Жизнь стран за кадром

***       Ночь. Рейх сидит на подоконнике и ждёт, когда этот русский уже заберёт его из этого дурдома. Небо было ясным: звёзды были отчётливо видны, полная луна, освещающая комнату немца и его самого. Вон, созвездие Большой и Малой медведицы, а вон там Орион. О, Треугольник с Гончими псами тоже тут! Как же много созвездий, и не всё можно увидеть… Так же, как и звёзды.       Немец засмотрелся на эту красоту, и только камень в окно вывел его из транса. Оказывается, Союз уже стоял там. — Быстро давай! Нас скоро спалят! — Полукриком говорил Советы, выставляя руки вверх. — Ладно… Ни пуха ни пера… — Нацист, закрыв глаза, спрыгнул. — Поймал! — Боже, как же страшно… — Говорил Рейх, даже не открывая глаза. — Чего страшного-то? Просто прыжок. — А вдруг ты бы не схватил? Я бы не успел подготовится! — Немцу резко закрыли рот рукой. — Мхм, мхмм! — Тихо, услышат! Пошли отсюда… — Союз быстро потащил национал-социалиста за забор, а затем побежал куда-то. — Меня подожди! *** — Красиво… — Ага… Раньше только во время войны не спал, а теперь… — Союза перебили. — Не начинай, а… Стыдно за меня тогдашнего… — Такого слова нет, Рейх. — Оно есть в речи, идиот. — Ну, не поспоришь. — Коммунист прикрыл глаза. — Брр… Холодно. — М? Хех. Ты чего ж с собой ничего не взял? — Так ты не говорил! — Ладно, ладно. Вот, укройся, — Союз снял с себя шинель и протянул её другу.       Простое молчание и кивок стали положительным ответом. Немец накинул на себя одежду и продолжил смотреть на звёзды, положив голову на плечо СССР. — И когда мы последний раз так сидели?.. — Да хер его знает… Может, году в 1930… Может чуть позже… Но ты уже набирал обороты в стране. Твоя партия была одной из лучших. — Значит в тридцать третьем… Летом. — С некой грустью сказал фюрер. — Да, вспомнил. Ты тогда ещё что-то хотел сказать, но не успел. Что такого ты мне хотел тогда сказать? — Оу, ничего особенного!.. — Ну-ну. Упёртый ты, немец. — А ты жалкий, русский. — Хочешь проверить? — Почему бы и нет? — Сам напросился. — Советы быстро прижал руки немца к камню за спиной, а сам ухмыляясь, приблизился к лицу. — Отпусти… — Ты же сам хотел проверить, жалок я, или нет. Вот, получай. — Не приближайся к моему лицу… — Ага, щас, немец. — Русский зафиксировал запястья Рейха одной рукой, а другой взял немца за подбородок. — Будет тебе цирк, и опера за балетом. — Не трогай меня! Что ты задумал?! Хочешь изнасиловать?! — Молчи.       Рейх не стал испытывать судьбу и заткнулся. Страх читался в его глазах. Что с ним собираются делать? Изнасиловать? Убить? Зачем он вообще предложил сбежать?! Может, и раньше вынашивал этот план? Но за что? И зачем? За ту войну? Он уже давно отплатил. За предательство? Отплатил. За что ему сейчас платить нужно?! — Возможно, сейчас будет неприятно. — Союз резко укусил Рейха за шею. Тихий но отчётливый стон раздался из уст немца. — Прекрати… — А волшебное слово? — Коммунист вновь укусил, только ещё сильнее, из-за чего потекла кровь. — П-пожалуйста, прекрати… — Другое дело. — Союз сразу отпустил немца и уселся на своё место. — За что?.. — Я ещё толком ничего не делал. — Ещё? Н-не приближайся ко мне!.. — Тише, я же просто случайно сказал. — Не трогай меня! — Рейх был на пределе, чтобы не заплакать. Нет, он не слаб, просто такой моральной боли он не испытывал давно. Да для него простая близость казалась чем-то противоестественным. Особенно, когда он снизу. — Тише, тише… Прости, если было больно. — Простить? Простить?! Ты серьёзно?! — Рейх, успокойся! — Заткнись!!! — Нацист отвернулся и, закрыв лицо руками, тихо заплакал. — Рейх, прости… Стоп. Ты… Плачешь? — Я не плачу. Отвали… — Боже, Рейх, прости…       Молчание длилось с минуту, а потом Рейх сам прыгнул на коммуниста со слезами на глазах. — Союз, ты же знаешь, что для меня это моральная боль! Зачем?! — Тише, тише, Рейх… Прости. Я не хотел. Всё, всё, успокаивайся… — Союз обнял немца и прижал к себе, гладив по спине. — Я правда не хотел делать тебе больно ни морально, ни физически… Прости, Рейхи… — К-как ты меня назвал?.. — Ой… Прости, случайно вышло. — Нет, нет, нет, — национал-социалист посмотрел в глаза русскому. — просто скажи: как ты меня назвал?.. — Ну… Рейхи?.. Прости, если это было как-то… — Нет, нет, это… Чёрт. — Что такое? — Коммунист уже немного испугался. — Короче, называй меня так почаще… — Что?..       Нацист даже не мог сказать ничего. Он просто вновь прижался к коммунисту и свернулся калачиком у него на коленях. — Ты странный, Рейх. — Просто заткнись. — Немец закрыл глаза и провалился в царство Морфея… *** — Пропали наши голубки. Где искать будем? — Сказала Автор №1, смотря на студию. — А вдруг, их похитили, когда они гуляли, и уже убивают или пытают?! — Спокойно. Не могли они далеко уйти. — Заявила Японская Империя, зевая. — Согласен с японкой. Они недалеко. Но где именно?.. — А это мы уже должны сами выяснить, иначе зачем нас тут собрали? В три часа ночи… — Логично, Росс, логично… — Я всегда логичен, пендос. — Так! Разделяемся, и ищем ближайшие 10 км от студии! Если не найдём в этом периметре, то расширяем поиск. — Есть! ***       Рассвет. Поисковая группа уже ищут Союза и Рейха, а они в это время мирно сопят. Первым проснулся Советы, хотя заснул относительно недавно. Солнце уже вставало, окрашивая небо в оранжевый цвет. — Красота… Рейх, просыпайся. — Коммунист стал трясти немца. — Мхм… Чего тебе?.. — Просыпайся, солнце. Там твой брат встаёт! — В смысле?.. — Сказал ещё толком не проснувшийся Рейх. — Хех. Глухомань ты берлинская… Смотри, какой рассвет! — Вау… Красиво… Стоп, как ты меня назвал тогда, если солнце — мой брат? — Так же. Солнцем. — Союз улыбнулся, глядя на то, как смущается немец. — Мило смущаешься. — Заткнись… — Как думаешь, нас уже ищут? — Могут. Очень вероятно, что они уже близко к нам. — Ну и похрен… — «Verdammt, Reich, meinst du das ernst?! Steck deine Gefühle irgendwo tiefer ein! (Чёрт, Рейх, ты серьёзно?! Засунь свои чувства куда-нибудь поглубже!)» — Думал про себя немец. ***