Поэтому я существую.

— Сэр, она ударила меня по лицу. Достаточно сильно, чтобы вырубить меня, — со злостью в голосе говорит очень взволнованный и пришибленный ЛК. — И что же заставило вас сделать это, моя дорогая? — он подходит слишком близко, чтобы это было удобно.       Конечно, крыса должна была выдать ее. Это то, что она получает за импульсивность. — Простите мое агрессивное поведение, сэр, — сглотнула Ниши. — Я посчитала это приемлемым только из-за его комментариев по поводу добычи.       Ее босс наклоняет голову и смотрит на ЛК рядом с ней. — И какие же? — Зверь наконец-то будет мертв. Теперь нам больше не придется иметь дело с этим дерьмом.       Глаза ЛК расширились от ужаса. — Я не…       Мортифер протягивает руку и закрывает ЛК рот. Крепко сжимает.       Ниши проглатывает ложь, которую она только что произнесла, зная, что последует дальше. — Ты уверена, что это именно те слова, которые прозвучали из его уст? — Мортифер бормочет, глядя на нее ледяным взглядом.       Она выпрямляет спину. — Конечно, я бы не стала Вам лгать. Я знаю, как важно для вас сохранить жизнь ребенку, не говоря уже о том, чтобы никогда не шутить о своих планах.       Продолжает смотреть вперед.       Она слышит его дыхание. Ровное, приглушенное дыхание. Борьба ЛК у нее под боком. — Потому что если ты лжешь, дорогая, я буду очень разочарован. — Я бы никогда не солгала Вам, сэр. Я знаю свое место. — …очень хорошо. — Мортифер отпускает рот ЛК.       Он задыхается. — Я не лгал! Она лжет, сэр, я бы никогда такого не сказал! — Хм, — коротко хмыкает Мортифер, убирая руки за спину. — Ты заикаешься, 45. — Н-нет! — качает он головой, делая шаг назад.       Большая ошибка.       Первое правило разговора с ним: Никогда. Никогда. Никогда. Не отступай назад.       Никогда. — Черт… — ЛК осознает свою ошибку почти сразу. — Я не хотел…       Толстая веревка смолы обвивается вокруг его горла, поднимая его в воздух. Ниши вздрагивает от придушенного дыхания и хлюпанья ногтей, впивающихся в мокрую черноту. — Ты свободна, Ниши. Полагаю, у тебя есть дела в нижней лаборатории.       Ниши кланяется, чувствуя, как по лбу стекает капелька пота. — Конечно, сэр, — она разворачивается и идет прочь от задыхающегося и корчащегося ЛК. — Надо было сразу догадаться, что нанимать тебя в такое время — пустая трата времени, — бормочет Мортифер, когда звук удушья усиливается. — Я бы ни за что! — Хм…       Звук сжимающейся смолы заполняет ее уши. Удушье и крик. — Я не могу позволить себе человека, который плохо отзывается о моих желаниях. — Она сжимается еще сильнее. — В отличие от этого «зверя», тебя можно заменить.       Шея 45-го захрустела, и в животе у Ниши возникло тошнотворное чувство. Хруст, отдающийся эхом, почти лишает ее самообладания. Услышав, как тело падает на землю, она спокойно открывает дверь и медленно закрывает ее.       Ниши выдыхает все, что в ней было, и прислоняется к двери с глазами, полными ужаса.       Она закрывает рот. У нее начинается рвотный рефлекс.       К ней подбегает ЛК и протягивает небольшое мусорное ведро из коридора. Она хватает его, выплескивая все содержимое пищи и желчи из своего кишечника. — Нехорошо, я полагаю?       Она задыхается, поднимая голову с болезненным выдохом. Она протягивает руку, отталкивая его. — Что говоришь? — Она вытирает лицо, ставит наполненный рвотой мусор на пол и идет по коридору, как ни в чем не бывало. — А, это прискорбно. Но это его вина, он не приложил усилий.       Правда… — Возвращайся на свой пост, 67. Я отстаю от работы. — Она сжимает кулак. Возможно, она снова плохо себя чувствует. — Хорошо…       Она поворачивает направо, покидая тусклый зал. Даже если он был грязным последователем демона, он не должен был умереть.       Но, к сожалению, чтобы все получилось, ее нельзя вытаскивать из этого так быстро. Ниши тяжело сглотнула.       Честно говоря, теперь ей придется ходить по пятам, если она хочет, чтобы все так и оставалось. К счастью, он знает, что она «верна» ему, независимо от ее прошлого. Но она не знает, что он думает.       Если бы он только мог знать все.       Слишком много всего произошло, и слишком много раз она чуть не раскрыла свое прикрытие. Годы попыток пробраться внутрь окажутся напрасными. Потерянные жизни людей окажутся напрасными. И все рухнет.       Все.       К сожалению, сложно вести себя нормально после того, что только что произошло. Особенно после того, кто только что вошел.       Горло жжет.       Ниши вздыхает, подхватывая сумку с пола у двери в соседний зал. Она подносит запястье с часами к глазам. Вспыхивает голубоватый оттенок, позволяя ей нажимать и проводить пальцем по экрану, как на картинке ниже.       Она подносит ключ-карту к двери и слушает, как она пищит и щелкает. Открыв дверь в нижние восточные покои и проскользнув внутрь, она прижимает палец к голограмме. Осталось совсем немного времени. Она исчезает.       В такие моменты ей нужно, чтобы в комнате наблюдения видели, как она идет по коридору, не останавливаясь.       Но на самом деле она делает не это.       Она планировала сделать это раньше, но, конечно, не всегда все бывает чисто и просто. Восточные палаты не так плохи, как та, что предназначена для умирающих душ. Тех, от кого отказались. Но все равно плохо.       Запах крови щекочет ей нос и здесь. Она ненавидит, что нижняя лаборатория находится прямо по ту сторону дверей, через весь коридор. Это мучительно.       Справа доносится тихий рык, слева — стрекот.       Скользящий звук языка рептилии, когда она идет по дорожке. Звук дыхания.       Она смотрит на камеру в левом верхнем углу, наблюдая за тем, как ее огонек вместо обычного красного мигает синим. Хорошо. Это значит, что ее фальшивое видео работает без сбоев.       Она останавливается у одной из камер, чувствуя, как пальто трется о ее ногу, когда оно колышется. — Не думала, что ты снова здесь окажешься, — говорит она, опускаясь на колени.       Из темного угла камеры высовывается голова. Длинные, спутанные черные волосы, которые когда-то казались шелковистыми. Отвратительный шрам, запечатленный в памяти. — От тебя пахнет кровью, — огрызается Дай, оглядывая угол камеры с пустотой. Бездушными глазами. Она не пробыла здесь и дня, а инстинкты уже вернулись. — Не думала, что ты окажешься не на той стороне. — Я не делаю того, что ты думаешь. — Ниши хватает сумку, висящую у нее на плече, открывает ее и берет порционный кусок закваски и персик. Практически ничего, но за короткое время это все, что она смогла ухватить. Она просовывает их через решетку. Ее все еще тошнит.       Дай смотрит на еду, а затем возвращает взгляд к стене. — Остальные здесь — шутка для тебя? — Нет, — качает головой Ниси. — Ты же знаешь.       Ее убивает, что она не может предложить еду всем. Она знает, что все голодают. — А я?       Ниси кусает себя за щеку и снова смотрит в камеру. Она нерешительно встает. — У меня не так много времени. — Одна из ее рук хватается за решетку, и она наклоняется ближе. — У нас мало времени.       Дай на мгновение замолкает, а затем вздыхает. Ее тон устал. — Ты убьешь себя, чертова идиотка. — Она качает головой, понимая, что сейчас делает Ниши.       Я почти сделала это…       Ниши снова поднимает взгляд. — У меня есть две минуты, Дай. Если ты не хочешь слушать, хорошо. — Она крепче вцепилась в стойку. — Это не просто вмятина. Мы так близки. Но… Мортифер так же близок на своем пути.       Свежее воспоминание о свернутой шее заставляет ее вздрогнуть.       Дай снова поворачивает голову назад. — Сегодня меня чуть не поймали, потому что я рискую всем, чтобы это сработало. То, что ты заняла место своего ребенка сейчас, не означает, что он не появится здесь в конце концов. Я знаю, что ты это понимаешь.       При упоминании о ребенке взгляд Дай меняется. — Нам нужен план.       Ниши снова смотрит на камеру. — Нам нужно…       Гиря ударяется о решетку. — Придумать, как свергнуть систему? — Дай огрызается, прижимаясь лбом к решетке. — Освободить всех и петь кумбайю? — Она качает головой, глядя на дверь справа от Ниши. — Не торопись, Ниши. Ты подходишь слишком близко к черте. — Ее глаза пристально смотрят на нее. — Я вижу, что ты уже чувствуешь это.       Она имеет в виду болезненное выражение лица Ниши. Выглядит так: — Меня только что вырвало. — Ниши отводит взгляд в сторону и моргает. — Если я не буду толкать, мы проиграем, только на этот раз у нас не будет второго шанса, — отвечает Ниши. — Теперь, когда ты снова здесь, у тебя гораздо меньше времени. Пойми, я тороплюсь только потому, что должна. — О, пожалуйста, Ниши. Я вижу, что болезнь этого места слишком сильно отражается на тебе. Ты втянешь в это не тех людей. Ты совершаешь ту же ошибку, что и я, и можешь погибнуть. — Меня тошнит с тех пор, как этот ублюдок всадил в меня иглу.       Дай глубоко вдыхает, явно раздраженная. — Я не могу остановить тебя, я знаю, потому что твое упрямство совпадает с моим. Но не основывай свой план на мне. Не вовлекай меня. Не заступай за черту, за которую не должен заступать. Будь умницей. — Не вовлекать тебя? Разве ты не хочешь защитить своего ребенка?       Дай стучит кулаком по барной стойке, заставляя Ниши слегка вздрогнуть. На ее лице видна боль. Сильную боль. — Конечно, блядь, хочу. Ты что, тупая? Ты будешь наступать на яичные скорлупки, если попытаешься вовлечь меня в это прямо сейчас. Не говоря уже о том, что его глаза сейчас устремлены на меня. Я хочу, чтобы этот кусок дерьма сдох так же сильно, как и ты, но ты должна быть умной.       Проклятье.       Проклятье.       Дай закрывает глаза и выдыхает. Она протягивает руки через решетку, и Ниши чувствует, как ее руки осторожно берут ее за шею, притягивая к решетке. Она прижимается лбом к лбу Дай. — Оставь меня. Делай свою работу так, как будто меня здесь нет. — Но…       Дай отпускает ее, слегка улыбаясь. — Это больше, чем я. — Он убьет тебя. — Ниши умоляет. — Просто позволь мне помочь тебе тоже.       Позволь мне помочь тебе, как ты помогла мне. — Нет, — бормочет Дай, наклоняясь, чтобы взять еду. Она поднимается и протягивает еду Ниши. — Ты умная, я знаю. Если он хотя бы почувствует, что ты мне помогаешь, в твоем мозгу будет пуля или еще что похуже. Не стоит убивать себя, когда ты явно добилась успеха.       Ниши прикусывает внутреннюю сторону щеки, глядя на камеру сверху. Это разочаровывает.       Так обидно, что она чувствует, как давление в груди поднимается к горлу, заставляя ее сглотнуть.       Дай прижимает еду к рукам Ниши. — Присматривай за ребенком и помогай остальным, как ты это делала. Будь к нему благосклонна. Как ты уже сказала, у нас мало времени. — Она кладет еду ей в руки. — Со мной все будет в порядке.       Не справишься.       Ниши сжимает еду и кладет ее в сумку. — Ну ты и мамаша, — бормочет она, качая головой.       У нее почти нет времени. — Десять секунд, милая, — говорит Дай, заставая Ниши врасплох.       Она секунду смотрит на Дай. Она что, считала время? — Давай.       Ниши сжимает челюсти и снова качает головой, а затем поворачивается и идет к двери.       Открыв дверь, она подавляет давление в горле и ощущение слез.       Мне все равно, если ты этого не хочешь, Дай. Я найду способ.       Даже если это будет последнее, что я сделаю.

***

      Изуку смотрит, как Юэ осматривает его живот. — Тебе повезло, что ты не порвал шов! — Она агрессивно подписывает, после окончания осмотра. — Ты пытаешься покончить с собой? — Прости, — бормочет Изуку. Он чувствует теплое плечо Тодороки рядом с собой на диване. Его одноклассник не отходил от него с тех пор, как он зашел в общую комнату, боясь, что он упадет. Или еще хуже. Если бы не Юэ, он бы прижался к нему. Это странно, ведь они почти не общались, но он это ценит. Очень ценит.       Все с опаской стоят вокруг него. Освобождая место для Юэ и него, но при этом не сводя с него глаз. Предположительно, они думают так же, как и Тодороки. Они чуть не закричали, когда проснулись, увидев его на земле. С тех пор они держатся на расстоянии, опасаясь, что, прикоснувшись к нему, причинят ему боль.       Она вздыхает. — Тебе повезло. Ты быстро исцелился и как-то не усугубил повреждения, когда шел сюда.       Изуку кивает, когда Юэ откидывается назад. — О чем ты думал? — Я не думал, — отвечает он, встретившись с ней взглядом. — Я проснулся в замешательстве. В тот момент я… не понимал, насколько все плохо. — Боже, его голос звучит как дерьмо. — Я просто действовал под влиянием импульса…       Юэ наклоняет голову, и все остальные замирают. — Она ушла, да?       Они вздрагивают в толпе остальных. Застигнутые врасплох его внезапным вопросом.       Он сглатывает, глядя на каждую пару глаз, устремленных на него. Кажется, они застряли в собственных мыслях, не в силах высказать то, что у них на языке вертится.       Все выглядят так, словно их заживо съедает чувство вины, беспокойство. Бакуго… особенно. Он выглядит ужасно.       Он не видит лица Ииды, но знает, что оно нехорошее.       Его губы слегка подрагивают.       В комнате все молчат. Они выглядят убитыми горем. Он слышит только стук собственного сердца и дыхание. Очень дерьмовое дыхание. Он дышит так, будто у него рак легких, черт возьми.       Он прикусил губу. — Ребята, вы можете… вы можете что-нибудь сказать? — его голос срывается. — Я… я не знаю, что делать. — Он фыркает, поднимая руку, чтобы протереть глаза. — Я не знаю… Это моя вина… не так ли?       Юма прерывает свой стоический настрой и подходит к нему и Юэ. — Это моя вина…       Она приседает и смотрит на него слезящимися глазами. Они закрываются, выпуская слезу. Руки Юмы хватают его за голову и прижимают его лоб к своему. — Ты не виноват, — говорит она срывающимся голосом. — Это не твоя вина, Мидория. — Она качает головой и переводит руки на его плечи. Она обнимает его так нежно, как только возможно.       А нежно — это то, чего Юма практически не делает.       Изуку чувствует все, но в то же время он не чувствует ничего. Пустота. Пустота, которую ощущают, когда привыкают к боли.       К страданиям.       Он прислоняет голову к боку Юмы.       Что-то нерешительно хватает его за плечо. Оно теплое. Теплее, чем обычная температура чьего-то тела. Ему даже не нужно приглядываться, чтобы понять, что это Тодороки. Он сразу уловил нерешительность и неосознанную энергию, исходящую от его тела. Это все, о чем он может сейчас думать, когда речь идет о комфорте. Изуку даже не считает это неловким, ему просто нужно чувствовать людей вокруг себя и знать, что с ними все в порядке. Что они все еще здесь. — Ты никогда не виноват.       Изуку смахнул слезу на плечо Юмы и поднял руку, положив ее на плечо Тодороки.       Иногда в это трудно поверить.

***

— Вы уверены, что не хотите, чтобы в новостях заговорили о ребенке, сэр? Мы не знаем наверняка…       Наомаса кивает головой, вздыхая. — Да, Старатель сообщил мне, что с его сыном все в порядке, и сейчас он находится с братом Ингениума — Теньей Иидой — и Ластиком. Даже если он и засранец, у него есть здравый смысл. Если объявить, что двое детей «пропали», хотя мы уже слышали о них и о герое-профессионале, это вызовет еще большую панику. — А тот лев? — Знакомый Шото Тодороки.       Офицер тихо хмыкнул. — Мы действительно верим словам ученика? — Старатель сказал, что у его сына нормальный голос и ничего необычного. — Он пожимает плечами. — Прошлая ночь была тяжелой для всех, так что трудно не поверить его словам. Не говоря уже о том, что Старатель недолго разговаривал с подпольным героем. — Понятно, сэр.       Наомаса положил локти на стол, потирая круги по обеим сторонам виска. Все это не имеет никакого смысла. — Спасибо за помощь, можете идти. Мне нужно сосредоточиться на этом, — говорит он, выпроваживая офицера из кабинета.       Он застонал, откинувшись в кресле, когда за ним закрылась дверь. Недавно один из его подчиненных сообщил ему, что Нейтив очнулся в больнице. По его словам, герой мало что помнит после того, как его ранил Пятно, кроме того, что там был еще и ребенок — скорее всего, Тенья Иида. Он то приходил в сознание, то терял его из-за потери крови и легкого сотрясения мозга. Но он помнит, что видел Цербера. Что там была агрессивная драка, но он не мог определить, кто в ней участвовал. Следующее, что он осознал, — это то, что он оказался в больнице.       Он моргает, обдумывая свои мысли.       Причастность Цербера все усложняет. Во-первых, аллея была залита кровью цвета лесной зелени. Кровь такого цвета встречается крайне редко — обычно только у людей с определенными мутациями или болезнями, изменяющими кровь, но не у Цербера. Во всех сценах с участием Цербера никогда не было зеленой крови. Никогда. Ни в USJ, ни на пляже Дагоба, ни на второй день его появления, нигде. Значит, есть шанс, что в этом замешано что-то или кто-то еще, и из-за количества крови есть шанс, что они могут быть ужасно ранены или даже мертвы.       Наомаса сел прямо, положив руку на многочисленные бумаги на своем столе.       Кроме того, в том переулке был и Ному. Он наклонился вперед, почесывая подбородок. Когда он и его команда впервые прибыли на место происшествия, они даже не заметили, что там был Ному. Он был так ужасно разорван и окровавлен, что даже ни на что не походил.       В темноте они приняли его за кучу мусора. Они даже не смогли положить его в мешок для трупов. Он был настолько разорван.       Он достает из-под кучи бумаг блокнот и одновременно берет ручку. Наомаса быстро записывает информацию, известную об этом переулке, а также об общем нападении на город Хосу. *Очевидно, что ответственными за нападение на Хосу были преступники из Лиги злодеев, учитывая появление Ному. Нападение было импульсивным и разрушительным, оно произошло слишком быстро, чтобы его можно было предсказать. * Коренной житель и студент Юэй — Тенья Иида был вовлечен в появление Пятна в переулке — вдали от беспорядка в центре Хосу. *Появился Ному — позже его опознали как погибшего. *Цербер. *Возможные третьи лица. *Кровь тёмно-зеленого цвета. *Когда полиция прибыла на место происшествия, кроме погибшего Ному там никого не было.       Он постукивает ручкой по подбородку. Сейчас у него ничего не получается. Ничего из этого не сходится. Было бы логично, если бы Цербер или Пятно были связаны с Лигой, но, судя по очевидной взаимосвязи, они не благоволят к этой группе злодеев.       Более важная проблема — понять, откуда взялась эта кровь, а также как Иида оказался с сыном Старателя, химерой-львом и Ластиком. Есть вероятность, что Тодороки появился на месте преступления вместе со львом, схватив Ииду. Но это не дает ответа на вопрос о Ластике. Они его ученики, так что вполне вероятно, что он схватил их на месте преступления.       Но в то же время непонятно, откуда они узнали, где искать Ииду, и как они оказались в одном месте в одно и то же время. Он не узнает этого, пока не вызовет их на допрос. А этого не произойдет, пока они не появятся.       Это все равно что пытаться раскрыть «холодное» дело. Он в тупике с тех пор, как появился Цербер.       В дверь стучат. — Войдите, — устало говорит он.       Дверь открывается, и перед ним появляется один из офицеров, которых он ранее отправил собирать образцы в переулке. — Сэр, мы хотели бы, чтобы вы кое-что посмотрели.       Наомаса поднимает бровь, понимая, что офицер держит в руках пакет для улик с чем-то очень маленьким внутри. — Что вы нашли?       Офицер входит, кладет пакет на стол. — Мы нашли это на одной из кирпичных стен переулка. Мы почти не заметили его из-за размера и цвета, но, к счастью, у нас в команде есть человек с улучшеным зрением.       Наомаса берет пакет и внимательно его рассматривает. Это фотоаппарат. — Это не наш, — говорит Наомаса, рассматривая его поближе. — Я даже не думаю, что это городская камера. — Именно, — отвечает офицер. — Не думаю, что я когда-либо видел такую камеру, но она была здесь.       Он прав. Она маленькая и похожа на камеру, которую полицейские носят на теле, только она намного площе и выцветшая, как кирпич, красная. Она выглядит слишком продвинутой, чтобы быть чем-то, что они когда-либо видели. — К ней не было никаких проводов, она была просто прикреплена к стене.       Наомаса с любопытством хмыкает. — Есть что-нибудь еще? — Он поднимает на него глаза.       Офицер кивает. — Да, вообще-то мы нашли кое-что еще. — Он делает паузу, чтобы прочистить горло. — Мы отправили это в лабораторию вместе с кровью, но на земле были очень слабые остатки черной смолы. — Смола? — повторяет Наомаса.       Он кивает. — Странно. Похоже, кто-то с причудой смолы тоже причастен к этому, но мы не знаем наверняка. Мы вообще почти ничего не знаем о том, что произошло.       Наомаса берет сумку и отдает ее офицеру. Все становится только хуже. «Спасибо за отчет, вы можете быть свободны».       Офицер слегка поклонился, после чего повернулся и вышел из комнаты с камерой.       Слегка откинувшись на спинку стула, он смотрит на блокнот.       Он щелкает ручкой, записывая что-то еще. *Камера *Неизвестное черное вещество — возможно, смола.       Что-то здесь не так. USJ предоставила доказательства существования опасной преступной организации — Лиги злодеев. И есть шанс, что прошлой ночью открылась возможность появления нового злодея. Тар, высокотехнологичные камеры — это напоминает ему о том, что произошло на фестивале.       Кажется, это не связано с Лигой. Слишком… расчетливо.       Наомаса кладет ручку на стол.       Ластик был прав, когда говорил, что есть вещи поважнее.       Проблема лишь в том, что… он не знает, о чем.

***

— Боже, этот ублюдок опять отключился? — Кацуки шипит, скрестив руки, и смотрит на Деку на диване.       Юма бросает на него грязный взгляд. — Его закололи, а потом, не прошло и десяти минут после пробуждения, он пришел сюда. Я бы тоже потеряла сознание, это должно быть изнурительно. — Она смотрит на него опухшими красными глазами. — Не говоря уже о том, что сейчас он просто эмоциональная развалина. — Говори за себя. — О, заткнись, я тебя видел. Мистер, я такой серьезный и обеспокоенный.       Кацуки закатил глаза. — По крайней мере, я не выкалывал себе глаза. — О, пожалуйста.       Человек-ящерица высунул голову из дверного проема. — Эй, давайте оставим его в покое на некоторое время. — Он отмахивается от них. — Мы не собираемся уходить надолго, просто ему не нужно, чтобы мы все сидели и ждали. Меньше всего ему нужно, чтобы его что-то переполняло. — Они остались в комнате вдвоем. Всех выпроводили, когда Кацуки помог уложить Деку на диван. Единственный, кто действительно сопротивлялся, был полукровка. Он привязался к нему, как щенок, не желая уходить из-за своей защитной природы. На это было жалко смотреть: он даже не так давно знаком с ботаником, а уже привязался к нему. Кацуки, признаться, тоже не очень-то хочется уходить, учитывая, что в последний раз они оставили его без присмотра. Этот тупица наверняка случайно сломал бы себе ногу пополам. — Я остаюсь, — возражает Кацуки, садясь на пол перед диваном.       Ящерица открывает рот, но Кацуки поднимает руку. — Я не позволю ему просыпаться одному, чтобы снова совершить какую-нибудь глупость. Ты уходишь.       Юма выглядит так, будто тоже хочет остаться.       Ящерица кивает после секундного колебания. — Хорошо, но Юма, ты иди. Тебе нужно выпустить пар. — Вообще-то нет, спасибо.       Ящерица смотрит на нее без всяких эмоций. — Я учу Тодороки незаконному дерьму, мне кажется, тебе будет весело. — О, блядь, да, почему ты этого не сказал?       Хирото с улыбкой фыркнул, когда она трусцой побежала к двери. — Может, и Четырехглазого притащим? Мне кажется, у него случится аневризма, если я покажу ему, как правильно перепрыгивать через забор, чтобы скрыться от копов, а я хочу это увидеть.       Хирото закатывает глаза. — Дай нам знать, если он очнется, хорошо?       Кацуки кивает, глядя, как они исчезают за углом.       Он оборачивается, чтобы посмотреть на Деку, и тут же едва не вскрикивает.       Кусок дерьма повернулся и уставился прямо на него. — Господи, мать твою… да что с тобой такое? — Он кладет руку на сердце и клянется, что почувствовал, как оно на мгновение остановилось. Он никогда не видел его в сознании так близко, так что это дезориентирует. — Ты довел меня до чертового сердечного приступа.       Деку устало смотрит на него, выдыхая долгий вздох. — Виноват. — Боже, он выглядит и звучит ужасно.       Кацуки раздраженно моргает. — Что ты вообще делаешь в сознании? Ты что, всерьез притворился, что отрубился?       Деку качает головой и смотрит в потолок. Он потирает глаза. — Я действительно потерял сознание, но очнулся после того, как вы меня уложили. Я просто хотел поговорить с тобой… — Так почему же ты, блядь, не сказал об этом раньше, а не ждал, пока я до смерти перепугаюсь. — Наедине, — заканчивает Деку.       О. — Ну и что ты хотел сказать? Это должно быть важно, раз ты чуть не заставил меня обделаться.       Деку поворачивает голову, чтобы посмотреть на него. — Я знаю, что это был ты.       Зловеще, блин. — Ч… — Тот, кто зашивал меня.       Кацуки моргает, на секунду замерев. — Откуда, черт возьми, ты это знаешь? — Это было довольно дерьмово.       Лицо Кацуки опускается. — Я с радостью вытащу эти швы из твоего тела, неблагодарный кусок дерьма.       Деку хихикает, положив руку на живот. — Спасибо. Ты действительно не должен был этого делать. — Он делает паузу. — Тебе действительно не нужно было делать ничего из этого.       Кацуки качает головой и поворачивается, чтобы прислониться к дивану. — Половинчатый позвал меня в чертовом состоянии, и я подумал, что ты его пнул. Видимо, я был единственным, кто мог это сделать, учитывая, что я не видел, как ты дважды умирал. — Он смотрит в сторону комнаты. — Я был по локоть в твоем гребаном животе, как будто ты был трупом инопланетянина, так что лучше бы ты был мне должен.       Деку фыркает.       На мгновение в комнате воцаряется тишина. — Ты действительно изменился. — Что? — Ты изменился, — повторяет Деку, только еще увереннее. — В средней школе ты бы бросил трубку.       Кацуки тихо выдыхает. Он молчит минуту. — Я был говнюком. — Был. Ты и сейчас иногда такой. — … — Так что изменилось?       Голос Юмы стучит в его мозгу. — Почему ты вдруг стал заботиться о том, кого так долго ненавидел? — … Я не знаю…       Он чувствует, как Деку поднимает бровь. — Мне кажется, что ты мне лжешь.       Кацуки вздыхает. — Он не узнает, пока ты ему не скажешь.       Да уж… а судя по тому, как все складывается, у него может и не быть такой возможности.       Кацуки прикусывает внутреннюю сторону щеки. — Чертово… чувство вины, наверное. — Дерьмо, ты действительно что-то сказал?       Кацуки рычит. — Соси член. — Ладно, извини, извини, продолжай. — …       Кацуки поднимает колени, обхватывая их руками. Он делает глубокий, долгий вдох. Просто сделай это. — За несколько лет ты превратился из пузатого фанатика, которому на самом деле нравилась твоя жизнь, в говнюка, ненавидящего весь мир, и по большей части это моя вина.       На мгновение наступает тишина. — …бля, это было большое предложение.       Кацуки щелкает языком. — Ты действительно получил от меня свой чертов рот, не так ли?       Деку вздыхает. — Это не только твоя вина, Бакуго. — Почему ты так уверен в этом?       Деку на секунду замолчал. — Это не ты дал мне мою причуду, это все равно бы случилось. — Его тон стал гораздо более меланхоличным, чем раньше. — Не приписывай себе заслуг… — Я сказал тебе покончить с собой, — пролепетал Кацуки.       Он чувствует, как напрягся Деку, сидящий за ним на диване. — …Я видел, как ты пытался… — О боже, перестань говорить. — В туалете в школе.       Он уже начинает жалеть, что открыл рот. Выражение лица Деку заставляет его живот болеть. — Я… — Я чертовски виноват, Деку. Прекрати говорить. Ты не можешь продолжать притворяться, что все в порядке, потому что я знаю, что это не так. Ты чуть не умер сегодня, идиот.       Видимо, то, что он рассказал все это Юме раньше, не помогло, потому что сейчас его рвет от слов, и он никак не может их проглотить. Вот тебе и спокойное извинение. — Бакуго… — Каждый раз, когда с тобой что-то случается, я виню себя. Каждый раз, когда ты молишь о пощаде или взываешь к людям, чтобы они остановились, я напоминаю себе, что ты говорил мне то же самое. Я нагрубил тебе в день злодея из ила. И на следующий день. Из-за меня ты вырос несчастным и ненавидящим свою причуду. Я знаю, что этот чертов волк сказал мне, что дело не во мне, но мне чертовски трудно пересказать это своими словами. — Он не замечает, что часто дышит, и это начинает причинять боль его легким. Учитывая, как много слов он произносит. — Бакуго. — Я… я… — прохрипел он. Просто, блядь, скажи это, трус. — Мне блядски жаль, Деку. Прости меня. Я виноват, и я кусок дерьма. Я изо всех сил стараюсь научиться и стать лучше, но чувствую, что не могу, поэтому все, что я делаю, — это таскаюсь за тобой, как больной щенок, чтобы помочь справиться с побочным ущербом, потому что я слишком труслив, чтобы признать, что причинил тебе боль…       Рука хватает его за плечо. — Бакуго!       Он резко обернулся. — Что?!       Он задыхается, глядя на разинутый рот и медленное дыхание Деку. Вид у него ужасный.       Кацуки чувствует что-то мокрое на своей щеке. Черт. Он принюхивается и тут же вытирает ее.       Деку отпускает его плечо. — Бакуго, почему ты просто ничего не сказал? — Потому что я гребаный трус!       Деку слегка вздрагивает от более громкого тона.       Блять. Кацуки хочется откусить себе язык. — Я не могу… Прости. — Он пытается встать, но останавливается, когда рука хватает его за плечо. Она дергает его, притягивая к дивану.       Две руки агрессивно и неловко обхватывают Кацуки, повергая его в шок. — Что… — Все в порядке. Боже, веришь ты или нет, но дело не в тебе.       Бакуго сжимает руки, не зная, обнимать его в ответ или нет. Они не делали этого с тех пор, как были детьми. — Ты не трус, Бакуго. Может, ты и причинил мне боль, но… ты готов измениться, — шепчет Деку, положив подбородок ему на плечо. — Ты самый эмоционально зажатый человек из всех, кого я знаю, и ты просто открылся мне. Это уже перемены.       Кацуки разводит руками. Он буквально не знает, что сейчас делать. — И… ну… мы выросли, веришь или нет. Нам уже не пять лет. — Он вздыхает с легким смешком. — Наверное, все, что мне было нужно, это превратиться в демоническую собаку. — Не стоило этого делать… — пробормотал Кацуки. — Я серьезно, когда говорю, что ты изменился. Ни один дерьмовый человек не сделал бы для меня того, что сделал ты. Мне было очень трудно позволить тебе вернуться в мою жизнь, но то, что ты хочешь попробовать, помогает.       По какой-то причине это вызвало что-то внутри Кацуки. Его руки сами собой смыкаются и обнимают его в ответ.       Это чертовски неловко. — Но я все равно не могу изменить то, что сделал с тобой, — задыхается Кацуки.       Он чувствует, как волосы Деку щекочут его кожу, и отрицательно качает головой. — Не можешь, но это уже прошлое. Несмотря на то, что ты думаешь, все это рано или поздно случилось бы со мной. Ты уже пытаешься сделать будущее другим, и я думаю, что нам лучше сосредоточиться на этом.       Кацуки уставился на диван перед собой. — Я не заслуживаю твоего прощения». — А я не заслужил, чтобы меня пырнули прошлой ночью, но кому какое дело.       Кацуки слегка фыркнул. — Иногда я даже не узнаю твою тупую задницу… — Не надо меня успокаивать, меня это даже пугает.       Кацуки тихонько вздыхает, на мгновение крепко обнимая его и упираясь лбом в его плечо. — Я в замешательстве. Я до сих пор не понимаю, почему твоя тупая голова меня терпит. — Это точно, — отвечает Деку, высвобождаясь из объятий. — Я тоже не знаю, но я предпочел бы, чтобы ты был другом, а не врагом. Это отнимает меньше сил.       Кацуки вздохнул и слегка кивнул. — Лучше не называй меня больше «Качан».       Деку громко выругался. — Боже, не могу поверить, что я тебя так называл. — Я все еще зову тебя Деку, так что ты уверен, что я изменился? — Кацуки качает головой.       Деку перекладывается на спину, морщась при этом сквозь зубы. — Да я уже не против. Раньше было больно, но когда тебя по дням называют демонической собакой Сатаны, то, как правило, выбираешь любимчиков. — Он снова шипит, устраиваясь на спине. — К тому же, думаю, мы оба согласимся, что было бы неудобно, если бы ты называл меня как-то иначе. Я знаю тебя уже десять лет, Бакуго. Ты мне как брат, от которого я не могу избавиться, так что Деку — это просто странное прозвище. — Он легкомысленно пожимает плечами.       Кацуки не единственный, кто якобы изменился. Смотреть на Деку сейчас, а не как на маленького ребенка, почти отвратительно. Он слишком быстро повзрослел.       Кацуки выдыхает. — Мне нужно пойти сказать им, что ты проснулся.              Деку расслабляется на диване, положив руку на перевязанный живот. — Просто… подожди немного.       Кацуки делает паузу, наблюдая за тем, как он устало смотрит в потолок. — Мне нужно пару минут.

***

      Ниши медленно перелистывает бумаги, слушая новости как фоновый шум, пытаясь сосредоточиться на задании. В последнее время этот ублюдок стал назойливым.       Он становится нетерпеливым. — Вчера поздно вечером, по словам профессионального героя Туземца, Цербер появился в переулке вместе с Пятном — Убийцей Героев — и неопознанным монстром из нападения, которого полиция называет Ному. После осмотра места происшествия стало ясно, что там была борьба.       Ниши прибавила телевизор и повернулась к нему со стопкой бумаг в руках. — Благодаря тщательному анализу количества крови и кровавой бойни вокруг, по характеру крови становится ясно, что кто-то был тяжело ранен или убит во время борьбы. Зеленая кровь и мертвый Ному были найдены на месте преступления сегодня утром. Есть вероятность, что «Цербер» причастен к еще одному убийству, так что будьте осторожны при ночных прогулках.       Ниши выронила бумаги с расширенными глазами.       Она не помнила, чтобы там был Ному…       Неужели Ластик успел вовремя?       Схватив со стола сумку, Ниши без колебаний выбегает за дверь. — Если у кого-то есть информация о местонахождении Цербера или Пятна, пожалуйста, немедленно звоните в полицию…       Она захлопывает за собой дверь.

***

      Эйджиро смотрит телевизор в своей гостиной внимательным и усталым взглядом.       Сегодня утром он проснулся рано, когда его телефон разразился сообщениями и предупреждением из новостей о том, что нужно оставаться дома. Ничего такого, что хотелось бы увидеть в семь утра.       Сообщение от Четвертого рода о том, что он не разрешает им с Тецутецу вернуться, чтобы закончить стажировку, застало его врасплох. Только прочитав о том, что произошло прошлой ночью, он смог понять причину.       В Хосу произошли ужасные события. Ному совершили набег на город, горели здания и машины, люди были ранены, а некоторые даже убиты. Происшествие в переулке завело полицию в тупик. Герой-убийца чуть не убил Ному.       Очевидно, герой помнит, как входил и выходил из сознания. Видит вспышки мстителей Цербера и много крови. Зеленой крови.       Следующее, что он помнит, — как очнулся в больнице.       Как будто все в том переулке исчезло. И есть вероятность, что кто-то мог погибнуть, но никто не знает наверняка.       Не очень-то помогает его нервной интуиции и то, что он видел в своей жизни только одного человека с зеленой кровью. И это Мидория.       Никто не обращал внимания на цвет крови, которую он выкашливал во время фестиваля, но Эйджиро знал, что она не красная. Он видел это на своих руках.       Он никогда не говорил об этом своему другу, потому что это не его дело. Не то чтобы он собирался суетиться по этому поводу, но теперь…       Теперь, возможно, придется.       Он выключает телевизор, чувствуя, как начинает болеть голова.       На телефон Эйджиро приходят панические сообщения от одноклассников, и каждый раз, когда он смотрит на них, ему становится не по себе. Некоторые спрашивали, все ли с ним в порядке, не попал ли он в переделку. Некоторые спрашивали, есть ли новости от Мидории, Бакуго, Тодороки и Ииды.       Никто из них не отвечал на сообщения и звонки. И после того, как он узнал о том, что сказал Натив, ему стало не легче.       Положив локоть на край дивана, он прислонился щекой к руке. Он достает телефон и набирает номер Мидории.       Он звонит.       И звонит.       И звонит…       Он ведь с Айзавой-сенсеем, верно? Значит ли это, что он в безопасности?       Звонок пропадает.       Чёрт.       Это не поможет.       Он решает попробовать еще раз, но на этот раз с Бакуго. Он прокручивает список контактов и нажимает на контакт блондинки.       Звонок.       Звонит снова.       Происходит то же самое. Он отключается. — Черт возьми…       Он пытается сделать то же самое с Тодороки и Иидой.       То же самое.       Он на мгновение опускает взгляд на телефон. Какая-то часть его мозга хочет позвонить в полицию, потому что есть вероятность, что это Мидория пострадал. А другая часть… что-то не так. Должна быть причина, по которой все они не отвечают.       Он легонько постучал большим пальцем по экрану. Может, он и не самый умный в классе, но он может определить, когда что-то не так. А что-то не так было с тех пор, как USJ… — Эй, милый! — зовет его мама с кухни. — Да? — Он поворачивается на диване. — Ты не мог бы сбегать вместо меня в магазин? Я забыла несколько вещей для сегодняшнего ужина и опаздываю на работу. — Он слышит, как она ходит по кухне, хватая ключи. — Да, конечно, — отвечает он, оборачиваясь.       Он берет в руки телефон и кладет его в карман. Может быть, выход на улицу поможет ему подумать об этом…

***

      На улицах тихо. Что, в общем, вполне объяснимо. Эйджиро сжимает в руках пакет с продуктами и внимательно смотрит по сторонам. Может, это и не Хосу, но, похоже, все на взводе.       В кармане у него зажужжал телефон, заставив его слегка подпрыгнуть. Вытащив его из кармана с легкой паникой, он успокаивается, когда понимает, что это мама напоминает ему, что она будет дома к семи. Боже… даже он нервничает, просто находясь сейчас на улице.       Кто-то врезается ему в плечо, заставляя отшатнуться назад и уронить сумку. — Простите, я не обратил внимания, — говорит Эйджиро, убирая телефон в карман, и качает головой. — Не переживай, я торопился, — говорит человек, с которым он столкнулся, протягивая руку и беря сумку. Они приостанавливаются. — О, привет, маленький слушатель, я даже не понял, что это ты.       Эйджиро поднимает глаза и видит перед собой своего учителя английского языка с пакетом в руках.       Он моргает. — …Мик-сенсей?       Господи, он даже не узнал его. Его волосы убраны, а сам он одет во фланель и джинсы. Честно говоря, он чуть не охрип, когда оценил его внешний вид. — Что ты делаешь на улице, маленький слушатель? Я удивлен, что ты вышел на улицу после прошлой ночи, — говорит учитель, передавая ему сумку. — Ты участвовал в той катастрофе прошлой ночью? — Нет, на самом деле я спал, — отвечает он, потирая затылок. — Я вышел, потому что мама попросила меня выполнить кое-какие поручения, так что я так же, как и все, потрясен тем, что это случилось.       Учитель кивает. — Я рад, что ты не попал в это. Жаль, что я не могу сказать того же о некоторых твоих одноклассниках. — Он делает шаг вперед и легонько похлопывает его по плечу. — Мне нужно бежать, но ты будь осторожен, хорошо? — Подождите, — зовет Эйджиро, заставляя учителя обернуться, прежде чем уйти далеко. — Вы слышали что-нибудь от Айзавы-сенсея? Мидория не отвечает ни на чьи звонки, и я знаю, что он с ним.       Мика-сенсей смотрит на него так, что у него сводит желудок. — Я… я как раз собирался пойти к нему домой. Он тоже никому не отвечает, что, несмотря на его интровертный характер, вызывает беспокойство.       У Эйджиро внутри все перевернулось. — Думаете, что-то случилось? Бакуго, Иида и Тодороки тоже не отвечает.       Лицо учителя меняется при упоминании о новых учениках. — Я не знаю, парень.       Эйджиро тяжело сглатывает, крепче сжимая сумку с продуктами. — Мидория может быть ранен, и я беспокоюсь, что никто не знает, где он… — Послушай, — начал учитель. — Хочешь пойти со мной? Наверное, мне не стоит тащить тебя с собой, вдруг случится что-то плохое, но что-то не так. Если твой друг тоже не отвечает, у нас могут возникнуть проблемы.       Эйджиро кивает. — Пожалуйста, возьмите меня.       Он не может сидеть дома и ждать, пока с ними случится что-то плохое. — …Хорошо.

***

— Мик-сенсей… — Что такое, слушатель? — говорит учитель, доставая из кармана ключ. — Откуда у вас ключ от квартиры Айзавы-сенсея?       Учитель делает паузу, прежде чем вставить ключ в дверь. — Мы… хорошие друзья. — Он вставляет ключ в дверь. — А теперь лучше не говори ему, что я рассказал тебе, где он живет, а то он меня убьет. — Ага… — Эйджиро кивает, открывая дверь. У него еще есть продукты для мамы, которые он должен отнести домой, но вряд ли она узнает, когда они приедут.       Будем надеяться, что его не похитят или что-то в этом роде.       Первое, что они видят, войдя в дом, — это пушистая кошка, сидящая в прихожей.       Он радостно мяукает и рысью подбегает к Мик-сенсею. — Эй, Ублюдок, Шота дома? — Он наклоняется, чтобы почесать ему спину. — Ублюдок? — Эйджиро поднимает бровь.       Учитель закатывает глаза. — Не знаю, почему он так назвал своего кота, он полная противоположность Ублюдку.       Кот мяукает.       Похоже на Айзаву-сенсея.       Квартира довольно большая и очень чистая, заметил Эйджиро. Как будто учитель готовился к возвращению.       Странно находиться в доме учителя, но мысль о том, что случилось что-то плохое, не позволяет ему думать об этом слишком много.       Диван превратился в раскладную кровать, а краем глаза он заметил рюкзак Мидории во всей его выцветшей желтой красе, аккуратно поставленный на журнальный столик. — Что ж… думаю, можно исключить, что их забрали отсюда. Ничего необычного, — говорит Мик-сенсей, направляясь на кухню.       Эйджиро остается стоять у двери с кошкой у ног. Он смотрит на нее сверху вниз и получает в ответ мяуканье. Он улыбается и наклоняется, чтобы почесать его за ухом.       Кошка тихо мурлычет, пока он ее чешет. — Ты Ублюдок, раз такой милый, — усмехается он, ставя пакет с продуктами на пол.       Кошка прислоняется к нему, а затем отступает назад. Он смотрит на дверь слева от него и медленно идет к ней, подняв хвост вверх. Эйджиро поднимает бровь, наблюдая за тем, как он проходит через щель в двери.       Он мяукает.       Эйджиро колеблется, но следует за котом в комнату.       Открыв дверь до конца, он обнаруживает необычайно грязный стол, на котором стоят по меньшей мере четыре кофейные кружки. Это удивительно, учитывая, как чисто во всей квартире.       Кот Айзавы-сенсея запрыгивает на поверхность стола и наклоняет голову к Эйджиро.       Это ужасно умный кот.       Он делает шаг к коту и грязному столу. Бумаги на нем не выглядят чем-то особенным, просто бумаги.       Ублюдок поворачивается, облокотившись на край стола. Он что-то ковыряет лапой. Эйджиро смотрит на него, а затем перебирается на другую сторону стола.       Кот лапой ковыряется в ящике стола, который слегка приоткрыт.       Эйджиро поворачивается и смотрит на дверь, раздумывая, не позвать ли учителя. Но…       Он открывает ящик. Ублюдок тут же засовывает голову в ящик и достает небольшой блокнот.       Ему действительно придется поговорить с учителем о том, как глупо умна его кошка. Это немного пугает.       Эйджиро нерешительно берет блокнот из пасти кота, замечая на полпути торчащую из него темно-синюю липкую записку. Он открывает ее на этом месте.       Учитель убьет его за это, но в данный момент ему все равно.       Это похоже на записки. Он пролистывает их, останавливаясь на чем-то конкретном.       Они о Мидории…       И это не совсем студенческие записки. «…Держать его в изоляции от Всемогущего, чтобы предотвратить дальнейшее нарастание стресса…» «…Держись подальше от детектива…» «…Остерегайтесь черной ямы…» «…Мутация продолжает расти с угрожающей скоростью…» «…Берегите его любой ценой…»       Какого черта?       Что-то щелкнуло, по позвоночнику пробежала дрожь.       Он мотает головой в сторону, обнаруживая, что окно не заперто и медленно раздвигается.       Но никто не открывает его с другой стороны.       Он открывает рот, чтобы позвать Мика-сенсея, но что-то хватает его за губы — на ощупь чешуйчатое, как клешня рептилии.       Но он ничего не видит. В комнате ничего нет. Он роняет блокнот. — Ты в порядке, слушатель? — зовет его учитель.       Он приглушает крик, протягивая руки вверх, чтобы попытаться оторвать эту невидимую силу.       Ублюдок сползает со стола, спрыгивает и выбегает за дверь.       Рука Эйджиро нащупывает то, что может быть рукой, и хватается за нее. Он пытается оторвать ее от своего рта, но она слишком сильна, к тому же она невидима, отчего он чувствует еще большее головокружение, так как воздух становится разреженным.       Он дергается всем телом, но его хватает за туловище что-то длинное и чешуйчатое. Как хвост.       За углом раздаются шаги. — Киришима…       Невидимый хвост, обвившийся вокруг его туловища, отпускает его и хватает учителя за горло. Он может только предполагать, что так и было, потому что сейчас Мик-сенсей в растерянности хватается за шею, открывая и закрывая рот, как рыба, лишаясь кислорода.       Сила вытаскивает его и учителя из кабинета в главный зал.       Неужели это то, что их забрало? Неужели они так и уйдут? Эйджиро начинает паниковать.       Он слышит дыхание. — О Боже, — раздается женский голос.       Эйджиро замирает. — Ч… — задыхается его учитель.       Внезапно невидимая сила становится не такой уж и невидимой.       Женщина с внешностью полухамелеона-получеловека стоит и с ужасом смотрит на них, ослабив хватку. Ее рука убирается, а хвост разворачивается.       Мик-сенсей падает на землю, кашляя и задыхаясь, держась рукой за горло. Женщина делает шаг назад, когда он рычит от злости, и быстро встает на нетвердые ноги. Он открывает рот и вдыхает.       Эйджиро затыкает уши руками. — Подождите! — кричит она. — Подождите, подождите, подождите, вы же Мик и Эйджиро Киришима, верно?! — Она протягивает руки, отступая назад. Ее хвост исчезает, как и восемьдесят процентов чешуи на теле.       Она ослабляет защиту.       Эйджиро, задыхаясь, смотрит на ее лицо. Нос и рот закрывает черная маска, слегка приглушающая голос. А по ее лицу проходит… — Вы та женщина из кафе… — пролепетал он, отнимая руки от ушей. — Кто ты, черт возьми, такая? — Его учитель топает вперед, приближаясь к ее личному пространству. — А еще лучше, какого черта ты здесь делаешь?       Эйджиро слышит шипение Ублюдка позади них.       Ее руки все еще подняты, демонстрируя капитуляцию. — Эй, эй, я знаю, что это плохо выглядит, но обещаю, я пришла сюда без злых намерений. — Ты называешь то, что ты чуть не задушил меня до смерти, «отсутствием дурных намерений»? — Мик-сенсей говорит с еще большей агрессией. — Ладно, в свое оправдание скажу, что я немного переборщила, когда увидела людей в его квартире.       Учитель делает еще один угрожающий шаг вперед, заслоняя собой Эйджиро. — Отвечай на мои вопросы, или, клянусь богом, у тебя лопнут барабанные перепонки, и ты больше никогда не будешь слышать.       Эйджиро сглатывает. Он никогда не видел своего учителя таким враждебным… — Господи, остынь… — говорит она, опуская руки. — Я отвечу на твои вопросы, только отступи. Доминирование — не ваш конек.       Эйджиро уверен, что если бы его учитель не контролировал себя, он бы ударил ее прямо в лицо.

***

      Ниши вздыхает.       Она не совсем то имела в виду, когда сказала, что будет говорить.       Сидя на стуле с застегнутыми руками и лодыжками, она с раздраженным выражением лица смотрит на учителя и ученика из Юэй. — Вы же знаете, что я не собираюсь вас убивать? — Простите… — говорит рыжая голова. — Это просто для безопасности.       Застежки-молнии ни хрена не делают. Ее буквально учили, как из них выбираться.        Мик скрещивает руки. — Говори.       Ниши выдыхает. — Меня зовут Ниши — нет, полного имени вы не получите. Я знакома с Ластиком по личным причинам. Прошлой ночью от него не было никаких вестей, поэтому я запаниковала и пришла сюда. Ну как, довольны?       Половина из этого была ложью. Но она была бы глупа, если бы сказала правду.       Еще глупее, чем она есть сейчас. Теперь, когда она успела дать волю своему импульсивному поведению, стало до боли очевидно, что ребенок жив и в порядке. Определенно ранен и, скорее всего, со шрамом — но, черт возьми, он пережил и не такое. Не говоря уже о том, что у него в друзьях чертова целительница.       Сидя в этом кресле для допросов, она сожалеет о содеянном, пытаясь понять, почему именно она поддалась своим паническим мыслям.       Неудивительно, что Дай снова попалась. Ее порывы к парню начинают сказываться…       Конечно, в тот день, когда Дай сказала не делать глупостей, она сделала глупость. Это может стать проблемой позже… — Так ты тоже под землей? — спрашивает Киришима.       Ниши сужает глаза. — …конечно… — Как ты узнала, где он живет? Даже профи не знают, — шипит Сущий Мик.       Ниши пожимает плечами. — Откуда ты знаешь?              Сущий Мик не отвечает. — Ладно… — нерешительно говорит Киришима. — Могу я сам спросить тебя кое о чем?       Ниши поднимает бровь. — Конечно, малыш.       Он выглядит нервным. — Почему ты так запаниковала в тот день в кафе? Ты только взглянул на Мидорию и потеряла голову.       Вот черт… он был там.       Ее тело слегка напряглось. Это немного усложняет ситуацию. — Эм… — Ты с кем-нибудь связана? — спрашивает мужчина постарше, глядя на ее лабораторный халат. — По одному вопросу за раз, придурок, — говорит она. — Ну… — начинает студент. — Я серьезно говорю, что вы выглядели очень испуганной, когда увидели его. — Почему это имеет значение? — говорит она. — Не уклоняйтесь от… — Потому что я думаю, что он сейчас ранен или еще хуже, и я не знаю, где он, — прервал Киришима своего учителя. — У него могут быть проблемы с кем-то, и я подумал, что вы можете знать. Не говоря уже о том, что мой учитель, который был с ним, тоже пропал. Я не хочу думать о худшем, и я знаю, что это случилось только прошлой ночью, но я просто нервничаю.       Ниши наклоняет голову. — Откуда ты знаешь, ранен он или нет? — Потому что в новостях сказали, что в переулке, где были Пятно и Цербер, нашли зеленую кровь. Я знаю, что есть и другие люди с мутациями крови, но он единственный, кого я знаю лично, с зеленой кровью.       Что ж… — Ты умеешь быть внимательным… — Ниши разрывает руки и лодыжки, разрывая путы.       Оба вздрагивают. — Не обманывайте себя, я просто устала быть связанной, — фыркает она, вставая на ноги и потирая запястья. — Я не представляю угрозы ни для вас, ни для них, я хочу, чтобы с ними все было в порядке, так же как и с вами. — Она скрещивает руки. — Я перепугалась в том кафе, потому что знаю, что за ним кто-то охотится, и я пыталась предупредить его. Я не могу сказать, кто именно, потому что сейчас я работаю на износ, пытаясь уничтожить его, и не могу допустить никаких помех. — Это Лига? — спрашивает Киришима.       Ниши фыркнул. — Мы все хотели бы, чтобы это было так. Они — кучка детей. — Она качает головой. «Это кто-то намного, намного хуже.       Трудно не рассмеяться от такого сравнения. — Кто он? — Киришима нажимает на кнопку, звучащую напряженно. — Засекречено, малыш. — Она получает взгляд от Сущего Мика. — Все, что я могу сказать, это то, что он нужен ему для чего-то очень нехорошего. Я скажу честно, я знаю, что Мидория, скорее всего, тот, кто был ранен в том переулке, и Ластик с ним. Не принимайте это за чистую монету, но, скорее всего, с ними все в порядке. У этого парня гораздо больше союзников, чем вы думаете.       Сейчас она определенно говорит как сумасшедшая.       Эти двое смотрят на нее так, будто у нее выросли две головы. — Ты… — Бессмысленна? — заканчивает за Сущего Мика, недовольно поднимая одну из бровей. — Добро пожаловать в реальный мир. Здесь все бессмысленно. — Вы можете хотя бы сказать нам, почему за Мидорией охотятся? — взмолился Киришима. — Нет, — резко отвечает она. — К сожалению, это не мой секрет.       Киришима смотрит на нее с разочарованием. Она видит, как он в задумчивости прикусывает нижнюю губу заостренными зубами. — Но… мы же герои… — Он говорит — не очень уверенно. — Мы можем помочь тебе. Мы можем помочь ему…       Ниши насмехается. — Прости, парень. Не хочу этого говорить, но последнее, что нам нужно, это герои. А ему меньше всего нужны герои.       В этом бою злодеи и герои — просто слова. В этой борьбе нужны люди, которым на самом деле не наплевать на всех, кто внизу.       В конце концов, мы живем в гребаном обществе. — Я не понимаю, — говорит Киришима. Похоже, он вот-вот расплачется. — Наша работа — спасать. Помогать.       Упрямый ребенок.       Ниши качает головой и поворачивается, чтобы войти в кабинет. Она чувствует, как Мик меняет свою позицию.       Она закатывает глаза и берет блокнот, который Киришима уронил на пол. Она перелистывает страницы и плотно закрывает его. — Не все хотят быть спасёнными, надеюсь, ты это понимаешь. — Она кладет тетрадь на стол и поворачивает обратно в коридор. Кот, который был раньше, плюхается прямо перед ней, взмахнув хвостом. Она сужает глаза, и он делает то же самое в ответ.       Она издала тсыканье. Странный, мать ее, кот. — Нет ничего плохого в том, чтобы быть героем, не поймите меня неправильно, — говорит она, глядя на кота. — Все зависит только от ваших моральных принципов. И согласны ли вы со всем, чему вас учат. — Ох…       Ниши вздыхает и смотрит на Киришиму. — Слушай, извини меня, сквирт, но мы живем в поганом мире, который не очень-то жалует людей с неприятными причудами. Я говорю так только потому, что жертвы, за которых я борюсь, из тех, на кого герои охотятся ради спорта. В том числе и на вашего маленького друга. Если в дело вмешается комиссия или власти, то все взгляды будут обращены на Мидорию, а это не самая лучшая идея. Это я вам обещаю.       Похоже, он не очень рад такому ответу.       На мгновение становится тихо. — Итак, если я правильно понял, — прервав молчание, Сущий Мик ущипнул себя за переносицу. — Преступник хочет заполучить моего ученика в своих личных целях, и ты хочешь сказать, что чем больше это становится достоянием общественности, тем тяжелее тебе и таким, как Ластик, помогать ему? — спрашивает он, разводя руками. Кажется, он немного успокоился. Он качает головой, убирая с лица клок волос. — Не хочу говорить, что в этом есть смысл… это причина, по которой Ластик вообще ушел в подполье. Преступники, подобные этому, обычно питаются возможностью скрываться от посторонних глаз…       Она кивает. Он поступил мудро, прекратив спорить. — Никто не должен знать об этом. Ни власти, ни герои. Никто. Один промах — и нам конец. — Она пристально смотрит на них обоих. Она смотрит, как Мик кивает в знак понимания, несмотря на его провоцирующее выражение лица. Он все еще выглядит так, будто хочет ударить ее по лицу. — Поверьте мне: оставьте это линчевателям и людям, которые знают, с чем им приходится иметь дело. Предоставьте это мне. Те, кто находится в тени, должны справиться с этим. Этот человек опасен, и, что еще важнее, он представляет угрозу для Мидории. Если до общественности дойдет хотя бы шепот, нам конец. Если ты заботишься о своем друге и ученике, сделай то, что я говорю. Если что, сделай это ради него, а не ради меня. — Тогда что мы можем сделать? спрашивает Киришима.       Она бросает короткий взгляд на землю. — Быть союзником. Или, говоря твоими словами, другом. Нам нужны друзья, малыш.       Он смотрит на нее в замешательстве. Его спокойное лицо действительно просто растеряно.       Она вздыхает. — Но если ты когда-нибудь узнаешь о нем… — Она поворачивается и делает шаг к двери. — Просто знай, что он прошел через ад и обратно, чтобы иметь нормальную жизнь. Не разрушай ее, поддавшись на неверные слова.       Она уже почти открыла дверь, но ее остановили несколько слов. — А если он это сделает?       Ниши поворачивает голову через плечо и смотрит на Киришиму. — Что сделает? — Захочет спасе…       Она смотрит на него и на героя рядом с ним. Он стоит во весь рост, сжимая кулаки в клубок. Ни колебаний, ни страха.       Она ухмыляется. — Тогда тебе лучше быть готовым сразиться с дьяволом за его собаку.       Она открывает дверь и входит, закрывая ее за собой.