Океан маковых полей

В день, когда погаснет солнце, Когда накроет тьма небес, Когда узнаю в незнакомце И отыщу тот дивный лес, Когда забуду твои руки, Когда погибнет вся тоска, Когда не вынесу разлуки И укажет путь река… Я перестану верить звёздам, Навсегда забыв о них. Застынут в танце слёзы — Радость лишь для нас двоих.

Нянечка-луна меркнет, ослеплённая горем. Она больше не в силах выдержать всего ужаса происходящего и поспешно прячется за густыми облаками, стыдясь собственного бессилия. Ночь становится темней, тихо скорбя и унося за собой присутствие смерти. Чёрное небо рассекают молнии, оставляя невидимые колкие раны. Их нарекают невольными предвестниками горя. Бушующий шторм разносит весть о смельчаке, бросившим вызов вечности и понёсшим наказание за столь безрассудную дерзость. Его поражение вручает горечь страдающим, растворяясь в слезах и бесконечном звуке грома. Сожаление остаётся в сердцах людей и песнях ветра. Поцелованные тьмой юные звёзды сияют в эту ночь. Их свет — надежда, оплаканная небесами, последний дар луны перед уходом. Крошечные самоцветы дарят свободу, служа напоминанием о тех, чьи мечты и стремления превратились в серый пепел пред жестокой аксиомой судьбы. Что стоят человеческие жизни против воли богов? «Слишком малое», — шепчет светловолосый юноша горькую правду, покидая родной дом. Инадзума — больше не королевство цветущих садов с багряными клёнами и нежными сакурами. Инадзума — больше не место, где его ждут. Теперь она символ неволи, разочарования и смерти. Об этом напоминает потухший глаз бога в руке, вызывая невыносимую боль и оставляя ожоги. В тайне парень надеется, что они никогда не пройдут. Дождь усиливается, знаменуя начало конца. Нежная природа, так горячо любимая Кадзухой, разрывает себя на части вместе с ним. Горюет вместе с ним. Блеск молний ослепляет Томо слишком сильно.

***

Кадзуха невольно замирает, чувствуя, как гулко бьётся чужое сердце в абсолютной тишине. Томо стоит рядом и, не говоря ни слова, рассматривает юношу. Ронин в ответ лишь пугливо озирается, силясь найти причину подобного. Волнение внутри нарастает, расправляет крылья и, царапая грудную клетку, подбирается выше. Реальность медленно рассыпается лепестками сакуры, когда Каэдэхара чувствует прикосновение друга. Кадзуха не помнит, когда они оказались наедине, не помнит, как оказались настолько близко. Он чувствует сбивчивое дыхание, тепло чужого тела и запах дождя. Сердце сладостно замирает, боясь взорваться сверхновой в груди. Чувства цветут и, подбираясь бутонами к горлу, заставляют судорожно хватать воздух. «Кадзуха, могу ли я поцеловать тебя?» Шум в голове говорит о том, что это неправильно. Природа шепчет Каэдэхаре на ухо, что это давно должно было произойти. Губы Томо — мягкие и тёплые. Небо над их головами — тёмное, усыпанное звёздами. Ронин оставляет всего себя во взгляде напротив, невесомо касаясь лица старшего. Нежные лозы медленно раздирают грудь, наполняя её белыми лилиями. Юноша, улыбаясь, закрывает глаза и тихо смеётся. Неужели подобное возможно? Кадзуха сомневается, ожидая пробуждения от сладкого сна. Действительность вновь ускользает сквозь пальцы невидимым песком и только лишь Томо отрезвляет его, заключая в объятья. Где-то над ухом Каэдэхара слышит надломленный шёпот и смущающие фразы. «Твои глаза — океан маковых полей», — всё, что запоминает ронин, когда Томо целует его снова. Юноша проводит руками по шее, плечам друга, пока тот продолжает говорить что-то о всепоглощающем космосе перед ним и чистом изяществе в чужих движениях. Тихие слова звучат почти как ложь и Кадзуха не верит, возражая. Тогда старший берёт его руку в свою и указывает вверх, на чистое небо: «Ты нечто большее, чем обычный человек, Кадзу. Ты целый мир, заключённый в оковы прекрасного юношеского тела. Ты весь мой мир». Каэдэхара ломается, падая в пропасть. Самурай неслышно выдыхает, когда голова Кадзухи легко падает на его плечо. Робко застыв, они сжимают друг друга в объятьях, надеясь, что далёкое «завтра» никогда не принесёт тоскливую разлуку. Проходит целая вечность или, быть может, всего лишь мгновение, прежде чем кто-то из них осмелится отстраниться. Когда это происходит, ни Кадзуха, ни Томо больше не задумываются о грусти. У них есть сегодня, сейчас, эта ночь и тепло чужих рук — всё, что по-настоящему важно. Они позволяют себе забыться, теряясь в тусклом свете звёзд и друг друге. Томо оставляет поцелуи на теле Кадзухи, рисуя карту ночного неба. Ронин задыхается, думая о том, что бесконечно влюблён.

***

«Всегда найдутся смельчаки, готовые бросить вызов молнии». Кадзуха тоскливо улыбается, слыша слова старшего. Понимает — этим храбрецом жаждет стать Томо. Гордый, уверенный в своих силах, импульсивный и невероятно смелый Томо. Самурай, живущий ради завтрашней победы и стремлений других. Самурай, когда-то горячо пообещавший себе помочь всем тем, кто забыл — свобода людей неподвластна богам. Самурай, собирающийся вспыхнуть самой яркой звездой на небосклоне, чтобы осветить путь другим. Кадзуха не удивляется, когда слышит о дворцовой дуэли. Он не злится, когда Томо говорит, что уйдёт на рассвете. Только лишь опускает печальный взгляд, пока в сердце расцветает тоска, когда-то давно позабытая. По щеке скатывается одинокая слеза, ожидая горечь разлуки. Ронин оставляет тихий поцелуй на губах друга с немой просьбой остаться рядом. Не покидать того, кто разделил с ним долгие дороги, шумные вечера и молчаливые ночи. Томо хочет солгать и заверить, что останется. Каэдэхара хочет заплакать, зная, что этого никогда не произойдёт. Они отчаянно хватаются друг за друга, очерчивая каждую линию в безнадёжной попытке запомнить краткие мгновения и секунды вместе. Томо повторяет узоры веснушек, оставляя касания на шее, плечах и руках младшего. Шепчет на ухо обещания, которым больше никогда не суждено сбыться. Дарит глубокие поцелуи ронину, извиняясь и стараясь забрать всю печаль и сожаление только лишь себе. Успокаивает теплым дыханием где-то рядом с шеей и задевает губами небольшую родинку. Каэдэхара тает в горячих руках, позволяя окутать себя чем-то опасно похожим на любовь, и сомкнуть руки на талии в ложной клятве никогда не отпускать. Позволяя забрать собственное сердце и смешать его с бездной небес. Ничего больше не имеет значения, когда они вместе засыпают под мерный звук дождя за окном и тихие песни далёких звёзд. Они счастливы сейчас и сегодня, больше не боясь туманного «завтра». Они счастливы сейчас и сегодня, зная, что «завтра» для них больше никогда не наступит.