Обязательно вплети цветы в свои волосы

— Вот черт! — громко ругается начальник, выбегая из своего кабинета и на ходу сбивая с ног Колетт, спокойно проезжавшую мимо на роликах. — Опять они! Эдгар вопросительно поднимает брови, но тут же, замечая через окна кафе пеструю группу молодых людей, сам про себя ругается вместе с Гриффом. — Если они опять что-то разгромят, я им кишки на палку намотаю! — мужчина с угрозой поднимает кулак вверх, направляясь ко входу в заведение. — Черти треклятые. — Да почему он на них так взъелся? — потирает ушибленный бок Колетт и поднимается с пола, забирая с собой металлический поднос. — Нормальные же ребята. — Вообще-то, Грифф прав, — отвечает Эдгар. — Говорят, недавно какая-то коммуна разрисовала все окна у кафе. Вдруг это они и были? Позавчера на моей смене заезжали такие же, шумные и укуренные — не всем по душе. — Ну не надо же о них всех так говорить? — Постой. Твой парень тоже, что ли, из этих? — Не «из этих», Эдгар, а хиппи. «Из этих» тут только ты. — Девушка неодобрительно косится в сторону друга и поправляет белый передник. — Блять, — невольно вырывается у Эдгара. — Ты же сказала, что не будешь об этом говорить. — Другим. — Вообще. Ты сказала, что никогда не будешь об этом говорить. Так что, Колетт, выполни свое обещание. Пожалуйста. — Да мне-то, по большому счету, все равно. Лишь бы вживую этого больше не видеть. Эдгар хочет ответить, но лишь раздраженно косится на Колетт и вытирает маленький красный столик тряпкой. — Да зачем же вы заходите! — громко говорит хозяин заведения, вслед за большой группой неизвестных заходя в заведение. — Я же попросил вас уйти! — Мистер! — из толпы протискивается один парень. То есть, он вообще один: остальные человек семь-восемь были девушками. — Простите, я могу с вами поговорить? — Я попросил вас уйти, — сердито отвечает ему Грифф, скрещивая на груди руки и поднимая голову, чтобы посмотреть незнакомцу в лицо. — Чего тебе нужно? — Мы бы просто хотели посидеть и выпить по коктейлю. Разве это плохо? — он добродушно улыбается и поднимает руку с множеством браслетов и фенечек, чтобы потом положить себе на грудь. — Ну не будьте вы таким злым! Как говорится, занимайтесь любовью, а… — Занимайся любовью, а не войной! — выкрикивает пара девушек сзади, весело хохоча, а Колетт неподалёку приветливо им улыбается. «Ебись, а не борись» — язвит про себя Эдгар и подъезжает за спину к своему начальнику. Незнакомый парень на секунду отвлекается от созерцания недовольного лица Гриффа ради появившегося сзади него парня. Эд отмечает, что темно-синие волосы этого чудака совсем не расчесаны, бандана на голове чуть-чуть съехала вниз, а ожерелье с символом инь и ян было поцарапано на лицевой стороне. На второй руке, которую тот не поднес к груди, пестрели еще несколько фенечек: однотонная, бордово-красная и по сравнению со всеми довольно тонкая, потом, как в противовес ей, черно-синяя, какая-то толстая, узорчатая и смутно знакомая по своей концепции Эдгару, а третья, как всегда, желто-сине-зеленая. Вроде бы, у них это означает пацифизм? На нем странная бежевая куртка без рукавов, почти полностью расстегнутая и рваная снизу рубашка, неизменные для хиппи широкие джинсы и совсем пестрая, фиолетово-зеленая кожаная сумка с бахромой. — Эй! Ну ты-то, парень, должен нас понять? — обращается к нему хиппи и осматривает Эда с ног до головы. — Мы — сама невинность. Расслабимся тут ненадолго и пойдем дальше. — Я не думаю, что вам стоит здесь находиться., — отвечает ему Эдгар, вслед за начальником скрещивая на груди руки. Но тут в зарождающийся спор врывается Колетт: — Ребята! Верно ведь, зачем им что-то тут портить? — девушка приближается, осторожно отталкиваясь от пола на роликах. — Пустите их. — До первого предупреждения, — грубо прерывает подчиненную Грифф. — Малейшая оплошность — и я выставляю вас за дверь. — Ура! — победно ликуют девушки сзади. — Фэнг, ты просто умница! Эдгар недовольно закатывает глаза и отъезжает за стойку, надеясь, что намек будет понятен Колетт и она сама обслужит поздних посетителей. На часах, все-таки, восемь часов вечера. Вся толпа размещается за одним столиком, опасно пытаясь влезть по четыре человека на диванчик, а Фэнг, как уступивший девушкам место, вообще остается стоять. — Принеси им два стула, — толкает Грифф официанта в бок, — пусть уж нормально сядут, чем нам потом придётся чинить диваны. Эд цокает, но все равно идет в подсобку, чтобы поискать там два красных стула. Когда возвращается, понимает, что взгляды всей компании устремлены именно на него. — Сядьте сюда кто-нибудь, — официант бегло смотрит на девушек. — А ты, — он обращается уже к единственному парню среди хиппи, — тоже сюда. Не ломайте нам мебель. — Ого, спасибо! — расслабленно и весело отвечает ему Фэнг. — Я же говорю: мы не будем ничего ломать! Нам это не нужно. — Вот-вот! — поддакивает одна девушка из компании, когда забирает из рук Эдгара стул. На ней странная цветастая шапка с медвежьими ушами и коричневая пушистая накидка. — Не парься! — Слушай, а ты такой милый, — встревает вторая незнакомка, поражая Эда своей копной рыжих и непослушных волос. — Не примешь у нас заказ? — Я думал, что Колетт уже подходила к вам… — несколько потерянно отвечает Эдгар. — В таком случае, я ее позову. — Да ну-у, парень, не будь таким злым! Меня Фэнг зовут. — Хиппи приветливо протягивает официанту руку с толстым синим браслетом и закрывает глаза, когда улыбается. — А тебя? — Господи, — вздыхает Эд, понимая, что если бы он не был на работе — точно бы проигнорировал их всех. — Хорошо. Я — Эдгар, ваш официант на сегодня. Вам предоставить меню? — Так бы сразу! — победно смеётся Фэнг, когда плюхается на красный металлический стул. — Девочки, давайте сначала вы. — Фэнг, а ты, я вижу, времени зря не теряешь? — полушепотом спрашивает у парня девушка, по виду, чуть старше всех остальных, у которой темные волнистые волосы закрывают одну половину лица, хотя и придерживаются простой розовой банданой. — Да ну, сейчас сделаем заказ, заодно мне еще и погадаешь! В компании слышится звонкий девичий смех, а Эдгар терпеливо продолжает стоять рядом с ними и держать наготове блокнот. Спустя пару минут все определяются с заказом. Мало кто брал себе поесть какие-то салаты или десерты, зато, в основном, как и заранее предполагалось, основной позицией были именно молочные коктейли. Восемь девушек, как под копирку, взяли себе шоколадные, и только Фэнг — он вообще какой-то странный — заказал клубничный. Любимый коктейль Эдгара. Шум за их столиком заметно возрастает, когда девушка с розовой банданой раскладывает большие карты со странным рисунками на них. — Ого, там на таро гадают! — восторженно шепчет Колетт, дожидаясь, пока Грифф за стойкой сделает порцию шоколадных коктейлей. — А зачем это вообще? — незаинтересованно спрашивает Эд, забирая три бокала к себе на поднос. — Муть какая-то. — А я к концу смены попрошу мне погадать! Все-таки, вдруг у меня в личной жизни все хорошо будет? — А сейчас плохо? — Нет! Но вдруг еще лучше станет? Официант подъезжает к группе и ставит на стол часть заказа, пересекаясь взглядом с веселым и необыкновенно расслабленным Фэнгом. — Пацан, у тебя, наверное, от девчонок отбоя нет? С такой-то мордашкой, — улыбается хиппи и за это получает тычок от девушки рядом с ним. — Да ладно тебе, Нита! Я же просто спрашиваю! — Не смущай парня, — весело прерывает их четвертая, в очках и с темными кудрявыми волосами, девушка. — Но ты и правда милый, — скромно улыбается она и принимает протянутый бокал. — Мне это не интересно, — отрезает Эдгар. — Да ну? Ты, типа, по парням? — открыто и беззлобно спрашивает его Фэнг. — С чего вы это взяли? — дергается Эд и убирает поднос под мышку. — Подождите пару минут, скоро принесу оставшуюся часть заказа. На Фэнга сзади кто-то шикает и недовольно ругается, а официант, растерянно поставив поднос на стойку, впивается глазами в парня-хиппи. — Все-то тебе интересно. Небось, сам тот еще… — Эд, пробормотав себе под нос предыдущую фразу, запинается. Точно. А ведь этот парень — прямо как и он — гей. Чертов черно-синий браслет! Эдгар даже забыл, что он значит. И что? Получается, он ему понравился? Раз Фэнг напрямую спросил. Кто кому? Эдгар Фэнгу? Или Фэнг — Эдгару? Бред какой-то. Эд всего два раза в жизни встречал тех, кто не боялся показывать свою ориентацию, и в их число никогда не входил. Сумасшедшие люди! — Эй. Эдгар. Отнеси-ка, — окликает его сзади Грифф и ставит на поднос две чашки с мороженым и… клубничный коктейль. — Хорошо, — стараясь сохранять спокойствие, отвечает ему Эд. И резко волна интереса к будто бы укуренному Фэнгу повышается. Встретить такого же, как он сам — идущего против норм общества — само по себе чудо. Жаль, конечно, что он хиппи. Но поговорить с ним о вещах, которые слишком сильно интересуют Эдгара, можно? Его ведь не осудят? — Ваш заказ, — угрюмо произносит официант и ставит перед Фэнгом его бокал с розовой жидкостью внутри. — О, спасибо! — лучезарно улыбается ему хиппи. — Красота! — Да, — Эд понижает голос и наклоняется к парню чуть ближе, чтобы никто посторонний не мог их услышать; но этого все равно оказывается недостаточно. — Вы не могли бы… остаться здесь до закрытия? Я бы хотел обсудить пару вещей. Он сам поражается своей смелости. И необыкновенному интересу. А как это, с парнями? Эд никогда не знал. Все, чем можно было довольствоваться — постеры с фотографиями звезд и моделей-мужчин. Пара новостных передач по телевизору и радио про то, кто такие геи и как с ними бороться… и все. На этом его скудный опыт подходил к концу. За исключением неудавшегося… чего-то с парнем, когда Эдгар был в выпускном классе. Тогда их прервала Колетт. — Ого. — Фэнг удивленно вскидывает густые брови. — Ты меня подцепить хочешь? Вот это я преуспел! — выкрикивает хиппи и обращается к девушкам напротив него. — Видали! Да я тот еще… — Нет. Вы не поняли, — нервно дёргает Эдгар конец своего передника. — Мне нужно… кое-что узнать. — Он невольно косится на синий браслет Фэнга, и тот тотчас же его понимает. — Вау. Вот как. Хорошо. — Парень добродушно улыбается. — Тогда мы тут до самого закрытия. В девять? — В девять, — кивает официант и на роликах возвращается к своей коллеге. Как-то глупо получилось, честное слово. Эдгар продолжает разъезжать по заведению, иногда немного заигрываясь и выполняя простые трюки (чему Колетт, из-за плохого умения ездить, часто завидовала) на роликах. По левую сторону от входа все столы протерты, все стулья задвинуты и коробочки с салфетками наполнены. Правая сторона остается за Колетт. Парень облокачивается на столешницу, за которой Грифф пересчитывает сегодняшнюю выручку, и устало вздыхает. — Сможешь завтра выйти вместо Колетт? — спрашивает начальник, не отвлекаясь от купюр. — Зато послезавтра выходной тебе сделаю. А днем позже — только на вечер выйдешь. — Без проблем, — кивает ему Эдгар, потому что вспоминает, что завтра — ненавистная всем суббота, и клиентов, как обычно, будет хоть отбавляй. Колетт пока не может справиться с таким наплывом посетителей, так что вместо нее поставят Эда. И, наверное, на пару к нему выйдет Пенни. Эд смотрит на столик, за которым вся большая группа хиппи что-то восторженно обсуждает и заканчивает с последней едой на столе. Фэнг, на секунду обернувшись, снова ловит на себе нервный и заинтересованный взгляд, а потому тепло улыбается. И встает из-за стола, параллельно начиная рыться в своих карманах. — У вас же тут есть музыкальный автомат? — хиппи внимательно окидывает помещение. — Есть! — отвечает ему Колетт, выглядывая из-за спины коллеги. — Вон там, у второго окна слева. Автомат был. Им почти не пользовались, а Грифф за глаза называл раритетом. Но Эд всегда хотел такой себе домой, потому что выглядели эти машины очень красиво и необычно. Фонограф располагался около небольшого просторного участка в кафе, где, как говорил Грифф, раньше часто танцевали всякие «шалопаи и влюбленные идиоты». Но Эду, отчего-то, тоже всегда хотелось станцевать с любимым человеком в центре кафе. — Отлично! А у вас есть пластинки поновее? Битлз? — Фэнг подходит к автомату и перебирает винил рукой. — Офигеть. Ребята! — он обращается к своим подругам за столиком, и те мигом оборачиваются. — Реально есть. "Любовь"! — Да ты что? — вскакивает из-за стола рыжая девушка. — Реально? Врубай! Я так хочу себе эту пластинку-у! Фэнг мигом слушается. Эдгар обреченно вздыхает. Ну конечно. Чего еще можно ожидать от хиппи, когда эта песня — чуть ли не их гимн? «Все, что тебе нужно — любовь!» — песня дуэта, официально именуемого «Леннон-Маккартни». Песня, которая не раз заседала в голове Эдгара на долгие часы и под которую он не раз представлял себя великим танцором. Композиция, слова которой он успел выучить наизусть, хотя никогда и не планировал признаваться в этом. — Эй-эй-эй! — за стойкой повышает голос Грифф. — Вам за одну композицию пять долларов придется платить, и в залог положите еще пятнадцать! — А куда так дорого? — удивляется девушка, которую Фэнг назвал Нитой. — Чтобы вы боялись что-нибудь сломать. Хиппи усмехается и достает из кармана кожаный потрепанный временем кошелек: — Да и ладно! Ради культовой песни можно. Он спокойно отдает деньги Гриффу, подмигивает замершему Эдгару и, наконец, запускает музыкальный автомат. — Ты не способен на невозможное, — подпевает хиппи и нелепо, очень смешно и совершенно плохо танцует, переступая с ноги на ногу, — ты не можешь спеть песню, если спеть ее нельзя! Колетт с теплой улыбкой на лице хлопает в ладоши и осторожно отходит за столик к остальным девушкам, пропуская одну, которая медленно пытается вылезти сквозь троих своих подруг. Официантка садится рядом с той, которая ранее гадала на таро, и неловко просит ее о чем-то. Девушка соглашается. А навстречу Фэнгу выбегает темноволосая короткостриженная девчонка в фиолетовом вязаном топе и джинсах клеш, опущенных, наверное, довольно низко и на первый взгляд совершенно неудобных. — Ну-ка, давай со мной! — она жестом приглашает своего друга на танец и громко смеется. — А то совсем как дурак. И уже вместе пара, кружась по небольшой площадке, начинает танцевать не в такт мелодии, то поскальзываясь, то запинаясь о ноги друг друга, то опережая основную мелодию. — Ты ничего не можешь сделать, но попробуй научиться жить одним мгновением, — запевает вся небольшая коммуна, включая Колетт, которой темноволосая незнакомка уже делает расклад. — Ведь это так просто! — Все, что тебе нужно — любовь, — сквозь задорный смех пропевает Фэнг и наклоняется к напарнице, пока не утыкается к ее лоб своим. — Все, что тебе нужно — любовь! Девушка повторяет за ним и не менее восторженно отстраняется, неуклюже поворачивается, снова хватая за руку парня, а потом двигается с ним влево и вправо, смешно приседая при каждом шаге. Все это время время Эдгар как-то неловко расправляет свою форму на груди и руках, не в силах, при этом, оторвать глаз от смешных, но завораживающих движений парня недалеко от него. Но, кажется, он ошибся: если Фэнг ведет себя так с девчонкой, то его браслет — вовсе не знаковая вещь, как сначала посчитал Эд. Теперь нужно как-то выкручиваться из положения, в которое он себя загнал. Слова песни непроизвольно срываются с губ, нога в такт музыке стучит по полу, и даже Грифф, обычно скупой на похвалу и ворчливый, как все старики, слегка улыбается. — Все, что тебе нужно — любовь, — тихо продолжает Эдгар и улыбается своим мыслям. И правда. Ему до ужаса не хватает кого-нибудь, кто смог бы скрасить его унылые и скучные будни. На площадку выходят еще две девушки — одна из них скрыла все свои волосы под желто-красной объемной шапкой, а вторая, на ходу пытаясь завязать волосы в высокий хвост, чтобы они не мешались в танце, следом что-то сквозь смех говорила первой. Они без всякого стеснения хватают друг друга одной рукой за плечи, второй — за талию и пытаются скопировать глупые движения соседей по танцплощадке. Получается еще хуже, но от этого — только веселее. Веселее настолько, что официант даже не сдерживает усмешки и подходит на пару шагов ближе. Когда песня заканчивается, четверо неудачных танцоров громко и заразительно смеются, по очереди обнимаясь с каждым, и возвращаются за стол. — У меня просто больше нет денег, — громко говорит Фэнг, — так я бы еще что-нибудь поставил. — Да ты от такой нагрузки рухнешь, — подкалывает его темноволосая хиппи, которая до этого вовсю с ним танцевала. — Но было очень круто! А вы почему не присоединились? — Ой. — Колетт, все еще сидевшая за столиком посетителей, вскакивает с места и не сразу находится с ответом. — А там места не так много. Мы вот… гадали… — Ого! И как оно? — встревает Фэнг, опираясь на железный столик рукой. — Очень забавно. — Гадавшая на картах хиппи поднимает голову. — Девушке было бы неплохо у нас в коммуне. — Это ты так просто новых членов вербуешь? — интересуется Нита и скрещивает на груди руки. — Нет! Правда! — примирительно машет руками Колетт. — Получилось весело. Спасибо! — девушка вылезает из-за стола и торопливо подъезжает к Эдгару. — Нам пора закрываться, — говорит ей тот и снимает с себя уже надоевший белый передник. — Поняла, — быстро отвечает Летт и первым делом пытается развязать шнурки на роликовых коньках. — Так, ребята, разбредаемся по домам! — хлопает ладонь о ладонь Грифф, призывая обратить на него внимание. — Или где вы там живете. Время — без пяти минут девять. Мы закрываемся. Фэнг вопросительно глядит в сторону Эдгара и кивает ему головой в сторону выхода. В ответ получает нерешительный жест рукой, но принимает его за согласие и встает перед стеклянной дверью. — Чего это он? — интересуется начальник, провожая других девушек взглядом. — Меня ждет. Я… попросил его остаться, чтобы поговорить насчет вероятных погромов в кафе. — Так ничего же не сломали? — Да. Для того, чтобы так оно и было. — А-а, — тянет мужчина, закрывая кассу. — Молодец, Эдгар. Ты — отличный сотрудник. Но похвала, как обычно, нисколько не льстит. И сейчас есть проблема серьезнее: Эд только что подумал о том, что мог ошибаться насчет чужих предпочтений. И что он тогда скажет? «Привет, а ты, случайно, не спал с мужчинами? Нет? О, извини, просто я тут подумал, что ты…» Эд мотает головой. Нет, все-таки, какой это ужас. Почему некоторые могут даже ходить в гей-бары в крупных городах или публично заявлять о том, что они спят с парнями, а на Эда близкая подруга из-за скромного поцелуя с одноклассником до сих пор странно косится? Черт бы побрал его решимость, в одночасье становившуюся трусостью. — До свидания, — бросает напоследок официант и закидывает на плечо сумку с роликами. С ним громко прощается Колетт, оставшаяся протирать свою половину столов, и Грифф, перепроверяющий оборудование. Оба парня молча выходят на тёмную улицу и вдыхают свежий, холодный летний воздух. Ночи в их городе сейчас прохладные. — Ну так… — первым начинает Фэнг, вопросительно косясь на собеседника. — Мне кажется, я понял, о чем ты хотел спросить, но уточни, пожалуйста. — Сейчас, — пытается сформулировать Эдгар, заворачивая за угол кафе и останавливаясь под тускло светившим фонарём. — Окей, я скажу то, о чем подумал. А ты… ну, то есть, ты… Ведь с мужчинами, да? — Что с ними? — усмехается парень и скрещивает на груди руки. — Ты понял, — нервно выдает Эд. — Я не хочу этого говорить. — Гей, — отвечает за него Фэнг. — И в этом нет ничего плохого. А что, ты тоже? — Я-я не! — парень в спешке пятится назад, но резко останавливается, потому что понимает, что издеваться здесь над ним пока никто не собирается. — Я не знаю. Думаю, да, но… Оно как-то… странно. — А что странного? Пацан, тебе либо нравятся мужики, либо нет. И ничего больше. — Не в этом плане! У меня… никогда… ну, то есть… Ах, не важно! — отмахивается Эд, потому что всегда, когда дело доходит до разговоров про что-то интимное, он густо краснеет и не может правильно сформулировать свои мысли. А еще непроизвольно злится. — Ой, — смеется Фэнг и прикрывает рот рукой. — Господи, я понял, о чем ты. Не продолжай, если стыдно. Эд благодарно кивает, но не поднимает глаз на собеседника, раздражённо поправляя на плече лямку сумки. — И чего ты тогда от меня хотел? — Узнать, какого это. Ну, как можно понять, что ты… любишь только мужчин и все такое. И как правильно… — он снова замолкает, собираясь с силами, — заниматься с ними сексом. — А я… Прости, конечно, тебе это на личном примере показать надо? — добродушно улыбается хиппи и стучит по карманам в поисках чего-то. — Или как? — Ты совсем уже? — вспылил Эд, закрывая лицо рукой. — Я к тебе с такими странными вопросами, а ты тут только и делаешь, что шутишь! — Хорошо. — Примирительно поднимает руки Фэнг и улыбается до морщинок под глазами. — Тогда так. Ты завтра свободен? — Работаю весь день. Очень много клиентов, — спешно отвечает Эдгар, вцепившись в возможность сменить тему. — Послезавтра — выходной. — Вот и отлично! — кивает ему хиппи. — Я завтра опять с ребятами к вам загляну. У вас круто. Если не удастся нормально поговорить, то просто договоримся вместе где-нибудь посидеть послезавтра. Ты согласен? Официант неуверенно кивает и желает провалиться сквозь землю. Как же ему стыдно за весь сказанный бред. Но, наверное, этот человек первый, кто поможет Эдгару принять и понять себя. Парень на это очень рассчитывает.

***

Следующий день полон сюрпризов. С самого утра за столиком у окна, как вчера, сидит такая же пестрая группа молодых людей, но, в этот раз, парней там значительно больше. Включая Фэнга. Он исподлобья смотрит на обслуживающего других посетителей Эдгара и приветливо ему улыбается. Когда тот, наконец, останавливается у злополучного стола и поднимает руку с блокнотом выше, чтобы показать, что в данный момент работает, Фэнг с ним здоровается. — Привет! Эдгар, кажется? — хиппи ловит на себе удивленные взгляды друзей и поясняет. — Мы с девчонками вчера вечером сюда зашли. Познакомились. — А ты милый, — говорит ему девушка, которой вчера не было среди спутниц Фэнга. У нее два низких черных хвоста и шапка набекрень. — Нихуя себе ты нашел. — Она уже обращается к Фэнгу. — Да зачем ты так грубо! — тыкает ее в бок невысокий парень в круглых очках. — Джеки, будь вежливее. Девушка недовольно бурчит, но, наконец, замолкает. — Вы готовы сделать заказ? — уточняет официант. — Да-да, секунду… — парни быстро тыкают на позиции в меню, и Эдгар пару раз слышит просьбы не класть туда мясо. Все успешно записывается в пожелтевший блокнот. — Ах, да… — обращается к официанту Фэнг. — Ты сегодня точно занят? — У меня перерыв через полчаса. Что-то нужно? — Посиди со мной, что ли. — Неловко почесывает затылок хиппи. — Познакомимся хоть. Эдгар скромно кивает и передает заказ на кухню. Пенни, как и предполагалось, вышла сегодня на работу. Она подъезжает и врезается в стойку, тем самым останавливаясь. — Ну наконец-то. Ты сейчас на перерыв? — девушка широко улыбается и хлопает коллегу по плечу, а тот ей в ответ кивает. — О’кей. Тогда я после тебя сразу отойду на полчаса, а то уже помираю на ногах стоять. — Без проблем, — отвечает ей Эд. — Я останусь тут, если что. И на перерыве он, наконец-то, разувается, потому что ноги в роликах даже к середине дня нещадно болят, а потом подходит к Фэнгу, все так же сидевшему за столом в компании всего двух людей. — Ты хотел пообщаться? — спрашивает Эдгар и встает сбоку от хиппи, дожидаясь ответа. — Ой. Ты все? — оборачивается Фэнг и слабо улыбается. — Мы можем выйти отсюда, если ты хочешь. — У меня всего полчаса. Максимум, минут сорок. Лучше давай здесь. — Как скажешь! — отвечает ему Фэнг и встает из-за стола, — Ребят, я пересяду за соседний столик. — Да иди уже. — Джеки машет рукой и поворачивается к собеседнику. Они садятся в другой части кафе и, сохраняя молчание, переглядываются друг с другом. — Меня зовут Фэнг, — первым начинает тот с какого-то абсолютно ненужного факта. — Я знаю. Эдгар, — отводит глаза парень. — Мне двадцать один, живу в этом городе с матерью, работаю тут и… ну, вроде как, планирую учиться. — Ты мне досье свое зачитываешь? — смеется хиппи. — Мы почти ровесники, кстати. А я вот хорошо играю на гитаре, люблю коктейли и траву. — То есть, среднестатистический хиппи? — У нас нет «среднестатистических». Мы все… я бы сказал, колоритные. — Дети цветов? — невзначай спрашивает Эд, вспоминая, как еще зовут хиппи. — Да! — активно кивает Фэнг. — Мне очень нравится, как это звучит. Еще сразу вспоминаю Скотта Маккензи, и, вау, это ведь реально классно! — Ты про его «Сан-Франциско»? — Ага. Слушал ведь? Понравилось? — Честно? Всего пару раз, — натянуто улыбается Эдгар. — Текст знаю, но не могу сказать точно, нравится ли. — Тогда ты, Эдгар, обязательно должен будешь прийти к нам на стоянку на этой неделе! Я тебе спою. — Широко, так, как, наверное, больше никто не может, улыбается Фэнг. — Пф-ф, — неловко усмехается официант. — Как-то ты торопишь события. — А ты что, рассчитываешь на что-то? — шутливый тон Фэнга нисколько не успокаивает чувство стыда. — Да что ты имеешь в виду? Я просто интересуюсь! — Да забей ты. Два дня, пять, сто… Это все не имеет значения! Судя по всему, ты интересный. А это главное. В груди Эдгара после этих слов становится тепло и приятно. Ему не часто говорили о том, что он — именно он! — какой-то интересный. Это очень мило со стороны хиппи. — Спасибо. — Парень отводит взгляд. — Так что? Заглянешь? — не отстает Фэнг. — Если ты приглашаешь, я за. Но вас же там много? Я могу мешать. — Все только рады будут! Мы, вообще-то, очень дружелюбные. — Да-да, занимайся любовью… — А не войной, — продолжает хиппи. — Во-от! Смотри-ка, еще немного, и ты сам с нами будешь по стране шины протирать. — Нет уж. Мне больше нравится жить на одном месте. — Это только пока! — Фэнг на секунду замолкает и обеспокоенно интересуется: — Блин. Ты же, наверное, есть хочешь? Давай закажу что-нибудь. — Я ведь тут работаю, — дергается официант. — Да забей! Закажу-то тебе я. — Где вы вообще берете деньги? — Музыка и трава, — сразу же отвечает Фэнг. — У нас многие интересуются этим, а ответы-то никогда и не меняются. Ну, Биби — это та, с которой я вчера танцевал, — еще и от родителей иногда поддержку получала, пока мы не уехали далеко от штата. Эдгар кивает. Фэнг подзывает к себе Пенни, на что та добродушно улыбается и хиппи, и своему коллеге, и принимает заказ. — Подожди, серьезно, клубничный? — интересуется Фэнг после того, как девушка уходит. — Ты сам вчера заказал такой же. — Ну! Я его очень люблю. — Я тоже. — Кивает парень и скрещивает на груди руки. — Слушай. Давай забьем на то, что я вчера просил. Подумал — ведь реально какой-то бред. — А, — улыбается Фэнг и пожимает плечами. — Как знаешь. Если что, я ближайшую неделю-две здесь. Но завтра-то давай все же встретимся? — Давай, — кивает Эдгар. Собственно, почему бы и нет? Человек напротив — пусть и уж слишком раскрепощен и безразличен до некоторых норм приличия — отличный собеседник. А еще он заинтересовал Эдгара. Потому что не часто встретишь таких открытых и жизнерадостных людей.

***

Договорились встретиться у указателя на кафе. Только вот время — двадцать минут двенадцатого, и Фэнг, как ни странно, опаздывает. Эдгар недовольно закатывает глаза, но в глубине души переживает, что за их недолгое знакомство уже успел сделать что-то не так. Вот черт. Не нужно было говорить чего-то странного, да? Но Эд же потом отказался от своих слов… Его окликивают сзади. Едва слышно, на самом деле, но Эд оборачивается и видит: Фэнг, удерживая в поднятой руке классическую гитару, бежит и придерживает бандану на голове. — Эдгар! Я тут! Привет! — машет хиппи и продолжает бежать вперед. — Прости меня! Я не сразу гитару нашел, а тут… — парень не успевает остановиться сразу и врезается в Эда, при этом отставив руку с инструментом вбок, чтобы не случайно не ударить приятеля. — Ой! Эдгар машинально приобнимает взбалмошного парня рукой и отступает назад, чтобы сохранить равновесие: — Осторожно ты! — шипит он, потому что неприятно получает в бок локтем. — Зачем гитару-то притащил? Еще и опоздал. — Извиняй. Я ее, как раз, и искал. — Фэнг отходит от Эдгара и поправляет украшение на голове. — Ладно. Хотел сыграть тебе, потому что вспомнил, о чем мы вчера говорили. — Ты странный, — усмехается Эд небрежно поправляет накидку на чужом плече. — Куда пойдём-то? — У вас ведь тут есть парк? Давай туда. — Вот это ты мастер встреч. — Если как «встреча» тебе не нравится, зови это свиданием, — шутит Фэнг и перехватывает гитару в руке. — Ага. А тебя — своим мужем? — У-у, было бы слишком хорошо, если бы мужчинам разрешили выходить замуж! — придерживаясь того же шутливого тона говорит хиппи. — Не знаю. — Парень пожимает плечами. — Думаешь, это нормально? — А почему нет? Был бы я один таким, наверное, задумался бы. А, оказывается, нет. Так и переживать, значит, незачем? Эдгар молчит и бредет по обочине, не зная, как будет жить дальше, если так и продолжит заглядываться исключительно на мужчин. Наверное, ему стоит поговорить об этом с кем-то. Более открыто, чем может себе позволить. — А вот… Как это все работает? Ведь не просто же так, наверное, кто-то осуждает такое, — призрачно формулирует свой вопрос Эдгар. — А я сам, что ли, много знаю? Пару раз спал с парнями, но никогда и не задумывался, почему получилось именно так. «Спал». «Спал с парнями». Да как, черт возьми? Эдгар тоже хотел хотя бы раз вступить в отношения с кем-то, похожим на него. Хотя бы раз ощутить, каково это — быть любимым. Взаимно. И не слышать что-то про убийства геев и погромы в барах, не видеть лица Колетт, когда та вспоминает неприятную ситуацию, связанную с Эдгаром, и брезгливо морщится. Просто жить в обществе, где узнавать о чем-то подобном не приходится у малознакомых людей. Потому что остальные могут послать тебя или избить. — Кстати! Ты что, разбираешься в фенечках? — прерывает мысли Эдгара хиппи и улыбается. — Как ты понял, что к чему? — Я… Грубо говоря, да? У меня был хороший друг, который рассказывал про браслеты дружбы. — Неловко улыбается Эдгар, вспоминая, что это и был тот самый одноклассник, с которым его застала Колетт. — Я переживал потом, конечно, что неправильно все понял. — Да ну! Своих-то сразу в толпе видно! — смеется Фэнг и бьет Эдгара в плечо. — Не переживай даже. А сам плел когда-нибудь? — Пробовал один раз, но ничего не получилось. Сложно очень. — Хочешь, научу? Вот тебе и еще один повод заглянуть к нам. — В эту вашу коммуну? — переспрашивает Эдгар и задумчиво опускает глаза на землю. — Ты меня вербуешь, что ли? — Мы таким не занимаемся! Просто, как мне кажется, тебе бы понравился наш образ жизни. Да и знакомство с ним никогда не будет лишним. — Тогда, если получится, через неделю я смогу к вам заглянуть? У меня выходной будет. — Эдгар сворачивает на мощеную дорожку и проходит мимо каких-то детей, играющих на траве. — Только, пожалуйста, уточни у своих, могу ли я так сделать. — Конечно можешь, Эдгар! Я устал повторять, что мы рады всем, кто не настроен агрессивно. Эдгар кивает и останавливается практически в центре небольшого сквера: — Мы пришли. — Пойдем сюда. — Фэнг выходит на газон и, даже не посмотрев под ноги, садится на траву и скрещивает ноги. — Сейчас я тебе сыграю. — Ты серьёзно? А если там грязно? — бормочет Эд, но осторожно садится рядом, неловко поправляя сумку на бедре. — Что споешь-то? — Сначала хотел «Сан-Франциско». Но она у меня с тобой теперь ассоциируется, так что, пока что, не ее. Как насчет «Она покидает дом»? — Грустная же песня, — отвечает Эдгар, пытаясь вспомнить, в каком месте песня про город может напоминать его. — Почему это? Ты точно до конца слушал? — удивляется Фэнг и кладет на бедро гитару. — Героиня ведь ушла к парню, которого любит! Это ли не круто? — Но она ведь оставила родителей с какой-то запиской, а ее парень торгует запчастями. — Но она, — Фэнг берет на гитаре аккорд и пропевает следующую строчку: — Теперь счастлива. — Что-то внутри, что всегда отрицалось… — неожиданно подпевает Эдгар и слабо улыбается. — Все эти годы! — повышает голос хиппи и смеется. — Почему мы с конца-то начали? Давай по новой. У тебя красивый голос, — невзначай отмечает парень. — Да я — второй Джон Леннон, ты что, не знал? — Эдгар смущенно улыбается, принимая комплимент. — Ого-ого! А я — Йоко Оно? — Ну, тоже азиат, да? — смеется Эдгар. — И довольно необычный. — Утро среды, пять часов. Начинается день, — поет Фэнг, ловко играя на классической гитаре. — Тихо прикрыв дверь своей спальной, оставила записку… — Которая, как она думает, расскажет больше, — неуверенно подпевает Эд и покачивается в такт музыке. Яркое летнее солнце слепит глаза, дети в паре-тройке метров от них кричат и радостно смеются, когда слышат знакомую песню, и одна девочка начинает неловко повторять слова, иногда путая строчки. Эдгар счастлив до ужаса: человек, которого он знал несколько дней, привнес в его жизнь больше суматохи, чем остальная толпа знакомых людей за предыдущий двадцать один год жизни. Хиппи с, как всегда, путаными растрепанными волосами и кучей браслетов дружбы на руках, выбивая из гитары несколько несчастных аккордов (а ведь говорил, что играет хорошо!) смог заставить Эдгара усомниться в том, как он живет сейчас. И, черт возьми, песни у Битлз — самое настоящее золото. — Она скользит вниз по лестнице, стиснув в кулаке платок. — Каким-то задним мыслям хмыкает Фэнг и продолжает, услышав, что Эдгар тоже не перестает петь. — Поворачивает ключ в замочной скважине. Шаг наружу — она свободна. — Она покидает дом, — напевает Эд и закрывает глаза с расслабленной улыбкой на губах. Вечером, когда, наконец, песни были спеты, все нейтральные темы обговорены, съедены какие-то дешевые фрукты из ближайшего магазина и пройдено, по меньшей мере, километров десять, Эдгар решает, что ему пора возвращаться домой. — Темнеет рано, а я живу в районе, где фонари работают раз через раз. — Слушай, было очень круто. Ты не хотел бы еще как-нибудь погулять или типа того? — Через неделю, как я и говорил, снова выходной. Только тогда. — Хорошо! — радостно отвечает хиппи. — Я буду приходить к вам в кафе. — И солнечно улыбается. Эдгар на прощание машет рукой и медленно разворачивается, чтобы уйти к себе домой. — Ты и правда классный. — Слышит парень, оборачивается, чтобы благодарно улыбнуться, а потом смущенно и растерянно как можно быстрее заворачивает за угол какого-то здания. Вау. Никогда еще ни один парень не вызывал в нем столько эмоций одновременно. Пока Эд идет по пустым дорогам темных улиц, думает, что, наверное, пусть и повел себя тупо в самом начале — сейчас рад, что его не приняли за идиота. Было нечто приятное в совместном исполнении песен жарким летним днем, глупых шутках про звезд и актеров, ощущениях мягкой зеленой травы под ногами и звонком звуке гитары в руках хиппи. Было что-то приятное в его обществе — не столько вызванный его… особенностью интерес, сколько манера речи, голос и открытость, которой часто не хватало Эдгару. Чужая раскрепощенность и довольство жизнью, но, при этом, стойкое отстаивание жизненной позиции — вот то, что так ему нужно. И Эдгар понимает, что, наверное, даже в двадцать с лишним можно позволить себе завести друзей и знакомых, чтобы не умереть со скуки в маленьком душном городе. Неделя проходит быстрее, чем ожидал Эдгар: каждый день парень просыпался с мыслью, что он все ближе и ближе к тому, чтобы посетить коммуну хиппи. И это чувство утро за утром подогревало в нем интерес и неясную нервозность. Будто бы он знал, что, если увидит там жизнь, кардинально отличающуюся от своей, то непременно захочет так же. Захочет петь вечерами Битлз, греть руки у костра, красить большой Фольксваген во все цвета радуги, научиться плести яркие фенечки и колесить по всей стране, чтобы, черт возьми, знакомиться с не менее интересными и колоритными людьми. Почувствовать вкус жизни, пока он молод, активен и влюблен во все, что приносит ему радость. Радость, в том числе, приносит ему и Фэнг. Эдгар каждое утро видел его за неизменным столиком, вторым по счёту от большого окна. Хиппи опять заказывал клубничный коктейль, звал на перерыв посидеть и поболтать вместе с ним, говорил, как дела у его приятелей и как хочет снова сыграть что-нибудь. Жаль, конечно, что он в кафе, и здесь мало места для, как выразился Фэнг, «настоящего шоу». И правда, жаль. Эдгар бы с удовольствием послушал. Он обнимал знакомого на прощание, случайно задевал его поцарапанный кулон, неохотно, как-то неловко бил кулаком о кулак, если они вместе с чего-то смеялись, стал копить на виниловые пластинки и слушать как можно больше музыки, которую всегда приписывали хиппи. Чтобы понимать, чем живет и как живет Фэнг. Чтобы понимать, как бы смог жить сам Эдгар, если бы не участившиеся наседания матери по поводу образования и женитьбы. — Я реально не понимаю, почему ей так важно, чтобы я нашел себе девушку, — вздыхал Эдгар и взъерошивал непослушные волосы руками. — Толку-то? Ну найду я себе ее, и? Расстанусь? — Ты не хочешь ей… открыться? — Да я сам себя не до конца понимаю. А если и так, то… думаю, мама будет категорически против. Эдгар понимал, что, скорее всего, почти влюблен в этого чудаковатого парня. Но он не хотел быть уверенным до конца: пока их отношения ходят по грани между приятельскими и дружескими, парень будет только поддерживать общение. Потому что, все-таки, Фэнг парень. Не стоит лишний раз испытывать судьбу, пусть они оба и сидят в одной лодке. А еще Фэнг уезжает через неделю — и, хоть эта мысль немного болезненно влияла на Эда, он придавал ей особенное значение. И в воскресенье вечером, в день, когда Фэнг не появился с утра, а зашел только во второй половине дня, Эд убирал последние столы в зале и о чем-то переговаривался с Колетт. Девушка щебетала, что завтра ее парень приезжает в город, чему она до невозможности рада. — Поедешь со мной его встретить? Познакомитесь заодно. — Прости, у меня уже есть планы. — Это какие? — заинтересованно оборачивается к нему Летт. — Неужели опять с Фэнгом? Эд, я как на тебя не посмотрю, ты то с ним, то один. Что происходит? Ты опять за свое? — Я, вроде как, планировал пойти в коммуну. Они там остановились до времени отъезда, и Фэнг хотел познакомить меня с друзьями. — Эдгар игнорирует недовольные комментарии подруги и продолжает убирать помещение. — С друзьями? Ты чем это с ним, вообще, занимаешься? Неужели серьёзно… — Прекрати, пожалуйста, — осаждает ее парень. — Я не намерен говорить тебе о своей личной жизни, если ты только и делаешь, что оскорбляешь меня из-за нее. — Ты считаешь, что тебе вообще допустимо вести себя подобным образом? Да еще и с мужиками? Эдгар! — Но ты-то, — распаляется официант, — с мужиками спишь. Не умерла же? Девушка с громким хлопком бросает на столик металлический поднос: — Я нормальная, Эдгар. Нормальная, а не то, что ты. Эдгар рассерженно вбирает в легкие воздух и хочет ответить что-то грубое настолько, чтобы Колетт поняла, каково было и ему сейчас; однако в это же мгновение дверь открывается и в кафе заходит Фэнг, приветливо и немного нервно улыбаясь. — Я не помешал? — Да твою мать! — цокает девушка. — Еще один пидор. Хиппи странно дергается, но, вопреки ожиданиям, улыбается чуть шире. — Значит, помешал. Эдгар, ты закончил? Хотел уточнить насчет завтра. Парень угрюмо кивает и косится на Колетт, брезгливо дернувшуюся при виде двух парней. — Пока, Летт, — сухо выдаёт ее коллега и выходит за дверь. На душе становится невероятно погано. Черт возьми, Летт — единственная более-менее вменяемая его подруга! Почему она настолько плохо относится к нему из-за небольшого и почти безобидного факта? — Вы чего? Повздорили, что ли? — хиппи поправляет волосы руками. — Она опять начала свое. Про, — парень кривится, — пидоров и все такое. — Да не слушай ты ее! Такие всегда найдутся. — Я не могу. Все-таки, у меня кроме нее почти нет друзей, а она еще и… — Эдгар сжимает руки в кулаки и останавливается прямо напротив большого окна, за которым видно, как девушка в одиночестве протирает свою половину столов. В нем снова поднимается волна злости. — Слушай, ты точно уверен, что это нормально? Не могут же столько людей говорить ложь? — Почему это? В средневековье, вроде, казнили за теорию о Земле, которая крутится вокруг Солнца? И где мы сейчас? — А вдруг она и правда не крутится? — отшучивается Эдгар, на самом деле, все еще пребывая в ярости. — Не может же быть все так тупо. — Тупо — это ты о чем? Эдгар, честное слово, тебе даже не нужно злиться. Это просто ее позиция. Верна она или нет — не важно. — Фэнг подходит к собеседнику ближе и кладет руку ему на плечо. — Ну? Эдгар обреченно вздыхает и поворачивает голову к окну, замечая, что Колетт пристально наблюдает за ними двумя. Девушка опять неприязненно морщится и что-то говорит одними губами, и Эдгар, наконец, едва ли не рычит от негодования. — Да что она себе позволяет? — он, как маленький ребенок, топает ногой. — Нет бы нормально сказать, так еще и оскорбляет. — Хочешь ее позлить? — смеется Фэнг, совершенно спокойно посмотрев в сторону девушки. — Чего? — потерянно отвечает Эдгар. — Ты о чем? Но Фэнг не слушает и впивается своими губами в чужие. Эдгар в изумлении не понимает, как отреагировать на настолько сумасшедший поступок, и упирается рукой в чужое плечо, чтобы отстраниться, но снова смотрит вбок и видит распахнутые в испуге глаза коллеги. А потом убирает руку. Это не его первый, но его самый запоминающийся поцелуй за всю жизнь: резкий, рваный и полный смятения. Это не поцелуй с целью показать партнеру, что ты чувствуешь, потому что он нацелен только на одно — разозлить недовольных его жизнью людей. И, может быть, показать, что Эд не такой слабак, каким кажется. Он с силой сжимает ткань накидки Фэнга, а тот прижимает его ближе к себе и проникает языком в рот Эдгара. Тот уже сам, как и Колетт, распахивает глаза от страха. Да он же почти ничерта не умеет! И как быть? Неумелый и откровенно плохой ответ вызывают у Фэнга усмешку и тот, напоследок заправив прядь волос официанту за ухо, отстраняется. — Вот о чем. За окном никого нет. Скорее всего, Колетт перестанет общаться с Эдгаром. — Ладно. Завтра к одиннадцати приходи в парк, где мы были неделю назад. Подвезу тебя до коммуны. Эд ошарашенно кивает. Завтра в одиннадцать? И что же, ему теперь еще и встретиться с Фэнгом надо? После того, как они попытались поцеловаться, а официант все запорол? Парень дожидается, пока уйдет хиппи, и сам осторожно заходит за угол кафе и опирается на бетонную стену. В голове нет идей, как теперь вести себя с Фэнгом, потому что Эдгару, вроде бы, и стыдно до ужаса — но в то же время до дрожи приятно. Он был не против. Он бы сделал так же, если бы был смелее. Эд медленно дышит, пытаясь собраться с мыслями. В момент поцелуя не чувствовал ничего, кроме шока — но сразу после, как только смог остаться один, эмоции нахлынули все разом. И это были не привычное смятение со стыдом. Было желание, чтобы простой поцелуй стал чем-то большим. Чем-то запретным. Чтобы Эдгар точно понял, что влюблен, хотя и до этого он смутно осознавал свои странные всплески эмоции при виде Фэнга. Попал. Совершенно точно попал.

***

Все-таки в парк идти было решено. Не без колебаний, но не мог же Эдгар ждать этого дня так долго, а из-за небольшого казуса отменить все планы? И при этом утверждении он садится на деревянную лавку, нервно дергая рукава рубашки, разглаживая на джинсах несуществующие складки и высматривая на дороге какую-нибудь машину, потому что Фэнг вызвался подвезти его. Ну конечно. Разноцветный Фольксваген, весь в цветах, радуге и солнцах. С надписями «Love and Peace» по бокам, знаками мира и сиреневыми сердцами. Как банально для хиппи, но как оригинально — для Эдгара. Он на мгновение застывает, желая запомнить как можно больше деталей, и растерянно улыбается человеку за рулем. Потому что это Фэнг, который приветливо машет ему рукой. Эдгар осторожно открывает дверь фургона, садится на мягкое кресло с тканевой обивкой и вздыхает, набираясь смелости, чтобы поздороваться. Оглядывается: изнутри машина еще более пестрая, чем снаружи, потому что обклеена всевозможными вырезками, открытками, билетами на Вудсток прошлого года и увешана какими-то большими подвесками с бахромой. На панели около руля фотография Джорджа Харрисона, немного отклеившись, от ветра качалась по сторонам. — Привет, — отзывается сбоку Фэнг. — Что, нравится? — Ой. Да, привет, — стушевался Эдгар и забегал глазами по салону. — Очень красиво! Столько всего, что, наверное, долго рассматривать придется. — Потом обязательно посмотришь, — тепло улыбается хиппи и выезжает на дорогу. — Короче, я сказал девочкам, что беру тебя с собой, и они обрадовались. Немного потусим сегодня с ними. — Песни, танцы и травка? — Танцы, травка и песни, — передразнивает его Фэнг. — Думаешь, мы только этим и занимаемся? — А есть что-то еще? — Вообще-то, мы тут временные постояльцы, но в коммуне видно, что они живут на сельском хозяйстве. Ну, то есть, как минимум выращивать себе еду ты должен, — смеется парень. — Ладно, не буду тебя загружать. Как жизнь? — Мы не виделись всего несколько часов. — Ага. Есть что-нибудь новое? — За исключением ожога на пальце после того, как я сварил себе кофе — нет. Фэнг хлопает друга по плечу в надежде утешить и сворачивает на неасфальтированную дорогу. Кругом поле, заросшее желтыми, белыми и бледно-розовыми цветами, какими-то пушистыми кустарниками и парой молодых деревьев. Фэнг, высматривая нужный поворот на дороге, молчит. А Эдгар только сейчас замечает вплетенные в его волосы нитки с какими-то бусинами и удивленно тянется к ним рукой. Замечает, что на него косятся, и одергивает руку. — Ты чего? — Да так. Увидел, что ты в волосы что-то вплетаешь. Извини. — О! Хочешь, я тебе венок сделаю? — Фэнг трогает волосы одной рукой и перебирает передние пряди с нитками. — У меня неплохо получается. — Да у нас времени столько нет, сколько планов, — бурчит Эдгар. — Но я был бы рад. И снова в голове воспоминания о вечере. Но поцелуй, тогда резкий и тяжелый, сейчас уже выглядит как что-то мимолетное и недостаточное. Парень закрывает губы руками, чтобы понять, каково вчера было целовавшему его парню — и совершенно забывает, что он сейчас здесь. — Ты чем тут занимаешься? От одиночества на стены лезешь? — Да я… — он убирает руку. — Просто проверял. — Да ладно тебе. Все же круто, даже не переживай о том, что случилось, — будто бы читая его мысли, констатирует Фэнг. — Мы приехали. Эдгар делает глубокий вдох. Конечно. Для кого-то все и правда лучше некуда, но он, черт возьми, переживает. И не хочет быть чем-то «случайным» для человека рядом с ним. Машина останавливается прямо на траве с краю поля. Он оглядывается: два ранее заброшенных дома, разрисованные знаками и облаками, куча цветных, иногда самодельных, палаток, почти такое же количество разнообразных и ярких, почти кислотных цветов, микроавтобусов с открытыми задними дверьми и людьми внутри, а на одном из них широкий плакат с крупной надписью «Легализуйте марихуану!». — Это… — Эдгар указывает на злополучный фургон. — О! Он принадлежит Броку. Парень недавно ездил на какой-то фестиваль и не хочет снимать плакат. Все, как бывает именно летом. Солнечно, ярко и приятно. Шумные люди вокруг, маленькие дети, девушки в длинных узорчатых юбках и парни без рубашек или накидок. Фэнг, как будто снова попав в свою среду, так же стягивает с себя всю одежду кроме джинсов. Эдгар тревожно сглатывает: вот, как выглядит полуголый Фэнг. Открыто, раскрепощенно и свободно. Эд невольно опускается ниже, замечая, что, несмотря на якобы неактивный образ жизни у его друга, у него отменный пресс. И живот. И даже то, что ниже, наверное, хорошо. К ним подходят две девушки, танцевавшие вместе неделю назад в кафе. — Привет-привет! — говорит одна и протягивает руку. — Ты ведь Эдгар, да? — Да. А вы?.. — он пожимает чужую тонкую ладонь. — Я Макс! — встревает вторая девушка, снимая с головы шапку. — А это — Джанет. Джанет смеется и кивает, предоставляя место для рукопожатия своей подруге. Эдгар слабо улыбается в ответ и, схваченный под руки, жалобно смотрит на Фэнга. — Дай им с тобой повеселиться. Я пока что позову остальных или принесу гитару. Эдгар дал свое разрешение. Девушки отвели его к каким-то фургонам, посадили прямо перед надписью, требующей легализации наркотиков, и сказали подождать пару минут. — Опа! Привет? — из Фольксвагена выглядывает темнокожий парень. — Ты новенький, что ли? — А? Нет, я… — Фэнг привел, — подмигивает Джанет, удерживая в руках несколько баночек с краской. — Не мешай нам. Брок послушно поднимает руки вверх и снова скрывается в своем фургоне. Но не проходит и пары минут, как парень, наверное, запускает виниловый проигрыватель, потому что не услышать знакомые ноты «Дайте миру шанс» невозможно. — Давай что-то менее заезженное? — просит Макс, протягивая кисти Джанет. — Целыми днями ее слышу. — Оставь! — просит вторая девушка. — Пусть хоть Эдгар послушает. Вольется, так сказать. С него просят снять рубашку. Он медленно расстегивает пуговицы, стягивает ткань и складывает ее у себя на коленях. Ему неловко, но, замечая, что почти все мужчины в коммуне топлес, Эдгар этим успокаивает сам себя. — Сейчас мы на тебе порисуем! — смеются девушки-хиппи, и Джанет садится прямо перед гостем. — Буду произвольно делать, может быть, круто получится. — У тебя всегда круто! — поддерживает ее Макс. — А это потом смоется? А то не хочу неделями ходить… красным или зелёным. — А вот это посмотрим, — в шутку говорит Джанет. Она дотрагивается его ключиц холодной кистью с белой краской на конце. Проигрыватель играет тихую строчку «Все вокруг болтают о…» И девушка, покачиваясь на своем месте, выводит какие-то волны на плечах, шее и груди замершего Эдгара. Она осторожно касается его кожи, и он думает о том, что, наверное, любому нормальному парню такие касания были бы приятны — а ему все равно. Не все равно только на призрачное касание чужих мягких губ в сумраке вчерашнего вечера, на дружеские объятия при прощании и глупые разговоры о музыке и жизни в США. Не все равно на Фэнга, который бросил его и куда-то свалил. — Революции, эволюции, — быстро тараторит Джанет, позволяя Макс сесть сбоку от нее и мешать краски на какой-то деревяшке, — мастурбации, флагелляции, регуляции, интеграции, — она смешком переводит дух, перечисляя странные по своему звучанию слова, — медитации. А мы говорим… — Дайте миру шанс! — говорит знакомый голос справа от Эда и тот почти хочет обернуться, но Макс с кисточкой и синей краской в руке его одергивает. — Ого! А тебя, как я вижу, клеймят по полной? — Фэнг садится на траву рядом с занятыми рисованием девушками и кладет гитару рядом. — Ну ничего, скоро оправишься. — Да мне нормально… — осторожно произносит Эдгар, потому что его волосы заправляют за ухо и узоры синего цвета постепенно заполняют не только шею, но и лицо с правой стороны. — Отмыть бы потом. — Фэнг, загляни на минутку, — их прерывает грубый голос из фургона, — у меня что-то с проигрывателем. — О’кей. — Фэнг поднимается с травы и залезает в фургон. — Ну, давай, говори, — заговорщически шепчет ему Макс, — давно вы спите? — Что? — дергается парень, из-за чего на его щеке появляется неаккуратный штрих. — Ну вот! Что, что? Когда вы спать-то начали? И часто? — повышает голос девушка. — Он в последнее время постоянно уходит от нас к тебе. Вот мне и интересно стало. — Мне тоже, — спокойно произносит Джанет. — Ты же, вроде, тоже по парням? Наверное, вы еще в тот день, когда мы пришли поздно… — Нет! — снова дергается Эдгар, но, на этот раз, без происшествий. — Мы ничего такого не делали! Вчера только… — запинается он и со стыда решает умолчать подробности. — Что вчера? — переспрашивает Макс, пытаясь оттереть пальцем синее пятно на чужой щеке. — Говори-говори. А то вы все какие-то стеснительные. — Вчера… мы… вчера, — неловко пытается ответить на вопрос, — он меня поцеловал. Макс разрывается хохотом, а Джанет удивленно смотрит на подругу: — Ну, вообще-то, довольно странно, что вы еще не… — Все! Перестаньте, пожалуйста! — машет руками Эд. — Я не хочу об этом говорить. Макс, все еще посмеиваясь, кивает и берет в руки голубую краску, тогда как Джанет — фиолетовую, и мешает ее с белым, чтобы получить оттенок светлее. — Сейчас что-нибудь получим, — улыбается та и касается кистью подбородка парня. Ему еще минут пять рисуют какие-то странные волны, спирали, произвольные линии и точки, соединяют их между собой, обводят и красят в другие цвета. А потом, довольные своей работой, отстраняются. — Зря ты, конечно, стерла то пятно на щеке. Там остался какой-то след. — Значит, так и надо! Добавляет природной неидеальности. «Природная неидеальность». Звучит, и правда, по-хипстерски. Эд мысленно примеряет эту фразу на себя. Ведь если считать, что он — не ошибка природы, а ее… неидеальность, станет легче? И правдивее? Что в этом мире вообще безупречно? Краска на плече, лице и груди немного стягивает кожу, но выглядит, судя по всему, и правда очень мило. — Сейчас я притащу зеркало! — тараторит Максин, поднимаясь с примятой травы. — Ждите. Потом они залезают на чей-то почти не разрисованный фургон, поют популярные и всеми любимые песни, смотрят, как вдалеке, на поле, пасут нескольких овец, машут детям коммуны руками и смеются. Весело, задорно и громко. Так, что Эдгар уже не контролирует себя и поддается минутам спокойного счастья, рассказывая малознакомым людям истории из детства, ругаясь на систему образования, где редко кому сейчас можно найти место в школах, шутит безобидные, но смешные шутки и каждый раз хочет почесать лицо, а потом вспоминает, что девушки старались над ним слишком долго, чтобы Эд в одночасье все испортил, и убирает руки. Он дает пять Фэнгу, когда ребята правильно угадывают спетую другой девушкой — Джесси — песню, обменивается с ним полными счастья глазами, когда проникается атмосферой семьи и уюта, а потом вскользь упоминает, что тот должен ему венок. Несерьезно, конечно, но Фэнг принимает это за личный вызов и встает с насиженного на пледе места. — Мы на поле! Я тут, все-таки, все обычаи и прочее показываю. — Давайте вместе? — спрашивает Биби, тоже поднимаясь с земли. — Давно ничего не плела. И всей компанией, шумной и разношерстной по своим манерам, Эдгара ведут на цветочное поле, которое он видел из окна машины. Ему показывают, как плести венки, как выбирать хорошие цветы и предупреждают стараться не пачкать некоторыми бутонами одежду. Фэнг отходит в сторону, выбирая нежно-розовые цветы, и зовет за собой Эда. — Смотри! — кивает головой. — Это — Армерия. — Ты хочешь сплести из нее венок? Мне? — А почему нет? Тебе бы пошло. — Тогда я тоже. — Эдгар улыбается и срывает пару стеблей. — Попробую, конечно, если получится — тебе подарю. — Ты знаешь, что она означает? — вскользь интересуется Фэнг и начинает перебирать розовые бутоны в руках. — Нет. А что? Что-то странное? — Потом скажу, — тепло, низко смеется собеседник и завязывает что-то на подобии узелка. — Понял, как делать? — Да я не глупый, — шутливо язвит Эд. — Пытаюсь, как могу. Ну, получилось у него не очень. В нескольких местах стебли цветов распутывались и почти выпадали, а нити, чтобы скрепить концы, не было. Эдгар поднимает голову, чтобы посмотреть, насколько близко солнце приблизилось к горизонту, но получает мокрой каплей по носу. И еще одной — уже по щеке. — Черт! Дождь начинается! — предупреждает парень Фэнга, монотонно, но с улыбкой выполняющего данное ему поручение. — Куда идти-то? — И правда, — вздыхает хиппи. — Да ладно, посидишь немного у меня в машине — как раз венок тебе завяжем. Все, кто отправился на поле с парнями, быстро собирают свои вещи и бегут обратно к палаткам и фургонам. Эдгар и Фэнг, в числе прочих, мчатся по полю, стараясь скрыться от проливного дождя. Оба смеются: по-детски, нелепо, неизвестно, с чего, но при этом момент получается настолько веселым, что, когда Эдгар первым забирается в микроавтобус хиппи, сбрасывает с себя кроссовки, и, облокачиваясь на металлическую дверцу машины и удобнее усаживаясь на постеленное на пол покрывало, часто дышит. Потом вытирает мокрый лоб рукой, трогает волосы, проверяя, насколько сильно успели намокнуть они, и обращает внимание на следы растекающейся по телу краски. — Блин! Они же так старались! — ругает сам себя Эдгар. Фэнг вопросительно поднимает голову, когда садится на компактный диванчик в конце салона, и качает головой: — Ничего страшного. Девочки так любят это дело, что при первой же возможности снова всего тебя разукрасят. — Все равно грустно. — Он вздыхает. — У вас очень классно, Фэнг. — Правда? — улыбается хиппи и роется в каком-то ящике у дивана. — А поподробнее? — Не знаю… Все такие счастливые и интересные. Каждый занимается чем-то, что ему нравится, поет с остальными и не боится, что его осудят. Столько всего знаете. Взять, к примеру, цветок, про который ты мне сегодня говорил. Или ту девушку, которая гадала на таро. Ты вот еще на гитаре играешь, у Брока я видел барабаны. Рисуете на своих машинах, всегда вместе, и, наверное, это очень весело — жить таким образом? Я видел где то-здесь, — Эдгар осматривается, — билеты с Вудстока. Значит, и на фестивали ездите. Как-то смотрел фотографии с того места. Так круто. Нет, правда, мне кажется, я теперь буду всю жизнь жалеть, что не попал на него, потому что пытался поступить в универ. — Не переживай. Я уверен, что это не последний Вудсток в твоей жизни, — улыбается ему Фэнг. — Мне очень приятно, что ты так отзываешься о коммуне и моих друзьях. — Я говорю правду. Знаешь, так тяжело иногда день за днем протирать эти чертовы столы, слушать злых посетителей, работать, чтобы получить жалкие несколько сотен долларов и отдавать их матери, потому что мы живем в одной квартире. — Парень вздыхает и рукой стирает краску с живота, но лишь размазывает ее по коже. — Странно это все. Как познакомился с тобой — понял, что не могу жить так, как сейчас. — Ну-ну! Не повод опускать руки, Эд. — Хиппи достает какое-то полотенце из своего ящика. — Пока я тут, мы можем хоть каждый день видеться и… скрашивать твои будни? Аха-ха. — Да-а. Прости, я тут немного подпортил веселье, да? — Ничего страшного. Давай помогу вытереть краску. — Фэнг присаживается на корточки перед Эдгаром и прикладывает полотенце к его плечу. — Краска легко смывается, но если перепачкает пол, будет не очень приятно. — Да. Прости. — Тебе не за что извиняться! Дождь — тоже хорошо. Можем вместе посидеть в моем своеобразном доме. — И правда. У тебя очень необычно. — Спасибо, — усмехается Фэнг и осторожно промакивает мокрую краску на ключицах, груди и щеках. — Слушай… я тут думал насчет… — непроизвольно вырывается у Эдгара, и он, понимая, что не сможет продолжить фразу, стыдливо отводит взгляд. — О чем? — Ладно, думаю, тебе это не важно. — Ты про то, что случилось вчера, да? — Фэнг осторожно опускает полотенце ниже, под грудь, и тщательно вытирает краску. — Я же просил не волноваться об этом. Мы, конечно, по-разному смотрим на отношения, но я не сделаю ничего, что могло бы тебя… выбить из колеи слишком сильно. — Да в том-то и дело, что… — пытается сформулировать Эдгар. — Скажи честно: ты сделал это только потому, что тоже разозлился на Колетт? — Нет, — чуть медля, отвечает Фэнг. И чем ниже опускается его рука, тем медленнее и напряженнее движения. И тем сильнее сердце Эдгара хочет выпрыгнуть из груди. — Тогда… зачем? — Секундный порыв, — сухо произносит хиппи. — Тебе было неприятно? — Наоборот. — Парень делает глубокий вдох и задерживает дыхание, когда понимает, что чужая рука с полотенцем касается его у самой кромки джинс — в опасной близости от паха. Внизу начинает томно и странно тянуть. — Я… был удивлен. Но мне понравилось. — В таком случае, — Фэнг отрывает глаза от чужой ширинки, — мы можем зайти чуть дальше. — Я никогда не… — краснеет Эдгар. — Помню. Сделаю тебе что-то вроде вводного курса, — отшучивается хиппи. У Эдгара пересыхает во рту. Какого черта он творит? Может ли он позволить себе близость с парнем? Какую близость? Что собирается сделать Фэнг? Столько вопросов — а ответы все, как на ладони, сидят в лице напряженного хиппи и ждут реакции Эдгара. Тянуть начинает сильнее, и Эд, не слушая сам себя, убирает полотенце в сторону, позволяя большим горячим ладоням коснуться его живота. — Я могу остановить тебя в любой момент? — Конечно. — Он большим пальцем гладит нежную кожу. — Я не сделаю ничего предрассудительного. — О’кей. Эдгар шумно сглатывает и в смятении закрывает рукой глаза, чтобы не видеть веселых глаз собеседника. — У меня не так много места, но… Диван весь твой. — Фэнг убирает руку и заставляет Эда смутиться еще больше. Тот потерянно смотрит в пол, но поднимается и осторожно пересаживается на кровать. Его тут же опрокидывают на спину и затыкают рот поцелуем. Фэнг соприкасается с ним языками и пытается подстроиться под неумелого и смущенного своим положением Эдгара. Тот, в свою очередь, не знает, куда деть руки, и кладет на голую грудь нависшего над ним парня. Фэнг на секунду отстраняется: — Только не мешай мне сильно. Эд закатывает глаза, потому что не хочет выдать все те эмоции, которые и так написаны на его лице, а потом снова целуется с хиппи. Его губы нежно сминают и слабо, будто бы боясь отпугнуть неопытного парня, прикусывают. И рукой Фэнг медленно скользит по его шее, плечу, грудным мышцам и соскам, очерчивая ранее стертые узоры красок, пальцами ведет вдоль впалого живота, поддразнивая, слабо царапает кожу короткими ногтями и замирает у самой ширинки. Эдгар нетерпеливо подается вперед, сильнее прижимаясь к чужим губам. Возбуждение нахлынуло на него с новой силой, когда он понял, что перед ним — Фэнг. Тот Фэнг, у которого бархатистый голос переливается из одной фразы в другую, у которого вечно взъерошенные волосы лезут в глаза и на нос, у которого грудь, как у чертовых мужчин-моделей из женских журналов и самые тёплые в мире руки. Руки, осторожно потянувшие вниз замок его ширинки и медленно, словно оттягивая момент, спускающие ткань джинс ниже. Фэнг сам останавливается, отрываясь от красных и припухших губ, а потом приподнимается, чтобы посмотреть вниз. И снова Эдгара окутывает стыд. Зачем он туда смотрит? Что надеется там найти? — А ты… — хрипло спрашивает Фэнг, но потом мотает головой. — Ладно. Приподнимись. Эд снова закрывает лицо рукой и делает так, как просит хиппи. И чувствует, что ткань брифов медленно опускается вниз. А потом его член обхватывает все такая же теплая и широкая ладонь. Эдгар открывает рот то ли в удивлении, то ли с желанием сказать что-то совсем не к месту, но так же быстро закрывает его и поджимает губы. Фэнг опускается к шее парня, на что тот машинально открывается сильнее, и обдает ее горячим дыханием чтобы затем, пусть и немного неожиданно, оставить слабо заметный засос. — Т-ты что делаешь? — силится сказать Эдгар, но снова обрывает себя на полуслове, потому что рука на его паху начинает медленно, но ощутимо двигаться. — Фэнг, з-зачем так… — пальцы чужой руки предупреждающе сжимаются. — Расслабься, Эд. Мы здесь одни, — шепчут ему на ухо и легко прикусывают кожу на ключице. — Я просто постараюсь сделать тебе приятно. Эдгар не думал, что такая ситуация вообще когда-нибудь произойдет в его жизни. Что человек, знакомый ему всего неделю, но захвативший все сознание, сейчас будет удовлетворять его. Потому, что сам предложил зайти дальше. А, значит, как и Эдгар, хотел большего. На его головку слабо надавливают большим пальцем и парень, силясь сдержать стон, все-таки проигрывает. Тихий звук слетает с его полуоткрытых губ, и в ответ на него Фэнг, как всегда, усмехается: — Не сдерживай себя сильно. — Он делает большим пальцем круговые движения. — Я прекрасно понимаю, каково тебе сейчас. — И снова коротко целует Эдгара в губы. Фэнг не останавливает движений руки и проходится по всей длине. Темп растет очень медленно, но, как ни парадоксально, Эдгар понимает, что готов кончить уж слишком быстро для самого себя. Связано ли это с тем, что даже такие практики для него в новинку? Стыд вперемешку с удовольствием — что-то совершенно новое, но, определенно, не плохое. Эд хрипло стонет себе в руку, напрягаясь, и в этот же момент чужая ладонь замирает у самого основания. — Я до сих пор помню, как ты просил меня показать, что к чему, — тихо начинает Фэнг, и, отмечая, что Эд закрыл лицо рукой, чтобы не встречаться с ним глазами, продолжает: — Так что напоследок попробуешь кое-что еще. И Фэнг, удерживая руку на члене Эдгара, опускается вниз. Парень, не понимая, что сейчас произойдет, стыдливо открывает один глаз и смотрит вниз. Картина поражает своей странностью и дикостью и, одновременно с этим, завораживает и заставляет возбуждаться сильнее. Фэнг, сложив под собой ноги, старается уместиться на темном диванчике. Его волосы растрепаны как никогда, передние короткие пряди частично закрывают глаза, а бандана, почти всегда находившаяся при нем, сейчас упала на пол. Он с неизвестным блеском в глазах ловит на себе внимание партнера и задорно, но с какой-то нотой игривости и вызова улыбается. А потом касается губами, которыми только что целовал Эдгара, его члена. И медленно опускается ниже, позволяя себе еще больше — всю головку в мокрой и горячей полости рта. А у Эда окончательно сносит крышу и тот, оставляя стыд на потом, громко стонет имя Фэнга, закрывает рот предплечьем в надежде, что звук не был слишком сильным, и жмурится. Это первый раз в его жизни. И все, что он может сказать — ситуация приятная. Не просто приятная, а до безумия одурманивающая рассудок. Чувство чужих губ на своем члене, язык, которым хиппи проводит от самой головки до основания, то, с каким усердием он старается доставить удовольствие парню — это, наверное, идеальный первый раз. В голове бессвязная каша мыслей, чувств и эмоций, попытки понять, испытывает он сейчас стыд, удовольствие или истинное блаженство, и, конечно же, слепое желание касаться Фэнга. Потому Эдгар кладет руку на его голову и, вместо того, чтобы надавить, гладит мягкие густые волосы, зарываясь в них пальцами. Влажный язык проходит по уретре — а Эд позволяет Фэнгу сделать так, как тот считает нужным, подается вперед, потому что не знает, как показать, чтобы хиппи продолжал. Кончает, как ожидал от себя, скоро. Но непривычно долго. И в смятении смотрит на Фэнга, осторожно сплевывающего сперму в синее от краски полотенце. — А ты? — случайно вырывается у Эда и он смотрит на застёжку джинс Фэнга. — Да ты о себе подумай, балбес, — смеется партнер и приподнимается, чтобы поцеловать его в лоб. — Приведи себя немного в порядок. Эдгар стушевался, но сказанное выполнил. И замер в положении сидя, откинувшись на спинку дивана, потому что ноги у него, как ни странно, тряслись. Сердце бешено билось, по телу распространялась сладкая нега, а голове была только одна мысль, странная и неулавливаемая: «Он слишком хороший». Фэнг поправляет покрывало со своей стороны и садится рядом с гостем, прижимаясь к нему бедром. — Все хорошо? — Да. Я… Да, все отлично, просто, — он сам никак не может понять, что хочет сказать, — у меня слов нет. — И краснеет, утыкаясь лицом в свои ладони. — Ну и за что тебе сейчас-то стыдно? — Я не знаю! — повышает голос Эдгар. — Ладно-ладно, Эд. Все хорошо. — Хиппи приобнимает собеседника рукой. — Тебе понравилось? — Да, — тихо шепчет Эдгар. — Очень. Но это все так странно и… — Ну и ладно. Главное, что было хорошо, так? Не думай, что поступил неправильно. Мы все еще общаемся, видишь? Я же не сбежал от тебя куда-нибудь. — Если бы убежал, я бы точно с ума сошел, — смеется Эд. — Я… Вау. Спасибо. Не знаю, уместно ли говорить подобное… — Пф-ф, — беззвучно прыснул Фэнг. — Могу повторить сколько тебе угодно. — Он берет с тумбы розовый венок. — Надевай. — Зачем? — Приди немного в себя и приходи к нам. Просто прямо, до толпы людей. К костру. Фэнг гладит парня по голове, подбадривая, и выходит из фургона, напоследок тихо уточнив: — Не беспокойся. Я понимаю, что тебе важно побыть наедине с собой. Не торопись. Дождь и правда закончился. Когда Эд выглянул в окно, то даже удивился, что совершенно ничего не услышал за все время, проведенное в машине. Да он, наверное, и не смог бы. В горле встает ком. Ему понравилось. Очень. И, наверное, он хотел бы большего. Хотел бы сделать подобное с Фэнгом, но… Ему нужна определенность. Он не знает, как вести себя с парнем теперь, после всего, что произошло за этот день. И понятия не имеет, что лучше: не обращать внимания на такую близость или самонадеянно мечтать об отношениях. Да какие, к черту, отношения? Фэнг уезжает через неделю. Куда — Эд не знает, но предполагает, что далеко. Хиппи с любовью к путешествиям — камень преткновения его проблем. Вот бы и Эдгар смог жить, как они. Парень поправляет всклоченные волосы, надевает на голову венок, проверяет, как сидят на нем джинсы и бросает взгляд на полотенце в краске. Стыдливо жмурится и выходит из машины. На улице по-прежнему тепло, только сырость в воздухе и мокрая трава выявляют последствия дождя. Эд, как и было сказано, идет прямо, пока не видит небольшой навес и знакомые лица под ним, склонившиеся над разгорающимся огнем, и останавливается, едва ли над головой появляется кромка ткани. — Мы тебя ждали! — обращается к Эдгару Макс и машет рукой. — Иди давай. — А вы здесь… зачем? — Как зачем? — встревает Джесси. — Напоим тебя чаем, накурим травой и споем любимые песни. Брок посмеивается и сжимает самокрутку в зубах, усаживаясь рядом с Эдгаром и похлопывая того по плечу. Фэнг же стоит к нему спиной и помогает Джанет управиться с маленьким чайничком. — Бери. — Брок протягивает Эду свою самодельную сигару и выдыхает дым в сторону. Эдгар машинально берет самокрутку в руку, но, вопреки ожиданиям, не сразу решает, что ему сделать. Конечно, он принимал наркотики, потому что сейчас это делали почти все его ровесники… но в компании Фэнга это казалось чем-то странным. — Да не бойся ты! — Джанет кладет руку ему на плечо. — От конопли еще никто не умирал. Эдгар неловко смеется и делает затяжку. В последний раз он принимал марихуану год-полтора назад, и сейчас какие-то знакомые воспоминания захлестнули с головой. — Во-о! Оставляй себе, — говорит ему Брок, — я вообще за то, чтобы легализовали хотя бы травку. Ну вот кому от нее может быть плохо? — Я видел твою машину, — смеется Эд и затягивается еще раз. — Крутая. — Ну а я о чем! — вскрикивает темнокожий парень. — Ладно, отойду пока. — И уходит, напоследок шепнув что-то Джанет. Тут же сбоку от него появляется Фэнг с неизменной гитарой в руках и расслабленной, теплой улыбкой. Он выхватывает их чужих рук самокрутку, делает затяжку и отдает сигару обратно Эдгару. — Оп. Спасибо! — он ставит гитару себе на бедро, подкручивая колки и дергая отдельные струны. — И как оно? — А? — неопределённо спрашивает Эд. В горле появляется сухость. — Давно не принимал. Даже как-то странно теперь. Они перекидываются еще несколькими дежурными фразами, совершенно не обращая внимания на то, что произошло между ними буквально двадцать минут назад, и Эдгар нервно выдыхает очередную порцию дыма. Ему нужно будет поговорить об этом, пока он не в состоянии стыдить себя за все подряд. — Эд! — зовет его Макс и протягивает керамическую кружку с отколотой ручкой. — Пей давай. Он берет в одну руку горячую чашку и на запах определяет, что там, судя по всему, какой-то травяной чай. Но первым пить не решается: ждет, пока все в кругу, усевшись как можно ближе друг к другу, возьмут в руки свои стаканы и начнут о чем-то тихо переговариваться. — Сыграй что-нибудь, — просит Эдгар Фэнга, понимая, что изначально хотел спросить его о другом. — Например? — «Сан-Франциско». Ты говорил, что ассоциируешь ее со мной? Почему? — Мы, кстати, едем туда. Если ты не знал, — невпопад отвечает Фэнг и еще раз проверяет, настроена ли гитара. — Хорошо, сыграю. Эд недовольно закатывает глаза, но смеется и начинает разглядывать траву под своими ногами. Так вот, куда едет Фэнг. Сан-Франциско. Это и правда далеко. Значит, все-таки, ему не по пути с хиппи? — Если ты едешь в Сан-Франциско, — начинает хиппи, играя мелодию на гитаре, — обязательно вплети цветы в свои волосы. Эдгар трогает розовый венок на своей голове и довольно хмыкает. Ну, в таком виде, и правда, песня имеет к нему отношение. Несколько людей из компании точно так же начинают петь слова известной песни, прерывая свои беседы. — Если ты едешь в Сан-Франциско, будь уверен, что встретишь там добрых людей. — Фэнг закрывает глаза и играет по памяти, только чудом, наверное, не ошибаясь. Его голос, как всегда, мягкий и умиротворенный, проникает в затуманенное сознание Эдгара чувством какого-то будущего и наверняка приятного воспоминания. Вечер после дождя, теплый, как и само лето, воздух от костра, колотые чашки с травяным горьким чаем, шумная компания счастливых и молодых людей, песня, которая олицетворяет полные надежды и веры в светлое будущее мысли, звук гитары, эхом отдающий в сердце, и Фэнг. Фэнг, восседающий на траве с инструментом в руках, с грязными внизу и чем-то разрисованными джинсами, с белыми нитями в иссиня-черных волосах, с легкой, но великолепной улыбкой на розовых губах и дурманящим лучистым взглядом, полным ласки, надежды, трепета и восхищения. — Для всех, кто приезжает в Сан-Франциско, — себе под нос напевает Эд, — лето будет подобно любви. — На улицах Сан-Франциско — нежные люди с цветами в волосах. — Фэнг открывает глаза и посмеивается, когда смотрит на Эдгара, пытающегося сделать глоток слишком горячего чая. И взгляд, полный нежной влюбленности, не остается незамеченным. Хиппи вызывается подвезти его до самого дома, так как улице — десять часов вечера и невероятно темно. Эдгар, пребывая в легкой эйфории, без вопросов соглашается и садится в машину, на прощание обняв и помахав рукой каждому, с кем сегодня познакомился. Тишина в салоне, не прерываемая даже стрекочущим мотором, совершенно не давит, но в голове Эда появляется слишком большое количество вопросов. И ответов на них он, судя по всему, не получит никогда. — Приехали, — говорит ему Фэнг, потому что замечает, что Эд на грани того, чтобы заснуть. — Все? — Подожди, — сонно бормочет парень и смотрит в зеркало. — Ты ведь хотел сказать, что значат эти цветы? — он указывает на все тот же венок на голове. — Я совсем забыл. — И опять, даже в состоянии легкой эйфории, он не решается задать вопрос о том, кто они теперь друг для друга. — Точно. — Фэнг натянуто смеется и отворачивается. Потом пару секунд молчит, что-то говорит себе под нос и снимает с руки, на которой располагался злополучный синий браслет, второй — бордово-красный. И отдает его в руки Эдгару. — Приблизительно то же, что и это. Эд распахивает глаза. — Ты… ты сейчас? Точно тот? — он изумленно смотрит на фенечку в своих руках. — Фэнг… — Ну не могу же я путаться в собственных браслетах? — снова нервно посмеивается хиппи. — Вот так вот. Эдгар растерянно смотрит на собеседника и, сминая фенечку в руках, потом расправляет ее обратно. Надевает на руку, смотрит, как красные нитки контрастируют с его бледной кожей и сам покрывается румянцем. — Если ты и правда считаешь, что… я… — Не переживай. У нас впереди еще есть время.

***

Эдгар с большой бело-зеленой сумкой наперевес бежит по знакомой неасфальтированной дороге. В руках у него — как у безнадежного романтика из фильмов — главное признание в любви. Пусть только это не цветы, кольцо с бриллиантом, билеты на поезд или справка о заключении брака — это простой и до ужаса кривой браслет. Но сплел он его сам. Сидел вечерами после работы и, в раздражении раз за разом читая инструкцию в каком-то девичьем журнале, пытался снова и снова. Покупал красные нити, выкидывал те образцы, что не получились, и садился, чтобы начать сначала. Последний экземпляр — тот, что сейчас в руке — вышел наиболее удачным. Но все еще откровенно плохим. Эдгар бежит, спотыкается о камни, рвано вдыхает свежий воздух раннего утра и мечтает об одном: только бы ему не опоздать. И он успевает. Благодарит всех богов мира, упирается в свои колени руками, нечленораздельно мычит и хватается за грудь руками. — Эдгар? — вопросительно окликает его Тара. — Ты чего? — А Фэнг… — он тяжело дышит и старается говорить так, чтобы девушке было понятно, — здесь еще? Позови его, пожалуйста. Тара кивает и быстрым шагом уходит куда-то вглубь группы людей, готовящихся к отъезду. — Ты чего? — тотчас подбегает к нему встревоженный хиппи и помогает распрямиться. — Эдгар! Все хорошо? — Да… Я… Вот. — Он протягивает руку и разжимает ладонь. Фэнг застывает. На памяти такое впервые. Он потерянно смотрит на парня напротив, берет из его рук красную фенечку, закрывает рот рукой и перебирает в руках сплетенные нити.Смотрит на свою — ровную и идеально сплетенную — на запястье парня и с улыбкой на губах вздыхает. — Она очень кривая. Но я старался, как мог. — Это… это очень красиво, Эдгар, — шепчет Фэнг и обнимает его, прижимаясь как можно ближе и как можно сильнее, стараясь понять, как выразить переполняющие его эмоции. — Ты ведь понимал, что она значит, да? — Конечно. Ты мне тогда признался, — отвечает Эдгар и обнимает Фэнга в ответ. — Я хочу… хочу с вами. С тобой. Если ты не против. — Ты уверен? Мы ведь… — Я должен быть готов попробовать новое, да? Войти в неизвестность и все такое, — с иронией говорит Эдгар и смеется сам над собой. Фэнг отстраняется, счастливо улыбается и открывает рот, чтобы сказать что-то еще. Не находит слов и отмахивается, после чего целует возлюбленного в лоб. — Я только за, — шепчет он, снова повиснув на чужой шее, — Сан-Франциско, да? — Если там ты сплетешь мне еще один венок. Чтобы было, как в песне.