Гарри Поттер и Падение во тьму / Harry Potter and the Descent into Darkness

Это называлось «ката», как выучил Гарри, но выглядело, как сложный хореографический танец. На деле, это маггловские боевые искусства, по крайней мере, так ему сказали. Повторяющийся набор движений, который практиковался снова и снова, чтобы отработать несовершенства в своей технике. Гарри был удивлен, узнав, что Волан-де-Морт около года учился у маггловского мастера боевых искусств, когда ему было около двадцати пяти. Очевидно, в прошлом будущий Темный Лорд путешествовал на дальний восток в поисках определенного магического артефакта и во время своих поисков видел некоторых мастеров боевых искусств. Он был достаточно впечатлен, чтобы продлить свое пребывание в Японии, даже когда он определил, что артефакта, о котором идет речь, там не было, а страна все еще находилась в довольно плачевном состоянии из-за войны, которая закончилась всего четыре года назад. Волан-де-Морт ни в коем случае не был мастером боевых искусств, однако он гордился этим умением, поскольку оно улучшало его рефлексы, равновесие и работу ног. Но рукопашный бой был крайним средством, и он очень сомневался, что ему когда-либо придется прибегнуть к нему. Даже в том маловероятном случае, когда он будет вдали от своей палочки, он был способен на достаточное количество беспалочковой магии, а также на свой невероятный арсенал парселмагии, который также не требовал палочки, так что он, вероятно, никогда не оказался бы в ситуации, когда он мог бы использовать альтернативную технику ведения боя. Тем не менее, Гарри мог с уверенностью сказать, что эти маггловские боевые искусства, которым учил Темный Лорд, впечатляли. Его движения завораживали… Тот факт, что он был босиком, в свободных брюках, завязанных на щиколотках, и без рубашки, не особо помогал его самоконтролю. Гарри не мог понять, почему, черт возьми, видеть голые ноги этого мужчины было так завораживающе, но почему-то так оно и было. Могут ли быть у человека красивые ноги? Гарри никогда раньше не задумывался об этом, но решил, что если о ком так и думал, так это о Волдеморте. Однако его взгляд не был прикован к ногам надолго. Грудь мужчины была гораздо более завораживающей. Гарри был так сильно отвлечен сценой, свидетелем которой он был, что в то утро совершенно забросил свои собственные упражнения. — Боже, ты прекрасен… — Слова вылетели изо рта Гарри еще до того, как он понял, что его рот открыт. Он думал об этом так много раз за последние две недели; почему его мозг решил дать осечку и на этот раз произнес слова вслух, он понятия не имел, но теперь, когда они вышли наружу, он не мог взять и запихнуть их обратно. Он почувствовал, как его лицо и затылок моментально вспыхнули от смущения, а низ живота свело от ужаса, поскольку он боялся, того как его слова могут быть восприняты. Волдеморт остановился в своих хореографических движениях, повернулся и весело изогнул бровь в ответ на это. — Я с-сожалею, — быстро сказал Гарри, опустив голову. Волдеморт усмехнулся. — Ты делаешь мне комплимент, а потом извиняешься? Гарри, не будь таким забавным. — Я просто… я имею в виду… извини, если это… тебя сбивает с толку или что-то в этом роде. — О чем, черт возьми, ты говоришь, Гарри? Почему, во имя Мерлина, мне было бы «странно» получить от тебя комплимент? — Э-э, я имею в виду, что я не сдержался и все такое, — пробормотал Гарри, глядя вниз и теребя шнурок своих спортивных штанов. Волдеморт сузил глаза и мгновение смотрел на Гарри, прежде чем заговорить. — Не сдержался… это теперь так называется в наши дни для того, чтобы описать состояние, олицетворяющее «неправильные чувства», или геев? Гарри моргнул. Иногда он забывал, что прошло более десяти лет с тех пор, как Волдеморт мог быть среди других людей, и кто знает, насколько он был далек от обычного общения и различного «сленга» еще до того, как его первое тело было уничтожено. Он действительно не знал. — Э-э, да, наверное это так. — Ну, я полагаю, это лучше, чем те эпитеты, которыми бросались, когда я был школьником, — тихо размышлял Волдеморт. — Идиоты, с которыми я учился в Хогвартсе, предпочитали называть меня просто педиком. Но, конечно, никто из них не дожил до выпускного. На самом деле, дорогая Миртл даже не дошла до двери, — размышлял он со злой ухмылкой. У Гарри отвисла челюсть, и он в изумлении уставился на Темного Лорда напротив него. Он только что…? — Ты гей? — слова вылетели изо рта Гарри прежде, чем он успел включить фильтр между своим мозгом и ртом, но как только слова были произнесены, он ничего не мог сделать, кроме как проклясть себя за свой идиотизм. Что, черт возьми, было не так с его фильтром «мозг-через-рот» сегодня? Волдеморт одарил его долгим пронзительным взглядом сквозь прищуренные глаза, прежде чем уголки его рта изогнулись в веселой ухмылке. — Да, Гарри. Я гей. Очевидно, это не то, что является общеизвестным, но я был публично «разоблачен» на пятом курсе, когда я был достаточно неаккуратен, будучи пойманным за поцелуями с кем-то в чулане для мётел необычным образом любопытным гриффиндорцем. Сначала он думал, что может шантажировать меня этой информацией — я уверен, ты можешь себе представить, что если быть «засветившимся» в наши дни было неприятно для тебя, то быть засветившимся пятьдесят лет назад было значительно хуже. Я отказался действовать его требованиям, но в то время также не был в состоянии заставить его замолчать. Он быстро распространил слухи по всей школе. — Вау. Бьюсь об заклад, его смерть была мучительной, — невозмутимо ответил Гарри. Ухмылка Волдеморта стала широкой и злой. — О, это было именно так. Гарри слегка усмехнулся, но вскоре обнаружил, что представляет себе 16-летнего Тома Риддла, целующегося с каким-то мальчиком в темном укромном месте, в шкафу для метел, и мгновенно почувствовал, что его возбуждает эта мысль. Его возбуждение только разрасталось, когда анонимный, безликий «другой мальчик» внезапно превратился в него самого. Шестнадцатилетний Том Риддл в его сознании медленно трансформировался в его более взрослую версию, к которому Гарри так сильно привязался за последние два месяца, и Гарри чуть не застонал вслух, когда все его тело внезапно заныло от желания. Он быстро попытался выбросить этот образ из головы. Он уже смутил себя без причины; последнее, в чем он нуждался, так это в эрекции в тренировочном зале Темного Лорда. Гарри поднял взгляд и увидел, что Волдеморт мягко улыбается ему, с той кривоватой ухмылкой, которую, как ему иногда казалось, Темный Лорд приберег только для него. Эта улыбка, которая вот уже несколько недель вызывала у него трепет внизу живота. Увидев это сейчас, в сочетании с остальными факторами внешнего вида Темного Лорда, он полностью был сражен. Он почувствовал, что теряется в сверкающих кроваво-алых глазах другого человека… и тонет в них. Прекрасный, это было даже близко не достаточно точным описанием Темного Лорда. Он был словно чертово божество… Его присутствие так близко, в сочетании с его силой, в сочетании с его властностью, в сочетании с его удивительным телом… Боги, Гарри так хотел прикоснуться к нему! Не просто чувствовать руку другого мужчины в своих волосах, но и прикасаться к нему. Почувствовать его кожу под подушечками пальцев… Обнаженная грудь, блестящая от мелких капелек пота и эта дразнящая линия от основания его пупка, исчезающая в его черных штанах, словно насмехалась над Гарри, и он чувствовал, как его веки тяжелеют, когда спираль желания скручивалась в его желудке. Блядь! Блядь! Блядь! Гарри закрыл глаза и сделал глубокий вдох, отвернулся и грубо провел рукой по волосам. Так и что, если этот мужчина был геем? В конце концов, это не имело никакого значения. Волан-де-Морт был самым могущественным темным волшебником в мире. В лучшем случае Гарри полагал, что он может увидеть в нем своего протеже или своего рода ученика. Он сомневался, что Волан-де-Морт считал его чем-то большим, чем тощим мальчишкой, в котором оказалась часть его души и которого он теперь обучал, чтобы стать лучшим волшебником. Гарри, очевидно, нужно было уметь должным образом охранять драгоценную часть души Волдеморта, а для этого ему нужно было уметь защищаться. Только для этого у Волдеморта имелся смысл тренировать Гарри. Он рассудил, что это была наиболее логичная причина, по которой Темный Лорд был готов проводить с ним так много времени и посвятить ему столько своих усилий. Даже помимо всего этого. Он разочарованно фыркнул, грубо потянув себя за волосы, и обнаружил, что его глаза снова обращены к взгляду Темного Лорда. О боже, чем, черт возьми, он думал, позволив своему воображению так разгуляться? Не похоже, чтобы он мог что-то ожидать с Темным Лордом. Что бы он сделал, если бы Волан-де-Морта оскорбил его интерес такого рода? Что, если он скажет Гарри уйти? Откажет в позволении ему остаться на лето? Откажется продолжать уроки? Гарри не подумал, что может с этим столкнуться. Его время с этим человеком стало слишком драгоценным. Мысль о том, что он не сможет стоять рядом с ним каждый день, причиняла Гарри боль. Этот человек стал для него так важен, так быстро. Это было больше, чем просто знакомство, дружба или восхищение наставником. Притяжение, которое он чувствовал к Темному Лорду, казалось магическим… буквально. Ему казалось, что глубоко внутри него что-то сильно тянет, зовя его к Волан-де-Морту. Но просто быть в компании этого мужчины уже не казалось достаточным. Так же, как компания его компаньона казалась бледной по сравнению с ним после того, как он провел некоторое время в компании настоящего Темного Лорда. Как только он встретился с ним, предыдущего воплощения стало недостаточно. И теперь, когда он привык проводить время с Волдемортом, он знал, что никогда не сможет отказаться от этого. Но глубоко внутри него, какая-то маленькая часть его отчаянно надеялась на что-то большее. Не только на время в чужой компании… но и на близость. Гарри медленно моргнул, осознавая дополнительное давление в своем разуме. Нежная, легкая, как перышко, ласка, которая, как он понял, неуклонно росла за прошедшие безмолвные секунды. — Неописуемое воображение у тебя получилось, Гарри, — голос Волдеморта прозвучал тихим шепотом, и Гарри внезапно вздрогнул, осознав, что мужчина встал прямо перед ним, а его лицо было всего в нескольких дюймах от лица Гарри. — Там так много мыслей крутится вокруг. О, Мерлин… он видел. Он знал… Сколько? Как долго он был в моей голове? Видел ли он эту фантазию? Рот Гарри открылся, чтобы что-то сказать, но он понял, что понятия не имеет, что говорить. Любые слова, которые он мог бы подобрать, ускользали от него, когда рука Волдеморта поднялась и мягко кончиками пальцев провела по щеке Гарри. Сдавленный вздох сорвался с его губ, он почувствовал, как его глаза закрылись, когда нежная ласка магии Темного Лорда просочилась в него от крошечного контакта. — Ты тоже это чувствуешь, не так ли, дорогой? — Спустя мгновение раздался шепот Волдеморта. — Я думаю, это вызвано взаимодействием души и кровных уз. Честно говоря, я не совсем уверен. Такая магия всегда непредсказуема. Глаза Гарри открылись, и он в замешательстве посмотрел на мужчину. — Что…? — Притяжение, которое существует между нами. Я готов поклясться, что оно становится все сильнее. Возможно, я слишком сильно потворствовал этому, но я просто не могу с этим ничего поделать. Это… В глазах Гарри забрезжило осознание, и внутри него зажглась крошечная, но мощная надежда. — Ты желаешь меня? Так же, как я хочу тебя? — внезапно спросил Гарри голосом, который был гораздо более уверенным и твердым, чем он, вероятно, чувствовал. Часть его не могла поверить, что он был настолько прямолинеен, но если его гриффиндорская смелость ни на что не годилась, то здесь она хотя бы чего-то стоила. Волдеморт одарил его долгим взглядом, но Гарри не мог понять, что означало пустое лицо старшего волшебника. Наконец рука Волдеморта опустилась на его бок, оторвавшись от щеки Гарри и оставив его с внезапным чувством потери. — Это не имеет значения, Гарри. Тебе четырнадцать лет. Ты практически еще ребенок. — Мне почти пятнадцать! — неожиданно сказал Гарри довольно отчаянным тоном. Волдеморт фыркнул и закатил глаза. — Ты ведь понимаешь, насколько ребяческим был этот ответ, не так ли? — Ну, какая разница от того, сколько мне лет? Мне все равно, сколько тебе лет! — Ты хоть представляешь, сколько мне лет? — спросил Волдеморт с безрадостным лицом и приподнятой бровью. — Я сказал, что мне все равно! — Мне шестьдесят девять, Гарри. Шестьдесят девять лет. — Хорошо, но ты не выглядишь так! Ты выглядишь не старше тридцати. Я тоже не выгляжу на четырнадцать! С тех пор, как я закончил принимать ускоряющее зелье, я легко могу сойти за семнадцатилетнего. Ни у кого из нас нет нормального отображения реального возраста, кроме того, какого черта возраст имеет значение для бессмертного Темного Лорда? И если твоя теория верна, то я тоже бессмертен! Так что я не вижу причин, почему возраст должен учитываться в этом! Волдеморт вздохнул и на мгновение ущипнул мальчика за нос, прежде чем опустить руку. — Ты не понимаешь, Гарри. Это больше, чем просто твой физический возраст. Возраст во многом связан и с менталитетом. Ты просто не прожил достаточно дней, чтобы… — Но ты всегда говоришь мне, что я веду себя гораздо более зрело, чем четырнадцатилетний! Ты всегда говоришь, что забываешь, сколько мне лет, потому что я не веду себя так! Волдеморт прорычал — Это не имеет значения, Гарри! — Хорошо, как угодно! Но ты так и не ответил на мой первый вопрос. Ты желаешь меня? Ты хочешь большего, чем просто… просто… что бы мы ни делали? Потому что я знаю, чего желаю сам! — Здесь работает магия, Гарри! — внезапно закричал Волдеморт, — Я даже не понимаю природу того, что происходит! — Да мне, черт возьми, все равно! — Я не позволю какой-то древней магии управлять моими действиями и выбором! — Волдеморт взревел. — Значит, для тебя это не что иное, как магия? Всё это между нами — больше ничего нет, кроме магии? Ничто не притягивает тебя ко мне, кроме уз души и кровных уз? Совсем ничего? — спросил Гарри. Волдеморт вздохнул и снова потер переносицу. — Потому что я знаю, что для меня есть нечто большее, — отчаянно продолжил Гарри, — Я чувствую волшебную связь с тобой, но меня также привлекает твой разум, твой интеллект и гениальность! Твоя личность, то, как ты просто контроллируешь все. Ты излучаешь силу и уверенность, и мне это нравится. То, когда ты просто берешь на себя ответственность. Я люблю наши разговоры и время, которое мы проводим вместе, просто ничего не делая. Просто находясь в твоей компании, я чувствую себя намного спокойнее, и я могу яснее думать, и я знаю, что это больше, чем просто волшебная связь! Я просто знаю это! Я с нетерпением жду возможности приехать сюда каждый день. Я с нетерпением жду возможности рассказать тебе о том, что происходило в моей жизни в Хогвартсе, и каждый день я с нетерпением жду рассказов о том, что ты прочитал в газетах, и над каким новым заклинанием или оберегом ты работаешь. Ты хочешь сказать, что не чувствуешь ничего иного в то время, которое мы проводим вместе? Ничего иного обо мне?! Ты хочешь сказать, что это просто магия и ничего больше?! Потому что, если это так — так и скажи! И я больше никогда не буду об этом говорить, но если это не так… если это не… И вдруг его слова оборвались, когда губы Волдеморта прижались к его губам в пламенном проявлении совершенно неожиданной страсти. Гарри был ошеломлен на мгновение, но быстро начал таять в объятиях мужчины. Одна рука тут же зарылась в его волосы, но она не просто нежно вплелась в его черные локоны, как обычно, она сжимала их в кулаке и сильно потянула. Грубый рывок шокировал Гарри, главным образом тем, насколько он ему понравился. Какая-то его часть хотела, чтобы другой мужчина тянул сильнее… Другая рука Волдеморта обхватила его за талию и прижала к себе ближе. Гарри застонал в губы Темного лорда, когда он почувствовал, как весь торс мужчины плотно прижался к его собственному, его руки поднялись и обвили шею Волдеморта на автопилоте. Поцелуй продолжался и углублялся — Гарри чуть не задохнулся, когда почувствовал, как язык мужчины коснулся его губ, требуя доступа. Разум Гарри был закручен путаницей, похотью, потребностью, желанием, но также и страхом, что он совершенно не понимает, что делает. Это был его первый поцелуй, и он хотел сделать это правильно, он не хотел разочаровывать Волдеморта. Он приоткрыл губы и почувствовал, как язык мужчины входит и исследует все внутри. Это было странно и в то же время неописуемо эротично. Он чувствовал, как все его тело реагирует на их взаимодействие, и он чувствовал реакцию тела Волдеморта. Инстинктивно его бедра приподнялись, и он экспериментально прижался к мужчине. Волдеморт зарычал ему в губы, подхватил его бедра другой рукой, так что они обвили его талию, и углубил поцелуй, крепче сжимая волосы Гарри другой рукой. Гарри вскрикнул от удовольствия и шока, ближе прижавшись к мужчине. Это было так хорошо… Он чувствовал, как их магия кружится вокруг них, как ураган. Вещи в комнате тряслись и падали от прилетающих на них потоков случайной магии. Волдеморт оторвался от губ Гарри, он чуть не заскулил от разочарования. Он еще не хотел, чтобы это заканчивалось, а хотел большего. Всхлип, однако, был прерван, когда Волдеморт вместо этого переключился и начал водить губами и зубами вдоль его длинной бледной шеи, а затем начал покусывать его челюсть. — О боги, — простонал почти задыхаясь Гарри, когда Волдеморт снова грубо дернул его за волосы, оттягивая голову назад и обнажая шею. — Ты уверен, Гарри? Голос Волдеморта прозвучал хрипло. — Уверен, что хочешь этого? — Я хочу это! Я так этого желаю… О, пожалуйста… пожалуйста! — Я не позволю тебе передумать, Гарри. Если ты действительно согласен с этим — ты мой. Никто другой не может завладеть тобой. Никто другой не может прикасаться к тебе. — Твой. Только твой. — Гарри тяжело дышал и нетерпеливо кивал головой, насколько это было возможно, когда рука мужчины все еще сжимала его волосы. Волдеморт дернул Гарри за волосы, обнажая другую сторону его шеи, и провел языком вверх по ней, пока не добрался до уха Гарри и не потянул его зубами. К этому моменту Гарри буквально цеплялся за мужчину и тяжело дышал. Он никогда не чувствовал ничего столь удивительного за всю свою жизнь. Он мог чувствовать, как их магия переплетается каким-то странным образом, которого он никогда раньше не испытывал, и это, казалось, только усиливало ощущение от натиска физических раздражителей. Он мог чувствовать сильнейшее скручивающее возбуждение, которое он когда-либо испытывал, нарастающее в его животе, и у него не было абсолютно никакой надежды остановить свое тело от столкновения с другим мужчиной. Не то чтобы ему это было нужно, поскольку Волдеморт фактически начал прижиматься к нему в самом восхитительном и эротическом танце в жизни Гарри. — О боги… это просто, — постанывал Гарри быстрыми сбивающимися репликами, пока два тела ритмично извивались друг на друге. — Мое имя, — выдохнул Волдеморт Гарри в ухо. — Что? — Назови мое имя, Гарри. — Чт… Т-Том? — удивленно спросил Гарри. — Да-а-а, — прошипел Волдеморт. — Том… Том, да… — сказал Гарри, экспериментально проверяя имя на своем тяжелом дыхании. Еще один настойчивый рывок его волос, и боль, казалось, только преувеличивала чрезвычайное удовольствие, которое он испытывал повсюду. Это казалось властным и контролирующим, и по какой-то причине он обнаружил, что это возбуждает его гораздо больше, чем что либо. В какой-то момент во время всего этого рука Гарри начала отчаянное исследование обнаженной груди другого мужчины, и казалось, что ладони и подушечки его пальцев охвачены пламенем этой объединенной магической энергии. Каждое прикосновение зажигало его, и он не мог насытиться. — Только ты, Гарри, — сказал Том, крепко сжимая ягодицы Гарри и сильнее прижимая их друг к другу в быстром ритме. — Только ты можешь когда-либо сказать это. Гарри застонал, когда его наполнил прилив каких-то чужих эмоций, которые он не мог точно определить. — О, Том… ах… ах… ха, я… я сейчас… о, черт… — Да-а-а, Гарри. Кончи для меня, Гарри… Только для меня… — прорычал Том, и Гарри почувствовал, как магия другого мужчины сжимается вокруг него, как будто вцепившись в него и вытягивая что-то глубоко внутри него. Это было безумно и интенсивно, и все произошло одновременно. — Да, Том! Только… о боги… только ты… Всегда только ты. О, Том! — крикнул Гарри, когда его мир взорвался, и он начал беспорядочно содрогаться на мужчине. Это было намного интенсивнее, чем все, что он когда-либо делал сам. Лучшая мастурбация в мире не могла сравниться с тем, что происходило в тот момент. Он даже не представлял, что может чувствовать себя так хорошо. Его затуманенный, наполненный похотью разум едва осознавал тот факт, что мужчина дрожал и тяжело дышал в ответ точно так же, и мысль о том, что Темный Лорд так реагирует на него, наполняла его приливом гордости и еще более мощной эйфорией. Том хмыкнул, достигнув своего пика, и его хватка в волосах Гарри сжалась так, что почти вырвала бы волосы, но через секунду хватка ослабла и мягко проскользнула сквозь черные пряди Гарри. Двое вздохнули и тяжело дышали друг против друга, обмякая после своих совершенно неожиданных занятий. Гарри уткнулся головой в шею Тома и улыбнулся. Том. Казалось, что это какая-то невероятно особенная честь, и это была только его честь. Только Гарри мог называть Волдеморта его настоящим именем. Было странно начать думать об этом человеке как о Томе после того, как он так долго думал о нем как о Волдеморте, но он почему-то не думал, что у него возникнут большие проблемы с переходом. Он был похож на Тома. Этот человек, к которому Гарри так сильно привязался. Кого Гарри стал беречь и обожать сверх всякой причины. Этот человек не казался ему Волдемортом. Он чувствовал, что это Том. Было правильно называть его так. Но более всего, было восхитительно, что этот человек дал ему на это разрешение. Действительно казалось, что этот жест должен иметь какой-то более глубокий смысл. То, что Темный Лорд был готов позволить Гарри использовать свое имя, должно было иметь большее значение. Гарри не знал, что это значит, но был уверен, что это важно. — Ты все еще уверен, что хочешь именно этого? — Волдеморт… нет, голос Тома прозвучал тихо, крайне редко проявляя неуверенность. Гарри почувствовал, как его хватка на другом мужчине защитно крепнет. — Я уверен, — сказал Гарри приглушенным голосом в плечо старшего волшебника с твердой уверенностью. — Я не передумаю. И я… Надеюсь, и ты не передумаешь, — закончил он куда более слабым и столь же неуверенным голосом. Том помолчал какое-то время, пока его рука нежно провела по волосам Гарри и мягко помассировала кожу головы, чем он так недавно злоупотреблял. — Нет, Гарри, я не передумаю. Теперь ты мой. Гарри широко улыбнулся и еще раз сжал Тома, наслаждаясь тем фактом, что он обнимает мужчину. Что он был полностью заключён в его объятиях, и это было даже более удивительно, чем он себе представлял. — Твой. Том, казалось, тоже наслаждался объятиями, но в конце концов отстранился и тихо вздохнул. Его лицо было странно мягким, а его глаза были полны каких-то более глубоких эмоций, которые Гарри не мог точно определить, но они внезапно сменились его обычной маской. — Пошли, Гарри. Мы оба в беспорядке, и я очень сомневаюсь, что хоть кто-то из нас сможет здесь дальше работать этим утром. Он повернулся и подошел к крючкам на стене возле двери, где висела свободная верхняя одежда. Он надел ее, и Гарри с тоской вздохнул, потеряв красиво обнаженный торс старшего волшебника. Том оглянулся через плечо и хитро ухмыльнулся Гарри, заставив того улыбнуться и склонить голову в легком смущении. Том повел его вверх по лестнице на второй этаж к двери ванной, которой он там обычно пользовался. Он сказал Гарри ополоснуться, указывая на душ, а затем присоединиться к нему в кабинете, когда он закончит. В следующий момент Том закрыл дверь и ушел. Гарри стоял в мраморно-фарфоровой ванной, чувствуя себя так, словно все еще находился в состоянии легкого шока. То, что только что произошло, медленно просачивалось внутрь сознания, и он не мог стереть улыбку со своего лица. Его рука поднялась, и он слегка провел кончиками пальцев по все еще распухшим губам и даже слегка хихикнул. Он закатил глаза на свою идиотскую реакцию, быстро разделся и вошел в душ. Только после того, как он вышел, он понял, что у него нет сменной одежды. На самом деле у него не было и грязной одежды, в которой он пришел. Она исчезла с пола, где он её оставил. Лучшее, что он мог предположить, это то, что Микси заскочил и забрал её. — Чрезмерно нетерпеливые домашние эльфы, — ворчал про себя Гарри, обернув одно из пушистых темно-синих полотенец вокруг талии, а другое набросив на плечи. У него даже не было палочек, так как обе они были в его сумке в кабинете. В противном случае он превратил бы одно из полотенец в халат. Он осторожно вышел из ванной и посмотрел в обе стороны длинного коридора. Он чувствовал себя чрезвычайно незащищенным, бродя по усадьбе только в паре полотенец, и мог только представить, как крайне смущен он будет, войдя в кабинет в таком состоянии. Часть его надеялась, что он опередит Тома и вернется в кабинет и сможет переодеться в школьную форму до того, как туда доберется мужчина, но большая его часть сомневалась, что ему так повезет. Он поспешил по коридору, медленно толкнул дверь кабинета и заглянул внутрь. Том был там, как он и предполагал. Гарри поворчал на свою вечно-дерьмовую удачу и проскользнул внутрь. Том повернул голову, и его брови медленно поднялись к влажным черным волосам при виде Гарри, закутанного только в пару пушистых синих полотенец. Уголок его рта изогнулся в веселой ухмылке. — Микси сбежал с моей одеждой, — пробормотал Гарри. Его лицо стало горячим и розовым, когда он увидел, как глаза Тома жадно скользят по его обнаженному телу. Наконец Том усмехнулся и снова обратил внимание на газету в руке. Гарри поспешил и подобрал свою сумку, вытащив кипарисовую палочку и сменную одежду. Он колебался, выглядя неуверенным в течение короткого момента, прежде чем он начал возвращаться к двери. — Ты можешь переодеться здесь, Гарри. Не то чтобы я еще этого не видел, — сказал Том, и Гарри услышал веселье в его голосе. Лицо Гарри покраснело, и он замер, обдумывая варианты. — Да, но тогда мы не были… вместе или что-то в этом роде, — пробормотал Гарри, и Том только больше хихикнул. — Ты действительно думаешь, что я не присмотрелся, пока у меня был шанс? — шутливо спросил Том, и Гарри почувствовал, как резко покраснел, а также ощутил прилив восторга от мысли, что Том оценивал его, даже так рано. В конце концов, прошло довольно много времени с тех пор, как в большой ванне был проведен ритуал по удалению следа Гарри. Наконец, он фыркнул, раздраженный интенсивностью своего смущения, и просто скинул полотенца. Он стоял лицом к стене, его зад был открыт для Темного Лорда. Он чувствовал, как другой мужчина смотрит на него, но старался не слишком сильно возиться, показав свою нервозность, когда быстро натягивал брюки и легкую майку. Он подождет, чтобы не надевать верхнюю школьную мантию, до своего ухода. Он провел рукой по волосам грубым, нервным жестом и услышал смешок Тома позади себя. Он обернулся и сердито посмотрел на другого мужчину, но не смог сдержать злобы и быстро поймал себя на том, что снова ухмыляется. Он был слишком счастлив. Он часто шутил о том, как ему не повезло, но в данный момент он искренне чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Конечно, он знал, что немногие согласятся с этим мнением, но это только потому, что они толком не знали Тома. Никто не знал его так, как Гарри. Или, по крайней мере, так он себя чувствовал. Он знал, что ему еще так много нужно узнать о нем, но он понял, что ничего не хотел больше, чем проводить каждый час бодрствования в поисках. Он хотел знать каждый нюанс этого человека. Каждый его опыт и каждое его желание. И он хотел исполнить эти желания. Он хотел быть тем, кто заставит Тома улыбаться. Он хотел быть единственным — единственным, кто заставил Тома издавать эти чудесные стоны из самой глубины горла, пока они страстно обнимали друг друга. Он посмотрел на старшего волшебника, царственно восседающего в своем кожаном и офисном кресле, с дьявольской ухмылкой на губах, и испытал нелепое желание сесть на колени другого человека, но Том встал, спасая Гарри от его собственной ухмылки. — Иди сюда, Гарри, — сказал Том, указывая рукой. Гарри сделал всего два длинных шага, чтобы добраться до мужчины, и неловко остановился в футе от него, отчаянно желая подойти поближе, но не будучи уверенным, что все в порядке. Он чувствовал себя таким растерянным и неуверенным. Он был взволнован и в восторге от того, в каком направлении все движется, но он также боялся, что сделает какую-нибудь глупость, что все испортит. Он знал, что ему нужно поработать над своей уверенностью, иначе он просто начнет раздражать Тома, но он все еще был слишком подавлен и сбит с толку, чтобы разобраться в себе. Том избавил его от замешательства, сократив расстояние между ними и запустив пальцы одной руки за шею Гарри и запустив ее в спутанные волосы. — Это был твой первый поцелуй, Гарри? — спросил Том глубоким, ровным голосом. Гарри не ожидал такого вопроса и на мгновение запнулся. Он наклонил голову и пожал плечами, прежде чем встряхнуться, пытаясь пробиться сквозь нервы. — Да. Был и мой первый… и все остальное тоже. — Гарри опустил голову и широко ухмыльнулся. Том довольно хмыкнул, Гарри поднял глаза и увидел, что мужчина смотрит на него сверху вниз голодными глазами и широкой тонкогубой улыбкой. — Хорошо, — сказал он, прежде чем поднять голову Гарри и снова поцеловать его. Движение было быстрым и неожиданным, но на этот раз Гарри среагировал гораздо быстрее, ответил на поцелуй, обхватил Тома за талию и засунул ладони в тонкий материал мужской рубашки. Том отстранился, и Гарри, тяжело дыша, смотрел на старшего волшебника с резко потяжелевшими веками и похотливым взглядом. Том прижал его к своей и без того напряженной эрекции, и Гарри застонал. Том усмехнулся. — Ах… радость иметь молодого любовника. Ты так быстро восстанавливаешься. Думаю, мне понравится показывать тебе, как два мужчины могут наслаждаться обществом друг друга, — прошептал он хриплым голосом перед тем, как наклоняясь и снова целуя Гарри в губы. Гарри застонал, когда его пронзила мощная вспышка похоти от значения слов другого мужчины. — Но сейчас не время, — сказал Том, отстраняясь и вызывая очередной стон Гарри. Том усмехнулся и провел рукой по щеке Гарри, глядя на него глазами, полными той нехарактерной, неопознанной эмоции, которая казалась такой чуждой на лице мужчины. — Тебе пора возвращаться в школу. Тебе нужен завтрак. Возвращайся после обеда. Думаю, я завершу трансформацию завтра — если мы не будем отвлекаться, — он бросил на Гарри многозначительный взгляд, и тот застенчиво усмехнулся. Гарри почти буквально волочил ноги, пока шел по коридору первого этажа за пределами чулана Маховиков времени. Том проводил его туда, и когда они остановились перед дверью, Гарри испытал облегчение, когда Том снова начал то, чего Гарри хотел больше всего на свете, — еще один поцелуй и еще одно затяжное объятие. Ощущение тела Тома напротив своего собственного было опытом, который Гарри не мог объяснить. Странная магия явно играла в этом какую-то роль, потому что Гарри чувствовал волны магии, бегущие вокруг и сквозь них по мере их приближения. Но он также знал, что это было больше, чем просто магия. Каждая часть его души жаждала Тома. Он хотел держать его в объятьях и никогда не отпускать. Мысль о возвращении в Хогвартс практически угнетала. Он просто хотел остаться в поместье и никогда не покидать Тома. Но какая от него польза человеку, если он это сделает? Тому просто нужен был помошник в Хогвартсе. Если Гарри сохранит в школе образ Золотого мальчика, он оставит себя в положении старосты, чтобы помочь делу Темного Лорда, когда придет время захватить школу или избавиться от Дамблдора. Он вздохнул в плечо Тома, прежде чем сделать глубокий, долгий вдох запаха мужчины. Это было восхитительно, и так интенсивно. Специи, мускус и следы шампуня или средства для мытья тела, которые он использовал в душе. Наконец Гарри отстранился, но не раньше, чем Том еще раз чмокнул его в губы и ухмыльнулся. Гарри проскользнул в комнату с маховиком времени и через несколько мгновений оказался на два часа раньше, в 7:25 утра. Его прежнее «я» прибыло бы в поместье на несколько минут раньше и в настоящее время переодевалось в ванной на втором этаже для утренней тренировки в спортзале. Гарри чуть не рассмеялся вслух при мысли о том, что его прежнее «я» ждет в ближайшие часы. Гарри сам до сих пор с трудом мог поверить во все это. Он вышел в вестибюль, активировал порт-ключ и вернулся в Хогвартс с тайной улыбкой на губах. Была среда, так что у него был свободный период в первом блоке, а Чары во втором. Рон никогда не удосуживался встать на завтрак по средам, предпочитая вместо этого воспользоваться лишним временем, чтобы поспать. У Гермионы также было свободное время, затем Чары, а затем, в тот же день после обеда, Древние руны — но она, в отличие от Рона, встала вовремя и все равно пришла на завтрак, так что Гарри знал, что он еще увидит ее этим утром. Он прошел через дыру в портрете в Гриффиндорскую башню и пробрался к одному из диванов в мечтательном тумане, прежде чем рухнуть на мягкое сиденье с широкой глупой улыбкой на лице. — Где ты был? — раздался голос поблизости, Гарри сел и удивленно моргнул. Гермиона и Джинни сидели на диване напротив него, разложив вокруг книги и пергамент. Он даже не понял сразу, что они были там. — Э-э… — Гарри запнулся. Его голова все еще была занята мыслями о нежных ласках, грубых объятиях, дергании за волосы и ощущении, будто язык зубов Тома скользит по его челюсти. Джинни внезапно ахнула, и Гарри повернул к ней свое пустое лицо. — Это засос! — прошипела она с любопытством и весельем в глазах. Гарри почувствовал, как его лицо покраснело, а рука тут же поднялась к шее. Но вдруг он понял, что понятия не имеет, на какой стороне его шеи может быть засос, поскольку Том облюбовал обе стороны. О дерьмо, что, если есть больше, чем один… — Несколько засосов! — Джинни продолжила. — И это что, следы от зубов? — О, черт.! — Гарри вздохнул и быстро встал, намереваясь выбежать из гостиной. Там все еще было довольно пусто, и его быстрый взгляд вокруг подсказал ему, что, похоже, никто внизу не слышал их разговора. — О, Гарри, садись! Перестань паниковать. Подожди секунду, — сказала Джинни, все еще ухмыляясь и закатывая глаза. — Одна из моих соседок по комнате знает несколько действительно хороших гламуров для сокрытия таких вещей. Я просто подбегу и спрошу ее. — И с этими словами Джинни вскочила со своего места и помчалась вверх по лестнице. Гарри смотрел ей вслед, сбитый с толку, медленно опускаясь на свое прежнее место. Его глаза нерешительно взглянули на Гермиону, которая выглядела одновременно шокированной и… веселой. Гарри закатил глаза. Гермиона начала рыться в своей сумке и после того, что казалось глубоким исследованием, достала маленькое компактное зеркальце. Гарри был слегка удивлен, что у Гермионы вообще была такая вещь, и, видимо, выражение его лица свидетельствовало об этом. — Я начала носить его с собой после танцев, — сказала она, защищаясь, избегая смотреть ему в глаза. Гарри ухмыльнулся. — Как дела у вас с Виктором? Вы все еще встречаетесь в библиотеке? Гермиона покраснела и опустила голову, прежде чем снова взглянуть на него и игриво хмуриться. Она сунула ему пудреницу, и когда он взял ее, она выхватила палочку, постучала по ней и наложила на нее быстрое заклинание Энгоргио. Зеркало увеличилось до размеров обеденной тарелки, и Гарри быстро начал осматривать свою внешность настолько осторожно, насколько это было возможно в общественных местах. Он был просто благодарен, что немногие гриффиндорцы были жаворонками. Его шея была усеяна тёмно-красными и лиловыми отметинами, а также множеством красных отметин от зубов. На его челюсти также было несколько красных отметин. При этом зрелище он не был уверен, какая эмоция победит — желание глубоко смутиться или внезапный прилив возбуждения, вызванный напоминанием о событиях, создавших метки. Внезапно он понял, что ухмыляется, и застенчиво опустил голову, прежде чем закрыть увеличенную пудреницу и отменить заклинание увеличения. Он откашлялся и вернул вещь обратно. — Э… спасибо. Гермиона вопросительно подняла одну бровь и послала ему взгляд, который ясно говорил: «Ты будешь объяснять это». Джинни снова появилась на лестнице, ведущей в общежитие девочек, и быстро направилась к ним. Через пару минут и несколько довольно простых исцеляющих и гламурных чар Гарри снова выглядел нормально. Когда он снова посмотрел на свое отражение в зеркале, ему стало почти грустно из-за того, что ему пришлось убрать следы своей и Тома деятельности. Наличие физических доказательств делало это намного более реальным. — Спасибо вам двоим за помощь. Я действительно ценю это, — сказал Гарри, сгорбившись в своем кресле на краю дивана. — Ну? — раздался нетерпеливый голос Гермионы. Гарри поднял глаза и бросил на них свой самый невинный и сбитый с толку взгляд. — Что? Джинни захохотала, а Гермиона зарычала. — Ни в коем случае, Гарри Джеймс Поттер! — начала Гермиона. — Ты не выйдешь отсюда без объяснений! Что случилось? Как… кто был ответственен за… за… это? Глаза Гарри метались между двумя девушками с легким чувством паники в животе. Он знал, что не сможет увернуться от этой «пули», но ему нужно было дать им что-то убедительное, не раскрывая при этом никаких намеков на что-то даже отдаленно близкое к истине. В голове возникла история, и он мог только надеяться, что этого будет достаточно. Он повернулся, проверяя других обитателей общей комнаты, прежде чем встать и переместиться на тот же диван, что и две девушки. Он вытащил свою палочку из пера феникса и наложил на них быстрое заклинание уединения. — Возможно, я с кем-то встречаюсь, — сказал он тихим голосом, все еще оглядываясь по сторонам, как будто боялся, что его подслушают. — Действительно! — Джинни чуть не завизжала. — КТО ЭТО? — Я не могу тебе сказать. Он… он никуда не выходит. Ни с кем. Включая его семью. — Мы никогда никому не скажем, Гарри! — Гермиона внезапно настояла, и она выглядела явно обиженной с намеком на то, что он не может им доверять. — Дело не в том, что я не доверяю вам двоим, я просто не могу рисковать. Это не мой секрет. Кроме того, я доверял вам и Флер свой секрет, и я знаю, что никто из вас никому не рассказал, но это… Я все еще не знаю, как Скитер узнала об этом, но это не меняет того факта, что она это сделала. — Но Скитер пропала уже несколько месяцев назад. Это было во всем «Пророке». Никто понятия не имеет, что с ней случилось, — сказала Джинни. — Верно, но я не хочу рисковать тем, что любой метод, который она использовала для слежки за нами, все еще не доступен кому-то еще. Как я уже сказал, это не моя тайна, чтобы рассказать. Если его семья откроет «Ежедневный пророк» однажды утром и узнает, что их сына выставили на всеобщее обозрение и что его обвиняют в том, что он встречается с Мальчиком -Который-Выжил… это было бы… это было бы плохо. Я просто не могу так с ним поступить вы понимаете, не так ли? — сказал Гарри с самым искренним, умоляющим выражением лица, на какое только был способен. — О, Гарри, — сказала Гермиона с самым сочувствующим лицом. — Конечно. Мы можем помочь тебе, знаешь ли. Мы твои друзья, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь. Джинни с энтузиазмом закивала головой. — Спасибо, ребята. Это действительно очень много для меня значит, — сказал Гарри с легкой застенчивой улыбкой, внутренне ухмыляясь. Это может сыграть ему на руку. — Так как же долго это продолжается? — спросила Джинни приглушенным, но взволнованным голосом. — Это как-бы происходит, уже какое-то время, но этим утром мы впервые действительно… сделали что-то, — признался Гарри, усмехнувшись воспоминанию. — Должно быть, это был довольно жаркий и тяжелый сеанс поцелуев, раз ты так выглядишь, — сказала Джинни с лукавой ухмылкой. Гарри покраснел, но его улыбка стала только шире. — Это был и мой первый настоящий поцелуй, — честно признался он. Счастливый, что у него действительно была возможность рассказать кому-то об этом монументальном событии, даже если оно было приукрашено ложью. — Действительно? — воскликнула Джинни с широкой улыбкой. — Это так здорово, Гарри. Тебе было хорошо? Гарри расхохотался. — Хорошо? Это было чертовски блестяще. Это было… это было потрясающе. Все это было так далеко за пределами всего, на что я когда-либо мог надеяться или воображать! Я… Мерлин, я думаю, что… — он оборвал себя, ошеломленный тем, что он собирался сказать. — Что ты думаешь? — подтолкнула Гермиона. — Думаю, я люблю его, — закончил Гарри почти шепотом. Он? Он вообще знал, что такое любовь? Он принял решительный вид и кивнул сам себе. Если что-то и было любовью, так это. — Я имею в виду… еще рано и все такое. Мы действительно только что признались друг другу в своих чувствах, но уже несколько месяцев «танцуем» вокруг этого. Я действительно… действительно думаю, что люблю его. — Вау… — шепотом сказала Джинни. Гермиона выглядела просто ошеломленной. Наконец она сказала, — Вы встречаетесь уже несколько месяцев? Гарри опустил голову и заставил себя выглядеть пристыженным, — Да… мне жаль, что я держал это в секрете от тебя, но ты уже знаешь, почему. Ничего общего с тем, что я не доверяю вам, ребята, я просто не хотел делать что-либо, что могло бы привлечь риск. Это не мой секрет, чтобы рисковать и рассказывать. Гермиона выглядела немного разочарованной, но кивнула. — Я понимаю, Гарри. Мне больно, я не буду лгать об этом, но я понимаю. Только, пожалуйста, не думай, что ты должен скрывать это от нас. Мы твои друзья, положись на нас! Мы поможем тебе! Гарри усмехнулся и посмотрел на них сквозь ресницы. — Спасибо. Вам обоим. Я действительно ценю это. И, честно говоря… приятно иметь кого-то, с кем можно поговорить об этом. Даже если я не могу сообщить никаких подробностей. — –