Девочка-призрак и Мальчик-ведьма

      Из горла раздаётся жалкий всхлип.       Всё его тело дёргает, будто в конвульсии.       Больно.       Изнутри исходит боль, электрическим разрядом доходя до кончиков пальцев, парализуя тело. Он знал, что после получения проклятия должен, что обязан был заставлять других себя ненавидеть. Медленно убивать их, по капле вытягивая из их эмоций душу. Потому что он хочет жить. Потому что иначе он умрёт. Потому что иначе он рассыплется пеплом и с первым порывом легкого ветра разнесётся по земле. Знал и делал это. Мстил виновным и непричастным, лишь бы заглушить ту самую боль в сердце Тогда почему больно стало только сейчас?       Он знал ответ.       Потому что не он первый это начал. Потому что они убили его душу первыми. Они сделали его таким. Тогда почему теперь ему их жаль? Они были идиотами. Идиотов ведь не жалко, верно? Конечно жалко. Они ведь не виноваты. У них ведь тоже не было выбора. Грей просто очень не хотел умирать. Но он всё равно чувствует себя виноватым. Но он всё равно на себя зол.       С острого кончика носа падает чёрная, полная ненависти слезинка.       Не он это начал. Тогда почему они пытаются заставить его за это платить? Не он виноват. Не он. Не он! Он не виноват! Почему тогда с его губ срывается приговор виновен?       Ночь лунная. Горизонт издевательски размывается на фоне города. Люди так далеко отсюда. Здесь никто его не ненавидит. Он не может здесь жить. Он здесь ослабеет и умрёт. Но в городе люди такие тёмные, они на кого-то злятся, из-за чего-то плачут, насилуют, оскорбляют, с безумными слезами бьют кого-то кухонным ножом в грудь, снова и снова, снова и снова, снова… Даже здесь он чувствует их. Даже здесь ему их жаль. Руки в грязи, под ногтями запекшаяся кровь, между пальцами обрывки корней. Он делал всё правильно. Он должен был так сделать. Он не желает видеть звёзды, если для них они лишь ещё один фрагмент территории, чтобы стереть в пыль.       На траве блестит вытекшая из носа кровь.       Грей вытирает лицо руками, пропитанная его проклятием кровь размазывается, пачкая даже, будто в насмешку, черные, под цвет его сердца, волосы. На фоне тёмного красного совсем теряются тёмные бурые глаза, совсем невидны становятся чёрные слёзы. От проклятой крови исходит злоба, из него сочится, отделяясь, — обречённое отчаяние. В этот раз он имеет право выбора. В этот раз всё будет хорошо. В этот раз он выберет правильно.       Он не имеет права ошибиться. Не в этот раз. Он должен выбрать правильно. Для его маленького солнышка с сияющей жемчужиной в груди, для его бледного, потускневшего от времени, усталого призрака. Его любовь рядом. Джувия здесь, она обжигает своим слепящим светом сжавшую её ладонь Грея. Грей тоже так сиял, несмотря на слепленные воедино пылающие осколки его души, его настоящего и прошлого, вязкую, липкую грязь чуждой чужой ненависти.       С той лишь разницей, что Грей никогда не желал сиять, никогда не желал обжигать их слепящим светом.       Он кидает сияющую звёздочку света, которая обуглила бледную ладонь. В эту секунду он ненавидит ее так, как ничего более за всю свою мучительно долгую жизнь. Это не ее, не их вина, но ему эгоистично хочется думать, что измученная точка света — единственная причина его несчастий. Жемчужинка из груди его любви светлячком улетает куда-то в небо. Грей горько кривится. Он уверен — улетает к луне, на которую Джувия обещала взять его с собой когда-то. Когда-то настолько давно… Когда его любовь была ещё просто бледной, тощей и незнакомой девчушкой с грязными, слипшимися волосами. Как же их тогда звали?.. У них были имена? Сейчас Грей предпочитает думать, что нет. Предпочитает думать, что не забыл их с Джувией настоящих имён, что просто не знал их. Предпочитает думать, что не было никогда Девочки-Призрака и Мальчика-Ведьмы, с созвездиями веснушек на израненной спине. Предпочитает думать, что они никогда не были людьми. Что не было времён без проклятия. Но всё равно вспоминает их.       С неба в тот же миг срывается звезда.       С подбородка Грея — слёзы вперемешку с кровью. Тяжёлая, голодная пустота в его груди будто разом теряет весь вес, прижимавший его к земле. Сердце пропускает удар, он задерживает дыхание, боясь упустить странное чувство лёгкости, которого он не знал ранее. Было такое ощущение, будто он научился летать. На горизонте забрезжила полоска света.       Грей резко выпустил весь воздух из груди.       На лице замаячила тень улыбки. С потрескавшихся губ облегчённо сорвался обрывок пепла.       В этот раз он выберет правильно.       Так, как должен.       Хотя бы для самого себя.