущать голубков, — предложил Джордж. — Да, Джорджи, не будем смущать Амелию и Оливера Вудов, — рассмеявшись, парни пошли в раздевалку. — Слышал, я теперь Амелия Вуд, — похвасталась я, хватая Вуда за шею. — Слышал, — ухмыльнулся Вуд, пока его руки соединились на моей талии. — Начинает темнеть, может погуляем до отбоя, — предложил Оливер, а я согласилась. Подождав пока Оливер переодевается, мы вышли в сад. — Ночной Хогвартс так прекрасен, — начала я. — Не знаю, как по мне обычный. — Ничего ты не понимаешь, только послушай, — я остановила Вуда и заставила прислушаться, — сверчки щебечут, — закончила я. — Амелия, ты слишком романтизируешь жизнь, — сказал Вуд, получив мой презрительный взгляд. — Оливер, если бы я не романтизировала свою жизнь, то убила бы себя в девять лет, — заставив парня врасплох, я поцеловала его в щеку и шепнула на ухо. — Спокойной ночи, Оливер Вуд. Быстро покинув сад, я отправилась прямиком в гостинную Пуффендуя, стараясь не попасться кому-нибудь на глаза. Попутно размышляя: один из минусов Вуда, так это недальновидность. Я часто замечала, что многие не видят мир таким, каким его вижу я. Проходя мимо одного из коридора Хогвартса, я встретила Теодора. — Как дела Ларки? — спросил Нотт, заводя беседу. — Не знаю, желание убить себя, равно желанию жить, — ответила я, поглядывая на Нотта, тот резко остановил меня, и прижал палец к губам. — Тихо, слышишь, сверчки, — мои глаза удивлённо округлились. — Бабушка говорила мне, что они так разговаривают о своём, — шёпотом сказал Тео. — Хм… Говорят о том, как задолбалось быть сверчком, уверена, кто-то из них мечтает стать чем то большим, — хмыкнула я, продолжая эту бессмыслицу, но на моё удивление, Теодор продолжил. — Интресно о чем они говорят? — спросил слизеринец. — Уверена, кто-то из них страдает неразделённой любовью, ну или же происходит церемония прощания, — ответила я. — А может у них сейчас церемония бракосочетания, — хмыкнул Тео. Мы замолчали. — Ты любишь его? — вдруг спросил Теодор, смотря на меня. — Он мне нравится, может, я и люблю его. Как бы я хотела знать наверняка, люблю я его или нет, — смотря на Тео, говорила я. — Это можно проверить, — сказал Нотт. — Как? — спросила я, но мой вопрос так и остался без ответа. Губы Теодора накрыли мои, и я почувствовала на них вкус крепкого табака. Стоп, что? Придя в себя, я оттолкнула Нотта.