Падший Ангел:Борьба за справедливость.

— Вы серьезно? — Шота сверлит всех недовольным взглядом, готовый прожечь в них дыру. Учителям остается лишь стыдливо отвести взгляд, чтобы случайно не разозлить коллегу еще больше. — Вы хотя бы накормили его чем-то, кроме вредной еды? — он поднимает бровь, начиная ходить туда-сюда по комнате. — Э-э-э… Да? — Тринадцатая неловко улыбается, чем приводит Сотриголову в ярость. Они даже ребенка покормить не смогли! — То есть, вы хотите сказать мне, что кучка взрослых людей не смогла покормить шестнадцатилетнего парня нормальной едой? — он буквально прошипел это, заставляя всех вздрогнуть. — Ну, почему же сразу не смо… — А ты вообще молчи. Тебе слова не давали, — он останавливается на месте, выглядя так, будто скажи Каяма не то слово — сразу вонзит в нее нож. — Что ты на меня так смотришь?! Что я такого сделала тебе?! — Немури говорит это слишком громко, из-за чего Айзава смотрит на нее убийственным взглядом. Где-то сзади слышно сонное бормотание, которое отвлекает Шоту. Тот подходит к парню, который, на данный момент, спит на диване. Тот что-то бормочет себе под нос, ибо его сон потревожил слишком громкий голос, что не сильно его радует. Сотриголова подходит к тому ближе, после чего начинает гладить парня по волосам. Изуку сразу успокаивается, чувствуя приятное тепло. Айзава поправляет одеяло, которое успело упасть на пол, после чего возвращается к ним. — Еще раз, хоть кто-то из вас повысит голос — прибью, — можно было подумать, что герой подполья шутит, но все понимали, что это далеко не шутки. Учителя сглатывают, понурив голову. Ох, им не поздоровится… — Что это? — Шота указывает пальцем на черную макушку спящего ученика, вопросительно подняв бровь. — Волосы? — голос Немури звучит растерянно, будто она и вправду не понимает, почему он задает такой глупый, по ее мнению, вопрос. — Что это? — он повторяет свои действия, не обращая внимания на Каяму, которая оскорбленно на него уставилась. — Мидория? — Мик глупо моргает, не понимая, что от них требуют. — Твой ученик? — на этот раз отвечает Тринадцатая, не менее растерянная. — Ребят, он спросил «что», а не «кто», — спешит поправить своих коллег Снайп. — Соглашусь со Снайпом, — поддакивает Цементосс. Шота измученно вздыхает, не понимая, за что он получил таких тупых коллег. — Что. Это. Такое? — он подходит к спящему ребенку, после чего кладет руку ему на волосы, начиная его гладить по голове. Тот улыбается во сне, довольный подобным действием. — Шо, я не понимаю! — Мик всплескивает руками, не понимая, что нужно его другу. — Кто дал ему краску для волос? Теперь до всех доходит, что именно от них требовалось, но молча отводят взгляд в сторону, понимая, что им не сдобровать. — Кто? — вопрос повторяют, но теперь это похоже на угрозу. Несколько учителей кидают взгляды друг на друга, молча спрашивая, кого отдадут на растерзание подпольному герою. Цементосс уже открывает рот, когда его перебивает Гончий пес. — Каяма, — тот невозмутимо отпивает чай, продолжал читать очередную книгу по психологии. — Как ты мог? — Немури вскакивает с места, пытаясь убежать, но ее ловят ленты захвата. — Зачем? — Шота активирует причуду, заставляя героиню сглотнуть. — Э-э… Шота, д-давай мы мирно посидим, и… — Зачем? — ленты затягивают туже, принося небольшой дискомфорт. Немури молчит, не зная, что ответить. Сказать правду или солгать? Что ж, если она скажет правду — она труп. Не говорить же ей, что они сделали это специально, чтобы называть Мидорию его сыном? Ни за что и никогда! Он же их заживо закапает, да сверху еще земельки насыпет. Соврать тоже не вариант. Может показаться, что тому плевать на все и вся, но это далеко не так. Вздумает солгать — не жить. Шота не тупой, сразу раскусит ее ложь. Оба варианта провальны, так что ей остается лишь умоляюще смотреть и строить грустные глазки коллегам, надеясь, что те что-нибудь придумают, а она как-то выкрутится из этой ситуации. Сколько бы она не пыталась — бестолку. Те лишь поджимали губы и стыдливо отводили взгляд, понимая, что сделают только хуже. И они были правы… — Думаю, они хотели просто указывать на ваши волосы и говорить о том, что вы семья, — Полночь не знает, благодарить ей Гончего пса или ненавидеть. Айзава смиряет их пристальным взглядом, следя за каждым их движением, будто он — хищник, а они — добыча. Аж в дрожь бросает. — То есть, вы без моего разрешения покрасили ему волосы? — Но Шо, почему он должен спрашивать у тебя разрешение?! — Мик непонимающе оглядывает комнату, не понимая, что здесь вообще происходит. — Не твое дело, — Шота зло на него смотрит, после чего оглядывается назад, проверяя, спит Мидория или нет. — У меня к вам вопрос получше, — Шота поворачивается обратно к ним, убедившись, что ребенок спит. — Почему кучка взрослых не смогла присмотреть за одним подростком? Ладно, если бы вы были обычными взрослыми! Вы же герои, а толку от вас ноль! Чтоб я еще раз оставил его с вами. Лучше уж у Незу, чем у вас. Айзава ослабляет свои ленты, из-за чего Каяма падает на пол с глухим стуком. Та начинает возмущаться на такое отношение к себе, но ее просто-напросто игнорируют. Шота подходит к ребенку и берет его на руки, после чего направляется к выходу из здания. Учителя лишь растерянно смотрят ему вслед, не понимая, что же им делать. Дверь захлопывается с громким хлопком, заставляя некоторых вздрогнуть, пока остальные немигающе следят за Шотой через окно. — Я же говорил, что это плохая идея! — тишину прерывает Снайп, явно не довольный сложившейся ситуацией. — Ой, да кто бы говорил?! Это не тебе пришлось отдуваться за всех! — Полночь сжимает руки в кулаки, готовая накинуться на героя. — Эй! Спокойней, ребят! Будьте позитивней! У нас же получилось! — Мик ойкает, когда на него смотрят все, кто присутствует в комнате. — А ты! — Каяма указывает пальцем на Гончего пса, не сдвинувшегося с места. — Как ты мог? Предатель! — она кидает в него подушку, от которой тот легко уворачивается, будто та была не более, чем пылинкой. Из-за этого она злится сильнее, уже готовая его проклинать за ту подставу. — Может чаю? — Гончий пес поднимает свою кружку с чаем, направляясь на кухню за новой, ибо чай успел закончиться. — Неа. — Нет, спасибо! — Я откажусь! — А я непротив! — О! А можно мне? Половина направляется на кухню, пока остальная остается в гостинной, спокойно болтая. Жаль, что это спокойствие скоро исчезнет, оставляя за собой лишь пыль…