Личный сорт валерьянки

— Тигнари, — уточняет Сайно, из последних сил стараясь держать себя в руках и воззвать фенека к голосу здравого рассудка. — Ты уверен в том, что хочешь прямо здесь? — Что-то не так? — ничуть не смутившись, задаёт ответный вопрос Тигнари. Под ними на слое песка расстелен походный плед, от зажжённых по периметру зала гробницы факелов пляшут отсветы по полуобнажённым плечам нависающего сверху фенека. — Возле нас лежит саркофаг с мумией внутри, — указывает на самую сердцевину проблемы Сайно, а то время как собственную проблему слегка придавливает коленом Тигнари, заставляя крепче сжать зубы. — Предлагаешь на крышке? — задумчиво отгибает ухо фенек — сама серьёзность, не иначе. — Не думаю, что там будет удобно, она жёсткая. — Это вовсе не то, что я имел ввиду… — стонет Сайно, закатывая глаза и принимая абсолютное поражение в этой схватке рационализма с его полной противоположностью. — Впрочем, уже не важно. Держать себя в руках более не имеет смысла, так что эти самые руки сползают ниже поясницы, сжимая. Ещё несколько часов назад они были в Карабате, закупились провизией, фенек ещё заскочил по пути в какую-то лавку, по его словам — за мазью на случай непредвиденных обстоятельств, при этом настоятельно оставив Сайно за дверью. — Непредвиденные обстоятельства, значит? — вкрадчиво шепчет Сайно в одно ухо фенека и поглаживая второе, в то время как Тигнари вытаскивает из крайнего отсека сумки небольшую склянку с прозрачной жидкостью. — Как знать, — жмёт плечами фенек с хитрющим выражением лица, и ткань расстёгнутой на несколько верхних пуговиц рубашки сползает ещё ниже, до локтей. Оставшиеся торопливо расстёгивает Сайно, после чего его самого фенек очень ловко избавляет от верхней одежды и решительно опрокидывает на спину, забираясь сверху. У Сайно сухие от дыхания через рот губы, по которым Тигнари проходится кончиком влажного языка, ощущая каждую неровность, трещину и потоки выдыхаемого воздуха, которые он в конечном счёте перекрывает глубоким поцелуем. Его напористость похожа на сильный импульс, передающийся каждому, с кем соприкоснулся. Сайно отвечает на поцелуй, толкаясь языком внутрь и закрывая глаза, что сродни падению в пространство, сотканное лишь из ощущений. На саркофаг становится наплевать, на чьи-то хладные останки в нём — и подавно. Все желания сходятся на одной прижимающей его к полу точке с острыми лопатками и скользящим по внутренней поверхности обнажённых бёдер хвостом. Тигнари нежно целует его в шею, чуть всасывая кожу, однако стоит Сайно спуститься рукой до его поясницы и нащупать то место, откуда начинается хвост — фенек инстинктивно сжимает бёдра и со стоном вгрызается в его плечо. Сайно усмехается, обхватывает начало хвоста в кольцо из пальцев и начинает двигать пальцами по вертикали. Как по члену. — Что ты сейчас… — хрипит Тигнари, зажмуривая глаза и впиваясь зубами в то же самое место на плече. С ним раньше такого никто никогда не делал. Даже он сам себе. Фенек даже подумать не мог о том, насколько это возбуждает. Это ощущение больше похоже на нечто давно вымершее и животное. — Как ты вообще додумался до этого извращения? — стонет он, тяжело дыша. — Я сейчас кончу. — А как ты додумался заняться сексом в гробнице? — задаёт встречный вопрос Сайно, оставляя хвост в покое и приподнимаясь на локтях, чтобы сменить позу. У Тигнари покрасневшие локти и щёки — само очарование, у которого идеи плохо вписываются в рамки нормальности. Они их просто к бездне ломают и выстилаются линиями новой личной геометрии. Сайно всего лишь следует новым правилам, и эту «задачу» он намерен довести до конца. Он устраивается меж раздвинутых бёдер и выдавливает купленную смазку. Первый палец входит достаточно легко, а Тигнари начинает нетерпеливо ёрзать со словами: — Над этим можно особо долго не стараться. — Когда ты вообще успел? — в очередной раз удивляется Сайно. — Обучение в Академии научило распределять время, ммм, — зажмурившись, Тигнари издаёт короткой стон и подаётся бёдрами навстречу, сжимая пальцы на напряжённом плече алхимика, — и запихивать в плотное расписание даже то, что физически не запихивается. Ровно на этих словах Сайно с небольшим усилием добавляет третий палец. Жизнь с алхимиком — это сплошной каламбур, в данном случае — очень даже приятный. Сайно сгибает находящиеся внутри пальцы, проезжаясь по простате, и Тигнари инстинктивно сводит колени со стоном, выгибаясь в пояснице и сгребая пальцами в кулак кусок расстеленного покрывала. Сайно ныряет рукой между ног, заставляя раздвинуть обратно, и накрывает ладонью прижатый к животу член фенека. Перед глазами Тигнари плывёт полоток гробницы, а движения алхимика плавные и слаженные — ещё немного, и фенек сам окончательно поплывёт вместе с потолком. Только это не совсем так, как входило в его планы. Чувствуя, что ещё немного, и он кончит — Тигнари приподнимается на локтях, тянется рукой, зарываясь ею в белые волосы Сайно, который решил сожрать увлечёнными поцелуями низ живота с внутренней стороной бедра фенека, и говорит: — Я хочу сам. Сайно приподнимает голову, укусив напоследок чувствительное место у коленки, и в его глазах зажигается проблеск азартного интереса. Тигнари смотрит на него с поволокой и жгучей решимостью, будто ставит перед фактом — «я сейчас сожру твоё сердце, и ты не будешь против». Пожалуй, что так. Внутри гробницы тепло. Даже нет, не так, здесь откровенно жарко от дыхания, мыслей, прикосновений и треска факелов на стенах — храни их архонты, чтобы не погасли раньше времени. Тигнари притягивает к себе Сайно за подбородок и утягивает его в глубокий напористый поцелуй. Он толкается языком, спуская руки к плечам алхимика, и давит на них, вынуждая того опуститься спиной на пол. Постепенно-неизбежно захватывает контроль, седлает его бёдра, почти ложась сверху и продолжая с упоением исследовать рот алхимика, отвечающего с не меньшим энтузиазмом. Одной рукой Тигнари упирается в пол, чтобы удержать равновесие, а другой размазывает по члену Сайно предэякулят, и от его стимуляции низ живота алхимика твердеет ещё больше. Сайно на мгновение прикрывает глаза, а когда смотрит на Тигнари вновь, то не может сдержать глухого стона от того, с каким блядски-развратно-не-ве-ро-ят-ным выражением лица тот слизывает со своих пальцев его жидкость. И приподнимает кончики губ в улыбке: — Вкусно. — Я тебя сейчас завалю, — едва ли не переходит на низкое рычание Сайно, обхватывая руками ягодицы фенека, но тот напрягается, бьёт его по рукам, чтобы даже не смел переворачивать на спину, и его командное «не смей» интригует достаточно сильно для того, чтобы сдержаться. Тигнари склоняется, оставляет ещё один поцелуй на губах, засасывает кожу на шее, кусает под ухом и параллельно начинает медленно опускаться на член. Его методичность и настойчивость во всех сферах жизни — включая секс — по мнению Сайно просто поразительны, потому что даже здесь он упрямо не останавливается до тех пор, пока не садится полностью, несмотря на первый дискомфорт, от которого Сайно отвлекает его, шепча на ухо всякие чувственные вещи. Через минуту фенек привыкает к ощущениям, начинает двигаться, и алхимик подстраивается под его ритм, помогая. Так и не снятая до конца расстёгнутая белая рубашка Тигнари болтается на локтях и липнет к лопаткам, будто пытаясь создать вид некого приличия, однако эффект получается совсем обратным, ибо чем больше что-то прикрывается, тем более развратным оно начинает казаться. Тигнари находит нужный угол проникновения и стонет, откидываясь назад с упирающимися в бёдра алхимика руками. На собственном втягивающемся животе ниже пупка образуется мокрое пятно от смазки — этим решает заняться Сайно, взяв всё в свои руки. Когда Сайно берёт дела в свои руки — на выходе всё получается исключительно качественно, об этом знает добрая половина профессоров в Академии. О том, что «дела» могут иметь разную природу — им знать вовсе не нужно. Алхимик надавливает на головку и растягивает губы в довольной улыбке от того, как Тигнари взвывает с прикушенной губой и сильнее впивается ногтями в кожу. Тигнари плотно обхватывает его бёдрами и сжимается внутри, а его природный запах приятно забивается в нос, одурманивая. Фенек входит во вкус, начинает набирать темп и сорвано дышать через рот, а Сайно сжимает ладонями его ягодицы до покраснений. Несмотря на все достоинства такого открытого вида, жаль, что эти следы пока не разглядеть. Уперевшись в локоть, он поднимается ладонью выше — от пупка до рёбер и плеча, утягивая на себя, заставляя наклониться, быть ближе. Он смачивает подрагивающие губы Тигнари долгим поцелуем, во время которого фенек покусывает его язык и с новой силой начинает захватывать контроль. В конце концов Сайно оказывается опять пригвождённым к полу с рукой Тигнари на шее, которой он незаметно добрался туда, слишком естественно вписав это в процесс. Он сильнее сжимает бёдра, берёт темп ещё быстрее, и его хвост неконтролируемо дёргается из стороны в сторону, почти избивая ноги алхимика. На мгновение кажется, что в его одурманенном взгляде не остаётся ничего человеческого. Напряжённо навострённые уши выглядят окаменевшими, потемневшие глаза выражают яростно бьющееся желание чего-то дикого, а рука с каждой секундой всё сильнее сдавливает горло. Охотник поймал свою добычу, он в эйфории. Сайно лишь усмехается, запрокидывает голову и чуть поворачивает её в сторону, раздразнивая оседлавшего себя «хищника» открытой уязвимостью и подчинением. Он отпускает всякую попытку взять контроль на себя. Если фенеку чего-то очень сильно хочется — лучше этому не препятствовать. А ещё лучше — посодействовать в получении желаемого. Тигнари упивается данной ему властью и безоговорочным доверием. Он хочет одновременно искусать до отметин и нежно зацеловать свою любимую «жертву», он хочет закричать так, чтобы каждая здешняя мумия его услышала с того света, и одновременно утопить этот звук в поцелуе. Его начинает трясти от сумбура колошматящих по телу ощущений, которые сжимаются внутри будущей сверхновой. Единственная точка опоры — шея Сайно. Прикладываемая для сжатия сила держит в реальности, ему так хорошо, что скулёж не получается сдерживать, особенно когда алхимик, чувствуя состояние фенека, начинает толкаться сам — глубоко и достаточно быстро для того, чтобы в конечном итоге Тигнари с продолжительным стоном вгрызся ему в шею и судорожно кончил на живот. — Умница, — хвалит его Сайно, почесав за ухом, и переворачивает на спину. Наконец, он так же может дать волю желаниями. После оргазма фенек весь мягкий и очень чувствительный. Он скрещивает ноги на пояснице алхимика и почти бессознательно зарывается пальцами тому глубоко в волосы, полностью отдаваясь его действиям с поволокой в глазах. Такая резкая смена с доминирования на шёлковое подчинение сводит с ума — Сайно больше не может сдерживаться и отпускает себя, кончая внутрь. Спасибо хоть что оазис находится не так далеко от входа в гробницу. Пытаясь отдышаться, Тигнари заползает алхимику головой на грудь, и его уши, наконец, расслабленно обмякают, а хвост больше не напоминает своим поведением плётку в действии. Он со вчерашнего вечера ничего не ел и сейчас бы вгрызся в дорожный бутерброд как тигр в задницу дикого кабана, но сил на это попросту нет. — Будь я главой Академии — сегодня же назначил бы тебя на какую-нибудь руководящую должность, — слышит фенек над ухом голос Сайно с догоняющим смешком: — Ты слишком долго подавлял в себе тягу к контролю, так и одичать недолго. Но, признаюсь честно, у тебя очень неплохо получалось управлять ситуацией даже в довольно… критичном состоянии. — Ты сейчас серьёзно анализируешь процесс того, как я просто придушивал тебя, сидя сверху? — фыркает Тигнари, утыкаясь носом в горячую кожу возле шеи алхимика. — Лисёнок, тебе нужно было видеть себя со стороны. Ты не просто был сверху и придушивал — ты был похож на зверя, который порвёт глотку, если добыча взбунтуется. А потом залижет разрыв в качестве извинения. Это очень заводило. — Буду иметь ввиду и в следующий раз притащу верёвки для убедительности. — Даже не сомневаюсь, — издаёт ответный смешок Сайно и зарывается пальцами фенеку в волосы возле ушей. — Ты очень уверенно что-то планируешь — например, всё произошедшее сейчас. — Эта идея показалась мне довольно романтичной, — не видит смысла отпираться фенек. — Ты, я, пустыня, гробницы. Готов биться об заклад — мало кому такая оригинальная мысль в голову приходила. И да, у тебя теперь на шее от моего укуса огромный синяк будет. — От твоих укусов я не против скончаться. Когда до Тигнари доходит соль шутки — Сайно получает хвостом по ногам «за вопиющую пошлость», а фенек — засос на шее и предложение повторить свои звучавшие несколько минут назад очень приличные стоны. Кажется, эта благотворительная акция для сохнущей от скуки мумии запомнится местным священным стенам очень надолго.