Сборник зарисовок

Нанон приседает на жёсткий стул, тяжело вздыхает и закрывает глаза, тем самым пытается хоть немного отдохнуть, как слышит, что кто-то из стаффа произносит имя его друга. Чувствует вибрацию телефона, снимает блокировку и понимает, почему так возбуждены девушки. Видит уведомления твиттера, инстаграма и вейбо. Открывает первый и застывает. Блядские боги. Отправляет гневное сообщение в лайн. Прочитано. 2 минуты, 4 минуты, нет ответа. Сжимает кулаки поднимается со стула и тяжёлой поступью идёт на площадку. Ближе к полуночи безумно уставший садится в машину, заводит мотор и выезжает на дорогу. Его прокляли. А, как по другому назвать то, что он собирает на своём пути все красные цвета на светофорах. Поэтому подъезжает к дому в хреновом настроении, паркуется на подземной парковке, рядом с красавицей его друга и идёт к лифту. Пока поднимается наверх решает зайти в твиттер и случайно натыкается на десятисекундный ролик того, как его друг, трогает чашку, словно это не совсем… Не совсем что? То самое? Нанон словно горит изнутри, как только двери открываются поправляет свои любимые свободные спортивные штаны и замирает статуей самому себе. Ом! Он прекрасно знал, поэтому сам дал их Нону, когда тот собирался на работу. Открывает дверь ключом и… — Ом Пават! — но не забывает снять обувь и гневно тычет пальцем в сидящего на диване парня. — Что ты устроил сегодня опять? Пават ухмыляется и поднимается с дивана, подходя почти вплотную к другому парню, что так бесцеремонно врывается в его квартиру, как к себе домой. Подождите, это и есть его дом. — Ты чего кричишь на весь этаж? — Ты! Да ты! — от поднимающегося жара внутри, он не может сформулировать предложения. — Я? Что, я? — осторожно, как в клетке с большой кошкой, без резких движений, кладёт одну ладонь на бедро Нона и тянет его на себя. — Ой, кое-кто очень рад меня видеть, — вторая ладонь ложится на талию, чуть сжимая её. — Ты специально? — Я соскучился, Нон. Я безумно соскучился по тебе. А особенно, когда ты во мне, — шепчет в краснеющее ухо и прикусывает его мочку, тем самым вырывая тихий стон. Нанон сглатывает вязкую слюну прижимаясь к своему парню ещё ближе. — А позвонить? — Я звонил, писал, ел свинину на гриле. Я даже пел! Но ты не реагировал. — Прости. — Нет, ты должен мне. Я хочу тебя сейчас, всего и без остатка, — оставляет влажный след на шее, чмокает в щеку, абсолютно безумными глазами смотрит в такие же шальные глаза, берёт за руку и ведёт в спальню. Нанон закусывает нижнюю губу, ëжится от мурашек, что бегают по всему его телу, послушно следует, хотя самого трясёт от предвкушения оказаться вновь в любимом теле и любить его, желать его и дарить блаженство.