оттенки касл-браво

Найт-Сити выстроен на костях сгинувшей империи демократии и тех, кто сгинул от радиации во взрыве двадцать третьего. Этот город целиком состоит из лжи и пороков. Как Содом, только ничто не заставит это место исчезнуть — оно, подобно опухоли, разрослось и теперь слишком глубоко въелось в мировую действительность, так, что не избавишься. Можно подождать, разумеется. Государства и режимы уходили один за другим; некоторым просто требовалось около тысячи лет, чтобы стать частью учебника по истории какого-нибудь малолетнего болвана, сидящего за партой. Империя Великая Цин мертва. Югославия, несомненно, мертва. Вьетконг исчезает в пучинах истории. Пруссию разрывают на кусочки, Корея распадается окончательно, а Рим и Византий помнят только любители почитать что-то о временах настолько древних, что сейчас уже никого не волнуют. США растворяются и преобразуются, но Новые Штаты — всего лишь подделка на фоне предшественника. Государства — лишь прообразы корпораций, поэтому когда-нибудь исчезнут и те. Ничего удивительного в том, что «Арасаке» тоже настанет конец, но Горо не ожидает, что это произойдет у него на глазах. Но такие мусорные кластеры, как Найт-Сити, будут жить вечно. Коулун до сих пор страшит Гонконг своим беззаконием и близостью к посадочной полосе; Чибы с пятой по двенадцатую бьются едино, как огромная гноящаяся рана. Везде есть такие места. Обычно они незаметны, а потому допустимы. Просто Найт-Сити отжирает себе слишком огромный кусок, и с ним приходится считаться. Словно варвар, вставший на один уровень в цивилизованными господами. Горо ненавидит этот город до глубины души. Он не эстетичен. Смешение стилей убивает гармонию, в нем все наперекосяк. Уровни, подвалы, брошенные фабрики и огромные магистрали с размазанными по шоссе трупами неудачных мотоциклистов. Богатый и помпезный район на холме и нищие трущобы рядом с грязной рекой, гордо именующие себя именем японского театра. Он вспоминает, как еще мальчишкой прибывает в Токио и впадает в оцепенение от того, насколько тот был красив — словно сошедший с открытки, чистый, удобный, выстроенный правильно. В том городе легко жить, легко ориентироваться; корпорации и популярные сети всегда на виду, а маленькие бары сокрыты в глубине переулков, но и там все вылизано до блеска. «Арасака» делает Токио лучше, и город отвечает ей взаимной любовью. Они словно симбиоз. Найт-Сити же — помойка, в которой все настроено друг над другом. Это место не должно существовать, но оно словно больной мутант все равно продолжает жить по каким-то неведомым причинам. Иногда Горо позволяет себе недопустимое и жалеет, что бомб у Моргана Блэкхенда и его тупого приятеля рокербоя оказывается слишком мало; лучше бы они уничтожили весь этот муравейник, откуда и приходят. Ядерное пламя сжирает слишком мало, недостаточно сильно бьет по источнику всего зла. Найт-Сити словно Ангра-Манью, собирает в себе все самое злое. «Милитех» может сколько угодно лаять и скулить, что де-факто город их собственность, их база, тут они руководят многим, но никому в Найт-Сити нет дела до этих слов. Лишнее преимущество Токио, в котором «Арасака» что-то сродни Бисямону, справедливая и почитаемая. Люди в этом городе постоянно лгут. Паркер не рассказывает о своей афере до конца и губит целую цепочку, следующую по ее идиотскому плану. ДеШон слишком боится оказаться мертвым, а потому сдает своих подчиненных и награждается собственным же кошмаром. Уэллс обещает матери вернуться, но прибывает назад мертвецом. Вудуисты обманывают своих наемников и поджаривают им мозги в качестве благодарности. Еринобу, как король всего этого ненормального царства, тоже врет — и, в итоге, убивает своего отца. И разрушает империю, живущую дольше, чем некоторые настоящие. Горо тоже врет Ви. Сейчас она перед ним, на крыше — глупо кружится под дождем, уставшая после недавней миссии. Неон радужными оттенками отражается в воде, и она танцует по ней, словно Удзумэ, выманивающая саму Аматэрасу. Ви тоже врет, конечно же, постоянно, по глупым мелким причинам. Но она честна сама с собой, пусть и не знает, чего хочет, но явно следует к тому далекому неясному, чего жаждет ее сердце. Но она накрепко связана с этим крысиным царством, такая же, способная убить на раз-два, и иногда Горо думает, кто кого еще обманывает. Об их дружбе. Партнерстве. Она привязывается к нему, скорбит по другу. Это почти грустно, неловко. Горо обещает ей спасение в «Арасаке» но не уверен, что они что-то сделают, раз даже Хелльман разводит руками. Его не должны волновать подобные условности, Ви ему — никто, просто воровка, которую он использует ради восстановления справедливости, но чем больше они проводят времени вместе, чем сильнее яд Найт-Сити впитывается в его кожу, тем больше Горо сомневается. У него есть обязанности, долг — а он тратит время на человека, который ненавидит «Арасаку» и хранит в голове искин с еще более деструктивной ненавистью. Ви опасна. Ви надо убить. Ви не самый плохой человек, который готов отринуть свои предрассудки ради помощи. Она все равно соглашается помочь ему, даже пытается оправдать перед Одой. Ей абсолютно точно так же нет смысла ему помогать, но Ви отчего-то делает. Ви врет сама себе в такие моменты, покупаясь на сладкую ложь о лекарстве в «Арасаке». Они идут против себя, продолжая эту странную дружбу, но она, как плацебо, приносит облегчение. Жаль, что это не навсегда. Из Ви вышел бы отличный агент с отвратительной корпоративной этикой. Если получится, надо убедить ее, показать, что за мусорными улицами этого муравейника есть еще жизнь — красивей, лучше. Можно потихоньку, просто как наемник даже — но начать работать с «Арасакой». Ви может сколько угодно упираться, но все знают про связь ее кумира в лице Блэкхенда и «Милитеха». Соло и корпорации идут рука об руку. — Зацени! Я прямо как эта! Блин. Как называют таких танцовщиц, которые на одной ножке вертятся? Они еще постоянно в бывшем Брайтон-Бич на рекламах, а? — Балерина? — Горо вскидывает бровь. — Бля, буду! Ви явно хочет сказать что-то еще, очень остроумное по ее мнению, но балерина из нее ничуть не лучше, чем примерный корпоративный сотрудник. Она, конечно же, наступает на слишком уж скользкую лужу, и вся ее грациозность в этот момент заключается разве что в том, в какой любопытной позе она летит назад. Там — крыша, и куча мусорных баков внизу. Не смертельно, конечно, но Ви взвизгивает и матерится на самых разных языках… Она постоянно такая. Вечно что-то идет не так. Горо кажется, что проще отказаться от сотрудничества с ней, ни к чему хорошему оно не приведет, он уверен. Но в этом городе именно она протягивает ему руку первой. Словно белая ворона в стае крыс. Не посылает нахер и не начинает качать права, когда он всовывает ей пистолет в руки при погоне. Звонит Вику, помогает с мелкими заморочками. Ви улыбается ему так, как никто тут — потому что Найт-Сити воняет ложью, а ее улыбка искренняя. В последний момент он успевает подхватить ее за руку и тянет на себя. Ви смотрит на него, ошарашенно, потом выдыхает. — Спасибо. Не хотелось бы домой с мокрой задницей переть, пацаны обгиенятся. — Я бы на их месте делал это и без повода, — фыркает Горо. — Тебе полезно. — А ну прекратил быть жопой! Этот город заставляет и его тоже становиться лгуном и обманщиком. Но он старается, правда. Это нелегко — сохранять верность двум диаметрально противоположным долгам, но он делает все возможное. В конце концов, ради такой, как Ви, Горо готов примерить чужую шкуру, даже если это обойдется ему слишком многим. Кроме нее — разве есть ему что терять? — Прости, — вздыхает он. — Это все твое дурное влияние. До знакомства с тобой я был самым вежливым человеком в мире. А теперь? — Не правда, ты сказал, что я воняю! — Потому что ты воняла, Ви. Та цокает. — Ага, вот это называется теперь вежливостью? — А еще умение держать язык за зубами. — Тогда это точно не про тебя! Она тянет его на себя, резко — нагло, в стиле Ви. Она все так делает. Горо поддается… быть может, или она реально слишком сильна, но, в любом случае, равновесие подводит и его тоже, и, следом за Ви, он ощущает, как гравитация утаскивает их вниз, в самую большую мусорную кучу. Она, словно олицетворение всего города — мерзкое место, где водятся крысы, но смех Ви делает этот дурацкий момент чуточку веселее. В конце концов, даже в этом гнилом месте можно найти что-то себе по душе.