Падший Ангел:Борьба за справедливость.

В ушах стоит звон, а единственное, что он может услышать — собственное прерывистое дыхание, которое вырывается из него. Все тело горит, будто он находится в огне, а на некоторых участках кожи тут и там вспыхивает боль, которая заставляет его рвано выдохнуть. Такое ощущение, что он сейчас находится под толщей воды, медленно утягивающей его к самому дну, чтобы бросить его там на произвол судьбы. Конечности не слушаются, а любая попытка движения заставляет задыхаться от боли. Что-то медленно стекает со лба, скользя по щеке и останавливаясь у уголка губ. Во рту чувствуется металлический привкус, пока несколько слезинок падает вниз на пол. Понимание того, что он плачет пришло только сейчас, хотя он, судя по ощущениям, пролежал на холодном цементе не меньше пятнадцати минут. Соленая вода продолжает стекать вниз, образуя маленькую лужу рядом с его головой. Сил на движения или чего-либо ещё совершенно нет, да и Изуку сомневается, что в таком состоянии он сможет сделать хотя бы шаг, учитывая, что он, по ощущениям, сломал обе ноги, а его голова не может нормально функционировать. Разум повторяет одну и ту же фразу: Эри ушла. Эри ушла. Эри ушла. Это звучит как смертный приговор, что только ухудшает его состояние. Из него вырывается всхлип, который жжет горло. Такое ощущение, что все, что он делает, только ухудшает не только ситуацию, но и жизнь всех, кто находится рядом с ним. Он не выполнил свое обещание и это единственное, что сохраняется в его разуме, пока он лежит где-то под землёй, буквально закрытый там в одиночестве. Чисаки сломал потолок, заставив его обрушиться, тем самым загнав его в ловушку, из которой он не сможет выбраться в одиночку. Наверху, конечно, есть герои, однако он сильно сомневается, что о нем вообще вспомнят, а если и вспомнят, захотят помогать предателю — даже если это ещё не доказано. Не то чтобы его это сейчас сильно расстраивало. Да и он, на самом деле, не сильно хочет видеть их недовольные лица после того, как они возможно спасут его. А уж тем более быть у них в долгу. Из горла вырывается полузадушенный всхлип, пока он пытается понять, жить ему или нет. Стоит ли вообще пытаться выбраться, если все, что его там ждёт — ненависть и презрение? Стоит ли хотя бы надеяться на спасение, если все его сторонятся? Стоит ли вообще думать о возвращение в место, где все желают от него избавиться? Ответ, определено, нет. Впрочем, это его не остановит. Не сейчас, когда возможность Эри спасти ещё есть. Он ведь сможет потерпеть? Сможет ведь, так? Он обязан это сделать. Ради выполнения цели. Ради обещания, которое он должен выполнить не только ради себя, но и ради Эри, которая не заслуживает такого отношения. Что такое эти чувства и проблемы, которые его ждут там, по сравнению с тем, что он испытает, когда увидит Эри в нормальной обстановке, в которой она сможет ощутить себя в безопасности? Это стоит тех моментов, которые он увидит в будущем, ведь так? Может быть, он просто врёт себе и пытается найти отговорку, ради которой ему ещё стоит жить. Но сейчас… Разве сейчас это важно? Не имеет смысла рассуждать об этом сейчас, когда на него в любой момент может свалиться очередной кусок щебня, который может раздавить его, как букашку. Выжить. Эта мысль кажется одновременно далёкой, но и близкой. Вся его жизнь — сплошное мучение и выживание, начиная с возраста четырех лет. Один против всех.

Может быть, сейчас это не кажется чем-то странным, что неудивительно, учитывая, сколько лет уже прошло, однако в то время это казалось чем-то ужасающим. Возникало ощущение, что он не заслуживает существовать. Разве отсутствие причуды делает его некчемным? Как оказалось, это так. Ну, по крайней мере, это то, что ему пытались объяснить на протяжении почти одиннадцати лет. Изуку даже почти поверил в это. Может быть, не будь он таким странным, просто смирился бы с тем фактом, что его существование — ошибка, а то, что он продолжает жить — ужаснейшее нарушение правил. По сути, он и был этой ошибкой, которая мозолила окружающим глаза всем своим видом, а его голос вызывал у всех дрожь от отвращения. Как сказали его мучители: «Это — то, что ты заслужил». Не то чтобы Изуку понимал это в свои прошлые годы, полные ненависти и унижения со стороны других, однако став старше, он может лишь удивиться самому себе, потому что объяснить то, что он вообще выжил, честно говоря, будет проблемно. Особенно в тех условиях, в которых он существовал. Не пойми он то, что также заслуживает того же, что и остальные, наверное, давным давно опустил бы руки, но сейчас, когда это понимание все же пришло и прочно засело в голове, все, о чем он мог думать в данный момент, это не допустить того же дерьма с Эри, которая, как и он, не заслуживала такого отношения. Причуды. Для кого-то это благословение, а для кого-то проклятие, которое будет преследовать их всю жизнь, полную либо радости, либо отборной солянки из всего самого ужасного. Казалось бы, раз у него нет причуды, он не должен был входить в какую-либо категорию, что, впрочем, так и было, просто… Он относился к категории, которую почти все забыли. Беспричудные. Люди, которых в геометрической прогрессии становится все меньше и меньше. Относиться к этой категории равно смерти, потому что человек, который в нее входит, автоматически становится ничем. Он перестает быть важен, стоит людям узнать, что у него вообще нет причуды. Даже самой слабой или, откровенно говоря, страшной. Причуды — это все. На них строится весь мир, и неважно, сколько усилий вы вкладываете, потому что людям не будет до этого дела. Все, что их волнует это то, какая у тебя сверхспособность. В школе к тебе будут относиться основываясь на причуде, и не имеет значения, какие оценки вы получаете или пытаетесь влиться в коллектив, потому что учителя всегда найдут способ унизить вас, а дети — презирать. Этот круг повторяется из года в год, из поколения в поколения, и Изуку, честно говоря, страшно представить, что будет с людьми без причуд в будущем, если такие вообще останутся. Уже сейчас каждый второй беспричудный накладывает на себя руки. Каждый третий подвергается нападениям, из-за чего в конце умирает. Каждый из них подвергается какого-либо вида травле, не важно, в каком обществе они живут и кто входит в круг их знакомых; абсолютно каждый. Не считая самых редких случаев, им всегда занижают оценки и не воспринимают их всерьез, а что уж говорить о том, что для них практически невозможно найти работу. Хрип вырывается из горла, пока голова кое-как поворачивается в сторону рюкзака, который сейчас, весь пыльный, лежит у одной из стен, которые ещё не обрушились. Хоть что-то уцелело. Улики были намного важнее его нынешнего состояния, потому что без них все это было бы бесполезным. Даже если они поймают всех, не считая Чисаки, улики были намного важнее, потому что официальные члены группировки слишком преданны, чтобы сдавать информацию, не говоря уже о том, что важными данными обладали лишь более высокопоставленные люди. Чисаки Кай всегда мог найти пешек для выполнения планов, а учитывая то, что мужчина мог заручиться поддержкой со стороны других ветвей клана? Что ж, это явно станет в будущем проблемой. Причем достаточно-таки большой, ибо уже с таким набором, который, по идее, должен был быть довольно-таки слабым, они задержали героев здесь надолго. Может быть это Изуку такой, а может и окружающие его люди, однако сейчас не хочется думать о других. Все мысли концентрируются на рюкзаке, который лежит достаточно далеко. Настолько, чтобы он не смог схватиться за него с того места, на котором находится. Ещё одно разочарование, окутывающее его дымкой злости и отчаяния, потому что он устал. Глаза слипались, тело не слушалось, а голова казалась слишком тяжёлой, не говоря уже о боли, которая распространялась на его изувеченных конечностях, замерших, словно ледышки. Пол был холодным, а крошки щебня безжалостно впивались в кожу, оставляя там маленькие ранки, которые потом будут сильно мешать за счёт того, что их так много. Пыль до сих пор витала в воздухе, вызывая очередной приступ кашля, стоило ему сделать рваный вдох, который все равно, несмотря на все усилия, вызывал дискомфорт в грудной клетке, на которой точно потом останется не мало синяков. Слез, казалось, больше не осталось, поэтому ему приходилось терпеть жжение вокруг глаз, не говоря уже про нос, который заложило. Спустя несколько минут ему удалось чуть пошевелить пальцами, чем он воспользовался, медленно протягивая руку в сторону рюкзака, игнорируя резкие вспышки боли в тех местах, которые случайно касались пола. Не говоря уже о горящих мышцах. Кай не ушел без ран, да. Ему удалось несколько раз приложить его голову о стену, а также нанести более серьезные травмы, однако все прекратилось из-за его подопечного, которого он не узнал. Дуло пистолета, направленное в висок маленькой девочки, которая, как ему показалось, в тот момент забыла как дышать. Сердце сжималось каждый раз, когда он вспоминал ее напуганный, застывший взгляд, направленный на него, пока сама девочка замерла в чужой хватке, больше напоминая бездушную куклу. Она не подавала никаких признаков того, что она жива, усиливая его беспокойство. Изуку был буквально парализован от страха того, что мужчина мог сделать. Какая-то часть его понимала, что тот не посмеет ее убить, потому что Эри ещё была нужна для их планов и всего прочего, однако он также понимал, что есть возможность того, что он все же сделает это, учитывая причуду Восстановителя. Изуку не был уверен в том, что он способен на такое, однако он не мог пошевелиться. Сама мысль о том, что из-за него она умрет была просто… просто невыносимой. Словно в его тело вонзали множество меленьких игл, оставляющих за собой большое количество истекающих кровью ран, которые никогда не смогут затянуться. На самом деле, он ощущал это фантомное чувство даже при таком развитии событий, будто ее кровь окрашивала его руки, медленно стекая вниз. Изуку вздрогнул, наконец, хватаясь за одну из лямок рюкзака и пытаясь и потянуть его к себе. Губы сжались в линию, а лицо сморщилась от боли, пока пальцы сталкивались с шершавыми поверхностями пола, мучая мелкие раны. Он обязан отсюда выбраться.

𑁍𑁍𑁍

Тсукаучи Наомаса любил свою работу. Его коллеги были вполне спокойными и дружелюбными людьми, а дела, с которыми он сталкивался, решались с завидной скоростью благодаря его связям. Рядом с участком было несколько заведений, в которых он мог покупать себе еду, а в его кабинете часто была очень тихая и умиротворенная атмосфера, не считая редких случаев, когда дела принимали неожиданные повороты. Однако также были моменты, когда ему хотелось послать свое начальство и свою работу куда подальше, только чтобы не видеть этот абсурд. Кабинет хотелось разгромить, а бумаги сжечь, лишь бы не смиряться с этим дерьмом, которое происходит вокруг него. Некоторые дела доводили его до истерики, а другие — до нервного тика, что уж говорить о людях, которых приходится допрашивать почти каждый день? Он ещё молчит о том, что у него практически нет выходных, а если и бывает возможность отдохнуть, его почти сразу дергает начальство, всегда находя что-то, что требует его вмешательства. Тсукаучи Наомаса любил свою работу, однако иногда он просто хотел уволиться и стать преступником, чтобы уничтожить своего начальника, который мучает его уже несколько лет. К черту все, ему нужен кофе больше, чем кислород…

𑁍𑁍𑁍

Детектив потёр переносицу, хмурясь. Кофе закончился ещё полчаса назад, а он так и не удосужился налить себе ещё немного, отказываясь покидать рабочее место до последнего. Точнее до того момента, пока не найдет нужное удостоверение личности в базе. До этого дела шли размеренно, но хорошо, что радовало его и нескольких других офицеров, ибо в участке чаще всего царила напряжённая атмосфера, однако она успела улетучиться за несколько минут. Звонок от подчинённого Комиссии, который требовал от него поиск одного человека, будто не мог поручить его кому-то другому. Что ещё хуже: этого человека, похоже, даже не было в базе данных, что только усложняло задачу. Мало того, что с ним связалось начальство, что он и так ненавидел, они решили скинуть ему дополнительную работу, будто своей ему не хватало. Весьма великодушно с их стороны. Так теперь ему сидеть и мучаться из-за одного человека несколько часов, обыскивая буквально все, чтобы убедиться в его существовании. Наомасе страшно представить, что бы произошло, будь у него в руках доступ к более засекреченной информации, ибо это только прибавило бы работы, так как в других папках также могло заваляться что-то, что могло бы пригодиться, а с него бы потом ещё и спрашивали бы, мол, почему упустил из виду. Мужчина со вздохом откидывается на спинку кресла, потирая зудящие глаза, которые пострадали после нескольких часов беспрерывной работы. Взгляд останавливается на часах, стоящих на столе, которые показывают, что до конца его смены осталось ещё около пятнадцати минут. Видимо, поход домой откладывается. Не то чтобы он не оставался на работе после конца смены, — боже, он делал этого как минимум раз в неделю на протяжении трёх месяцев — просто сегодня он планировал отоспаться перед концом каникул, ибо в то время учащаются нападения, а ему из-за этого придется потом страдать. Кхм, к сожалению, не судьба… Он пилил взглядом потолок ещё несколько минут, прежде чем смирился со своей участью и вновь принялся за поиск, в этот раз принимаясь за архивы. Это будет долгая ночь…

𑁍𑁍𑁍

— Тсукаучи-сан, у нас есть новое задание. Эти слова уничтожают всю ту радость, которую он испытал несколько минут назад, когда нашел нужные данные. Нет, он, конечно, понимает, работа и тому подобное, однако это уже какое-то издевательство. Он только успел выполнить одно задание, так ему теперь суют другое! — Слушаю… — усталый вздох вырвался наружу, пока он сидел в этом проклятом кресле, подперев щеку рукой и уставившись в стену, молча ненавидя свое существование. — Это связано с тем человеком, которого мы поручили Вам найти… Да ну их всех к черту! Он с этим мучился пять дней, прочесывая папки и архивы по сотне раз, лишь бы найти хотя бы крупицу информации и, наконец-то, сдать то, что нужно начальству. Но нет, конечно же, надо все испортить, дав ему не простое задание, а связанное с этим человеком, который является причиной большинства проблем. Черт возьми, он потребует у них отпуск!