Chaotic energy

      В работе Арс оказался совершенно ужасным. Антон, который в жизни не пасовал перед представителями рода человеческого, будь то учителя, начальники, гопники или прокуроры, поначалу робел. Добросовестно вникал в новые административные обязанности, задавал вопросы только по делу и не делал попыток нарушать субординацию. А цепляя взглядом прямую фигуру в строгом костюме, очень ясно понимал, что к такому Арсу он бы не решился подкатить. Просто по причине заведомой провальности затеи.       И еще, наверное, он начинал понимать, почему Арс так долго был одинок: тот не всегда умел выключать начальника. Причем начальник в его исполнении означал не просто принадлежность креслу, которое протиралось за перебиранием бумажек с девяти до шести. Начальник в исполнении Арса был чем-то средним между отцом, при виде которого друзья сыновей ссутся, где стоят, и командиром последней боевой единицы на поле сражения. Антон и прежде улавливал в нем что-то подобное, но то, как резко он менялся на работе, поначалу выбивало его из колеи. Он пытался увидеть в происходящем комическую сторону, но по какой-то причине не мог. Поделился с Позовым, услышал «я же говорил, он мутный» и несколько сплетен в нагрузку. Оказалось, то, что Арс обтекаемо обозначил как «конфликт на прошлой работе», было целым годом, в течение которого от него пытались избавиться всеми возможными способами — в процессе были заведены три уголовных дела и совершено одно покушение. Добил Поз предположением, что наставника Арса, с чьей смерти все началось, тоже могли убрать. Примерно тогда Антон и осознал окончательно, с кем связался.       То, что он раньше смутно определял как «энергетику», после нового назначения развернулось в полную силу и оказалось оружием массового поражения. Антон понимал, почему Арса тянет к этой работе — в меньшем масштабе деятельности ему было банально тесно. Тот был настолько энергичен, что временами, кажется, раздваивался. Он держал под контролем нюансы, которые обычно сваливали на подчиненных подчиненных, ориентировался в цифрах, технологических процессах и интригах коллег, задавал Антону вопросы, которые заставляли стряхивать пыль с некоторых специфических областей профессиональных знаний. Казалось, в его голове существовала трехмерная модель вверенного его заботам предприятия, которая помогала буквально сходу, в случайный момент мысленно обратиться к любому структурному элементу, проанализировать его функции и взаимосвязи с остальными частями огромного, местами иррационального создания со сложным характером.       Когда первоначальный кризис, вызванный расследованием и сменой руководства, миновал, и ПХК был задан курс на развитие, Антону довелось несколько раз представлять новые и старые проекты перед каким-то охренительно важными личностями и, соответственно, присутствовать на переговорах. Спустя пару таких мероприятий он стал мысленно именовать манеру Арса вести переговоры ментальным изнасилованием — важных личностей, из трепета перед которыми Антону добровольно уступали роль докладчика, хотелось обнять и пожалеть.       При этом Арс не был самодуром. Арс... Однажды, на исходе холодной осени, спустя полгода после кадровых перестановок, Антон сформулировал свои ощущения и заявил: «Я почти ревную из-за того, насколько они тебя любят». Арс ответил что-то в духе, что это у коллектива стокгольмский синдром, но Антон понимал, что это кокетство: работать с ним было замечательно. Он умел развеять оцепенение и ощущение бессмысленного труда, которое в последние годы пропитало стены ПХК. Арс был обаятельным, заставлял становиться лучше, заботился о работниках цехов и лабораторий и мог выписать грандиозных трындюлей невзирая на лица.       Что там, он даже Позову нравился. Стал со временем. Поначалу тот не воспринимал Арса от слова совсем, и оставался на ПХК, казалось, просто из вредности. Зато спустя несколько месяцев, уяснив стиль работы нового начальства, проникся. Даже стал опасаться, что такого ценного Попова А. С. кто-то попробует убрать (ни в чем ином забота и привязанность Позова проявляться не умели), и счел своим долгом присматривать за ним, читай, грубо нарушать личное пространство.       Антон наблюдал за этим со сдерживаемым весельем, но только до тех пор, пока Позов не предотвратил еще одно покушение, благодаря все той же нейросети, которая анализировала записи с камер. Когда новую ауди Арсения разминировали вызванные специалисты, Антон пообещал себе никогда больше не недооценивать своего друга. Который, казалось, даже не понял, что спас жизни им обоим. Просто привычно проворчал, что не стоит терять бдительность, и пообещал передать видеозаписи в полицию.       Однако участие стражей порядка не потребовалось. Уже через несколько часов Арсению принес личные извинения неброско одетый мужчина восточной наружности. Объяснил про не в меру инициативных помощников, заверил, что те уже воспитаны, и гарантировал отсутствие недопониманий в будущем.       После этого происшествия Арс, от которого Антон с самого начала не слышал жалоб, взял выходной, убедил его остаться дома и молчал целый день, периодически натыкаясь на Антона в разных уголках квартиры и заключая в объятия на несколько минут. Антон же, с вечера обдолбанный успокоительными, не возражал. А когда Арс наконец захотел об этом поговорить, объяснил:       — Ты несговорчивый. Перекрыл им все каналы, они не знают, как к тебе подступиться. С ПХК очень многие кормились. Ничего, Поз говорит, они переключатся на другие области, все поняли.       — С чего бы? — подозрительно прищурился Арс. — Он опять кого-то шантажирует?       Антон спрятал улыбку.       — Думаю, он просто пожаловался Кате. Ты же знаешь ее связи, — он помолчал, прижимая к себе теплое, несколько исхудавшее из-за постоянной беготни тело и со смешком добавил: — Она очаровательная. На днях очень мило сообщила, что парню, который стрелял тогда в меня из травмата, все-таки оторвало руку. Он оставался единственным, кто залег на дно. Считается, что это должно меня порадовать.       Арс что-то проворчал, а потом, чуть расслабившись, заявил, что ближайшую неделю собирается ездить на работу на трамвае. Очевидно, это была судьба.       На работе Арс не смотрел на Антона иначе, чем по делу, но, казалось, непрерывно помнил о его существовании. Правда, недооценивал значение его близкого присутствия, пока не лишился. Тот октябрь, когда Антон загремел в экстренную хирургию, стал для ПХК черным. Арс, по рассказам, не начал срываться на подчиненных, но был страшен. Его негромкий голос доводил секретарей до заикания, а виновный в задержке поставки сырья покинул начальственный кабинет в предобморочном состоянии. Две недели на админкорпусе ПХК будто лежало темное заклятие, а потом Антона выписали из стационара, и тот, наплевав на больничный, явился на работу. Едва ли об их отношениях что-то поняли, но связь уловили и стали Антона беречь.       Сам же Антон добросовестно берег Арса: помнил данное обещание в случае чего украсть того и увезти к морю. Однако со временем все яснее понимал: Арс может довести до нервного срыва кого угодно, но себя не станет. Прошлого опыта ему хватило в избытке. Впрочем, к морю они в любом случае регулярно наведывались: Арс не хотел покидать комбинат надолго, но разбитый на несколько мелких частей отпуск, а также парочка купленных больничных, нарочно продленная командировка и отгулы, смежные с выходными, позволяли ненадолго сменить обстановку раз в пару месяцев.              Арсений понимал, что, если бы не его историческое решение вернуться в город детства, послать всех и попуститься, между ними гарантированно ничего не могло бы быть. Просто потому, что даже Антону не удалось бы пробиться к Арсению двухлетней давности — этот неприятный и несчастный тип смотрел на жизнь устоявшимся образом, который не предполагал потрясений вроде Антона. Однако тот выбрал правильное время, чтобы утвердиться в его картине мира: момент уязвимости и откровенности перед собой. И теперь Арсений только сочувствовал себе из прошлого, вынужденному еще некоторое время обходиться без Антона. Лишенному возможности перехватывать в полусне руку, которая норовила заехать в нос — этому действию обычно предшествовали дуновение воздуха и характерный вздох. Просовывать между прутьями клетки Мыша кусочки моркови. Рассекать по дому в обрезанной футболке с чужого плеча, на спине которой отбеливателем было выведено едва различимое «злобный начальник». Чувствовать чужие руки и губы, дарить ласку беззаветно. Зачитываться постами Антона на футфетишистском сайте и, как следствие,— ловить заинтересованные взгляды секретаря, которая однажды вряд ли случайно посмотрела на экран его монитора.       В таком ритме прошло больше трех лет — акции ПХК давно достигли исторического максимума и продолжали уверенно расти в цене, Позов, продав их часть, купил небольшой дом и нянчил дочь, на висках Арса серебрилась заметная седина, «Притянутые за уши» из новостного подкаста превратились в некий авторский продукт неопределимого жанра, снискавший, тем не менее, любовь аудитории, Антон собрал воедино посты Тони Маденовой, отредактировал и издал под все тем же псевдонимом.       — Я хотел спросить насчет того сценария, который ты мне показывал, — подал голос Арс. — Про драконов, которых не заслуживает человечество.       Они оба лежали на огромной кровати в полумраке гостиничного номера, и Антону пришлось постараться, чтобы вспомнить название небольшого итальянского городка, куда они сбежали в пятницу утром, сославшись на переговоры, чтобы вернуться не раньше вторника.       — А что сценарий? — лениво уточнил он, пошевелив пальцами ног, которые привычно не помещались под гостиничным одеялом.       — Что думаешь с ним делать?       — Ну а что с ним делать? Лежит, жрать не просит. Можно бы продать, но... — Антон хотел было сказать «кому он нужен», но Арс, неожиданный поклонник его сюрреалистического творчества, не выносил таких заявлений, а потому он закончил:— Жалко.       — А снять?       — Не потяну, — улыбнулся Антон. — На коленке ерунда получится, а запариваться всерьез... Даже если вложиться деньгами и найти людей, возникнет вопрос...       — Менеджмента, — закончил за него Арс. — Понимаю. Я же вижу, что даже место Тимы тебе в тягость.       — Я плохо справляюсь? — Антон с деланым возмущением оторвал голову от подушки, но тут же вернул обратно — двигаться было лень.       — Ты отлично справляешься, иначе я бы уговорил Тиму еще немного отложить пенсию, но это ведь все равно не твое.       — Мое, — не согласился Антон. — Просто то — работа, а это — творчество.       — А если я возьму эту часть на себя?       — В смысле? — Антон даже сел. — Я тебя не понимаю. А ПХК?       Арс помолчал, разглядывая потолок, на котором едва различимо мигал датчик дыма.       — Я... уже некоторое время думаю о том, что сделал все, что должен был, — сказал он наконец.— Артем подхватит, зря я, что ли, его последний год натаскиваю?       — Очень качественно натаскиваешь. Не будь это ты, я бы начал ревновать,— хмыкнул Антон, обдумывая предложение.       — Но это пока очень примерно и гипотетически,— Арс повернул голову. — Захочешь остаться — останемся.       Антон внимательно посмотрел на него сверху вниз. Ему действительно была не в тягость работа на ПХК, но он чувствовал, что так будет еще около года, а после... после он тоже был готов оставаться рядом с Арсом, просто чуть больше времени уделять творчеству, свалив часть обязанностей на зама. Но абсолютно точно не в том масштабе, который предлагал Арс. Впрочем, внутренний авантюрист уже сделал стойку и с азартом продумывал подробности.       — То есть ты считаешь, что мы достаточно начудили в этом городе, чтобы свалить в следующий?       Арс улыбнулся, вспомнив давний разговор.       — Пока я только интересуюсь твоим мнением. Такой, кажется, был договор.       — Да.       — «Да» — у меня хорошая память или «да» — пришло время что-то менять?       — На все. Я согласен. Да.       Арс подавил улыбку и посмотрел с каким-то странным выражением. Что-то происходило в этой чуть лохматой, заметно седеющей голове. Антон надеялся, что седина — это наследственность, а не последствия стресса. Арс не казался слишком усталым. Скорее... в нем чувствовалось удовлетворение от хорошо сделанной работы. И еще — легкая скука. Потому что, Антон и сам замечал, работа в последнее время стала слишком стабильной и больше не была вызовом. Производство было налажено, старые деловые связи восстановлены и заключены новые контракты, отстроен пострадавший корпус и заменена куча устаревшего оборудования. ПХК стал лакомым куском, и как минимум двое членов совета директоров мечтали пристроить своих детей на место его главы. Но Арс вцепился в Артема, и тот имел некоторые шансы удержаться на этом месте — учитель у него был отменный.       А сам Арс, получается, заскучал. Вот ведь человек-кризис... Впрочем, тот контролировал свою энергию в разы лучше Антона, и можно было не беспокоиться, что, лишившись ПХК, он пустится во все тяжкие. В конце концов, за тот год, что Арс работал вагоновожатым, мир устоял. А Антон...       — Тогда, куда бы мы ни направились, предлагаю задержаться в Питере и довести твоего Руслана до ручки. Мне не дает покоя то, что он натворил, — Арс удивленно вскинул бровь — ах да, Антону ведь не полагалось знать подробности. — И еще, возможно, ограбить банк. Всегда хотелось.       — Дался тебе банк, — первое предложение, стало быть, принято к размышлению. — Если ты продашь акции, которые выторговал у Позова три года назад, тебе хватит на половину фильма. Еще половину добавлю я.       — Ты же понимаешь, что нечто, срежиссированное мной, едва ли будет иметь коммерческий успех? — скептически приподнял бровь Антон.       — Про Тоню Маденову ты так же говорил, а издательство уже третий тираж печатает.       — Потому что это совершенно скандальная книга, — Арс красноречиво опустил подбородок, и Антон отмахнулся. — Знаю, что ты скажешь.       — Вот-вот. Но даже если не окупится — какая разница. Мне нравится то, что ты снимаешь, — Арс подумал. — Кстати, акции в любом случае стоит продать, причем до того, как о моей отставке станет известно.       — Не веришь в своего протеже?       — Я-то верю, а остальным нужно время. Ничего, разберется. Теперь на ПХК все налажено. Просто... Не знаю. Не хочу оставлять концов. И даже квартиру, наверное, продам. Теперь смогу.       — То есть этот город тебя наконец отпускает? — хмыкнул Антон и вдруг спросил: — А бороду отрастишь?       — Бороду? Могу. А зачем тебе моя борода? — Арс заинтересованно приподнялся на локте.       — Ну, знаешь. Когда мама говорила, что меня за плохое поведение заберет злой дядя, она всегда упоминала бороду.       Кто бы знал, чего стоило Антону не заржать. Но легкая обеспокоенность на лице Арса оправдывала любые усилия. Впрочем, она тут же уступила место усталому смирению.       — Отличный план. Все эти годы заявлять, что я чудовище, и чуть что изображать, будто попал в плохую компанию, хотя сам…       — А сам я просто вывел определение плохого поведения на новый уровень. В соответствии с врожденными талантами и приобретенными возможностями. Не возмущайся. Все правильно, по законам сказочной справедливости...       — …кармы и сохранения энергии, — продолжил Арс. — Помню. Иди сюда.