Банальная история

      Вечер. Просторное лобби больницы. Берт нетерпеливо наворачивал круги, с улыбкой прощаясь с коллегами и развлекая заскучавших медсестер за стойкой регистратуры. Всякий раз, когда стеклянные двери плавно открывались, он поднимал взгляд на посетителей, а затем вновь проверял время на экране смартфона.       Нет. Рано. Штицхен, пожалуй, еще в пути. Сказал, что приедет в девять, значит, так тому и быть. Пунктуален до скрежета в зубах. За все то время, что они друг друга знают, не только ни разу не опоздал, но и раньше не приехал. Порой Берту казалось, что тот стоит за углом и скрупулезно следит за секундной стрелкой, чтобы появиться ровно в назначенное время. Наверное, немецкие корни не давали поступать иначе.       И не сказать, что это плохая черта. Вот только если бы не этот внезапный звонок Роба час назад, Берт уже бы был дома. Что виделось не такой уж плохой перспективой после напряженной смены. Потому хотя бы в этот раз Штицхену было бы неплохо объявиться и пораньше.       И почему только Берт согласился на это?..       Он, конечно, доктор и должен помогать людям, но Штицхен вполне себе здоров. Разве что он захотел лично забрать результаты анализов одного из своих подозреваемых после работы. Но лечение трудоголизма, к сожалению, в компетенцию Берта не входит.       Нет, тут дело в другом, — их перепалки стоили того, чтобы задержаться.       Они стали постоянно пересекаться по работе около года назад. Роб сразу понравился Берту. И дело тут не только в накаченном теле и хрипотце в голосе, которая пробирала до мурашек. У Штицхена определенно был крепкий стержень, достойный восхищения, — его преданность работе впечатляла. А еще он забавно отмалчивался и хмурил брови всякий раз, когда Берт его дразнил. Более занятно стало, когда Роб начал отвечать на шутки и колкости, а на смену хмурости пришла язвительная ухмылка.       С каждой новой «деловой» встречей градус их бесед все повышался. Берт находил в этом особую прелесть. Ему нравилось видеть, как сердится Роб, как дергается в это время венка на его виске. И то, как с кривой усмешкой Штицхен придвигается ближе, когда ему все-таки удается придумать достойный ответ.       Предвкушение как раз и не давало Берту сейчас стоять на месте. Он разминал пальцы на руках и пружинистой походкой обходил лобби, словно готовясь к очередному раунду. В руке была зажата нужная Робу папка. А с губ не сползала хитрая улыбка.       Минута. Берт, отстукивая ногой секунды, встал на месте. Наверняка Роб уже припарковался и сейчас, поправляя идеально выглаженную белую рубашку (несмотря на долгий день в участке), направлялся ко входу. Неспешно.       И эта неспешность никак не давала покоя Берту. Потому в голове вдруг зародился план. Зачем отдавать документы просто так, если можно слегка подразнить? Все равно уже задержался из-за него.       Ровно в девять Роб зашел в больницу. Берт стоял возле открытого лифта. Он окликнул Роба и энергично помахал ему рукой, подзывая. Убедившись, что тот его заметил, заскочил в кабину, в которой уже стояла незнакомая ему медсестра, и зажал кнопку удержания дверей. Штицхен ускорил шаг. Но когда он был на подходе, Берт ухмыльнулся и вдавил соседнюю кнопку.       Сквозь закрывающиеся двери было видно, как меняется выражение на лице Штихцена: брови мгновенно нахмурились, образуя столь привычную складку на переносице, а уголки губ опустились вниз. В последний момент, когда створки лифта уже почти закрылись, Роб придержал их рукой. От этого резкого движения и недовольного скрипа металла молодая медсестра испуганно дернулась, а Берт лишь сильнее заулыбался.       Лифт, подумав, гостеприимно впустил нетерпеливого пассажира, а затем наконец начал движение вверх.       Открыв сегодняшний их счет, Берт был чрезвычайно доволен. Роб же смотрел на него не отрываясь, а его серьезный вид не предвещал ничего хорошего. Хотя…       — Ну привет… доктор.       Он шагнул ближе, почти вплотную. Бам! Удар кулаком по металлической стенке прямо над головой Берта. Роб навис над ним, отрезая путь к побегу. Лифт дернулся. Медсестра испуганно отшагнула, с опаской поглядывая на них.       «И что на него нашло?»       От Роба повеяло прохладой улицы. Близость дурманила. Но Берт без труда выдерживал взгляд серых, как стены лифта, глаз и охотно вдыхал знакомый аромат табака. Похоже, кто-то успел еще и сигарету выкурить, пока он тут тратил свое личное время в ожидании.       — Какие люди! — Шепотом, скользнув по носу Роба своим носом. Вопиющая наглость, но в этот раз не он первый начал. Оставалось лишь продолжать эту приятную игру. — Руку не ушиб?       Берт ожидал, что сейчас-то Роб не выдержит, вспыхнет и отстранится как обычно, но тот лишь спросил, выдыхая прямо в губы:       — Ушиб. Примешь пациента?       Глубокий тембр голоса приятной вибрацией отзывался в теле. У Берта захватило дух. Поведение Штицхена было необычным, но оно безумно увлекало его. В халате стало нестерпимо жарко.       — Время не приемное. Но если у твоего пациента что-то экстренное, то готов принять его прямо здесь. — Чуть подался навстречу, пока их лбы не соприкоснулись. Улыбнулся собственной выходке и постановил: — Жара нет. Что тебя беспокоит?       — Ты.       Короткий ответ током пробежался по позвоночнику.       Медсестра спешно нажала на кнопку ближайшего этажа и буквально выскочила, едва двери успели раскрыться.       — Напугал девушку своей нетерпеливостью. Не стыдно, детектив? — спросил Берт, даже не удосужившись посмотреть ей вслед. Он не отрываясь изучал глаза Роба, все еще пытаясь понять, что задумал его предсказуемый и невыносимо натуральный друг. — Мог и до кабинета подождать.       Лифт вновь медленно поехал вверх. Хоть теперь они остались вдвоем, казалось, что в кабине стало лишь еще теснее и жарче.       — Ты же не ждал меня внизу. Почему должен я?       Вторая рука Роба легла Берту на плечо.       — Я тебя не узнаю, — выдохнул он, оглядывая Роба с ног до головы, словно незнакомца. Взгляд остановился на оттопыренной в районе паха ткани брюк. Не смог сдержать смешок: — А в кармане, дай угадаю… Пистолет?       Роб замялся, на мгновение открывая Берту свой более привычный вид.       «Румянец на его щеках? Воистину особенный день».       — Хочешь проверить? — спросил Роб, вернув на лицо ухмылку.       Теперь уже замялся Берт. Хотел он, без сомнения, и давно. Просто не ожидал, что Штицхен сам когда-нибудь предложит. Тот всегда был сдержан и даже не давал усомниться в своих предпочтениях. Потому Берт смирился, что дальше словесных перепалок их отношения зайти не могут. Но сейчас что-то пошло не так.       Пока Роб не передумал, Берт положил руку на крепкую грудь и медленно повел вниз, уточняя:       — А не выстрелит?       — Вот и проверишь. — Каждый ответ проносился жаром на губах. Разгонял кровь по венам.       Сквозь рубашку ощущался крепкий рельеф мышц. Ровно, как и представлялось — Роб был в превосходной форме. Под его дыхание, что от прикосновения становилось все тяжелее, Берт ускорился. Добрался до заветной выпуклости. И, к своему удивлению, вытащил из чужого кармана упаковку… смазки.       — Роб, это?..       В следующий момент произошло сразу несколько из ряда вон выходящих вещей. Берт, шокированный новым обстоятельством, потерял дар речи. Впрочем, говорить бы он и не смог, ведь губы Роба, что все это время и так были слишком близко, с силой вжались в его, а чужие пальцы запутались в его волосах.       Закрыв же глаза, чтобы вдоволь насладиться нежданным сближением, Берт не сразу заметил, что лифт дернулся и застыл на месте. А лампа зажужжала и погасла, оставляя их в кромешной темноте.       С недовольным стоном, Роб разорвал едва разгоревшийся поцелуй. Проворчал:       — Опять твои шутки с кнопками?       Берт шумно выдохнул носом от переполняющей эйфории, облизнул собственные губы, ощущая на них новый вкус сигарет, в темноте нащупал Роба и, вплотную придвинувшись, прошептал прямо на ухо:       — Отличная была бы идея, жаль, не моя.       К сожалению Берта, Роб отстранился и включил фонарь на телефоне, освещая панель управления лифтом.       — Нужно вызвать диспетчера.       Множественные нажатия на кнопку вызова ни к чему не привели. А связь в шахте лифта не ловила. Словно на допросе, он направил свет фонаря на Берта и уточнил:       — Разве в больницах нет запасного источника питания? Генератора?       — Есть. Вот-вот должен включиться. Расслабься, Штицхен.       Берт рассматривал смазку, все еще не веря собственным глазам. Нет, нельзя терять этой возможности. Что бы там у Роба ни случилось, не время останавливаться. А то когда еще выдастся такой шанс?       Уже зная, как вернуть их беседу в нужное русло, уточнил, улыбнувшись:       — Или тебе не терпится скорее опробовать это?       — Забудь.       Похоже, Роб боролся сам с собой. Но ничего, Берт поможет ему определиться. Железная ловушка лифта захлопнулась как нельзя кстати.       — Ну уж нет. Никогда, — нагло парировал он.       Снова в темноте. Попытка забрать упаковку, но Берт был к этому готов. Стратегически уронив папку с документами на железный пол, он перехватил руку Роба и теперь уже сам поймал его губы. Прикусил нижнюю, затем с напором провел по ней языком, пробираясь внутрь. Во второй руке он крепко держал смазку, несмотря на тщетные усилия Роба забрать ее.       К радости Берта, завороженный новым поцелуем Роб быстро оставил свои попытки и сжал его в объятиях. Сердце забилось сильнее, словно метроном, настраивая их на ускоряющийся темп. Языки схлестнулись в горячей битве. И даже сейчас никто не торопился отдавать инициативу. Мужчины гладили, кусали, изучали друг друга, словно им нужно было наверстать весь упущенный год. Восполнить необъяснимую пустоту и недосказанность, что оставались после дружеских рукопожатий и коротких кивков на прощание.       Неужели Роб тоже все это время чувствовал это? Или сейчас ему просто стало любопытно?       Неважно. Важно лишь то, что происходило здесь и сейчас. В этом закрытом от мира пространстве. В этом моменте, пока Роб был в его полной власти.       Берт стянул с себя халат, но холоднее не стало. Слишком жаркими были требовательные руки на его теле и собственные мысли. Потянулся к пуговицам на рубашке Роба. Одна… Вторая…       Роб отстранился, тяжело дыша.       — Не здесь.       «Опять пытается сорваться с крючка. Не позволю».       — Почему нет? Поговорить мы можем в любое другое время. — Берт притянул его обратно за ворот рубашки. Не удержавшись, прошептал на ухо: — Не бойся. Я буду нежен.       Роб дернулся. Его недоумение стало осязаемым. В его голове роли явно были распределены иначе. Берт, звонко рассмеявшись, мысленно увеличил счет в свою пользу. Но Штихцен не хотел сдаваться так просто. В следующий момент он развернул Берта к себе спиной и плотно прижался к тому всем телом. Ощутимо ясно стало, кому в этот раз уйдет очко. Впрочем, ни у одной из сторон возражений не было.       — А я не буду, — прорычал он, точно зная, как заставить Берта трепетать одной короткой фразой.       Когда ладонь Роба, забравшись под блузон, прошлась по напряженному животу, скользнула под пояс брюк и сжала давно вставший член, Берт застонал. Возможно, слишком громко, но сейчас его это не беспокоило. В ответ Роб горячо выдохнул в шею и резко качнул бедрами.       Безумно приятно, но недостаточно.       Ожидание было невыносимо обоим. Вслед за формой Берта на пол полетели белая рубашка и брюки Роба. Без одежды движения стали смелее. Темнота же наполняла каждое прикосновение новым смыслом — еще ярче, еще объемнее, еще желаннее.       Затяжной поцелуй. Щетина приятно колола лицо. Роб до боли сжимал ягодицы Берта. Тот же ласкал и удерживал вместе их обоюдное возбуждение, зажатое между телами.       — Пора использовать твою покупку по назначению, — задыхаясь от нетерпения, промурчал он. — Справишься?       — Не сомневайся.       Снова властным движением развернул Берта, вынуждая того упереться ладонями в прохладный металл и прогнуться. Щелчок флакона, и скользкие пальцы коснулись кожи ягодиц. Один проник внутрь под одобрительный стон. Одновременно другой рукой Роб ласкал затвердевшие соски. Присоединился второй палец. А горячая ладонь спустилась на живот.       Третий. Когда пальцы задели внутри нужную точку, Берт вскрикнул, но Роб сразу закрыл его рот рукой. Не переставая растягивать, не упуская случая надавить еще, заставляя разгоряченное тело выгибаться навстречу.       — Тихо. — Прозвучало, как приказ.       Берт укусил его за палец и едва нашел в себе силы на ответ:       — Не наглей, Штицхен.       Слышимая усмешка Роба. И пустота без его пальцев и рук. Время отдышаться.       — А ты неплох. Долго готовился? — Он бы не был собой, если бы даже сейчас не попытался подразнить.       Вместо ответа — звук разрывающейся упаковки и раскатывающейся резины. Слишком убедительно. Берт больно закусил губу, осознавая, что на крючок в этот раз попал он сам. На слишком желанный крючок.       Руки нашли его в темноте. Пальцы вновь прошлись по растянутым краям, проверяя. А затем в Берта уперся член. В нетерпении двинулись оба. Растянув стенки еще больше, Роб оказался внутри и глухо застонал. Замер, крепко держа за бедра, не давая шевельнуться.       — Роб, не медли. Я и так слишком долго… Аах!       Резкое движение. На всю длину. Шумный выдох Берта. Лучше, чем он представлял. После нескольких толчков Роб почти вышел, чтобы снова толкнуться до конца. Разогнаться.       Не соврал — это было грубо. Быстрые движения, звонкие шлепки от соприкосновений, руки сжимающие бедра до боли, рваные стоны. Кабина лифта качалась, железные тросы скрипели, но Берту было плевать. Пусть хоть в шахту улетит, сейчас на вершину возносил его Штицхен.       Роб замедлился и стал сильнее и ощутимее вдавливаться в чувствительную точку, усиливая наслаждение. Берт сжал собственный член, доводя себя до истомы.       Рука Роба легла ему на шею и слегка сжала. Вдыхать стало сложнее. Грудная клетка судорожно поднималась и опускалась. Тело тряслось от нехватки воздуха, от переизбытка ощущений, от того, как, замыкая сознание, с каждым новым движением по нервам проносились яркие импульсы.       Собственная ладонь ускорялась, неровно водила по члену, размазывая смазку. Воздуха все меньше. Удовольствие острее. Почти на пике. Застыл. Мышцы сжались, сильнее обхватили Роба. Тот несколько раз дернулся внутри. Протяжный тихий стон и тяжелый выдох с укусом прямо в шею.       Долгожданная разрядка током пронеслась по каждой клетке тела. И в этот самый момент загорелся свет в кабине.       Вырвавшееся удовольствие толчками выплескивалось в ладонь, когда Берт оказался нос к носу с собственным отражением. Он с усердием художника запоминал эту картину: раскрасневшиеся, обнаженные, с красными следами на коже, с искусанными губами, в каплях пота. Утомленные друг другом. Бесконечно довольные.       Лифт начал медленное движение вверх. Роб стукнул по кнопке «Стоп» и стал спешно одеваться.       Берт, поднимая с пола свои вещи, поинтересовался:       — Тебе же не бумаги нужны были, верно?       — А ты проницателен, — ответил, застегивая не такую уже и белую рубашку.       — Так, что на тебя нашло, Роб? Ты не подумай, я не жалуюсь. Просто интересуюсь.       Тот улыбнулся и ответил:       — Сегодня мой день рождения.       — Интересный способ отметить ты придумал, — засмеялся Берт, накидывая халат на разморенное тело. — Теперь за тортиком и к тебе? Или ждать тебя через год?       Убедившись, что Берт готов, Роб кивнул и снова нажал на кнопку.       — Ко мне.       Немногословен, как всегда…       — Но в следующий раз веду я.       Роб нахмурился и хотел уже что-то сказать, но звуковой сигнал оповестил, что они приехали, и двери лифта медленно открылись. Оправляя одежду, мужчины вышли навстречу недоумевающим незнакомцам.       Берт не прекращал улыбаться.       «Да уж… День рождения у Роба, а подарок получил я».