ᗝᙢᖘᗣᙧᙓᕼᑌᙓ ᙁᎽᕼᕠ ᕼᗣ ᙖᗝᗪᕼᗝᕫ ᒋᙁᗣᗪᑌ..

» — Поцелуи — это прекрасный жест двух любящих людей. В отличие от похищения человека и связывания его!

— Это не похищение, ясно? Это… несанкционированная перемена места положения»

«Жил-был Дэдпул (Once Upon A Deadpool)»

Фред Сэвидж и Уэйд Уилсон (Дэдпул)

Мичи очнулся приблизительно к вечеру. В комнате было темно, и поэтому он подумал, что сейчас именно вечер. Или ночь. — Спишь? — в комнату просунулась голова того самого вампира, что и встретил его в вампирском поместье. — М? Нет, — он повернулся туда, обнаруживая блондинистого загорелого паренька в очках, которого разглядеть не успел. Ну да, когда тебя прикладывают чем-то по голове, то ты не рассмотришь нападающего, верно? — Харучиё вернулся, вставай и пошли, Такемичи, — крашенный блондин вновь скрылся за дверью, оставляя Ханагаки одного. — Ладно? — юноша откинул чёлку с лица, вставая с мягкой постели, на которую его уложили и даже удосужились переодеть. И не в платье, а в нормальную одежду. Полупрозрачная белая шёлковая рубашка, что просвечивала, открывая вид на кожу под ней, а также простые шорты по колено кофейного цвета на высокой посадке с незаметным ремешком, что помогал шортам не спасть с тонкого стана хрупкого юноши. Узорчатые перчатки из тонкого чёрного шифона. Мичи наконец-то рассмотрел комнату. Она вся была в светлых, белых и розоватых тонах. Туалетный столик, шкаф, две тумбочки по обе стороны от большой кровати, зеркало, рабочий стол со стулом. Два окна с нежно-розовенькими тюлями явно из шёлка. Так же был один проём на потолке, что, во-первых, вёл на крышу, а во-вторых, открывал прекрасный вид на небо. Он окончательно встал с кровати, тихо подходя к двери и приоткрывая её так осторожно, будто бы боясь сломать. Голубоглазый вышел из комнаты, смотря на довольно высокого для своего возраста человека (Эльфы могут многое рассказать о человеке, лишь увидев его внешность). У него чёрные волосы с осветлённой прядью посередине. Прическа выбрита полностью, с укладкой основной копны волос вверх. В левом ухе красуется длинная золотая серьга. Кандзи «Преступление» и «Наказание» вытатуированы на его левой и правой руках соответственно. — О, милашка Мичи, идём же, — парень усмехнулся, подхватывая юношу на руки. — Что? — он мгновенно залился краской, понимая своё положение. — Поставь, я и сам могу… — Ну уж нет. Если Санзик увидит, что ты босой ходишь по поместью, то мне прилети~ит. Они шли, но парень так и не представился, как бы заставляя запомнить его как «неизвестного». — Санзик, Киса, а вот и мы! — долговязый зашёл и кинул нетяжёлую, даже лёгкую как пушинка, ношу на пол. Мичи упал, но и звука не произнёс. Он был готов к подобному. — Ну ты чего? Без криков даже неинтересно! ♡ — Ханма, заткнись, а. Он здесь не для этого, — Харучиё злобно покосился на Шуджи. — А не догадываешься? — спросил у своей верной правой руки Тетта, разочарованно выдыхая тёплый воздух. Здесь было холодно, но светло и вполне уютно. — Ну конечно нет! А разве вы не хотите воспитать его? ♡ — на эти слова Ханагаки тихо фыркнул, но звук гулко отскочил от стен, будто звонко говоря всем находящимся «Мне плевать, конечно, вам меня не сломить». — И для этого тоже. Но приблизиться он пока к себе позволяет. Это уже хорошо. Взгляд парня переместился на того самого загорелого блондина. Парень среднего роста с голубыми глазами и светлыми волосами (крашеными). Он также носит очки и серьгу в левом ухе. — Пока позволяет? Ты серьёзно? Его максимум — это крики и визг, — Кисаки это немного не нравилось. В принципе, ему всё равно. Такемичи лишь перевёл взгляд на парня и посмотрел с неким раздражением. Тихо выдохнув, он прикрыл глаза, а губы в то время мелко подрагивали. Санзу краем глаза заметил то, как после заявления Кисаки, Мичи стал более расстроенным что-ли или даже в какой-то момент злым. Редкое зрелище. Неужели ему настолько повезло, что он смог увидеть такого Такемичи? Санзу, ухмыльнувшись, упёрся рукой в плечо младшего и произнес: — Всё в порядке? — тихо проговорил мужчина, с лукавой ухмылкой. Мичи понял, что тот заметил его злость. — Понимаешь ли, Та-ке-ми-чи, ты мешаешь нашим с Кисаки целям, — Акаши приостановился, садясь на корточки около сидящего Ханагаки и грубо хватая его за волосы, притягивая к себе. — Я хочу проявить чёрный импульс, а Кисаки просто жаждет власти и сердца одной девчонки. Ты ме~ешаешь. Сильно-сильно. Но ты такой милый и я, да и никто другой в принципе, не сможет тебя убить… Поэтому, Такемичи, теперь ты наш навсегда. Ты больше не встретишься ни с кем, кроме нас. Ты будешь в постоянном одиночестве, Ханагаки. Но это не всё, — он загадочно приостановился, приближая чужое милое личико ближе. — Ещё мы будем бить тебя. И возможно насиловать. Всё зависит от нашего настроения. Всё, кроме твоего смазливого девчачьего личика, будет покрыто ссадинами и синяками всех цветов радуги. Понял, Ханагаки Такемичи? В уголках глаз появились маленькие слезинки. Тело подрагивало из-за всего услышанного. Рот был немного приоткрыт, так как на данный момент он был лишь в своих мыслях и был повержен в шок. Переваривать всю эту информацию было противно. На волосы сильно надавливали, из-за чего Мичи сморщился. Зажмурив глаза, он попытался убрать руку мужчины. Санзу шутливо причмокнул губами. Последовал удар. А если быть точнее — несильная пощёчина, что отдалась фантомной болью во всём теле, будто его ударили не просто по щеке, а долго и мучительно терзали его хрупкое тельце розгами. — Что, тебе уже так страшно, Та-ке-ми-чи? Разве не ты ли у нас только что кривил свою мордашку в отвращении? — Санзу наклонился, грубо надавливая пальцами свободной руки на чужой подбородок, заставляя пусть и на немного, но приоткрыть маленький ротик младшего, и всё также грубо неаккуратно впился в и так истерзанные губы юноши. Язык собственнически хозяйничал в чужом ротике. Парень проводил им по нёбу, ровным белым рядам зубов, пытаясь достать глубже. Мичи было неприятно. Этот поцелуй приносил лишь только ещё больше отвращения. Вскоре Санзу отстранился, снова наматывая чёрные вьющиеся локоны на кулак и оттягивая. — Шлюха. Мало того, что не предан Королю, так ещё и мешаешь, — прошипел розововолосый, наклоняясь к уху «собеседника». — Я так тебя ненавижу, ты просто не представляешь… В то время, Тетта и Шуджи стояли в сторонке, наблюдая за этими двумя. Мужчина в очках безэмоционально наблюдал за этим зрелищем. Только глаза были немного прикрыты, а взгляд устремлён в спину розоволосого. Скрестив руки перед грудью, он громко выдохнул. А Ханме скорее даже было интересно посмотреть. Ухмылка не сходила с его лица, и иногда он поглядывал на Кисаки, как бы спрашивая «не мешаем ли мы им?». В то время как в голове Мичи проносилась только одна мысль: «Почему именно я?»