(не)красивые глаза

— Может ты замолчишь уже? — недовольно бормочет Усона и пытается перевернуться на другой бок, чтобы бросить осуждающий взгляд на Санджи.       Чувствует она себя так, будто ей не тридцать один, а гораздо-гораздо больше. Болит, кажется, всë и сразу, спина отваливается, ноги отекают, и круглый живот, и набухшая грудь, и бëдра в светлых тигриных растяжках — их так Санджи прозвал. И на весах просто ужасающе быстро увеличивающаяся цифра. Не то, чтобы Усона не была к этому готова, конечно: ей и Чоппер регулярно лекции читает, и книг стопку самостоятельно изучила. Просто иногда она вспоминает семнадцатилетнюю себя на Боине — неуклюжую, толстую, с одышкой от пары шагов. И думает, что если после родов она станет снова такой же…       Она наконец переворачивается. Винсмок смотрит на неë с таким обожанием, что ей на секунду становится стыдно за свои мысли. В конце концов, еë беременность проходит довольно гладко только благодаря ему — и его невероятному куриному кудахтанью. Подошëл он к этому делу максимально ответственно, даже ездил с Усоной к Иванкову. Девятнадцатилетний Санджи не очень интересовался рационом для беременных, так что приходилось навëрстывать. — Прости, моя королева, — шепчет Санджи и целует еë ладонь. Усона смущëнно хихикает и чувствует, как раздражение от бесконечной болтовни мужа о том, какой же будет их дочь, быстро угасает.       Конечно, к тому состоянию она не вернëтся. Потому что Санджи, который к каждому приëму пищи Усоны подходит как к экзамену, от которого зависят жизни, вытаскивает еë на прогулки и делает вместе с ней все эти упражнения на укрепление мышц тазового дна и других, поможет. Как у него хватает сил на ресторан и домашние дела, Усона не знает, потому что всë, что она хочет — это спать. Иногда рисовать. Иногда что-нибудь изобрести, и тогда Винсмоку приходится вытаскивать еë с мастерской — обычно выносить на руках, потому что я же уже почти доделала, ещë пару минут. — Скажи так ещë раз. — Моя королева, — хихикает Санджи и снова целует руку куда-то в область обручального кольца. — А теперь давай… — Усона вскрикивает, садится в кровати и с испуганным лицом прижимает ладонь к животу. Санджи паникует ещë сильнее. — Она… пнула меня! Ой! — Усона слегка хмурит брови, прикусывает щëку изнутри, но не может сдержать улыбки.       Санджи практически визжит от счастья и кладëт ладонь рядом с рукой Усоны так, будто касается чего-то невероятно хрупкого. И когда чувствует шевеление, забывает дышать. — Чувствуешь? — шепчет Усона, сама не зная, почему понижает голос. Винсмок кивает, смахивает выступившие слëзы и также тихо отвечает. — Чувствую.       Он наклоняется к животу, прижимается к нему щекой и начинает что-то долго и нежно говорить. Усона не вслушивается в его воркование, садится поудобнее и через минуту всхлипывает, скручиваясь. — Твоя дочь убить меня решила. У неë точно будут твои ноги, — страдающе бормочет женщина и пытается вдохнуть. — Принцесса, — шепчет Санджи куда-то в пупок, — твоей маме больно. Давай мы оставим драки до того момента, когда ты выйдешь из еë животика?       Усона замирает, удивлëнно прикладывает руку к животу и пересекается взглядами с раздутым от гордости Санджи. — Притихла.       Винсмок надувается, как индюк, и Усоне кажется, что тот вот-вот лопнет от важности, но она улыбается, укладываясь на бок, когда он ложится рядом.       На самом деле, всë совсем неплохо. От тошноты отвар с имбирëм, от изжоги чай с ромашкой. Санджи делает ей массаж ног и спины, освобождает ото всех дел и вообще носится, как с хрустальным яйцом. Усона стучит по столу. — Я сказала, что сама могу это сделать! — Но милая…       К алкоголю они не притрагивались почти полтора года — ещë с того дня, как решили, что хотят ребëнка. И не то, чтобы это далось им тяжело, но когда время от времени к ним заваливаются Зоро с Луффи, а иногда и вообще собираются полным составом — становится грустновато. — Хочу пива, — хнычет Усона и суëт нос в кружку к Санджи. Тот пьëт сок и наливает ей тоже.       Он даже курить почти бросил. Сигарету в день и за пределами дома. Перед возвращением убедиться, что от него не несëт дымом. Чувствительный нос жены его всë равно улавливает — а может она по привычке ворчит, что опять курил.       А в детской на синих стенах косяки нарисованных цветных рыб, и над кроваткой будут кружиться игрушечные киты — Усона сама собрала что-то похожее на подвесную карусель и назвала кито-мобилем. Почему кито — понятно, почему мобиль — Санджи не понял, но ему понравилось. И название, и изобретение.       Всë было хорошо, пока Ясона не начала готовиться переворачиваться вниз головой. — Ощущение, что меня избили изнутри. Маленькая Чëрная нога, — с нежностью тянет Усона, когда дочь наконец успокаивается, давая матери время на передышку. — Вся в отца.       Санджи кружит по комнате и мечтательно рассказывает, как будет учить еë отбиваться от настойчивых поклонников. Поклонников у неë будет, конечно, много — потому что она будет красоткой в маму. Но ещë она будет сильной в родителей, поэтому волноваться за неë не стоит. Потом до Санджи вдруг доходит, что ей можно будет выбирать платьешки, и Усоне кажется, что он от счастья готов взлететь.       К сороковой неделе к ним приезжает Зоро, обещая, что Луффи скоро явится тоже. Для моральной поддержки Усоны и поучительных драк с Санджи. Нами обещает прибыть со дня на день — от Арабасты путь не близкий. Для помощи Усоне и поучительных люлей для Санджи. Нами-то уже опытная. Их с Виви сыну уже третий год пошëл — спасибо технологиям. Нами всегда с содроганием говорила, что роды — не конец, а только начало.       Санджи начинает паниковать заранее. На всякий случай. А когда Усона шепчет, что у неë отошли воды, едва держится, чтобы не упасть в обморок. Он сжимает руку Усоны в своих, бледнеет, когда вспоминает, что Зоро нельзя доверять руль Бон Чари и долго с ним ругается, пока Усона не пинает их сидения, прося поторопиться.       В обморок он-таки падает. Чоппер ругается, оттаскивает его на свободную кушетку и возвращается к Усоне. — Дыши, Усона, дыши. — Я, блин, дышу! — восклицает она, сжимая руку Зоро. Тот что-то говорит, кладëт ладонь ей на шапочку и сжимает руку в ответ.       Очнувшийся Санджи не сразу понимает, что происходит, пока Зоро не вкладывает ему в руки крошечный свëрток. Только тогда до него доходит, что он всë пропустил. Он боится пошевелиться, держа свëрток, и очень долго плачет. — Она такая… лëгкая. И сморщенная. И длинноносая, — Санджи поднимает слезящиеся глаза на Усону. — И тоже мишенебровая, — мягко говорит Зоро, слегка улыбаясь. — У неë мои брови, — всхлипывает Винсмок. — Я люблю еë. Привет, принцесса. Я твой папа. Я обещаю, что стану хорошим отцом. — Ты будешь отличным отцом, — сорванным голосом шепчет Усона и меняется в лице. — Особенно если перестанешь падать в обмороки.       Санджи подходит к жене, всë также неловко обнимая свëрток, и Зоро решает, что стоит оставить их одних. А позже он напомнит Винсмоку, что держал его дочь раньше него. Чтобы не расслаблялся.