А где их нет?!

      Я шла по одной из центральных улиц Питтсбурга, присматривая подходящего мужчину. В город я приехала недавно, так что не успела как следует осмотреться. Навстречу попадалось много прохожих, но все не те: либо крупные компании молодежи, либо парочки, либо слишком старые… Неужели сегодня опять никого не встречу? В принципе, без печени я могла обойтись и неделю, и месяц, и год, но, черт возьми, я не собираюсь себя ограничивать. Я не какая-то там самка человека, я древнее зло.       Однако что бы я там ни думала, а вечер уже наступал. Если в ближайшие два часа никого не встречу, придется остаться голодной. Светящиеся глаза, насколько я знала, у людей были не в моде, а значит мне не удастся никого провести… Чертовы заколки, так все уши и отдавили. Все ради вас, проклятые людишки. И нескольких хвостов я уже не чувствовала, так прижало их платье.       Надо куда-нибудь зайти, отдохнуть от этой… маскировки. От этих мыслей меня внезапно отвлекла девушка, заходящая в небольшую семиэтажную гостиницу. Нет, я не рассматривала ее как потенциальную жертву, тем более, что с мужчинами было куда проще. Однако что-то в ней привлекло мое внимание. Молодая, длинноволосая, одетая мягко говоря откровенно, хотя судя по словам хозяйки, отдававшей мне часть своего жилища за те бумажки, которыми люди так дорожат, сказала что моя мода устарела лет на семдесят. Еще у этой девушки были джинсы, срезанные на двадцать сантиметров выше колена и… уши?! Нет, я не могла ошибиться, у нее были уши. Пойти ли мне за ней и рассмотреть поподробнее? Если из этого ничего не выйдет и окажется что я ошиблась, печени мне сегодня не видать. На другой стороне улицы залаяла собака. Я инстинктивно сжалась, заколки болезненно впились в прижатые уши.       Это стало ключевым фактором в моем решении пойти за самкой человека. Я быстрым шагом, но стараясь не привлекать лишнего внимания, двинулась следом. На улице зажгли фонари. Мне уже приходилось отводить взгляд, когда на меня смотрели. Я знала, что стоит мне перестать прятать глаза, и люди вокруг начнут разбегаться.       Девушка зашла в подъезд, и я потеряла ее из поля зрения. Из оптического, но не псионического. Я точно чувствовала, что человек прошел внутрь и прошел в какой-то зал. Там было много других людей. Увидеть что-либо еще мне не позволял низкий уровень моих способностей. Однако самое главное я увидела. У нее были накладные уши и хвост. В этом я ошибиться уже не могла, так как успела детально все рассмотреть. Раздумывать было некогда, человек с собакой переходили на мою сторону дороги. Я решительно толкнула дверь и вошла внутрь.       Меня остановил молодой мужчина с накладными ушами и какой-то глупой маской. Если бы вокруг не было столько людей, он был бы идеальной жертвой. — Извините, но без ушек сюда не пускают. — произнес он. — Без чего? — Не поняла я. — Ну, без ушек. — Свои слова он подкрепил жестом, указывающим на голову.       Этот человек был либо психом, либо Фонд решил надо мной поиздеваться… хотя нет, опасности я от него не чувствовала. Ладно, первое, что я усвоила за четырнадцать лет на свободе было: если люди считают что-либо правильным, не стоит пытаться их понять. Надо просто делать так как они. Я решительно сняла заколки и почувствовала сильное облегчение. Человек почему-то улыбнулся и пропустил, напоследок сказав: «не стесняйтесь, у нас все свои».       Я прошла в достаточно большое, хорошо освещенное помещение. В нем находилось не менее тридцати человек. Некоторые из них стояли поодаль парами, о чем-то переговариваясь, причем были пары, состоявшие из мужчин и переодетых в женщин мужчин. Остальные скопились в дальней части помещения, откуда доносилась неприятная для моего аристократического слуха музыка.       Со всем этим я уже давно свыклась: непонятные, никак не связанные между собой звуки, издаваемые даже не музыкальными инструментами, а самими людьми они называют музыкой, а то, что я видела сейчас — фестивалем или вечеринкой.       Но у всех их были хвосты, уши и маски! Это точно выходило за границы моего понимания. На чем-то похожем я уже была около пятисот лет назад в Японии. Тогда там проходил праздник в мою честь. Все люди тоже переоделись в животных и пели, а потом приносили мне жертвы… Наверное это что-то похожее.       Чтож, если люди не прячут уши с хвостами, то и мне себя гнобить нечего. Я отошла в сторону и вынула хвосты из-под платья. Откуда-то раздался смех. Я резко развернулась, но не успела заметить того смертника, что посмел надо мной смеяться.       Немного подумав, я решила воспользоваться моментом и найти подходящую жертву. Если все люди здесь собрались с целью поиска второй половинки, а это я уже поняла, то я не привлеку много внимания. Я прошла в другую часть зала. Там стояли столики, часть из них уже была занята. Недолго думая, я подсела к одинокому парню, которому было около двадцати. — Привет! Чего грустишь? — на пробу сказала я. Мужчина не ответил, лишь покраснел и опустил взгляд. Чтож… ладно, и не таких раскалывали… Я сосредоточилась, и, смотря ему прямо в глаза, сказала: «Не хочешь потанцевать?»       После такой псионической атаки большинство мужчин обычно становились как овощи, и этот не стал исключением. Я быстро разговорила его, и мы уже собирались вставать и идти к «танцующей» группе, как вдруг к нам подошла какая-то девушка с двумя бокалами и сказала: — Извини, милочка, но этот красавчик уже занят. Кстати, кицунэ, а где твоя морда?       Это было просто верхом наглости. Я едва сдержалась, чтобы прямо здесь не исполосовать обидчицу. Однако что обращать внимание на чернь. Я что-то сказала парню, не особо заботясь о смысле сказанного, и мы встали из-за столика. Так бы я этого парня и увела, но моя противница оказалась упорной.       Она двинулась за нами, и в тот момент когда я чуть отвлеклась на резкий звук в одной из прилегающих комнат, схватила за ухо и дернула. Не знаю, что она хотела сделать, вероятно сдернуть уши и бросить на пол, чтобы я осталась тут, однако у нее не получилось. Мне было очень больно, и я почувствовала, как глаза изменяют свой цвет. Больше себя я сдерживать я не могла. Злость накатила на меня волной, захлестнула, и я потеряла контроль над своими действиями.       Одним ударом руки, которая на лету превратилась в трехпалую лапу с десятисантиметровыми, острыми как бритва когтями, я порвала обидчице шею. Они еще несколько секунд стояла неподвижно, затем рухнула. Где-то в стороне раздался крик. Я развернулась к все еще находящемуся под гипнозом мужчине и резким ударом пробила ему живот. Он упал на пол. Я присела рядом и, погрузив руку ему в брюшину, извлекла печень. Я проглотила ее целиком. Какое же это наслаждение, есть настоящий, еще теплый орган, только что извлеченный из еще живого человека.       Проглотив орган, я встала и развернулась к орущей, мечущейся толпе. В какой-то момент все люди сбились в кучу, и я бросилась в ее центр. Кровь заливала пол, туда же летели человеческие руки, ноги, головы. Наверное со стороны это выглядело как будто в центр толпы засунули блендер. Я уже совершенно не помнила себя и хотеда только одного — убивать. Как можно больше и нечеловечнее. Настолько я себя не помнила себя лишь раз, когда… неважно.       Закончив с толпой, я стала бросаться на отдельно стоящих людей, а затем метнулась наверх, куда убежало еще около десятка одетых животными людей. Второй этаж, отдел для персонала. Здесь я задерживаться не стала, а со скоростью молнии побежала наверх. Я выбивала все двери, за которыми слышала хоть малейший шорох, и находила за ними людей. Я разрывала их, вырывала им органы, писала их кровью что-то. Так продолжалось очень долго, пока я не вбежала в одну из комнат, находящихся на верхнем этаже.