The Past, Stained Red

День начался как обычный безобидный день. Мирное утро, такое далекое от теней его прошлого, что он почти мог притвориться, что их не было. Это должно было стать первым тревожным сигналом. Он не уверен, в какой момент избавился от своей природной настороженности, но подозревает, что это должно было произойти где-то между его и Ниловым ртом. Когда-то после того, как он наплевал на свою бдительность тем солнечным днем ​​в мюнхенском парке, когда потворствовал своему интересу к симпатичному голубоглазому мальчику. Оглядываясь назад, Эндрю действительно должен был предвидеть это.

***

— Привет? — хрипит Нил, прижав телефон к уху. Эндрю сонно щурится на него, прежде чем снова опустить голову на грудь Нила, слишком усталый и слишком довольный, чтобы беспокоиться о том, кто звонит так рано. Нил вздыхает в трубку. — Эллисон, — хрипло говорит он, — сейчас шесть утра, пусть это будет чем-то важным, — он запутался рукой в ​​волосах Эндрю и слегка почесал его кожу головы. Эндрю тихо стонет, но не двигается. Нил молча слушает трещащий голос Рейнольдс, его пальцы внезапно замирают. Эндрю смотрит на него, частично с раздражением, частично с беспокойством. Нил хмурится. — Они хотят встретиться со мной? — спрашивает он. — Зачем? — пауза. — Что ты имеешь в виду, что они не… Нужны им картины или нет? Эллисон, послушай… Нет, я… — еще одна пауза, искажённый голос Рейнольдс становится громче. Нил тяжело вздыхает, на его губах уже написано поражение. — Хорошо, я зайду сегодня позже, перед закрытием. Но это единственный раз, я не буду делать это каждый раз, когда ты продаешь одно из моих произведений. Он молча вешает трубку, бесцеремонно роняет телефон на матрас и закрывает глаза. Эндрю тычет его в ребра, пока Нил неохотно не открывает один глаз и не смотрит на него сверху вниз. — Чего хотела Рейнольдс? Нил раздраженно хмурится. — Клиент предложил купить всю мою коллекцию в галерее при условии, что он «встретится с художником». Я не провожу встреч и презентаций. Эллисон пыталась договориться с клиентом, но они отказались. Они не купят коллекцию, не встретившись со мной, а Эллисон не хочет терять продажу, так что… — Значит, ты застрял, встречаясь с ними, чтобы спасти ее задницу. — В общем да, — соглашается Нил с протяжным стоном, — как будто недостаточно ходить на показы в галерее. Они либо будут богатыми снобами-мудаками, либо будут щебетать обо мне в течение 30 минут как о «художественном гении», в то время как я буду думать, как не попасть в пробку. Эндрю фыркает на его драматическое заявление, но понимает его чувства. Ему также не очень нравится иметь дело с незнакомцами, и он прекрасно понимает, насколько неловко Нилу становится, когда люди комментируют его работы. — Я могу пойти с тобой, если хочешь? — предлагает он. — Буду отвлекающим фактором? Нил смотрит на него сверху вниз, уже полностью проснувшись. — Ты уверен? Они могут быть более заинтересованы в разговоре с тобой, чем со мной, поскольку ты главное лицо коллекции. Я не хочу подвергать тебя этому, если ты…  не готов к этому. —Я согласен, — отвечает он, целуя Нила в челюсть, — если они будут надоедать, мы просто уйдем. Если они перейдут черту, я прослежу, чтобы они больше так не делали. — Хорошо, — выдыхает Нил. У него такой мягкий, ласковый взгляд, что Эндрю хочется задушить его подушкой. — Спасибо, Дрю.

***

Reynolds Grand Gallerist Co. — это здание среднего размера в более богатом районе Колумбии, предназначенное для горожан, желающих украсить свои дорогие квартиры в своих облагороженных районах. Эндрю никогда не заявлял, что много знает об искусстве, но он практически чувствует запах слова претенциозность, катящегося по галерее волнами. Нил, кажется, соглашается, часто выражая свое отвращение к посещению галереи в рабочее время на случай, если ему придется взаимодействовать с любым из ее богатых клиентов. Не раз потенциальный клиент воротил нос от его ветхого одеяния только для того, чтобы полностью изменить свое отношение в тот момент, когда узнал, что он один из художников. В их глазах он каким-то образом превращается из бездомного в чудака, из нищего в мечтателя. Нил думает, что это раздражает. Эндрю думает, что это весело. Странно думать, что в таком престижном заведении регулярно висят его портреты. Он задается вопросом, воротят ли от него нос те же самые богатые ублюдки, когда понимают, что он не муза какого-то загадочного художника, а переутомленный бармен и бывший уголовный преступник. Единственная причина, по которой он вообще позирует для этих картин, это то, что Нил подкупает его мороженым. В противном случае он никогда бы не согласился на это. Очевидно. Галерея, к счастью, пуста, когда они входят внутрь. Их шаги эхом отражаются от мраморного пола до сводчатых потолков. Рейнольдс нигде не видно. Нил фыркает и проверяет свой телефон. — Мы не рано. Эллисон сказала, что клиент уже здесь, — он раздраженно хмурится. — Чертовы богатые люди. Ничье время не является более ценным, чем их собственное. Эндрю пожимает плечами. — Давай осмотримся немного. Я давно не был здесь. Где твои картины? Нил вздыхает и прячет телефон обратно в карман. Он смотрит на Эндрю и протягивает руку. — Пойдем, я тебе покажу. Какое-то время они бродят по первому этажу, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть. Эндрю разбавляет монотонность самым грубым и сухим комментарием, какой только может придумать. Это всегда заставляет Нила усмехнуться. Он прикарманивает каждую улыбку, как приз, прежде чем они двигаются дальше. Нил ведет его по винтовой лестнице на второй этаж. В центре дальней стены, как центр экспозиции, находятся три картины Нила, написанные маслом. Все это портреты Эндрю, увеличенные и рассматриваемые под разными углами, почти полностью окрашенные в оттенки серого. Единственный всплеск цвета в каждом холсте — это зажженная вишенка сигареты, свисающей изо рта, и золотисто-карие глаза. Всегда странно видеть себя таким, каким его видит Нил. Эндрю на этих картинах выглядит одновременно красивым и опасным, задумчивым и расчетливым. Обещание и угроза. Он помнит, как, когда он позировал для них, он и Нил спорили о стратегиях выживания в условиях зомби-апокалипсиса. Это было глупое и бессмысленное подшучивание, но время пролетало незаметно, и ему нравилось наблюдать, как Нил так волнуется о том, что лучше сначала совершить набег на аптеку или продуктовый магазин. Когда они, наконец, насмотрелись досыта, Нил ведет их вниз по ступенькам в главную галерею. Едва они достигли нижней ступеньки, как он слышит внезапный стук высоких каблуков. Эллисон Рейнольдс выходит из двери в задней части галереи, непринужденно одетая в накрахмаленный брючный костюм и сжимая в руках стопку бумаг. За ней следует еще одна женщина, но он не видит ее лица за статной фигурой Рейнольдс. Только когда он слышит, как Рейнольдс представляет свою спутницу как «Кассандру Спир», он напрягается. Конечно, он ослышался, конечно... Но нет, потому что женщина выходит из-за спины Рейнольдс, и это безошибочно, это она, это… — Касс, — хрипло говорит он, его тело онемело от шока. Нил напрягается рядом с ним. Он может не знать многих подробностей его пребывания в приемной семье, но Нил знает его, знает, как это выглядит, когда Эндрю становится страшно. — Эндрю, — улыбается она, — я везде искала тебя, дорогой. Я так давно хотела связаться с тобой, но было так трудно найти тебя, — она слегка смеется, но он не упускает из виду напряжение в ее голосе. — Агентство для приемных родителей однажды ничего мне не сказало, ну… и твой дядя сказал, что ты обрываешь все контакты, так что я подумала, что приеду сама и найду тебя. Мне так повезло, что я забрела сюда, пока искала, и увидела твои портреты. Они такие красивые, я просто обязана их купить! Эндрю смотрит на нее, его язык внезапно застрял в горле. — Почему ты здесь? — шепчет он. Улыбка Касс искажается от горя. — Ну, после… После того, как все случилось, я хотела связаться с тобой. Все эти обвинения… Я знала, что если и есть кто-то, кто знает правду о Дрейке, кто может все прояснить, так это ты. Вы двое всегда были так близки. Он действительно думал о тебе, как о младшем брате, понимаешь? — ее страдальческая улыбка дрогнула, слезы навернулись на ее глаза. — Наше воссоединение, это то, чего он хотел. Из всех детей, которых мы усыновили, ты был его любимчиком. Желчь подступает к горлу, и вдруг ему снова двенадцать лет. Слишком маленький для своего возраста, он тихо плачет на полу в ванной, тело болит, а из уголка глаза течет кровь. Ему всего двенадцать, и Касс и Ричард оставили их дома, когда уезжают в однодневную поездку. Дрейк стучит в дверь его спальни, поэтому он втискивается под кровать, прижавшись к стене, напрасно надеясь, что Дрейк потерял запасной ключ, что он не найдет Эндрю, что он сочтет, что передвинуть кровать слишком сложно и долго возиться этим и оставит его в покое. Ему двенадцать лет, и он в ужасе сжимает письмо, в котором говорится, что у него есть брат-близнец, брат, которого он никогда не сможет увидеть, потому что это небезопасно, никогда не будет безопасно. Дрейк хочет Эндрю, а теперь еще и Аарона, и ни один из них никогда не будет в безопасности... Касс все еще говорит, но Эндрю не слышит ее из-за шума воды и ветра в ушах. Его дыхание становится слишком быстрым, и его сердце готово разорваться. Мозолистая рука слегка касается его плеча, и он вздрагивает, машинально отшатываясь. К его удивлению, рука тут же убирается. Странно. Он не ожидал этого. — Эндрю, — доносится до его уха голос Нила, звучащий странно искаженно, — посмотри на меня. Эндрю, эй… — в поле его зрения появляется знакомая пара голубых глаз. Эндрю цепляется за них, как за единственный спасательный круг в шторме, затопляющем его разум. Нил снова заговорил, звуча немного яснее, чем раньше. — Эндрю, я отведу тебя в другое место, чтобы ты присел на минутку, ладно? Можешь пойти со мной? Если хочешь, можешь держаться за мою рубашку. Я не буду тебя трогать. Эндрю тупо смотрит на него, но зажимает подол рубашки Нила между большим и указательным пальцами, как спасательный плот, чтобы удержаться на плаву. — Что случилось? — с тревогой спрашивает Касс. Краем глаза он видит еще пару рук, тянущихся к нему, и все, что он может сделать, это не вздрогнуть. — Куда ты ведешь моего сына? Эндрю… — Не трогай его, — рявкает Нил грубым и резким голосом, — Эллисон, уведи ее отсюда. И не позволяй ей забрать эти картины. Я отказываюсь ей что-либо продавать. — Нил… — Я объясню позже, хорошо? Но ни при каких обстоятельствах не продавай ей эти картины. И я не хочу, чтобы она возвращалась сюда. Рейнольдс какое-то время смотрит на него, пока, наконец, не понимает, насколько Нил серьезен. — Мэм, — говорит она формально и по-деловому, — пойдемте со мной. — Подождите минутку, — возражает Касс, — я ничего не сделала, и я пришла сюда, чтобы… — Чтобы встретиться с художником, да, я знаю, — говорит Рейнольдс, и в ее тоне проскальзывает раздражение, — Ну, вы встретились с ним. Уходите. Ну же. — Но мой сын!.. — Не хочет сейчас с вами разговаривать, — плавно заканчивает Рейнольдс, беря Касс за руку и направляя ее к двери. — А теперь идите. — Подождите! — плачет Касс. Она достает из сумочки листок бумаги и сует его в руку Рейнольдс. — Отдайте это ему. Эндрю, дорогой, пожалуйста… Он вздрагивает, словно получив пощечину при этом слове, и отводит взгляд. Ее мольбы обрываются, когда Рейнольдс закрывает дверь перед ее носом и запирает ее. Она морщит нос, глядя на листок бумаги, и протягивает его ему. Эндрю берет его у нее онемевшими пальцами. На листе написаны контакты Касс. Надпись словно плывет перед глазами, дыхание все еще слишком резкое и неглубокое. Нил, кажется, замечает его беспокойство и смотрит на Рейнольдс. — Мы можем уйти в какое-нибудь уединенное место? Где тихо, желательно. — Сюда, — говорит Рейнольдс, подходя к двери в задней части галереи и толкая ее. Внутри находится небольшой офис с аккуратно расставленным письменным столом, мини-холодильником и роскошным черным кожаным креслом. — Оставайтесь здесь, сколько вам нужно, — говорит она им, — я на всякий случай присмотрю за входной дверью. Если она попытается вернуться внутрь, я вызову полицию. — Спасибо, Элли, — с благодарностью говорит Нил. Рейнольдс кивает и бросает на Эндрю сочувствующий взгляд, прежде чем выйти и закрыть за собой дверь офиса. В тот момент, когда дверь захлопывается, дыхание Эндрю вырывается из легких, как выстрел. Он чуть не падает на колени, но Нил ловит его за рукав и ведет к креслу. Он убирает руки, как только Эндрю садится и приседает перед ним на полу, сохраняя осторожное расстояние между их телами. Эндрю хватается за волосы, слегка покачиваясь, когда в его мозгу всплывают воспоминания. — Его любимчик, — бормочет он, и в его голосе появляется истерика, — его любимчик… Нил, она сказала… ты слышал, — его ногти впиваются в кожу головы, и боли достаточно, чтобы вернуть ему бдительность. Он задыхается, как человек, впервые вдыхающий воздух, его грудь вздымается от железной хватки на его горле. — Почему она… его любимчик… — желчь снова подступает к горлу. — Я… меня сейчас стошнит. Нил берет маленькую корзину для мусора у стола и протягивает ему, его лицо совершенно непроницаемо. Эндрю с благодарностью принимает это от него, тошнота крутится в его желудке, пока его не вырывает в мусорное ведро, его желудок и разум бунтуют. Его глаза щиплет, а зрение расплывается, когда он, наконец, ставит мусорное ведро, и ему требуется целая минута, чтобы понять, что он плачет. Нил остается рядом, но по-прежнему не прикасается к нему. Вместо этого он берет мусорное ведро из дрожащих рук Эндрю и завязывает мешок, откладывая его в сторону. Эндрю падает спиной к спинке кресла, во рту становится кисло и противно. Нил роется в офисном мини-холодильнике, пока не появляется с бутылкой воды. Он берет салфетку из коробки на столе, прежде чем вернуться и передать ее ему. С благодарностью Эндрю глотает воду и вытирает лицо, радуясь, что неприятный привкус, по крайней мере, вышел из его рта. Молча Нил садится рядом с ним на кресло, все еще не касаясь его. Эндрю вытирает глаза, внезапная усталость пронзает его кости. — Ты не собираешься спрашивать? — говорит он, глядя на своего партнера. — Ты хочешь, чтобы я спросил? — смотрит на него Нил. Он закрывает глаза и бьется головой о спинку. — Я не знаю. Би считает, что мне следует поговорить об этих вещах, когда они всплывут. — Би сейчас здесь нет, — мягко говорит Нил, — так что, я думаю, ты можешь делать все, что захочешь. Если хочешь поговорить, я послушаю. Если хочешь кричать и ломать вещи, мы можем это сделать. Эндрю вздыхает и опускает голову на плечо Нила. — Я устал, — бормочет он, — я хочу домой. — Хорошо, — отвечает Нил, прижимаясь щекой к макушке Эндрю, — тогда мы пойдем домой.

***

Позже, когда он свернулся на их диване с двумя кошачьими комками шерсти, лежащими у него на коленях, он достает контакты Касс. Он молча смотрит на телефонный номер, разглаживая смятый листок бумаги, прежде чем аккуратно сложить его и сунуть обратно в карман. Затем Нил присоединяется к нему в гостиной, неся две дымящиеся кружки. Не говоря ни слова, он передает одну Эндрю и садится на противоположный конец дивана. Эндрю делает глоток горячего шоколада и устало выдыхает, глядя на своего партнера. — Эй, — бормочет он, — можно я подойду? Нил смотрит на него, выражение его лица смягчается. — Конечно можно, — отвечает он, приглашающе протягивая руку, — иди сюда. Ставя свой горячий шоколад, Эндрю ползет по диванным подушкам к нему на колени. Кошки сильно жалуются, когда он встает, но быстро отпрыгивают в сторону, возмущенно подняв хвосты, и прокрадываются на кухню. Нил откидывается на подлокотник дивана, давая возможность Эндрю устроиться на его груди и прижимая руки к бокам. Эндрю недовольно хмурится и тычет его в ребра. — Ты можешь прикоснуться ко мне, наркоман, — говорит он, — все в порядке. Нил, кажется, немного расслабился и услужливо обнимает Эндрю за плечи, а другой рукой находит путь к его волосам. Эндрю тает от прикосновения, его глаза закрываются, когда Нил слегка почесывает его кожу головы. Он утыкается носом в мягкую толстовку Нила, пряча лицо от суровости мира, всего на мгновение. Некоторое время они лежали так в тишине, Нил держал его и гладил по волосам, пока их кружки стыли. Эндрю позволяет себе дремать, убаюканный звуком их совместного дыхания и барабанным ритмом сердцебиения Нила под его ухом. Это мирно. Достаточно, чтобы напомнить ему, что теперь он в безопасности. — Я хочу поговорить об этом, — наконец решает он. — Хорошо, — отвечает Нил, успокаивающе потирая спину, — я слушаю. Эндрю тяжело сглатывает, борясь с комом нерешительности в груди. Он вспоминает слова Би, ее нежное поощрение открыться тем, кто заслуживает его доверия. Он думает о том, как Нил снова и снова доказывал, что достоин этого. — Касс была лучшим приемным родителем, который у меня когда-либо был, — тихо говорит он. Почему-то легче сказать это вслух, когда Нил не может видеть его лица. — Она была последней. Рука Нила все еще в его волосах. — Это ее сын причинял тебе боль, да? Тот самый, о котором ты рассказывал мне в Мюнхене. Тот, кто умер в тюрьме. Он кивает, все еще уткнувшись лицом в рубашку Нила. — Он не был первым. Но да. Нил напрягается под ним. Рука, все еще запутавшаяся в волосах Эндрю, слегка дрожит. — Хотел бы я вернуться и убить их всех для тебя, — говорит он обманчиво спокойным голосом. — Похоронить их всех до единого, прежде чем они успеют прикоснуться к тебе. Эндрю смотрит на него. Лицо Нила поразительно пусто, но глаза его полны тихой ярости. — Хотеть чего-то бессмысленно, — говорит он, и в его голосе сквозит горечь. — Все равно теперь они все мертвы. Глаза Нила расширяются, на его лице появляется понимание. — Ты хотел остаться с Касс, — шепчет он, — не так ли? Эндрю отворачивается, не желая встречаться с его испытующим взглядом. Воспоминания о Касс наводняют его разум; выходные, когда они вместе пекли печенье, аккуратно упакованные ланч-боксы ждали его на кухонном столе, добрая, терпеливая рука приглаживала ему волосы. — Конечно, — тихо бормочет он, — она хотела быть моей мамой. Она обещала мне дом, семью, — он сжимает кулак, впиваясь ногтями в ладонь, — для приемного ребенка это было всем. — Но Дрейк… — начинает Нил. — Это была цена, которую я должен был заплатить, — говорит Эндрю, перебивая его. — Испытание, которое я должен был вынести. Последнее испытание, прежде чем у меня появится настоящая семья. Нил заправляет прядь волос за ухо и обхватывает челюсть. — До Аарона. — Да, — вздыхает он, наклоняясь к прикосновению, — до Аарона. Нил какое-то время молчит, словно погрузившись в свои мысли. — Она не знает, — медленно говорит он, — не так ли? Эндрю качает головой. — Первоначальный донос, который я сделал, был анонимным, и я отказался давать показания. Все равно я им не понадобился. Многие другие дети выступили. — Ты не сказал ей? — спрашивает Нил. Эндрю не отвечает, позволяя своему молчанию говорить за него. Он практически слышит, как крутятся шестеренки в голове Нила. — Что ты будешь делать сейчас? — наконец спрашивает он. — Ты собираешься связаться с ней? — Может быть, — вздыхает Эндрю, — я не знаю. Я больше не хочу, чтобы она была моей мамой, но я… — он делает паузу, подыскивая слова, но все, кажется, обрывается. — Может, я просто хочу увидеть ее в последний раз, — говорит он через некоторое время, — может, так я наконец смогу ее отпустить. — Мне это не нравится, — беспокойно говорит Нил, — я ей не доверяю. — Но мне ты доверяешь? — спрашивает Эндрю. Глаза Нила смягчаются. — Конечно. Мне просто не нравится видеть, как тебе больно. Но если ты решишь пойти к ней, я не буду тебя останавливать. Эндрю зарывается носом в толстовку Нила и вздыхает. — Я до сих пор не знаю, пойду ли я. — Все в порядке, — отвечает Нил, снова нежно проводя пальцами по волосам, — что бы ты ни решил, я буду рядом.

***

Солнце уже высоко в небе, когда они подъезжают к кафе. Нил переводит Мазерати на паркинг и смотрит на него с водительского сиденья. — Я подожду тебя здесь, — говорит он. — Напиши мне, если понадоблюсь, ладно? — Хорошо, — отвечает Эндрю, отстегивая ремень и выходя из машины. Он чувствует на себе взгляд Нила, когда уходит, но не оглядывается. Он слишком сосредоточен на предстоящем испытании. Касс уже внутри, сидит за столиком на двоих перед большой стеклянной витриной. Она замечает его почти сразу, ее лицо озаряется узнаванием. Эндрю вдруг захотелось выкурить сигарету, но она уже машет ему рукой, поэтому он вздыхает и засовывает руки в карманы, прежде чем войти внутрь. Она пытается встать, когда он входит, как будто собирается обнять его, но он проскальзывает на сиденье напротив нее прежде, чем она успевает подняться на ноги. — Привет, Касс, — бормочет он, предпочитая смотреть ей в плечо вместо того, чтобы смотреть ей в глаза. — Эндрю, — говорит она, возвращаясь на свое место со слегка удрученным выражением лица, — так рада видеть тебя, дорогой. Прости, что застала тебя врасплох на днях. Я просто хотела тебя увидеть. — Это правда? — спрашивает он. — Ты действительно поэтому здесь? — Конечно, — отвечает она почти оскорбленно, — ты мой сын. Конечно, я хотела тебя увидеть. Подходит официантка с кофе в руке и отдает заказы. Эндрю принимает кофе, когда она предлагает его, и берет горсть пакетов с сахаром и сливками из жестянки на столе. Он разрывает их и наливает по пять штук каждого в кружку, прежде чем, наконец, делает глоток. — На днях, — говорит он, ставя кружку, — ты упомянула Дрейка. — Да… — начинает она, спотыкаясь на словах, — да, ну, я… я уверена, ты слышал обвинения и новости о его кончине. Суд был во всех новостях. Я столько раз пыталась найти тебя во время всего этого испытания, но, как я уже сказала, я не могла... — Касс, — перебивает он, — выкладывай. Она вздыхает и наклоняется вперед, сцепляя руки вместе, как будто в молитве. — Я просто… я просто знаю, что если бы кто-нибудь узнал правду о том, что произошло, о том, кем был Дрейк… я имею в виду, из всех детей, которых мы воспитали, ты знал его дольше всех. Он был ближе всех к тебе, — она делает паузу, вытирая глаза салфеткой. — Я подумала, что если кто-то и может помочь очистить его имя, так это ты. Эндрю смотрит на нее сверху вниз, замечая умоляющее, отчаянное выражение ее лица. Где-то внутри него последнее семя надежды, которое он сохранил для Касс Спир, увядает и умирает. Он чувствует, как его сердце ожесточается и холодеет, и вдруг ему хочется быть где-нибудь в другом месте. Желательно с Нилом. — Ты когда-нибудь задумывалась, почему я так серьезно отношусь к своим обещаниям? — внезапно спрашивает он, потягивая кофе. Касс смотрит на него, по-видимому, сбитая с толку внезапной сменой темы. — Почему? — Из-за тебя, — Эндрю смотрит на нее, апатия уже оседает на его коже, — ты обещала мне многое, когда я поселился в твоем доме, Касс. Безопасный дом, любящую семью, полное надежд будущее, — затем она нежно улыбается ему, и это делает его следующие слова еще более ужасным ударом. — Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что каждое твое обещание было ложью. — Сначала я подумал, что это доброта, — продолжает он, не обращая внимания на ее шокированное выражение лица, — возможно, ты думала, что это будет мило, дать отчаявшемуся приемному ребенку мечту, за которую можно уцепиться. Что в этом такого, если эта мечта невозможна? — он допивает остатки кофе и поднимается на ноги. — Теперь я вижу, что это была просто еще одна форма жестокости. Она смотрит на него с бледным лицом и открытым ртом, и тогда он понимает, что ему больше нечего ей сказать. — Прощай, Касс, — бормочет он, прежде чем развернуться на каблуках и уйти. Он едва успел выйти из парадной двери, как она окликнула его. — Эндрю, — кричит она, — Эндрю, подожди! — Нет, — просто говорит он, уже направляясь к машине. Нил замечает его с водительского места и собирается выйти, нахмурившись. Касс следует за ним, не желая его отпускать. — Ты мой сын, и я… — Перестань называть меня так, — перебивает он, обводя ее острым взглядом, — я не твой сын, и ты никогда не будешь моей матерью. Ты просто плохое воспоминание, которое я очень хотел бы забыть. Он отворачивается, только чтобы найти рядом с собой Нила, на его лице застыла холодная ярость. — Пошли, Абрам, — тихо бормочет Эндрю, беря его за руку, — мне здесь больше нечего делать. — Подожди, — слабо умоляет Касс. — Просто скажи мне… скажи мне одну вещь. Дрейк… он не делал, он не мог сделать ничего из этого. Он был невиновен, не так ли? — Нет, — холодно говорит он, — не был, — Нил сжимает его руку, и Эндрю в последний раз оглядывается на нее. — Если ты еще хоть раз попытаешься связаться со мной или моей семьей, — спокойно говорит он, — я сам тебя убью. Без второго взгляда он ведет Нила обратно к машине и садится за руль. Мазерати с ревом оживает под его руками, и он выезжает с парковки вместе с Нилом, оставляя позади свое прошлое без капли сожаления.