Поэтому я существую.

      Томура царапает дерево барной стойки. Ногти сильно впиваются в дерево, оставляя толстые и изношенные линии, и он снова и снова царапает.       Мидория Изуку…       Царапина.       Тот, кого все знают как Цербера. Собака Сатаны. Тот, что откусил Ному голову и пережевал мозги в суп.       Царапина.       Ребенок, который кричал во все горло в прямом эфире. Созданный руками человека. Опасность для общества. Даже больше, чем Томура. Ему всего пятнадцать, а он уже привлек всеобщее внимание.       И это его бесит.       Дерево раскалывается. — Зачем ты позвал меня сюда, туман?       Повернув голову в сторону, Томура зажмуривает глаза от красного цвета.       Курогири дышит из-за барной стойки. — Я позвал тебя, потому что нам нужна помощь, — пауза. — И я полагаю, что вы могли бы помочь Шигараки… в его деле.       Бровь достигает пика. — Пятно… — пробормотал Томура, поджав губы.       Пятно выравнивает положение; клинки лязгают, сапоги скрипят.       Герой-убийца. — Я в городе только для того, чтобы очистить общество. Я бы не хотел быть втянутым в ваше дерьмовое шоу. Особенно когда моя последняя цель в Хосу — Ингениум — жива. — Его глаза прищуриваются. — Я не заинтересован в вашем деле, каким бы оно ни было. — Его рука нависает над одним из ножей, и он медленно моргает — раздраженно. — О, но ты будешь.       Дверь открывается, и в комнату входит знакомая мощная фигура. — Я уверен в этом.       Глаза Пятна переводятся влево, и Томура может поклясться, что видит, как глаза линчевателя мутнеют.       В комнате потянуло холодом и неприятной сыростью. Такую можно почувствовать только тогда, когда вот-вот случится что-то плохое. — Ты… — рычит Пятно, мгновенно хватаясь за рукоять своего меча. Он рефлекторно выхватывает его из кобуры и бросает вперед, как копье.       Томура ошеломлен внезапной агрессией.       Мортифер отводит голову в сторону и ловит его, крепко сжимая рукоять.       Он усмехается, раскручивая меч. Он вонзает его в дерево, позволяя ему встать рядом с ними. — Нет нужды сражаться, Пятно. Я пришел только поговорить. — А вот и нет, — рычит Пятно, хватаясь за другой клинок. — Не думал, что ублюдки могут восставать из мертвых.       Мортифер наклоняет голову и постукивает по маске. — Может, она и нанесла урон, но я все еще дышу. — Ей надо было попасть в сердце. — Возможно.       Пятно рычит.       Неуютная тишина.       Глаза Томуры метались между Пятном и Мортифером. Человек в маске стоит гордо, без малейшего намека на эмоции. Пятно, напротив, выглядит встревоженным. Смотрит с отвращением. — Ты знаешь его, Пятно? — спрашивает Томура, указывая на Мортифера.       Пятно сжимает в руке рукоятку. — Хотел бы я не знать, — сплевывает он. — Зачем он вообще здесь? — Деловой разговор, вот и все, — говорит Мортифер, опуская руки. — Мы надеялись, что вы поможете нам в поисках ребенка по имени Мидория Изуку.       Бровь Пятна приподнимается. — Ребенка? — Он насмехается. — Ты все глубже забираешься в ад, не так ли? — Костяшки его пальцев побелели от хватки на клинке. — Наконец-то надоело испытывать на взрослых? — Он Цербер, — говорит Томура, поворачиваясь в кресле лицом к ним.       На полсекунды Пятно изображает шок, а затем возвращается к своему кислому виду. — Это не поможет вашему делу. Я не буду помогать вам выслеживать ребенка, который ничем не провинился перед миром. — Как всегда, упрям, — с легким смешком говорит Мортифер. — А что вы вообще собираетесь делать с ребенком? — спрашивает Стейн.       Мортифер улыбается под маской. — Он — одна из моих… особых работ, если вы понимаете?       Пятно скривил губы. — Ты ужасен.       Мортифер хихикает. — А ты мягкий, — добавляет Томура. — Кто бы мог подумать, что ты неравнодушен к детям. — Он почесывает шею двумя пальцами. — Я даже не понимаю, зачем ты вообще его сюда притащил, он же не будет этого делать. — Томура направляет эти слова на Курогири и Мортифера. — Я не монстр, — говорит Пятно, обнажив зубы.       Томуре это надоело. Напряжение между этими двумя раздражает его.       Мортифер делает шаг вперед. — Неужели ты не чувствуешь угрызений совести за то, что перерезал горло герою? — Он подхватывает с земли меч Пятна и выхватывает его. — Боюсь, ты весьма лицемерен, мой мальчик. — Он продолжает шагать вперед. — Есть разница между вечными беспричинными страданиями и наказаниями. — Правда? — Мортифер хмыкает.       Томура смотрит на меч и замечает, как его серебряное тело превращается в черную смолу.       Твердая и одновременно жидкая — отвратительная. Капает и сочится на землю.       Пятно вскидывает брови. — Сейчас. — Мортифер поднимает клинок, почти касаясь черным острием подбородка Пятна. — Будет жаль, если ты умрешь здесь, как и они.       Пятно усмехается, делая шаг вперед к клинку. Он поднимает подбородок, позволяя острию коснуться его горла. — У тебя не хватит смелости, а мне все равно. — Он наклоняет голову. — Я все равно не сделаю этого.       Мортифер копирует наклон головы и опускает клинок. — Умно. Но я всегда умнее. — Его глаза становятся ярко-красными — злыми и почти нереальными. — Ты ведь знаешь, что у меня все еще есть твоя кровь?       Пятно замирает. Это зрелище немного обеспокоило Томуру, и он почувствовал, как Курогири неловко сдвинулся за стойкой.       Мортифер засовывает меч обратно в деревянные доски и делает шаг вперед. Он поднимает руки, складывая их вместе. — У меня есть варианты, которые вы можете выбрать, если пожелаете. — Он разводит руки в стороны, но между ними остается липкая чернота. Он сминает ее и с легкостью придает ей форму. Продолжая идти, он протягивает одну руку с капающим черным предметом. — Мне кажется, этот тебе очень подойдет. — Он кладет руку на плечо Пятну и идет позади него.       Томура сосредоточенно смотрит на руки Мортифера.       Тот перекладывает смолу в другую форму и снова достает ее, кружась вокруг Пятна.        — Эта тоже подойдет. Как вы относитесь к рептилиям?       Выйдя из транса, Пятно хватает Мортифера за руку, наполненную смолой, и притягивает его к себе. Другой рукой он выхватывает нож и крепко прижимает его к горлу мужчины. — Ты такой мелкий кусок дерьма, — злобно прошипел Пятно. — Я — переговорщик. — Мортифер хмыкает, сжимая клинок все сильнее. — Видно, мои слова подействовали на тебя, Пятно. — Он задыхается, когда Пятно почти впивается лезвием в его кожу. — Хватит. — Томура спрыгивает со стула и идет к ним. — Вы оба такие надоедливые, — вздыхает он.       Остановившись перед Пятном, Томура с досадой моргает. — На вашем месте я бы делал то, что мы хотим. Время идет.       — А я бы на твоем месте убрал подальше от себя эту корчащуюся рожу, — говорит Пятно, смотря на него с укором.       Томура раздраженно отмахивается.       Поскольку взгляд Пятна не полностью сфокусирован на Мортифере, тот хватает рукой клинок. Пятно тут же переводит взгляд назад, но на полсекунды опоздывает. Мортифер хватает его за поясницу и раскручивает. Пятно замирает, когда Мортифер прижимает его к себе, прижимаясь лицом к его лицу. Интимная поза, которая заставляет Томуру приподнять бровь.       Черная смола покрывает клинок, и Пятно отпускает его, позволяя Мортиферу перевернуть его и направить острие в горло Пятна.       Пятно рычит, когда острие лезвия набирает кровь.       Мортифер хмыкает под маской. — Consuetudinis magna vis est.       Глаза Пятна расширяются при звуках латыни, слетающих с его языка. Подняв ногу, он бьет мужчину в живот, ослабляя хватку.       Тот едва не падает на землю, с трудом восстанавливая равновесие. Посмотрев налево, он хватает свой меч, торчащий из земли. — Что ты будешь делать, Чизоме? — угрожающе говорит Мортифер. — Вы все отвратительны, — процедил он, глядя на Томуру и всех остальных в комнате.       Руки Мортифера покрываются смолой, острые до предела. Томура наблюдает, как Пятно рычит от досады и нервозности при виде этого зрелища.       Возникает нерешительность. — Хорошо, — говорит Пятно со злостью в голосе. — Я помогу тебе. — Великолепно. — Смола Мортифера втягивается обратно в его кожу.       Томура сглатывает. — Тебе лучше не ослушаться. — И не мечтайте, — говорит Стейн с ядом в голосе. Он убирает меч в держатель и поворачивается.       Он берется за ручку двери. — Передай ей от меня привет, ладно? — неожиданно говорит Мортифер.       Томура вскидывает брови.       Ей?       Стейн с отвращением поворачивает голову. — Manducare stercore.       Он открывает дверь и захлопывает ее за собой.

***

      Изуку было нечего сказать Исцеляющей девушке, да и вообще кому-либо.       Его раны быстро зажили, и он получил возможность уйти. Правда, по требованию директора он должен выйти из больницы в маске и капюшоне. По словам самого пушистого медвежонка, «мы не знаем, кто за тобой охотится, поэтому на людях лучше держаться как можно незаметнее».       Ну да, он знает.       Но разве это имеет значение?       Натянув на голову толстовку, Изуку устало посмотрел на пол. Прошлой ночью он так и не смог выспаться. Никто не должен винить его за это. После того, как он в очередной раз покричал во все горло, он практически вырубился на крыше у Юмы. Его друзья до сих пор не знают о причине, да и не спрашивали. Видно, что они хотели спросить у Ластика, но так и не спросили. Они просто молчали и все понимали.       Когда люди становятся такими, лучше просто молча понять.       Юма хотела пойти с ним в дом, но это было слишком рискованно. Прошла ещё минута, но она, к сожалению, осталась на крыше на всю ночь. Юэ, хоть и не такая впечатлительная, как Юма, но все же помогла ему утешиться. Изуку пришлось потратить все силы, чтобы его не рвало каждый раз, когда он смотрел на Дай, но рука Юэ, сжимавшая его руку, успокаивала его всю ночь и помогала отвлечься. Большой палец Юэ поглаживал его руку, и он мог легко дышать. Он не знает, как поступить сейчас. Противоречия съедают его заживо.       Юма обхватывает его за плечи и сжимает. — Давай отвезем тебя домой, приятель, — бормочет она. Она выглядит ужасно, и это не драматично. Волосы в беспорядке, мешки под глазами, бледная кожа — она выглядит больной и обеспокоенной. Как только взошло солнце, она бросилась в его комнату, как только смогла. С тех пор она не отходит от него ни на шаг.       Изуку кивает.       Оглянувшись, он видит Дай, стоящую к нему спиной, и Хирото рядом с ней.       Он сглатывает.       На Хирото нет маски, и по выражению его лица можно понять, что ему не по себе. Дай выглядит спокойно. Она смотрит в окно, а ее руки крепко держат руки Хирото. — Я вернусь позже, просто пойду с этим парнем и его мамой, чтобы убедиться, что они нормально добрались до дома, — говорит Юма, тоже отворачиваясь.       Юэ, сидящая на том же стуле, что и вчера вечером, сокрушенно кивает головой. Дай и Хирото только переглядываются. У Хирото такое же выражение лица, как и у Дай — пристыженное. Осознает.       У Исцеляющей девушки все еще есть к ним вопросы, так что им придется остаться. А Изуку повезло, что он смог уйти раньше.       Еще одна стычка приведет к тому, что он упадет в обморок.       Изуку закусывает губу, прежде чем обернуться.       Он просто хочет домой.

***

      Сидя в одном из кресел для ожидания, Тенья покачивает коленом вверх-вниз. С тех пор как его брата привезли в больницу, он приезжал каждую секунду. Ведь он понятия не имеет, когда и станет ли следующий вздох его брата последним. Ему повезло, что он еще жив — пусть и на тонкой грани.       Подняв взгляд от земли, он увидел знакомый пучок зеленых волос. Он прищуривается. — Мидория? — произносит он вслух.       Зеленый поворачивает голову.       Его предположение оказалось верным. Мидория в капюшоне и маске рядом с одним из своих друзей. Коричневоволосая девушка. Тенья почти поражен тем, что он смог его заметить. — О, Иида, — отвечает Мидория. Даже если видна только половина его лица, Тенья может сказать, что он сейчас раздражён. Как и его друг рядом с ним.       Тенья встает со стула и делает несколько шагов к ним. — Рад видеть, что с вами все в порядке. Вы обеспокоили нас на фестивале.       Мидория кивает, с любопытством глядя на Тенью. — Почему вы здесь? Никто не говорил, где я, — слабо говорит Мидория. — У тебя все в порядке?       Тенья на мгновение отводит взгляд в сторону.       Его подруга — Юма, если бы он мог вспомнить, — разделяет момент осознания. Как будто она знает. — О, черт, ты брат Ингениума, — говорит она, прикрывая рот.       Тенья чуть не подпрыгивает. Неужели она так быстро все поняла?       Он кивает, пытаясь избежать зрительного контакта. — Черт, мне так жаль.       Мидория поднимает бровь. Верно, его, вероятно, не поставили в известность о новостях, пока он приходил в себя. — А, эм, — говорит Тенья, потирая затылок. — На моего брата вчера напал Убийца Героев. — От этих слов у него заболело горло. — О боже, — удивленно произносит Мидория. — Мне так жаль, Иида, с ним все в порядке? — Он выглядит эмоционально истощенным, и это определенно не помогло.       Тенья поднимает руки вверх. — Не волнуйся об этом. Ему уже лучше.       Мидория слабо улыбается под маской. — Я рад, что с ним все в порядке, это очень страшно.       Тенья кивает. Он чувствует, как в его голове зарождается нотка разочарования. — Очень, я рад, что он дожил до следующего дня.       Мидория и Юма вместе кивают. — Думаю, это доказывает, что никто не может быть настоящим линчевателем, по крайней мере, надолго, — продолжает Тенья, слегка покрутив рукой в воздухе. — В этом обществе либо герой, либо злодей.       Юма и Мидория заметно напрягаются при этих словах. Тенью это застает врасплох, а его глаза расширяются. — Вы в порядке? Я что-то не так сказал?       Юма прочищает горло. — Мы просто… устали. — Она полуулыбается. Выглядит принужденно.       Он опускает взгляд и видит, что одна из рук Мидории сжата в плотный кулак и практически дрожит. Вот это действительно застает его врасплох. — Эм…       Юма вздыхает и снова улыбается, перехватывая его сжатую руку. — Нам пора идти, — говорит она, глядя в конец коридора. Проследив за ее взглядом, Тенья обнаруживает, что Айзава-сенсей уже ждет их. — Да… конечно, — отвечает Тенья. — Желаю всего наилучшего твоему брату, — бормочет она и поворачивается к Мидории.       Тенья смотрит, как они идут по коридору к Айзаве-сенсею. Плечи Мидории вздрагивают, и он видит, как его одноклассник подносит руку к лицу, словно прикрывая его от эмоций. Как будто он плачет.       Взгляд Теньи меняется и становится обеспокоенным.       Он что-то не так сказал?

***

— У тебя все хорошо, милый? — Слабый стук в дверь. — В порядке, — бормочет Изуку в подушку.       По ту сторону двери на секунду становится тихо.       Его мама вздыхает. — Хорошо, милый, просто дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.       Он слышит, как мама отходит от двери. — Спокойной ночи, Изуку. — Спокойной ночи, — пробормотал он, повернув голову лицом к стене.       Если бы у него были традиционные настенные часы, он бы слушал их тиканье. Но вместо этого он слушает тишину. Или, по крайней мере, к звукам, которые издает тишина.       С тех пор как он покинул больницу, он мало чем занимался. Если кто-то хотел рассмотреть его внутренний кризис, то да, он что-то делал. Но на самом деле это было все. К счастью для него, фестиваль проходил в пятницу, так что выходные даны студентам на восстановление. И для того, чтобы профи прислали письма, но Изуку это, честно говоря, не волновало.       Он просто хотел провести эти выходные в раздумьях.       Положив голову на подушку, Изуку поднимает руку и оцепенело смотрит на нее. — Неудивительно, что он хочет вернуть эту штуку!       Он выдыхает, отращивая миниатюрные коготки. — В этом обществе либо герой, либо злодей.       Долгие недели и месяцы, которые он потратил на то, чтобы научиться жить с самим собой, канули в лету. Он не знает, что и кто он на самом деле. В чем его предназначение. И почему Дай так ужасно боялась рассказать правду.       Изуку покрутил рукой вокруг себя.       Он только слышал истории об этом человеке. Мортифер. Как о бугимене под кроватью — Дай практически трясет каждый раз, когда она говорит о нем. Он не хотел бы с ним встречаться. Его жизнь скоро изменится, и он это прекрасно понимает. И… в общем, он рад, что знает это. Лучше узнать сейчас, чем потом. Но…       Дай лгала ему почти месяц. Впрочем, она и дольше лгала ему о других вещах, он знает. Она очень скрытный человек, и он это понимает. Это прискорбно, но он понимает, что травма влияет на людей по-разному.       Но это не отменяет того, что он в ярости на нее. Этому не было оправдания. И, что еще хуже, он знает, что ей есть что скрывать.       Она что-то скрывает о себе. Он понял это по тому, как она вела себя в больнице — как будто была лично виновата.       Он не знает, откуда она это знает.              Изуку осторожно сжимает кулак.       Ее оправдание не сходится. Она узнала об этом до того, как прозвучал свисток. От этой мысли ему становится не по себе. Как она узнала — вот в чем вопрос.       Она каким-то образом узнала, кто он такой, а тот, кто находится в плену, не стал бы нести личную ответственность.       Он тихо выдыхает и моргает, разжимая руку.       Он любит ее. Очень сильно. Но… ему нужно время, чтобы подумать. Рационально, по крайней мере.       Она не из тех, кто может так лгать.       Он позволяет своей руке вернуться в нормальное положение. Он смотрит на другую руку, и его взгляд привлекает блеск серебра.       Кольцо.       Переведя взгляд с одной руки на другую, он рассматривает кольцо на своем пальце.       Он никогда не снимал его, если не было необходимости. — Ты всегда будешь одним из нас.       Устало моргая, он поворачивает кольцо.       Он снимает его.       На тумбочке зажужжал телефон, заставив его перевернуть голову. Сияние экрана освещает его тусклую комнату. Он вздыхает, переворачивается на спину, чтобы положить кольцо и взять его. Спать он все равно не собирался.       Проведя пальцем по экрану, он разблокивал его и перешел к сообщениям. Кто пишет ему так поздно?       Он поднимает бровь. Бакуго: Лучше бы тебе не быть мертвым, черт возьми.       Изуку чуть не фыркнул. Бакуго никогда не пишет ему сообщений, если это не важно. Блондин может быть эмоционально зажатым мудаком, но иногда ему не все равно, даже если он ненавидит это показывать.

Изуку: Оуууу, так тебе не все равно.

Бакуго: Мне все равно, тупица

Изуку: Это чушь собачья, и даже ты это знаешь.

      Он представляет себе, как блондин в одиночестве плещется в своей комнате. Бакуго: Ты, блядь, блевал Зеленой кровью у меня на глазах, знаешь ли.       Изуку как бы забыл, что он это сделал. Вообще, многое из того, что он делал на фестивале, осталось в памяти как одно большое пятно.

Изуку: фу!

Бакуго: Не надо, блядь, не надо, это было ужасно.

Изуку: джииперы

Бакуго: да что с тобой такое?

Изуку: Зачем ты вообще это спрашиваешь?

      У него уходит пара минут на то, чтобы ответить. Бакуго: Ты такая заноза в заднице

Изуку: Как и ты, я не особенный.

      Проходит еще минута. Бакуго: Никто мне ничего не скажет, Так что не мог бы ты, блядь, объяснить мне, что за… Что, блядь, произошло? Бакуго: Я думал, что это я виноват, пока не услышал, что это был чертов свисток.       Изуку вздыхает, постукивая указательным пальцем по задней панели своего телефона.

Изуку: Мортифер ищет меня

Бакуго: Какого хрена? Почему?       Изуку смотрит на мигающий курсор.

Изуку: угадай.

      Его телефон тут же начинает звонить. Нажав на кнопку, он садится и подносит телефон к уху. — Это на тебя не похоже, — тихо говорит он в трубку. — Заткнись и объясни немедленно, — огрызается Бакуго на другом конце.       Изуку хмыкает. — Тебе не потребовалось много времени, чтобы понять это. — Деку, это может означать 40 разных вещей. Я свёл все к тому, что либо ты ему нужен для какого-то своего дурацкого плана, либо ты каким-то образом, и я имею в виду каким-то образом, один из его странных потерянных экспериментов.       Изуку смотрит в сторону. — Точно в точку.       Пауза на другом конце. — Я, блядь, только пошутил насчет последней части, ты серьезно? — Неа, — отвечает Изуку, с ударением на «а». — Как это вообще возможно?       Изуку вздыхает. — Тот доктор, у которого я был на обследовании, когда мне было пять лет, вколол мне что-то. — Он смотрит на часы на тумбочке. Уже очень поздно. — Оказалось, что я был экспериментом, даже не подозревая об этом. — Почему ты не задался вопросом об этом дерьме?       Изуку медленно моргает. — Бакуго, мне было, блядь, пять лет.       Выдох на другом конце телефона. — Как ты узнал? — Дай.       Пауза. — И как она узнала?       Изуку пожимает плечами. — Не знаю. — Не знаешь?       Изуку выдохнул. Эта тема не слишком интересна для разговора. Но все еще довольно сыро. — Дай была экспериментом. Она хорошо знает этого человека, возможно, даже слишком хорошо. — Он прижимает телефон к другому уху. — Она сказала, что только его эксперименты реагировали на этот свист из-за изменений в ДНК. Я бы понял, но она сказала, что узнала об этом месяц назад.       Бакуго на секунду замолчал. — Господи, это ахереть подозрительно.       Изуку кивает, глядя вперед. Он сглатывает. — Она что-то не договаривает, и я это вижу. — Какого черта ей скрывать что-то подобное? — Опять же, я не знаю.       Пауза. — Так ты даже не человек, да?       Изуку не понравилось это замечание. Его грудь на мгновение сжалась. — Нет, нет, я не человек. — …Черт возьми, Деку.       Изуку потирает лоб. — Ты знаешь, что собираешься сделать?       Он прикусывает губу. — Нет. Дай так долго поддерживала меня, но… мне нужно время, чтобы все обдумать. — Он убирает руку, чтобы поиграть с простынями, и смотрит на кольцо на тумбочке. — Я не знаю ее так хорошо, как мне казалось.       Бакуго ничего не отвечает. — Все будет по-прежнему. — Не похоже на тебя, чтобы ты сдался, — практически шепчет Бакуго. — Ты еще более чертовски упрям, чем думаешь, знаешь ли.       Изуку поднимает брови. — Ты сейчас сентиментален?       Бакуго застонал. — Не бери в голову, забудь.       Изуку слегка хихикает. — Я просто боюсь. — Как и должно быть. За тобой охотится психопат.       Изуку опускает взгляд на свои пальцы, играющие со швом на простыне. — Дело не только в этом. Что, если я не тот, за кого себя выдавал?       Молчание на другом конце. — Ты всегда был раздражительным, если это поможет.       Изуку закатывает глаза. — Спасибо, Бакуго. — Я, блядь, серьезно. Тебе это дерьмо вкололи в пять лет. Ты всегда был раздражающим задницей Деку, и ты им остаешься.       Изуку теребит большим пальцем свое одеяло. — А что, если я не смогу ее простить?       Бакуго выдыхает. — Сможешь. Ты ненавидел меня в прямом смысле этого слова семь лет, но теперь ты разговариваешь со мной по телефону. Ты не из тех, кто не прощает. — …Наверное, ты прав. — Я всегда прав.       Изуку смеется, закатывая глаза. Так легче выплеснуть все наружу.        — Спасибо. — Да-да, просто постарайся остаться в живых, чтобы мы могли закончить наш бой.       Изуку фыркнул. — Понял.       Сразу после этого звонок заканчивается. Изуку смотрит на главный экран и выключает телефон. За последнее время он больше всего разговаривал с Бакуго. Может, он и сволочь, но он знает его секрет. Легче говорить с тем, кто знает. Тем более с тем, кто его не боится.       Он поправляет одеяло, собираясь отключить телефон и закончить разговор на ночь. Он устал.       Телефон снова зажужжал, но только один раз. Вздохнув, он трет глаза и снова открывает телефон. Неизвестный: Это Мидория?       Потирая глаза, он щурится на экран. Смутившись, он набирает ответ.

Изуку: Да?

Неизвестный: О, слава богу.

Изуку: Кто это?

      Он слишком устал, чтобы сейчас разбираться с ситуацией со случайным человеком. Неизвестный: О, мои извинения. Неизвестный изменил свое имя на Шото Тодороки.       Это застает его врасплох. Тодороки? Устроившись на кровати, он набирает еще один ответ.

Изуку: О! Привет, Тодороки. Тебе что-нибудь нужно?

Шото Тодороки: Нет, я просто хотел убедиться. Что с тобой все в порядке.       Странно. Не похоже на одноклассника, чтобы он вот так протягивал руку помощи. Еще более странно, что Тодороки — первый из его класса, кто сделал это, кроме Бакуго.

Изуку: О, хорошо, да, у меня все в порядке. Почему?

            Тодороки на минуту задумывается. Шото Тодороки: Ну, ты вроде как чуть не умер вчера.       Изуку вздрагивает.

Изуку: Да.

Шото Тодороки: Есть идеи, что это было?

Изуку: Ни малейших.

      Ложь.       Секунду не отвечает. Шото Тодороки: Думаешь, это было потому, что…       Изуку понимает, что он имеет в виду, к сожалению.

Изуку: Я не знаю.

      Изуку потирает рот рукой. Тодороки теперь считается союзником — как ни странно. Не то чтобы он не хотел, чтобы Тодороки знал, просто ему… не по себе от этой мысли. Это не та тревога, что была у него с Бакуго. Он знает Бакуго уже около десяти лет, и даже если тот был куском дерьма — а он им и остается — он его знает.       А вот Тодороки он не знает. Шото Тодороки: Это было довольно страшно.

Изуку: Расскажи мне об этом

      Проходит минута.       Прикусив губу, он понимает, что должен спросить, все ли в порядке.       Боже, как неловко. Он ведь только раз разговаривал с ним лично, когда выбивал из него все дерьмо.

Изуку: У тебя все в порядке?

Шото Тодороки: Да, а почему ты спрашиваешь? Изуку корчит лицо до состояния «ты серьезно?».

Изуку: Я буквально выбил из тебя все дерьмо.

Шото Тодороки: Но я это заслужил. Шото Тодороки: Я был засранцем.

Изуку: Да, но я зашел слишком далеко

Шото Тодороки: Ничего, в конце концов, я оценил это. Шото Тодороки: Никто еще не говорил мне такого.       Изуку тихонько выдыхает через нос. Он много чего вчера наговорил. Шото Тодороки: Похоже, у меня есть еще один вопрос.       Изуку поднимает бровь. Шото Тодороки: Ты случайно не знаешь кого-нибудь с причудой львиной химеры?       Изуку на секунду замирает, застигнутый врасплох внезапной сменой темы. Господи, что за разговоры о смене темы.

Изуку: Нет?

Шото Тодороки: О, хорошо.

      Что за хрень.

Изуку: ?

Шото Тодороки: Не волнуйся об этом, это моя ошибка.

Изуку: Эм, ладно…

      Это было странно. Возможно, это была простая ошибка, но прозвучало так специфично. Шото Тодороки: извините, но я вынужден прервать разговор. Шото Тодороки: мой отец только что поджег тренировочный зал.       У Изуку отвисает челюсть, и он замирает.

Изуку: Мне очень жаль…

Шото Тодороки: Ничего страшного, такое случается еженедельно.

Изуку: Еженедельно?

Шото Тодороки: Мой отец — Старатель, ты же знаешь.

Изуку: …туше

      После этого ответа не последовало. Изуку выдыхает и кладет телефон на край кровати. Тодороки — странный человек, это он признает. Но он оценил этот жест — даже если его одноклассник странно пишет сообщения.       Он скучает по общению в групповом чате. Ему нужно хихикать. Но кто знает, когда все вернется на круги своя. И вообще, вернется ли что-нибудь.       Его телефон снова жужжит. Он берет его. Шото Тодороки: Спокойной ночи, Мидория.       Изуку фыркает, качая головой.

Изуку: Спокойной ночи, Тодороки.

Изуку: Ты разобрался с огнем?

Шото Тодороки: Нет, блин, я выпрыгнул из окна. Шото Тодороки: Я не буду разбираться с его истерикой.

Изуку: Ты ЧТО?

***

      Ветер сегодня очень сильный. Практически завывая на пустых улицах и в союзных кварталах, он теребит хвост Дай, сидящей на крыше соседнего здания. Она вздыхает.       Здесь тепло, но ветер делает все холоднее. — Все будет хорошо, — бормочет Хирото рядом с ней. — Ты этого не знаешь, — отвечает она, глядя на него. Его глаза светятся в ночи — яркие и желтые. Кислотные, но мягкие. На нем до сих пор нет маски.       В тусклом свете она видит большие шрамы от когтей на его шее. Они очень похожи на длинные диагональные жабры.       Исцеляющая Девушка заставила их задержаться. Без ребенка ее расспросы стали неприятными и неудобными. Эта женщина — чудо, но она упряма.       Приятно, наконец, оказаться вне душной больницы и вдали от напоминаний. — Я слишком долго ему лгала. — Она переворачивается на спину, чтобы посмотреть на улицу. — И теперь он знает, кто он. — Дай, — говорит Хирото, кладя руку ей на плечо. — Я обещаю, что все будет хорошо.       Дай качает головой. — Это то, что ты не должен обещать.       Снова дует ветер. — Я облажалась. — Все так делают, и все так будут делать, — отвечает Хирото. — Это неважно, Хирото, я действительно обидела парня.       Хирото пожимает плечами. — И ты делала то же самое со мной все эти годы назад. Но я все равно простил тебя.       Дай хмыкнула. — Это было совсем другое, и ты это знаешь. — Неважно. Ты не плохой человек, Дай.       Дай ничего не отвечает. — Ты ни в чем не виновата. — А что, если он никогда не простит меня?       Свист на ветру. — Парень любит тебя, как родную мать, просто дай ему время. — Время — это то, чего у нас нет.       Хирото выдыхает и обхватывает ее за плечи. Он сжимает их. — Мы найдем время. — Он поворачивает голову и нежно целует ее в макушку — или, по крайней мере, насколько это возможно.       Несмотря на то, что он рептилия, он всегда такой теплый. Она кладет голову ему на плечо. Ее глаза закрываются. — Ты ведь любишь меня, моя дорогая? — Конечно. — Улыбка. Пальчик нежно наклоняет ее подбородок вверх. — Я рад, что у меня есть такой верный человек, как ты. Большой палец поглаживает ее губы. — А я рада, что у меня есть ты. — Теперь ее губы касаются его большого пальца. Она хватает его за руку. — Я готова на все ради тебя. Ухмылка. — Хорошо. Он наклоняется и сокращает расстояние.       Дай открывает глаза, когда воспоминания исчезают, и смотрит вперед, пытаясь забыть то далекое чувство, которое она когда-то испытывала. — К сожалению, сейчас наша главная задача — не завоевать его доверие, — пробормотал Хирото, прислонившись к ее голове. — Главное, чтобы он был в безопасности. — Я знаю. — Дай вздохнула. — Я готова на все ради этого ребенка.       Дует сильный ветер, спутывая ее волосы.       Сзади доносится звон металла и звук падающего груза. Оба не шевелятся и смотрят вперед, понимая, что теперь у них есть компания.       Хирото быстро поглаживает ее по руке, прежде чем отпустить. — Я пойду немного подежурю, — говорит он, вставая. Она похлопывает себя по плечу и потягивается. — Увидимся через некоторое время, хорошо?       Дай кивает, краем глаза наблюдая за тем, как он идет к другому краю крыши. Он отступает назад и переходит на бег. Его ноги становятся большими и чешуйчатыми, к ним присоединяется хвост. И вскоре, когда он спрыгивает с крыши, он уже полностью Гамера. Он оставляет ее в одиночестве.       Или, по крайней мере, полуодинокой. — Похоже, он не становится менее экстравагантным, не так ли?       Дай закрывает глаза и вдыхает. — Привет, Чизоме, — выдыхает она. — Шин.       Моргнув от сухости в глазах, Дай встает. — Вышел на очередную чистку? — Она кладет руку на цемент и поднимается на ноги. — К твоему удивлению, сегодня мне не нужен герой.       Дай хмыкает, поворачиваясь лицом к Убийце героев. — Тогда что привело тебя сюда?       Чизоме слегка наклоняет голову, пока ветер раздувает его шарф. — Если ты еще не в курсе, он все еще жив.       Дай смотрит в сторону, чувствуя, как волосы прилипают к лицу от дуновения ветра. — Я знаю. — Надо было бить в сердце.       Она смотрит на него. — Я знаю.       Чизоме выдыхает и делает пару шагов вперед. Стук его сапог громкий, почти такой же, как ветер. — Он работает с Лигой. И, боюсь, ему нужен этот твой мальчик.       Дай кивает, уже понимая. — Цербер, если я не ошибаюсь?       Она снова кивает. — Похоже, ты знаешь. — Я знаю все, — отвечает Дай.       Чизоме наклоняет голову в другую сторону. — Но знаешь ли ты о сделке, которую я заключил с ним?       Глаза Дай сужаются до тонких щелей. — К сожалению, нет. — Она скривила губы. — Не думала, что ты из тех, кто отвернется от союзника. — Ее грудь наполняется неприятным чувством гнева. — Я не такой. — Тогда что ты обещал?       Чизоме насмехается. — Ни черта я не обещал, ты же меня знаешь, Шин. К сожалению, в нем все еще течет моя кровь.       От этой фразы в ее теле появилось неприятное ощущение.       Дай вздохнула, прикрыв глаза рукой. — Я думала, что избавилась от всего.       Очевидно, она забыла убедиться, что много вещей исчезло.       Чизоме пожимает плечами. — Он может блефовать. Но ему нужен ребенок, и он требует моей помощи.       Дай покачала головой и опустила руку. — Кого только нет в его армии на данный момент… — Я ему не помогаю, если ты об этом беспокоишься.       Дай рассмеялась. — Он убьет тебя, знаешь ли. Или еще хуже. — Мне все равно. Этот парень не сделал ничего плохого, и это будет противоречить всем моим моральным принципам, если я действительно пойду на это. — Чизоме поправляет шарф. — Я согласился только для того, чтобы избавить его от своего члена. — Ты сумасшедший. — Я знаю, что сумасшедший. — Ветер треплет его лопасти. — А кто в этом мире не сумасшедший?       Дай на мгновение умолкает.       Чизоме вздыхает и достает что-то из кармана. — Я не могу обещать ребенку безопасность, но могу пообещать, что помогу, чем смогу. — Он достает телефон и бросает его.       Дай ловит его правой рукой, коротко смотрит на него, а затем засовывает в свой карман. — Я с тобой до конца. У этого куска дерьма не будет шанса. Дай хмыкает. — Рада слышать, что у тебя еще есть здравый смысл.       Чизоме закатывает глаза. — После того, как снова увидел его? Я думал, что потерял его навсегда. — Он разворачивается. Он никогда не был из тех, кто задерживается надолго.       Дай фыркнула, слегка приподняв подбородок. — Он все такой же уродливый, как я помню?       Чизоме останавливается и поворачивает голову, чтобы посмотреть на нее.       Он ухмыляется. — Еще уродливее.       И исчезает.