revelatio

       — Ты плохо стараешься, — прокричал демон из беседки запыханному Всаднику.       Хосок пытался с помощью своей силы телепортироваться в другое место, но как бы он ни старался, у него это не выходило. Вот уже шёл который час, а попытки не оборачивались удачей.       — Вместо того, чтобы кричать, лучше бы объяснили, в чём проблема! — С раздражением рявкнул Хосок, и спустя мгновение перед ним появился Ислан.       — Вот скажи, что ты сейчас чувствуешь?       — Помимо раздражения на одного очень сварливого демона и брошенность меня моими же друзьями… — театрально задумывается Чон. — Я чувствую лёгкий голод, — с издёвкой тянет, иронично улыбнувшись в конце своему заключению.       — А нужно чувствовать злость, — монотонным голосом продолжил Ислан, стараясь сохранять спокойствие. — Свирепую ярость, ты должен буквально весь состоять из гнева и бешенства. И только тогда твои способности проявятся!       — И как я это должен сделать? — угрюмо спрашивает Чон, он уже не в силах выносить этот бесполезный разговор с демоном.       — Ты и правда глупый или притворяешься? — негодует альфа, впившись взглядом в Хосока, который, в свою очередь, сложил руки на груди, становясь серьёзным. — Вспомни ситуацию, которая тебя вывела из себя, или представь, что кого-то из твоих друзей пытаются убить. Включи воображение, Всадник Чумы, — с угрожающими нотками сказал демон, подойдя ближе к собеседнику.       Спустя час, который Чону показался вечностью, у него получилось вызвать злость, но настольно крохотную, что никаких изменений не произошло. Демон же оставил альфу после трёх неудачных попыток, объясняя тем, что не в силах смотреть на это недоразумение.       Чувство, что он должен испытать, лишь отдалённо знакомо ему: Хосок не испытывал никогда тех эмоций, которых пытался добиться от него Ислан. Злость, ярость, гнев и ненависть — не настолько сильны, какими они обязаны быть, чтобы открыть могущество внутри Всадника.       Ненависть — это то самое чувство, которое он испытывает к себе, к своему существу, к призванию каждый божий день. Он единственный из Всадников, кто не задумываясь отказался бы от этой ненужной ему силы и не пожалел бы. Но Хосок не выбирал свою судьбу, она его выбрала, именно поэтому, если есть хоть малейший шанс избавиться от этого бремени, то он готов рискнуть.       Время близилось к вечеру, отражая последние отблески света на елях в лесу, постепенно становившихся тусклее. Видимо, больше никто из Всадников не торопился присоединиться к тренировке, поэтому альфе стоило бы уже покинуть беседку и направиться к дому.       Однако, сегодняшнее происшествие не выходило у него из головы, вытаскивая из памяти отдалённые моменты, которые он так хотел забыть. Кровь из носа тех людей, что была явно вызвана его сверхспособностями, не давала ему покоя. И чем больше думал об этом Чума, тем сильнее он убеждался, что ему не место среди смертных. В то же время он не сверхъестественное существо, по крайней мере пока, но сейчас и среди них — ему не место. Так где же его место тогда, если он уже не человек, и пока ещё не Всадник?       — Может, нужно принять свою сущность, а не отталкивать? — задумчиво задал сам себе вопрос вслух Чон. — И, возможно, тогда я найду свое место.       В конце концов Хосок взял себя в руки и направился в сторону дома, где он надеялся обнаружить хоть кого-то из друзей. В последний раз они собирались вместе три дня назад в баре, где ещё и умудрились поругаться с Намджуном. Чон знает друга давно, поэтому более чем уверен, что он не держит зла, но обсудить ситуацию всё-таки нужно. Ибо трое из них уже приняли окончательное решение, остался выбор только за Смертью.       Чем ближе виднелись очертания его дома, тем громче до альфы доносились голоса людей. Сначала он подумал, что снова нагрянули соседи за очередной возможностью высказать свои недовольства. Но, замерев от удивления, он обнаружил, что собралось уже не пять человек, как бывало раньше, а более пятнадцати, от которых исходила злость, смешанная со страхом от неизвестности. В руках у некоторых людей были вилы, а у остальных в руках горели факелы.       Из толпы до альфы доносились слова: «Сжечь! Убить колдуна!»       В этот момент Хосок молился всем Богам и самому Дьяволу, чтобы внутри дома никого не оказалось, он не готов больше никого терять. И хоть сейчас, время страху сковать своими оковами, но он не поддастся на провокацию и не оставит место, которое ему дорого. Как бы он сам себя не ненавидел в душе, Хосок не позволит другим людям относиться к нему, как к животному.       — Вас не учили, что, прежде чем наведаться к кому-то в гости, сначала принято постучать и убедиться, что хозяин дома, — подходя ближе, крикнул притихшей толпе Хосок, и люди сразу же обернулись в его сторону.       — Зачем нам стучаться, когда ты и сам пришел, — сказал нагло альфа, плюнув себе под ноги, смотря со злобной улыбкой на Всадника.       — Я бы научил вас хорошим манерам, но, боюсь, у меня нет в ближайшие дни свободного времени, — ответил сарказмом Чон, не теряя своего спокойствия. — А теперь, прошу, покиньте мою землю!       Народ не сдвинулся с места, наоборот же, все стали ближе подходить к Хосоку, продолжая сверлить его яростным взглядом. Если их правитель наплевал на заявление о колдуне, с приходом которого многие жители мертвы, а их урожай перестал цвести так, как это было раньше, то жители самостоятельно приняли решение. Они хотят отмщения, расплаты, справедливости, за которой сейчас и пришли.       — Чон Хосок, твое время вышло, — ехидно усмехнулся Всаднику Ён, встав на небольшую бочку с факелом в руках, чтобы направить людей вокруг, сказав как можно громче. — Смерть пришла за тобой, время справедливости настало.       — О, это вряд ли, — протянул с оттенком иронии альфа, смотря на всех вокруг так, будто его это веселит, — я знаю Смерть, поэтому поверь, вы бы не хотели, чтобы он пришел.       — Ах ты наглый мальчишка— прямо к Чону метнулся разъяренный омега, которого пытался задержать один из альф.       В его глазах альфа видел нечеловеческий отблеск огня, тот был готов уже на него наброситься, но всех окликнул Ён.       — Народ! Этот ребенок порождение самого дьявола! Он пришел на землю, чтобы погубить наш скот, наш урожай и убить нас, обычных людей, — начал свою речь Ён, искренне веря в свои слова, тем самым заражая людей вокруг. — Нашему правительству плевать на нас, плевать на наших детей, они там думают только о себе. Но вы посмотрите, что в итоге стало с нашим городком. Мы жили спокойно, пока на свет не явилось это отродье и не убило светлых людей семьи Чон.       Все вокруг слушали речь альфы, иногда выкрикивая «Да» и «Правильно». Хосок видел, как они были воодушевлены речью Ёна, готовые выполнять каждый его указ. И сейчас он осознал, что люди, стоявшие перед ним, — звери, они пойдут до последнего, чтобы убить Чона, наплевав на запреты и законы. Что бы сейчас ни сказал им альфа, народ не услышит, они видят в нем монстра и чудовище, что непонятно их разуму. Неизвестное пугает их, и, будучи не в силах объяснить подобные явления, они выбрали самый лучший вариант - избавиться от угрозы.       — Сегодня мы вершим правосудие, именем нашего города, ради будущего Карчера и будущего наших детей, — провозглашает альфа. — Дьяволу место в аду, поэтому, давайте вернем его туда, откуда он родом!       Люди, которые до этого окружали Ёна, бросились с факелами к дому Чона. Растерявшись от такого поворота, Хосок растерянно посмотрел им вслед, не понимая, почему люди двинулись в противоположную сторону от него. И только после первого брошенного факела прямо к окнам его дома альфа понял, для чего они все собрались.       Огонь окутал его дом. Всадник стоит перед домом его семьи, а пламя отражается в его глазах, в которых застыли слезы. Тепло от огня распространяется, отчего становится невыносимо жарко. Самые светлые воспоминания вновь всплывают в его подсознании, оставляя огромный груз на сердце. Чон падает на колени, а одинокая слеза скатывается по его лицу. Единственное, что осталось в памяти от его семьи — это участок и дом семьи Чон. Но прямо сейчас он рушится, стирается из истории, будто ничего и не было.       — Простите, я не смог стать тем сыном, которого вы заслуживаете, — с отчаянием шепчет Хосок.       Всадник смотрит на горящий дом, в котором когда-то его обнимали братья, отец рассказывал, как правильно ухаживать за огородом, а папа, напевая песни, готовил им ужин. Этого больше нет, все в один миг рухнуло, как карточный домик. Монстры и чудовища здесь не Всадники, а люди. Хотя даже этого они не заслуживают, смотря на то, с какой радостью они смотрят на горящий кусок сердца Хосока.       — Вы, — вытерев слезы тыльной стороны ладони, альфа поднялся с колен и подошел к Ёну, посмотрев с полной ненавистью в глазах. — Что вы наделали? Разве мои родные сделали вам что-то плохое, раз вы с их наследием так поступаете?       — Наследие Чон? — откровенно насмехается над ним. — Ты скоро присоединишься к нему. И надеюсь, ты будешь гореть таким же пламенем, как и этот дом.       Ён со всей силы оттолкнул альфу от себя, отчего Чон упал, не успев сориентироваться вовремя, Хосок побагровел от ярости. Но, не успел он подняться, на него со всех сторон стали тыкать вилами, удерживая на месте и не давая встать.       — Гори в аду, Чон Хосок, за все беды, что ты принес нашему городу! — понизив голос, произносит мужчина, наклоняясь ближе к Всаднику. — И будь уверен, твои друзья будут следующими.       После этих слов альфа взял факел и бросил прямо в Хосока, чья одежда вмиг загорелось, а в нос ударила ужасная вонь палёного тряпья. Его грудь тут же сдавило, кровь вскипела в жилах, а тело налилось свинцом. Из его рта вырывается дикий крик, и через пару вздохов тело поглотила гнетущая темнота вперемешку с пылающим огнем.

***

      Жажда мести преследует Чонгука изо дня в день, пылая внутри него и заставляя терять рассудок. Она забирает слишком много его души, становясь темнее и черствее. Чон старался забыть, отпустить смерть папы, но это оказалось сложной задачей. Люди, что совершили убийство, заслуживают наказание. Он не может позволить этим мерзавцам разгуливать безнаказанными, ища новых жертв и наслаждаясь свободой.       В тот день он поклялся себе и папе, что найдет убийц во что бы то не стало и восстановит справедливость. Единственная зацепка, в которой он абсолютно уверен, это то, что убийство связано с приезжими в город, это кто-то явно из чужаков.       Альфа скрывал от Всадников, что продолжает до сих пор расследовать это дело, а не оставил в прошлом, как и обещал. Но друзья и так всё знают, продолжая делать вид, что ничего не замечают. И ещё они понимают, что Чонгук пытался в этом убедить больше себя, нежели их. В любом случае, несмотря ни на что, они примут любое решение Чона.       Он устал ходить кругами, каждый раз не находить ни единой зацепки, всё без толку, ничего не выходит. Никто ничего не знает, никто ничего не видел, будто преступники были невидимками. Последний шанс докопаться до истины, это — лекарь, который может оказаться тем, кого ищет альфа. В последние дни жизни папа часто упоминал о лекаре: якобы тот мог избавить от любой болезни. Чонгук не заострял на этом внимание, мало ли, что молвят местные, но это был последний день, когда он видел папу живым.       Обойдя половину базара, в конце концов Чонгук нашёл то, что искал. Услышав от местных жителей, что с другого поселения перебрался знахарь с волшебными травами, он решил проверить, тот ли самый это лекарь, которого он искал, или нет.       Этот альфа, его — последняя надежда.       Не заметить палатку знахаря было невозможно, она выделялась среди остальных. Множество различных растений, как внутри, так и снаружи. Ветви лианы оплели небольшие деревянные столбы, на которых держалась сама палатка, а внутри стены были покрыты хрупкими синими цветами, излучающими невероятный запах. Внутри за длинным столом, на котором было бесчисленное количество разных растений и колб, стоял невысокий альфа в белом одеянии.       Среди различных запахов растений и снадобий Чонгук почувствовал едва ощутимую ауру существа и запах мяты. Он не акцентировал внимание, что перед ним может быть не человек, ему сейчас важно другое.       — Добро пожаловать в мою лекарственную лавку, — знахарь перевёл внимание с покупателя на Чонгука, обращаясь к нему с вежливой улыбкой. — Вам нужны лекарственные растения или травяные отвары?       — Мне не нужно ни то, ни другое, — перешёл сразу к делу альфа, подходя ближе к старику.       Знахарь заметно насторожился, переводя тревожный взгляд на рядом стоящего с Чоном юношу.       Мин Аран, обожающий алхимию, проводит всё свободное время у знакомого альфы их семьи. Знахарь был в курсе, кем являлась семья Мин, да и сам наслышан о разных сверхъестественных существах, помимо колдунов. И зная, что Всадники Апокалипсиса находятся в этом городе, он понимал и последствия встречи с ними, но надеялся избежать этого.       — Молодой человек...— стараясь звучать ровно, не запинаясь, начал знахарь, но Чонгук его перебил.       — Я ждал вас очень долго, лекарь, — облокотившись на прилавок, наклонился ближе к альфе Всадник и понизил голос. — Вы, наверное, не помните омегу, который несколько лет назад наведался к вам за травами от головной боли?       — Я не понимаю, — пытался хоть слово выдавить тот, заметно сжавшись от страха.       — Я пришел за правдой! И без неё никуда не уйду, — глаза лекаря метались между альфой и юношей, не зная, что ему сказать.       Аран громко кашлянул, привлекая внимание Чона, который до этого момента будто не замечал, что в палатке они были не одни. В глазах колдуна читались злость и напряжение, он всем видом показывал, что Чонгуку не рады здесь.       — Ты можешь проваливать, тебя это не касается, — мельком взглянув на пепельноволосого юношу, бросил ему Чон, снова переключив внимание на альфу напротив.       — Я правда не понимаю, о чём вы говорите, — растерянно отвечает знахарь.       — Вы или ваш напарник приезжали в этот город несколько зим назад, — спокойно говорит Чонгук, чувствуя, как ярость внутри закипать начинает. — Мой папа пришёл к вам за лекарством, а потом его убили, сразу после возвращения домой. Не знаю как вы, лекарь, а я не считаю это случайным совпадением.       — Вы, видимо, путаете, я приезжал сюда последний раз десять зим назад, — всё еще напряженно оправдывается альфа. — Поэтому я понятия не имею, о чём вы говорите. Мне очень жаль вашего папу, но я не работаю с другими лекарями. Я путешествую по разным городам мира, обычно раз в десять зим приезжая сюда.       Чонгук в каждое слово вслушивался, пытаясь распознать ложь, но старик говорил правду, в которую он не хочет верить. Однако почему лекарь тогда так напрягся, когда Всадник завёл разговор? Это ему не даёт покоя.       — Вы не знаете ещё лекарей, которые приезжали сюда до или после вас? — не унимается Чон.       Если этот старик не тот, кого он ищет, то альфа не представляет, что ему делать дальше. Его надежда тает на глазах, когда он замечает, что лекарь говорит правду. После того, как альфа разводит руками, мол, не знает больше ни о каких других лекарях, Чон заметно сдувается, теряя прежнюю уверенность. — Эй, — подал голос Мин. — Отстань от него, не видишь, он пожилой альфа, а ты его пугаешь. Если ты получил, что хотел, — убирайся отсюда.       В глазах юноши читалась злость, он говорил спокойно, но в голосе присутствовала сталь. От услышанного альфа поворачивается на него, смотря с нескрываемым раздражением. Его только что лишили надежды, ему не до наглых мальчишек.       — А ты кто такой, чтобы со мной так разговаривать? — подходя вплотную к Арану, потянул за рубаху, смотря с неприязнью в глаза.       — Молодой человек, прошу покинуть мою лавку, — встревает в разговор лекарь, — я не потерплю, чтобы вы так разговаривали с моими покупателями.       Альфа уже собирался отпустить юношу, но, втянув воздух, ощутил исходящую ауру сверхъестественного существа и растерялся. А Аран, воспользовавшись моментом, вырвался из его хватки.       «Он понял... он понял, кто я», — подумал Мин, которому удалось держать невозмутимый вид, но внутри него появился страх. Всадник не должен понять, отец не простит такую оплошность.       — Кто ты? — В лавке повисло напряженное молчание, маг не спешил отвечать, а Чон пытался понять его.       — Не твоего ума дело, — огрызнулся Аран и выбежал из палаты в сторону запасного выхода, который вёл в лес.       Он растерянно посмотрел на лекаря, догадываясь, что тот в курсе, но ему ничего не скажет, Чонгук бросился вслед за юношей.       «Кто он? Почему был враждебно настроен? Он враг или союзник?» — миллион вопросов крутилось в голове альфы, на которые мог ответить только юноша.       И сейчас ему бы следовало выкинуть это из головы, он не за этим пришёл, ему нужно разобраться с убийцами. Но мысли о том, как альфа реагировал на него, не давали бы ему уснуть. Чонгук должен выяснить, кто он, может, он имеет отношение к Всадникам или убийству папы. Вдруг он в сговоре с бандитами или ещё хуже — с их врагами. Хотя есть ли у Всадников вообще враги, он не знает, но проверить стоит. Или же тот ещё один демон, что по приказу их короля пришёл следить за ними. Пожалуй, этот вариант тоже не нужно исключать.       Пробираясь сквозь толпу, Чон разглядел пепельноволосого парня, направляющегося к выходу через тот самый переулок, откуда бежали разбойники. И как бы Всадник ни пытался его догнать, он был быстрее и шустрее, ускользая от него всё дальше.       Подходя ближе к лесу, ему удалось поймать паренька, который был явно этим недоволен. Они уже были далеко от базара, а вокруг только пару домов и лес. Крепко схватив парня за локоть, Чон развернул его лицом к себе, теперь в полной мере ощущая его ауру.       — Кто ты такой? Отвечай! — рассерженно начал Чонгук, смотря неотрывно в глаза, стараясь распознать ложь. — И почему убежал?       — Не. Твоего. Ума. Дело, — резко вырывая руку из крепкой хватки Всадника, высоко задрав подбородок, Мин твердо проговорил каждое слово.       Аран понимал, что оправдываться, притворяясь дурачком и делая вид, что не понимает, о чём ему говорит альфа, было бесполезно. Он уже ощутил его ауру, поэтому Мину остаётся только найти способ сбежать от альфы и незаметно вернуться домой.       — Нет, так не пойдёт, — не даёт тому сбежать Чонгук, преградив путь. — Или ты сейчас же говоришь, кто тебя прислал, или я оторву твоему королю голову, — приказывает ледяным тоном альфа, теряя терпение.       Всадник пошёл хитрым путем, говоря о короле, чтобы вывести юношу на чистую воду. А судя по тому, как тот бросил на него удивлённый взгляд, а потом закипел от злости сильнее, альфа не прогадал со способом.       — Королю? — нахмурив брови, поморщился Мин. — Если ты принял меня за какого-то жалкого демона, то ты меня явно разочаровал, — в голосе послышалась обида.       «Ну вот ты и попался, значит, не демон», — радуется в своих мыслях Чон.       Альфа внимательно смотрит ему в глаза, пытаясь понять, говорит он правду или хорош во лжи. Последнее кажется сомнительным. Но если вариант с демоном он отбрасывает, то возникают следующие вопросы, на которые теперь он хочет получить ответы. И самый главный вопрос - почему тот не удивился Всаднику. Значит, он знает кто стоит перед ним. При этом вид у мальца невозмутимый, будто не боится, старается держать лицо, но Чон всё равно чувствует исходящий от него страх.       — Вот и наш должник объявился, — крикнул кто-то за спиной альфы, и он сразу догадался, кто это.       Обречённо вздохнув от того, как не вовремя это всё, Чонгук обернулся, сложив руки на груди. Он ожидал увидеть всё тех же двоих утренних громил, но никак не ожидал, что те приведут подмогу в лице десятерых крепких разбойников. Двенадцать высоких громил в оборванной одежде, с грязью на руках и хищным взглядом, выглядели при этом так, будто обнаружили свою добычу.       — А мы всё думали, когда к тебе прийти, — начал второй разбойник, — но ты упростил задачу, сам пришёл к нам.       — Ну что, парень, время платить по счетам, — плотоядно улыбнулся один из них.       Аран наблюдал за тем, как бугаи стали подходить к ним всё ближе, выглядев при этом как одичавшие монстры. От таких людей следует держаться подальше, от них разит беспощадностью и злом. Но Чонгука это будто бы не пугает, тот стоит, как скала, смотря на всех со скучающим непобедимым видом.       «Так вот он каков Всадник Войны. На него глянув, увидишь воплощение воинственности и мужественности», — смотря с неким восхищением, отмечает про себя маг.       — Ты с собой ещё и друга привел, — рыжий альфа расплылся в сумасшедшей улыбке, осмотрев Арана с головы до ног. — Так даже веселее будет.       — Вообще-то я... — не успел договорить юноша, как Всадник перебил, даже не посмотрев в его сторону, продолжая испепелять взглядом разбойников.       — Он не мой друг, а просто проходил мимо, — Чон расслабленно сделал шаг в сторону громил, напоследок повернувшись к магу, одними губами прошептав: «Беги!»       — Ты ненормальный? Смерти ищешь? — непонимающе схватил за локоть того Аран, понимая, что в одиночку он не справится с этими альфами. — Их больше десяти человек, они убьют тебя!       Не обращая внимания на болтовню Мина, альфа оттолкнул его в сторону, приказывая одним взглядом уходить. Он не будет втягивать в свои разборки невинного человека, кем бы ни был этот мальчишка. Чонгук осознаёт, что у него нет магии Всадника Войны, но его преимущество в виде небольшой силы от сверхъестественного существа точно не помешает.       Он знает, что против двенадцати разбойников у него нет шансов, но он не из тех людей, кто бежит от возникших трудностей. Чонгук трусом не был, он не сбежит, не сейчас и никогда.       Трое крепких альф приняли его жест как призыв к действию и бросились на Чона, пытаясь связать его веревками, не забывая наносить сильные удары на поражение. Удары жестокие, беспощадные, нацеленные на его смерть. Но именно смерти ему сейчас больше всего не хватает, может, тогда брат придёт за ним, но уже скорее за его трупом.       Альфа вспоминает наставления демона, который твердил, что они становятся сильнее, когда злятся. Поэтому сейчас он пытается вспомнить самые ужасные моменты в его жизни: несправедливость, смерть, насилие и жестокость. Чонгук продолжает бороться, не сдаётся даже тогда, когда чувствует, что не в силах больше захлёбываться собственной кровью, почти теряя сознание. Но он твёрдо продолжает стоять на своих ногах.       Пока альфа пытался отбиться от уже шестерых разбойников, остальные только со смехом наблюдали за дракой со стороны. Аран не стал бежать, и как бы ему не были омерзительны Всадники, человека на верную смерть он не оставит. «Наш долг защищать слабых», — вспомнил слова отца, который всегда твердил, что нужно помогать беззащитным, тем, кто не в силах постоять за себя. И сейчас он смотрит, как лицо Чона от ударов превращается в кровавое месиво и заканчиваются силы сопротивляться.       Мин, что не обладает на данный момент достаточно сильной магией, взывает к предкам, прося о помощи. Чтобы наполнили его силой рода, нашептывает заклинания, прикрыв глаза.       Всадник замечает, что разбойники замерли на месте, смотря с опаской за его спину, и на их лицах отражается шок. Обернувшись, он видит того самого пепельноволосого паренька, чьи глаза светились ярко-жёлтым светом, а из его тела струилась солнечная энергия, которая спустя мгновение оттолкнула всех альф в разные стороны.       После той магической вспышки тела разбойников валялись на земле без сознания, а Мин рванул к Чонгуку. Альфа, что больше не в силах стоять на ногах, валится на землю, чувствуя, как сильно истощён физически.       — Ладно, ты доказал, что не демон, — смотрит на подскочившего юношу, ухмыльнувшись с мягкой улыбкой на губах.       Аран закатил глаза на слова довольного альфы, после продолжая с беспокойством рассматривать его окровавленную одежду и лицо.       — Нам надо срочно уходить, пока эти разбойники не пришли в сознание, — поднимая Чонгука, оглядевшись по сторонам, говорит маг.       — Так уж и быть, — прихрамывая, опираясь на юношу и продолжая улыбаться, выпаливает Всадник. — Не буду допытывать, кем ты являешься. Но очень надеюсь, что ты не утащишь меня в лес и не убьёшь там своей волшебной магией феи.       Мин только рассмеялся на высказывание альфы, будто не он был на волосок от смерти пару минут назад.       — Видимо, тебе сильно по голове досталось, раз несёшь всякую чушь.       Пока парни были отвлечены разговором, потеряв бдительность, один из разбойников пришёл в себя. И, заметив двух беглецов, последовал за ними, прихватив с собой дубинку. Незаметно догоняя мага и Всадника, замахнувшись, альфа ударяет юношу по голове, и тот падает на землю, прихватив с собой Чонгука.       — Думали так просто сбежать от нас, — скалится альфа, наклоняясь к Чону, который сильно ударился спиной и зажмурился от боли. — Пора ответить за свои поступки.       После своих слов разбойник замахивается и Чонгук не успевает увернуться, как его бьют по затылку тяжёлой дубиной. Он даже звука издать не успевает и отключается, и его обволакивает гнетущая темнота. И последнее, что он видел, отдалённо слыша раскат грома, это то, как небо покрывает чёрная тьма.

***

      Ночь Жреца — священный праздник для клана Мин, к которому они начинают готовиться ещё за несколько месяцев. Этот день посвящён первому колдуну их клана, благодаря которому их род по сей день существует. В ту знаменательную ночь из пяти сильных магов выжил только один — Мин. И чтобы отдать дань уважения, в их семье каждый год принято устраивать торжество, посвящённое памяти верховного мага. Колдуны верили, что пока они чествуют и почитают эту ночь, сила их рода существует и становится сильнее.       — Аран ещё не объявился? — спросил верховный маг у омеги, который суетился над украшением двора к празднованию.       — Ещё нет, он ушёл час назад, — ответил он мужу, параллельно продолжая другим омегам семьи давать поручения, — думаю, к началу празднования вернётся.       — Да, с тех пор как Ук пожаловал к нам в город, Аран имеет привычку засиживаться у знахаря, — с мягкой улыбкой произнёс Сочжун.       Их небольшая община, состоящая из шести домов, где проживала только их семья, сейчас вся была украшена к празднованию ночи Жреца. На большом столе присутствовали изысканные и разнообразные блюда, от которых исходил невероятный аромат на весь двор. Один из альф играл на гитаре, а детвора весело скакала рядом, напевая песни. Сегодня в клане Мин витал могущественный дух силы их рода и самого создателя.       Внимание верховного привлекли тёмные тучи, которые заволокли небо и солнце, хотя секундой ранее не было ни намёка на смену погоды. Чернота накрывала всё на своём пути, ветер усилился и дул с такой силой, будто хотел смести весь город с лица земли. Кругом чувствовалась тёмная магия, её столько, что можно почувствовать кожей, ощутить вкус на кончике языка.       Все маги, находившиеся на улице, устремили свой взор к небу, чувствуя эту силу — силу тьмы. Сочжун не стал терять времени и направился в свой кабинет, дабы найти ту самую книгу пророчеств, к которой он обращался в редких случаях, а всего их было два. На вопросительные взгляды людей, встречавшихся на пути, Мин никак не отреагировал, но его движения были наполнены уверенностью, давая понять, что всё под контролем.       Зайдя в кабинет, маг сразу прошёл к своему тайному месту, что скрыто от всех глаз, включая его семью. Взмахнув рукой и произнося заклинание на латыни, он увидел мерцающий огненный круг в виде замка, который растворившись в воздухе, открыл потайную дверцу внутри шкафа с книгами.       — Отец, там молнии красные в небе... — после двух громких стуков Гёнхи ворвался в кабинет, тяжело дыша, пытаясь параллельно говорить.       — Гёнхи, я же просил без моего позволения не входить в эту комнату, — Мин не повышал голос, но говорил твёрдо, давая понять серьёзность своих слов.       — Но папа сказал тебе сообщить, — не унимался омега.       — Хорошо, я разберусь с этим, а сейчас выйди отсюда, — понизив голос, произнёс маг, — и передай остальным, что всё под контролем.       Стоило сыну выйти из кабинета, как Сочжун положил книгу на стол, шепча заклинания, позволяющие открыть её.       Книга пророчеств - это древняя книга, которая передавалась из поколения в поколение и которую под силу прочесть только верховному магу, сочетающему в себе всю силу их магического рода. Этой книгой нельзя пользоваться часто, ибо рискуешь лишить её магии. Здесь прописано всё, что нужно знать о будущем и прошлом, поэтому книгу пророчеств необходимо открывать только в чрезвычайных ситуациях, как эта.       Найдя нужную страницу, Мин сел на стул и принялся читать вслух пророчества:

«И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри».

      Огонь, поглотивший память о семье Чон, уничтожал не только дом, но и воспоминания, связанные с ним. Цепи сковывали его, не давали принять свою истинную форму и подчиниться внутреннему зверю. Утрата наполнила до краёв мысли, заставляя сожаление просочиться в разум. Боли не было, чувств, слёз и огня тоже не было, а была только тьма, которая протянула свою костлявую руку и коснулась шрама в форме лука на предплечье Всадника.       И восстал он из пепла, представ в облике Чумы пред людьми, что смотрели на него со страхом в глазах. Его почерневшая кожа, покрытая волдырями, постепенно начала приобретать первоначальный вид. Всадник Чумы поднялся с колен, будто не он несколько секунд назад полыхал ярко-красным пламенем. Он стоял в том же виде, что и был до этого, изменились лишь его глаза. Этот мертвый взгляд выворачивал душу наизнанку, показывая, что не он вернулся из ада, а ад пришёл на землю всех покарать. Вера в добро, в людей ему отныне чужда, он больше никогда не будет прежним. Вечно жизнерадостный мальчишка стал тенью, отголоском прошлого, а теперь на его место пришёл величественный Всадник Чумы.       — Если мне не удалось попасть в Ад, как вы того желали, то будьте уверены, Ад я вам устрою здесь, — безумная улыбка отразилась на его лице.       Люди, что до этого ликовали, чувствуя вкус победы, застыли на местах, не веря всему происходящему.       — Ты не… мог… — заикаясь, пытался вымолвить хоть слово Ён.       — Не мог и бла-бла-бла, — рукой показал жест Чон, подходя расслабленной походкой к собеседнику и закатывая глаза, — тебе не надоело нести чушь из своего грязного рта?       Посмотрев в глаза Всаднику, за которым до сих пор полыхает дом, можно каждой клеткой своего существования ощутить себя в преисподней. Альфа перед ним не выглядит как человек, от которого можно добиться жалости, он вообще не выглядит как человек. Если дьявол и существует, то для этих людей его имя — Чон Хосок.       — Язык проглотил? — язвительно спрашивает Всадник, а следом переводит внимание на остальных людей. — Что ж, выступление слегка затянулось, но любое представление имеет свойство заканчиваться, так?       Размяв шею, он ухмыльнулся, как обезумевший маньяк, и посмотрел на Ёна, которого стало трясти от страха и беспомощности. Улыбка вмиг пропала с лица Чона, уступая место свирепой ярости и чувству отмщения. Взмахом руки Всадник поднял этого человека над землей, не отрывая тёмных глаз от собеседника. Люди вокруг начали ахать, всё так же не в силах отмереть от паники и ужаса.       — Как ты там сказал, — лицо Хосока приняло задумчивое выражение, когда он вспоминал слова Ена перед его сожжением. — Вернём туда, откуда он родом? Что ж, сам захотел.       После его слов бездыханное тело альфы упало на землю, пламя сожгло его внутренности. И сейчас пламя продолжало сжигать его кожу и кости, оставляя после себя пепел в считанные секунды. Люди вокруг начали разбегаться и кричать, прося помощи, думая, что смогут спастись. Но было слишком поздно.       Всадник Чумы не пожалел сил, которыми теперь он был наполнен, и в агонии испепелил каждого человека, попытавшегося его сжечь. Его метка светилась ярко-красным цветом, он это сделал, принял свою сущность, и именно она спасла его. Крики и вопли жертв не прекращались, он не щадил никого, заставляя их молить о пощаде. Но это были не люди, а дикие твари, которые пытались обречь его на ту же самую участь.       Небо было покрыто пеленой тьмы, молнии метались во все стороны красным и синим цветом, а гром заглушал все звуки своим шумом. Глаза Всадника налились кроваво-красным цветом, вокруг него летала дымка могущественной, тёмной и злой энергии. Дом Чона уже догорал, оставляя после себя пепел его прошлой жизни, кругом были разбросаны трупы людей, оставившие огромный отпечаток в душе Чона. Всё было в крови, он и сам был в ней, лицо, руки, одежда…       Но именно сейчас он чувствовал себя полноценным, это было именно то, чего ему всю жизнь не доставало. То, от чего он так долго бежал, то, что он так свирепо ненавидел, спасло его, пришло на помощь в самый нужный момент. Его сущность и он — одно целое, в этот самый момент всё на своих местах, это и есть его место, которое он всю жизнь искал.       Чон Хосок наконец-то дома.

«Я взглянул, и вот, конь белый, и на нём всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить».

      Ветер усиливался, ударяя по окнам, а шум грома доносился до колдуна, но он продолжал читать дальше:

«И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри».

      Сквозь звон в ушах и темноту альфа приходит в сознание. Он обнаружил себя привязанным толстой верёвкой к дереву, стонет от боли, голова покалывает, напоминая о недавней бойне. Попытки пошевелиться, чтобы выбраться, оказались безуспешны, и из горла Всадника вырвался разочарованный стон. Оглядевшись по сторонам, альфа заметил разбойников, их стало меньше, около восьми человек сидели у костра и что-то бурно обсуждали.       Как он мог докатиться до того, что какие-то люди привязали и избили его, самого Всадника Войны. Хотя сейчас Чонгук впервые в жизни сомневается, что он и существо связаны. Та его сущность будто покинула его, посчитала недостойным, бросив в самый нужный момент. Сейчас он может рассчитывать только на себя и свои собственные силы, чтобы выжить.       Снова он один. Какая ирония, он всегда один против всего мира, так было с самого детства. Благодаря Всадникам он верит в семью, он за них горой, Чонгук уверен, что и они тоже. Но из этой ситуации ему предстоит выбраться в одиночку, полагаясь только на себя.       Пытаясь снова совершить попытку пошевелиться, альфа начал осматриваться вокруг, чтобы найти что-то, что сможет ему помочь в этом. Но единственное, что он обнаружил, — это привязанного юношу рядом с ним, который находился без сознания. Понимание того, что это он втянул его в это, сильно бьёт в сознание. Этот мальчишка не бросил его, защитил от разбойников, а взамен получил приглашение находиться с ним в одной лодке. Всадник чувствует яркую злость: на себя, этих людей, свою сущность, что не в силах ничего сделать. Он бессилен в этой ситуации, толку от него нет, и это заставляет его злость обматывать невидимые нити вокруг него.       — Эд, смотри, — разбойник, идущий со стороны леса к костру, заметил пришедшего в сознание альфу и крикнул своему товарищу. — Наш благородный рыцарь пришёл в себя, — усмехаясь, сказал он.       Разбойники обернулись в сторону Всадника, а огонь из костра отражался в их диких глазах. Чонгук сжал зубы, в воздухе пахло смертью и болью, а некоторые из альф спешили подойти к нему, насмехаясь, ощутив вкус победы.       — В этот раз не сбежишь, — оскалился один из громил, блеск в его глазах отражал безумие и жажду крови.       — Расступитесь, — сказал худощавый на вид, более походящий на немощного старика, чем на разбойника, альфа, — я сам поговорю с ним.       Альфы, окружившие Чонгука, разошлись в разные стороны, с уважением и почтением смотря на седовласого разбойника. Видимо, этот альфа их главарь, но на вид он не казался устрашающим и не напоминал человека, которого стоит опасаться. Он подошёл вплотную к Чону, смотря тому в глаза, в которых плескалась жестокость.       — До меня дошли слухи, что ты искал меня, — сказал он ледяным тоном.       Он отвернулся от связанного альфы, отойдя дальше, чтобы наблюдать за всем со стороны. Повернулся к своим ребятам, жестом руки приказывая отвязать верёвки. Чонгук только непонимающе смотрел, сначала на старика, а следом на разбойников. Как только веревки ослабли, он, не сумев вовремя удержать свое тело, упал на землю: от длительного нахождения связанным его тело онемело.       — Ты искал лекаря, — продолжил старик, пока альфа разминал онемевшие руки. — Что ж, ты его нашёл.       Осознание, что молвит главарь, постепенно приобретает смысл. Посмотрев на него с безумной яростью и ненавистью, он попытался через силу встать. Но чья-то нога ударила его в бок, не давая подняться, а второй разбойник наклонился ближе, с победной улыбкой смотря на мучившегося Всадника.       Чонгук нашёл его, он живой, во плоти стоит перед ним, а боль пронзила его с новой силой. То ли от того, что разбойник ударил его, судя по всему, по сломанным рёбрам, то ли от того, что этот самый убийца лишил жизни его папу. Боль сильна, она не прошла за всё время, обманутый ребёнок и бедный сын, не сумевший защитить свою семью, пойти против смерти и своей судьбы, сейчас бессилен перед обстоятельствами.       — Я убью тебя, — сказал сквозь стиснутые зубы Чонгук, смотря из-под челки, а мрак в его глазах стал яснее.       — Ну-ну, тише, — безразлично отвечает альфа, — я слышал, ты с моими мальчиками повздорил… задолжал им. Так не принято у нас, это надо как-то решить.       Глава стрельнул грозно глазами в рядом стоящего разбойника, давая понять, чтобы те взяли, что хотели, или же избавились от него, как они обычно и поступают. Два альфы, что стояли с Чонгуком, удерживали его с разных сторон за плечи, не давая тому встать.       — Твой папа не смог вернуть долг, который задолжал мне в лавке. Поэтому поплатился жизнью, а теперь ты, — от спокойного старика ничего не осталось, на его место пришёл жестокий и бессердечный альфа. — Лишил моих детей наживы и думал, это тебе сойдёт с рук. Не думай, что так просто отделался.       — Я до тебя доберусь, клянусь, живог... — и снова сильный удар ногой по животу, а Чонгук скручивается от боли и тихо стонет.       — Займитесь им, — приказывает разбойникам главарь и без интереса смотрит на Чона. — Мне плевать, убьёте его или изобьёте до полусмерти, главное избавьтесь от этой проблемы как можно скорее.       — Не переживай, отец, — сказал один из высоких и крепких альф, смотря с наглой ухмылкой на Всадника, — мы тебя не подведём.       Восемь громил окружили Чонгука, те смотрели на него с забавой и диким весельем, им это доставляло удовольствие. Всадник не в силах встать, его тело изнывает от боли, невыплаканные слезы за папу застыли в глазах, а зрение постепенно размывается.       — Ну, что сын шлюхи, — начал один из разбойников, усмехнувшись, — готов услышать историю, как твой папочка заплатил свой долг?       Они стали наносить ему удары, удерживая на месте, после каждого ядовитого слова — один удар ногой. Безжалостные монстры сейчас были рядом, наблюдая за его медленной смертью. От него не осталось живого места, кровь шла из носа и рта, а Чонгук больше не в силах сопротивляться.       — Давай стони, как твой папа, — продолжают эти монстры вторгаться в сознание Всадника.       Он не готов, никогда не признает поражение, сдаваться не в его правилах, но именно сейчас ему как никогда хотелось закрыть глаза навсегда. Боль пульсировала внутри него, заставляя чувствовать себя пока живым. Тьма, что хранилась в его сердце, просилась наружу, требовала выхода. Чонгук не уступал, хотел сдаться, но продолжал бороться.       Когда Чон почувствовал последний удар, сознание покинуло его, освобождая мрак, с которым он уживался вместе. Темнота окутала его тело, заволокла лес, а крупные капли падали с неба после сильных вспышек красных молний. Вот его последний вдох, последняя надежда и вера в лучшее улетучивается в один миг, оставляя после себя чёрствые осколки собственного сердца.       Тьма пришла, она не покинула его, это он её освободил, дав разрешение на свободу. Она окутала его защитной оболочкой и протянула одну свою руку к сердцу, а другу к шраму в виде меча. Всадник Войны чувствовал силу и черноту внутри себя, она поглотила его, придавая ему могущество.       «Ты больше никогда не будешь один», — прошептала ему напоследок тьма и исчезла.       Открыв глаза, светящиеся красным цветом, он резко встал, и безграничное могущество наполнило его до краев. Разбойники застыли от страха и удивления, увидев это создание перед собой, попятились назад. Чонгук был воплощением жестокости и беспощадности, он излучал тёмные нечистые силы.       — Я же говорил, что убью, — как ни в чём не бывало сказал серьёзно Всадник, — а свои обещания я на ветер не бросаю.       Почувствовав, что разбойники хотели бежать, Чонгук взмахом руки поднял их клинки и мечи, заставляя магией их парить в воздухе. Война — самый кровожадный из Всадников, он умеет не только жестоко убивать, но и заставлять людей вокруг страдать, убивая друг друга насмерть. Именно это он и сделал, посмотрев в глаза некоторым из них, заставил силой своего Всадника подчиниться и идти в атаку.       Трое из разбойников, словно под гипнозом, смотрели на других своих товарищей, которых Всадник не околдовал. И, подняв свои клинки кинулись в бой, не на жизнь, а на смерть. Коварность — лучший козырь Войны на поле боя, ему не нужно пачкать руки, он лучше будет наблюдать за этим со стороны.       Кровь была повсюду, трупы были настолько изуродованы, будто их разорвал дикий зверь. Все до единого были мертвы, кроме главаря, с которым у Чонгука личные счеты. Его он оставил напоследок. Дымка тьмы струилась из его тела, он чувствовал себя как никогда живым в этот момент. Его существо и личность едины, он чувствует это каждой клеткой своей души. Сущность его не бросила, не покинула его, она ждала освобождения, и сейчас он отдал контроль своему зверю.       — Ты не человек, — увиденный в глазах убийцы первобытный страх вызывает улыбку у Всадника. Вот он, момент отмщения.       — Ты прав, я не человек, — подходя вальяжно ближе к старику, говорит с твёрдостью Чон, — но и ты нет. Я думал, монстр из нас двоих это я… но монстр здесь только один, и это ты.       — Ну давай, ублюдок, попробуй убить меня, — прохрипел старик.       Всадника Войны не нужно просить дважды, бесы в его глазах плясали, а зверь ликовал, ощутив вкус мести и видя панику в чужих глазах. Он совершил правосудие, избавил мир от монстра, что пришёл за его семьей, больше никто не пострадает от рук убийцы. Одним взглядом Всадник в агонии содрал с него кожу, заставляя вопить от адского мучения. Из глаз потекла кровь, а через секунды глазницы лопнули, а тело главаря упало на землю.       Этот день настал, он доказал себе, что судьбу можно обойти, если бороться и не сдаваться. Ему показало это тьма, которая засела глубоко внутри. Может, он и монстр, но он никогда не скрывал этого. Он был сломленным мальчишкой, которым помыкали, подстраивали под себя. Отныне больше никто не посмеет пойти против него, его Всадник вышел на волю, а сила захватила каждый участок тела Чонгука.       Если бы не его монстр, он бы погиб, но благодаря ему Чонгук чувствует себя впервые по-настоящему свободным.       Его истинная сущность спасла его и не покинет больше. Чонгук больше никогда не будет один.

«И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нём дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч».

      Сильные удары о ставни окон чуть ли не разбивали вдребезги стекла. Первые капли дождя падали на землю, а от молний вдали стали гореть некоторые деревья, донося запах дыма. Сильный ветер, который уже переворачивал страницы книги, не остановил Мина, который продолжал читать:

«И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри».

      Собрание дворян, на котором присутствовали знати из многих городов и столиц, было в самом разгаре. Большой стол, за которым собрались гости, был заставлен бумагами и рукописями от участников вечера. Ким До был доволен исходом принятого решения совета о назначении сына на его место. Разговоры были полны пустой болтовни, лесть исходила из каждых уст. Все хвалебные взгляды были устремлены на владельца усадьбы, но никак не на его сына, на того мельком посматривали, оценивая манеры.       И лишь Сокджин сидел со скучающим выражением лица, смотря на весь этот маскарад притворства и бутафории. Люди вокруг него не отличались от демонов чревоугодия и жадности, скорее они походили на их воплощение. Они рассматривали альфу со всех углов, будто он зверёк в клетке, проверяя годен ли товар. Альфа ощущал себя явно лишним, он марионетка в их руках, безэмоциональная кукла, которой можно вертеть как угодно.       «Ты чужак в этом мире! Тебе здесь не место»,— твердил его разум.       — Ах, Господин Ким, — отхлёбывая вино из своего бокала, начал один из присутствующих, — ваш сын будет достойным дворянином, под стать вам. Но мы также надеемся, что вы не отойдёте от дел, а продолжите наравне с сыном управлять дворянством.       — Да, — поддержал один из более разговорчивых этим вечером альф. — Прошу отметить, что как бы ваш сын не был образован и умён, ему необходима поддержка и помощь от более опытной знати. Позвольте предложить вам вариант обучения за границей, где, отмечу, в данный момент проходит обучение мой наследник. И как только он приедет, будет достаточно подготовлен.       — За границей? — уточняет До, потирая подбородок, задумываясь.       — Да, обучение проходит около двух лет, — продолжает тот же альфа, — это наилучший вариант, который, мы настаиваем, вам необходимо рассмотреть, чтобы в будущем иметь дело уже с более опытным господином.       — Я тоже смею согласиться с ранее сказанными словами, — один из дворян высказал своё никому не нужное суждение, по мнению Всадника. — Вашему сыну также будет полезно нахождение в обществе таких же, как и он дворян.       — Если все присутствующие уверяют, что это необходимо, — после некоторого размышления уверено сказал До, — то я даю своё согласие.       Собравшиеся дворяне весьма красноречиво приняли ответ главы усадьбы Ким, говоря хвалебные и одобрительные слова, а некоторые подходили пожать тому руку.       Один лишь Джин без права голоса. Невидимые оковы снова его приковали и посадили на цепь, показывая его место. Посмотрев на каждого человека в комнате, он не находит ни души здесь. Он один, в комнате, полной мертвецов, что обрекли его жизнь на рабство.       Всю жизнь он ощущал себя каким-то не таким, гнилым и мёртвым внутри. Стыдился себя, своего существа, пытаясь это компенсировать своим умом и знаниями. Но лишний, прогнивший и мёртвый внутри здесь отнюдь не он, а люди, что его окружают.       Стоило дворянам утихнуть и подняться со своих мест, чтобы попрощаться с отцом. Сокджин решил взять ситуацию в свои руки. Он не мог просто так сдаться, принять объедки, что ему кинули, как бродячему псу. Ким готов бороться и будет бороться до конца.       — А теперь позвольте сказать и мне слово, — как ни в чём не бывало, сидя в центре стола и постукивая по столу пальцами, со сталью в голосе начал Всадник. — Мне не интересны ваши учения, господин Ли, или ваши знати, господин Чжон. Я не собираюсь принимать в этом никакого участия, именно поэтому я против любых ваших предложений.       На серьёзное заявление Кима дворяне только рассмеялись, смотря на альфу как на дурачка. Лишь отец бросил взгляд разочарования, продолжая невозмутимо сидеть напротив сына.       — Против? — откашлялся Чжон и с неприкрытым весельем продолжил говорить. — У вас нет никаких прав принимать решения, или вы не знаете стандартов? Норм приличия?       — Господин Чжон, не нужно осуждать мальца, — говорит один из дворян более серьёзным тоном, чем его товарищ. — Вот после обучения он будет знать, что ему недозволенно высказывать своё мнение без одобрения вышестоящих его по титулу и опыту.       Никто из совета не воспринял высказывание Всадника всерьёз, это их только позабавило, отчего альфа в который раз не ошибся, назвав их гнилыми людьми. Их смех пронзил душу Сокджина, он наблюдал за поведением отца, который всем видом показывал, что тот недостоин его. Мрак внутри его сердца растёт, расползаясь по всему телу, отравляя душу и мысли.             Как только дворяне снова попытались встать, Всадник одним взмахом руки приковал их к своим местам насильно, удерживая и не давая пошевелиться. Никто из них не мог понять в чём дело, смех прекратился, забава и веселье тоже, уступая место тревоге и беспокойству. Люди пытались встать, расшатывать стулья, ногами отталкиваться от земли, но все их старания были были тщетными.       Теперь настала очередь Сокджина потешаться над этими людьми, которым стоило только взглянуть на него, и перед глазами пронеслась жизнь.       Перед ними восседал сам Всадник Голода. Тьма, что обвила его тело, теперь струилась изнутри, выпуская тёмную и злую силу наружу. Оковы с его рук пали, теперь он не пленник, он и есть карательная сила, что неподвластна смертным. Вся ярость, что накопилась внутри него, освободила его сущность, а зверь выбрался наружу, показывая свой истинный лик. Лик самого зверски голодного, до смерти, Всадника. Тьма приложила ладонь к предплечью альфы, и его шрам в форме весов засветился ало-красным цветом, освобождая его монстра. Глаза приобрели красный оттенок, выдавая его могущество и превосходство над всеми.       — Господа, я думал вам недозволено высказывать своё мнение пред вышестоящими знатиями… прошу прощения, сущностями, — вздёрнув тёмную бровь, самодовольно произнёс Всадник. — Позвольте обучить вас этикету, чтобы впредь не было подобных ситуаций.       Чернота накрыла землю, а звуки грома усиливались, становясь невозможным слуху смертных вытерпеть его. Как только тьма оставила после себя готового Всадника Голода, она испарилась. Напоследок оставляя непроходимый ливень, грозивший затопить всё в округе. Те явления, что принесли Всадников на землю, снова вернулись, но с большей силой.       — Первое правило – не перечить мне, — сидя вальяжно, посмотрел свысока на всех Всадник, чувствуя смертельный голод.       После произнесённых слов глаза Всадника засветились ярче, а энергия в комнате потяжелела, зло вокруг явно ощущалось. Альфа, в чьи он глаза посмотрел, побледнел и на глазах потерял свой свежий вид, становясь дряблым и хилым, походя на обезвоженное подобие живого человека. Он высосал всю энергию и жизнь, оставляя бездыханный труп, что вмиг упал, вселяя вокруг панику.       На него смотрели как на исчадье ада, он походил на дьявола в человеческом обличии. То, как окутала пелена мрака тело альфы, пока Всадник высасывал душу, утоляя свой голод, никто не сможет забыть. Лишь отец смотрел и не верил всему происходящему, этого не может быть, только не с его сыном.       — Второе правило – крик и мольбе о помощи вас не спасут, — обратил он своё внимание на дворянина, что больше всех кричал и звал на помощь.       Та же самая участь настигла его, а остальные умолкли, наблюдая, как Всадник радостно улыбнулся, впервые наконец- то насытившись. Тот самый голод, который он не в силах был утолить, теперь перестал мучить его. Когда он взял салфетку со стола, вытерев уголки губ, в знак того, что он сыт, многие выдохнули с облегчением.       — Оу, вы думаете, раз я сыт, то вы освоили все правила этикета? — глаза его обрели человеческий вид, а сам он язвительно продолжил свою тираду. — Смею вас разочаровать, господа, мой голод сложно утолить… но возможно.       Когда не осталось ни одной живой души, кроме отца, Всадник ощутил невероятную силу внутри и также зло, которое наполняло его. Он долго воевал в своих мыслях: позволить тому жить или преподать урок. Но, вспоминая всю ненависть к отцу, его ядовитые слова и груз непреодолимой вины, он принял решение.       — И меня убьёшь? — горько усмехнулся альфа, который раньше был родным и близким. Хотя был ли он тем на самом деле?       — Я сохраню тебе жизнь, — после услышанных слов отец был явно удивлен, как и сам Джин, — но знай, в будущем, если я тебя снова встречу, то пощады не жди.       Каким бы его ни считали монстром из-за его сущности, он не смог лишить жизни человека, который растил его. Любовью ребёнка к родителю тут и не пахнет, но в знак благодарности Всадник оставил прощальный подарок отцу. Какое бы отношение До к нему не проявлял, он меньше всех заслуживал здесь смерти. Пусть хоть этот поступок не оставит мрачный отпечаток на его детстве.       Выходя из усадьбы, которая должна была напоминать ему дом и уют, он ощутил, будто выбрался из клетки. И наконец-то выдохнул с облегчением: больше никаких правил, этикета и рамок. Это его прошлая жизнь, теперь он обрёл свою сущность, он стал могущественным Всадником. Сколько он голодал по ощущениям и чувствам, которыми он никогда не мог насытиться. Теперь он ясно осознавал, что его зверю нужна была пища для обретения своей сущности.       Ким Сокджин стал свободным. Эта свобода — истинная сущность Всадника Голода.

«Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нём всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырёх животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай».

      Вмиг всё на улице умолкло, оставляя после себя оглушительную тишину. Ветер, что так яростно сносил всё на своем пути, стих. Дождь, который чуть ли не потопил всё в округе, прекратился, а огонь в лесу, почти уничтожив все деревья, перестал гореть. Лишь одно небо было покрыто тьмой, а вокруг ощущалось спокойствие. Именно то самое состояние, после которого приходит смерть.

«И когда Он снял четвёртую печать, я слышал голос четвёртого животного, говорящий: иди и смотри».