Будни

Шаги. Стук низких каблуков по полу. Вдох. Нервное постукивание пальцев по ноге. Дверь открывается с механическим гулом. — Долго ещё будешь избегать меня, Шин? — Отвали. Тебе тут что надо? Соу не поднял голову. Не хотел удостаивать его даже взглядом. Он знал, что сам по себе вопрос был глупым, но его не волновал ответ — сейчас ему больше всего хотелось побыть одному. Не слышать никого, не видеть, не притворяться, забыться во всех дерьмовых мыслях, хотя бы на пару минут позволить себе слабость, потому что он чувствовал, что ещё немного — и он окончательно потеряет способность как-то здраво мыслить. И из всех людей, которых он ненавидел — а их было достаточно — меньше всего он сейчас хотел видеть этого подонка. — Может, ты забыл, так что я напомню! Мастера могут находиться в любом месте в пределах этажа, так что я имею полнейшее право быть здесь. А ещё, это моя комната. — Ага, спасибо, кэп, — язвительно выплюнул Соу, все еще не поднимая взгляда. Ему хватало видеть маячащие на периферии зрения ярко-зелёные волосы. — И почему-то тебе понадобилось зайти именно сюда, хотя ты прекрасно видел, что все ушли в другом направлении. Искать тебя. Он почти забыл его лицо. За полтора года черты Хиёри стёрлись из памяти, оставив лишь красный шарф и смутные очертания воспоминаний, от которых начинали дрожать руки и болеть голова. Соу был бы рад никогда не вспоминать. Не видеть снова, не слышать этот голос и не смотреть в эти глаза. Он всё так же избегал его взгляда. Всё-таки, несмотря на то, что он ненавидел его, какая-то далёкая, вопреки уверенным мыслям самого Соу не выкинутая, а просто забитая в дальние уголки сознания его часть всё ещё его боялась. Не то, чтобы это мешало ему ненавидеть. — Я знаю, — Мидори недоуменно поморгал, но почти сразу же на его лицо вернулась елейная улыбка. — Но мы ведь теперь можем поболтать! Я этого давно хочу. — А я не хочу, — отрезал Соу, и опёрся на руку, чтобы встать с пола, на котором он сидел, с намерением уйти отсюда. Найдёт другое место. Какое угодно, главное, чтобы не рядом с ним. — Я не закрыл комнатууу! — вдруг весело окликает его Мидори, и Соу останавливается. — Ты можешь уйти, когда захочешь. Но мы же так давно не говорили! Вот, смотри. Без какого-либо желания Соу оборачивается, только чтобы увидеть, как зелёный что-то набирает на клавиатуре. И через пару секунд на всех мониторах вместо камер наблюдения появляется число. 10:00. — Десять минут. Хорошо? И ты уйдешь. В его голосе сладкая патока, в улыбке — обаяние, а во взгляде ничего, кроме бездны. 9:54. Соу не горел желанием разговаривать. Тем более — с ним. Повернувшись к собеседнику, он, глядя исподлобья, прикусил щёку. — Мне не о чем с тобой говорить, — твердо ответил он, но с места не сдвинулся. Соу уже жалел, что остановился. Он мог просто уйти. Не слушать его, плюнуть ему в лицо, закрыть за собой дверь, убежать, спрятаться ото всех. Остаться одному. Но тогда почему он не сделает это прямо сейчас? Почему он стоит на месте? Он никогда не признает то, что он в самом деле хотел поговорить с ним. — Сядь на стул, — любезно предложил зеленый, встав рядом с единственным в комнате креслом, и, увидев сверлящий взгляд Соу, весело добавил: — О, не переживай за меня! Я могу постоять. Это лучше, чем если бы мы оба сидели на полу — плюс! — я не очень хочу пачкать костюм. С этими словами он немного одёрнул рукава пиджака, поправляя манжеты. Того самого пиджака, который Хиёри носил практически каждую их встречу — тогда, давно, в день, когда они только познакомились, и в последний день, когда Шин видел его. Исключение составляли тёплые летние дни, когда он оставался в одной рубашке. Сам Шин даже тогда мёрз, и редко снимал куртку, при первой удобной возможности кутаясь в шарф. Идиотское воспоминание. Соу слабо верил в то, что это был тот же пиджак. Более вероятно — идеально сделанная копия, неотличимая от образца. Как и весь Мидори. Копирка. Тот же голос, те же эмоции, та же улыбка. Он даже пах, как Хиёри. Тот же одеколон и сладко-стерильный запах, поначалу ненавязчивый и приятный, но непереносимый, если подойти слишком близко. ...шарф точно был не его. — Сядь, Шин. Я настаиваю. — Предпочту постоять, — едко процедил Соу, засунув руки в карманы, и давая явно понять, что на разговор он не настроен. Мидори в ответ приподнял одну бровь, но улыбка с его лица не исчезла. Отойдя от стола, он медленно подошёл к Соу, лишь для того, чтобы посмотреть ему в глаза — аквамариновые глаза против тёмно-бирюзовых. Соу враждебно ответил тем же, изо всех сил стараясь подавить в себе желание зажмуриться, сжав руки в кулаки, чтобы не было видно, как они дрожат, в ответ на что Мидори довольно прищурился. — Ты так пытаешься меня копировать, — он заботливо поправляет красный шарф на чужой шее, и Соу инстинктивно дёргается, словно пальцы зелёного разряжены электричеством. — Даже шарф мой носишь. Я польщён. Он улыбнулся, всё той же приторной улыбкой, и Соу подумал о том, что его сейчас стошнит. Мерзко. Как же мерзко. — Не трогай меня. Соу сделал маленький шаг назад, отшатнувшись. Он ненавидит, когда он прикасается к нему. Он всегда ненавидел это. Даже будучи семнадцатилетним подростком, жаждущим внимания и одобрения, он ненавидел его прикосновения. Жаль, что понял только сейчас. — А то что? — весело полюбопытствовал Мидори, улыбаясь, словно уже зная ответ. — Убьёшь меня? Соу больно кусает обветренные губы. Он бы очень хотел. Но как бы ему не хотелось этого, у него не хватит сил. Он не сможет. Не своими руками. Какой же он слабый. — Ты не сможешь, — не дожидаясь ответа, вторил его мыслям зелёный, затем прошёлся вокруг него, словно оценивая, в итоге остановившись там же, где стоял до этого, а после крепко схватил Соу за запястье, лишая того возможности убежать. — А вот моя рука не дрогнет. — Отвали от меня! — Соу попытался отдернуть руку, но чужая хватка была крепкой. Тогда другой рукой он предпринял попытку врезать по этому наглому лицу, однако и эта попытка была пресечена сжатыми пальцами на его втором запястье. До боли. — Шин. Ты всё равно умрёшь, помнишь? Не трать силы попусту. Вдох сквозь зубы. Попытка успокоить гнев. Он помнил, и Мидори это прекрасно знал, как, впрочем, и все остальные. И это было одной из причин, по которым он не хотел продолжать играть в эту игру всерьёз. Какая разница, если в любом случае всё закончится его смертью? Это вопрос времени. — Даже если я умру, Сара защитит остальных, — мрачно сказал Соу. — И ты наконец-то проиграешь. Очередная ложь. Сейчас — самому себе. Он ненавидит Сару. Ненавидит её ровно так же, как и Мидори. Желает ей умереть. О каком спасении может идти речь, когда она не смогла уберечь даже жизнь Канны? Она ведь могла. Всего лишь пожертвовав его. Лицо Мидори приняло удивлённый вид, но спустя пару секунд на нём снова засияла приторная улыбка. О, он бы хотел посмотреть на его лицо без этой идиотской улыбки. Он бы хотел посмотреть на ужас на его лице перед смертью, на его страх, на то, как он испытывает на себе то же самое чувство, которое раз за разом заставлял ощущать его самого. Соу не знал, боялся ли тот смерти вообще, но очень хотел на это надеяться. — Да, верно. Мисс Сара спасёт всех. Но… — зелёный приблизился к собеседнику вплотную. Вблизи его взгляд казался ещё более жутким. — Ты сам-то в это веришь? Ха! Конечно, он не верил. Он вообще слабо верил в то, что Сара собирается помогать кому-то, кроме себя. Как и сказал Мидори — он ужасно врёт, и обмануть самого себя у него получалось с трудом. И, думая об этом, Соу вдруг ловит себя на жуткой мысли. Он правда хочет, чтобы все умерли. Он не хочет, чтобы кто-то кого-то спасал. Он хочет, чтобы и Мидори, и Сара Чидоин страдали. Остальные — просто сгнили. Даже если он её ненавидит, Сара не такая, как Соу. Она сильная. Он думал, что тоже станет сильным, если станет как она — бессердечным. Бесчеловечным. Но у него не получилось. Он не довёл дело до конца. Позволил себе слабость. Сара пережила смерть лучшего друга. А он ревёт из-за смерти человека, которого знал пару дней. Ебаная размазня. Лучшего друга? А Канна была ему, как сестра. Очень сильно заболела голова. — Нельзя вечно брать ответственность на свои плечи, — продолжил его собеседник. — В конце концов, тебя просто растопчут. Помнишь, мы читали после школы? Сказку? Сказка про цветок, который был настолько добрым, что отдавал весь свой солнечный свет другим цветам. В конце концов, остальные цветы выросли большими и красивыми, а он… — Но ты не такой. Ты правильно поступил. Мне бы столько эгоизма, сколько у тебя. Умудрился пудрить всем мозги до самой Финальной Игры, — Мидори наклонился к самому уху Соу. — Лгать остальным, чтобы выкрутиться самому. Браво, Шин. Эта игра построена на доверии, а ты отвернул от себя всех. Думаешь, у тебя от этого стало больше шансов выжить? Он хочет убить его. Руки больно сжались в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Соу предпринял попытку вырвать запястья из чужой хватки, но в ответ на это Мидори лишь отрицательно покачал головой — без сомнения, веселясь. И Соу вдруг понял, что на самом хотел сказать. Не «Сара защитит всех». — Сара убьёт и тебя. — Э? — снова удивлённое лицо. Пару минут они молчали, и в некомфортной тишине не было слышно ничего, даже его собственного дыхания. Беззвучно секунды шли в обратном порядке на ярко-красном фоне. 44. 43. 42. А потом Мидори прервал тишину. — Ахаха! Ахахахааа-хахахахахахахахаха! — тот залился звенящим смехом. — Это смешно! Интересное предположение! Мне нравится! От его смеха было противно. Соу крепко сжал зубы, до скрипа. — Заткнись. Ненавижу твой голос. Немного успокоившись, Мидори перевёл дыхание — бессмысленное действие, и, оперевшись рукой о стол, посмотрел на него притворно-грустными глазами. Соу сомневался, что тот может испытывать хоть какой-то спектр эмоций, но выражения лица у него порой были довольно разнообразными. — Я соскучился! — заканючил он. — Прояви хоть немного понимания, и не веди себя так, как будто ты — нет! Соскучиться по нему? — Я ненавижу тебя. Я больше не такой, каким ты меня запомнил. Меня заебало быть твоей игрушкой. Никогда. Ни за что. — О? — удивлённо склонил голову на бок Мидори и мило улыбнулся. — Неужееели! Так значит, это не ты был. Не ты плакал и умолял меня никогда не бросать тебя, постоянно цепляясь за меня, как за спасательный круг, не ты стоял и ждал меня по два часа после школы, когда я специально задерживался, чтобы посмотреть, как ты себя поведёшь, не ты неделю провалялся без еды, скрючившись в кровати, после моей смерти, и точно не ты раз за разом возвращался ко мне домой даже после своих кошмаров. Соу неприятно вздрогнул. Это не он. Это Шин Тсукими. — Откуда… Да, Шин определённо по нему скучал. Вспоминал все моменты, когда ему было страшно смотреть Хиёри в глаза. Вспоминал все свои страхи, все искусанные в тревоге губы, когда он делал ему больно. Вспоминал свои синяки, панические атаки и свои голубые волосы, в панике выдергивать которые стало его вредной привычкой. Но скучал. Хиёри заставил его поверить в то, что без него он — ничто. — Поразительно, что сутки в одиночестве с четырьмя листами бумаги могут так изменить человека, не находишь? Соу молчал. Он не хотел больше говорить. И в том, что он когда-то мог скучать по нему, он бы не признался никому, даже самому себе. У него остались хорошие воспоминания, которыми он когда-то оправдывал Хиёри. Или себя. Или то, почему он продолжал общаться с ним, несмотря на всё, что он делал. Он был рад, что теперь затолкал их куда-то далеко и мог здраво смотреть на всё, что между ними произошло, на свою нездоровую привязанность и на то, как раз за разом он падал с обрыва, а Хиёри вновь хватал его за руки, не давая упасть, но при этом осторожно переламывая ему все пальцы. Если бы у него была возможность, он бы выцарапал эти воспоминания из своей головы. Он не скучал. Он просто не мог. Каждая секунда ощущалась, как вечность, и Соу мрачно подумал, что если бы слышал тикание часов, то уже сошел бы с ума. Мельком он бросил взгляд на мониторы. 1:16. Все это время Мидори не прекращал сверлить его немигающим взглядом, и Соу почувствовал, что у него снова начинает болеть голова. Он не помнил, когда именно мигрени стали обычным делом — он начал замечать за собой это спустя несколько месяцев после начала общения с Хиёри. Ещё больше — после его смерти, часто просыпаясь посреди ночи, пытаясь успокоить дыхание и одну за другой глотая таблетки ибупрофена. В последние полгода симптомы постепенно сошли на нет, но теперь появились снова, начиная с момента, когда он впервые увидел его фотографию — у Кая на ноутбуке. Он болезненно потёр виски, втягивая воздух сквозь зубы, но не издал больше ни звука. — Ну вот, у тебя теперь опять болит голова, — с беспокойством протянул Мидори, а потом задумался. — Знаешь, кажется, у Сафалин в медкабинете были обезболивающие. Жаль, что не получится тебя проводить. Было совершенно непонятно, говорит ли он сейчас искренне, или просто издевается над ним. Соу ненавидел это притворное беспокойство, потому что даже если тот на самом деле думал, что заботится о нём, это была не забота. Это было что-то, что пугало, душило, топило. Съедало изнутри. Выжигало каждую клетку. А Шин слишком зависел от него, и был слишком наивен, чтобы понять, что когда он падал с обрыва — Хиёри был тем, кто сталкивал его. А потом ловил, создавая чувство безопасности, заставляя привязываться к нему с каждым разом всё больше и больше. — Заткнись. Ты даже не настоящий Соу. — Настоящий ли? Это вопрос. Обещаю, что ты узнаешь ответ, — Мидори сложил руки в замок, слегка наклонив голову набок, с явным упованием любуясь на Соу, а после обернулся на мониторы, секунда в секунду. — Ну, вот и всё! 0:00. — Может, чаю? Он дергается. Этот ублюдок заебал играть на его воспоминаниях. — Пошёл ты. — Тогда кофе? — А кофе я не хочу, — мрачно усмехнулся Соу. — Очень жаль, — заключил Мидори, наблюдая за тем, как Соу направляется к выходу из комнаты. — Значит, увидимся? — Надеюсь, что ты умрёшь быстрее, чем это произойдёт, — ядовито ответил он. Мидори сладко улыбается. Шаг. Ещё шаг. Между ними почти не остаётся свободного расстояния. Сахарно-сладкий запах не даёт нормально дышать. — Постарайся не умереть сам, Шин. Потому что я хочу видеть твои слёзы, когда буду убивать тебя своими руками. С омерзением Соу думает, что с удовольствием умрёт сам, лишь бы не давать ему повод для радости. — Ты уже показал мне своё настоящее лицо, так что даже если я не смогу убить тебя, то с радостью посмотрю, как это сделает Сара. Без всякого сожаления. — А? — Мидори, приподняв брови, посмотрел на него широко раскрытыми глазами, и непонятно было, что хуже — когда он смотрит на него вот так, или когда он прищуривается. — Ты, наверное, так и не понял. Я веду себя с тобой так же, как и всегда. Соу остановился. — Что за хмурый взгляд? Ну ладно, раз ты не понимаешь, то я объясню. Просто ты, кажется, обронил розовые очки где-то в комнате своего Первого Испытания. Мне даже немного грустно! Моё отношение к тебе не поменялось, а вот твоё ко мне — да, поэтому тебе и кажется, что я веду себя с тобой по-другому. Хотя в остальном ты не сильно изменился. Ты был такой запуганный. Верил мне во всём. Тебе же снились кошмары? Я помню. К сожалению, я не знаю, что именно тебе снилось — ты никогда не говорил мне — но после этого ты, просыпаясь рядом со мной, всегда отшатывался от моих прикосновений, как будто обожжённый, когда я пытался успокоить тебя, — Мидори, пригнувшись, наклонился до уровня глаз Соу. — Это было забавно! — Закрой рот. Он не хотел слушать этот идиотский монолог. — Знаешь, какой ты был? Робкий, бесхарактерный, доверчивый. Добрый, — он расплылся в широкой улыбке, не отводя глаз от Соу. — И слабый. А сейчас ты всё то же самое, просто под оболочкой подобия на мою личность, которую ты зачем-то решил украсть. Я не против — за тобой интересно наблюдать! И не знай я тебя, я бы сказал, что ты вырос. Но на самом деле ты просто начал делать вид, как будто ты совершенно другой человек, хотя мы оба знаем, что это не так. Мидори несколько секунд смотрит на Соу, который с явной ненавистью глядит в ответ, — они почти соприкасаются лбами, а после — без предупреждения — берёт его голову в свои руки, чуть приподнимая, и бережно заправляет выбивающиеся пряди волос ему за ухо. Осторожно, нежно, словно Соу — хрустальная ваза, которую он старался не разбить, мягко перебирая пальцами ярко-голубые грязные волосы. Было тяжело дышать. — …Но так даже интереснее. Будет веселее ломать тебя. Его передёрнуло от отвращения. Это было последней каплей. Соу изо всех своих сил оттолкнул собеседника, который, похоже, не сильно горел желанием сопротивляться, вместо этого очарованно наблюдая за его действиями с улыбкой, отвернулся и быстрым шагом вышел из комнаты, не оборачиваясь, чувствуя, как чужой взгляд провожает его. Соу трясло. Хотелось отмыться от этих прикосновений, выдрать волосы, которые он трогал, отодрать кожу с висков, разодрать себе запястья. Он хотел бежать. Забиться в самый дальний и тёмный угол этажа, пока это тошнотное ощущение не пройдёт. Но вместо этого, когда он вышел за дверь, он сразу же наткнулся на ещё одного идиота. — О чём толковали? — слегка улыбаясь, но серьёзным тоном спрашивает Кейджи, перегораживая ему дорогу. По всей видимости, он видел, как Мидори заходил в комнату. За его плечом Соу замечает Сару. Как обычно. Снова вдвоём. Соу хочет выбить ему зубы, но только натягивает улыбку. Он хочет простонать от головной боли, но вместо этого просто кусает щёку изнутри. И вместо «пошёл нахуй» он лишь говорит: — Может, у него лучше спросишь? Я не очень горю желанием рассказывать личное при мисс Саре.