Carry you

      Съёмки следующих концептов становятся для Джейка самыми увлекательными. Первой локацией является поле, где он по своему обыкновению весь день отгоняет от себя мошек и бегает от них, как уже ужаленный. Вечером первого дня он с Хисыном и Ники, пока младший дожёвывает в пути детскую пюрешку, отправляются на разведку местных горизонтов. Небо покрывает лес густым туманом, прошедший закат оставляет за собой только фиолетовую подсветку верхушек деревьев, а влажный воздух оседает приятно в лёгких. Несмотря на всё это, в груди семенами прорастает страх, подкрепляемый возгласами Рики: «Это правда страшно!». Один бы он сюда никогда не пошёл. Побыл бы с Джеем и Чонвоном, которого Пак катал на спине. От их розовых соплей хотя бы коленки не дрожали. Сону и Сонхун заканчивали свои съёмки и, возможно, позже тоже отправятся к ним в эти заброшенные и всеми забытые здания. У них тоже не хватит терпения и мозгов остаться на улице. Джейк хватается за плечо Ли, как за спасательный круг, когда они идут «ловить призраков». Их оператор, идущий позади, благородно включает камеру со светом, когда они входят в пустое здание.       — Пожалуйста, проходите вперёд, — предлагает Джеюн оператору.       — Да-да, вам же нужно снять, как мы заходим внутрь, — соглашается Ники.       Мужчина слушается и проходит первым. Парни облегчённо вздыхают, но, выбравшись, решают подняться на второй этаж, и эта затея не кажется Шиму такой привлекательной, когда в голове всё ещё мерещатся разные голоса.       Как и ожидалось, они снова идут туда. Джеюн вскрикивает и обнимает Ли, когда тот крепко хватает его. Сону в этот раз идёт с ними. Они входят в здание с заброшенным бассейном, но уже буквально через десять минут извиняются за нарушенный покой и уходят к палаткам. Жутковато. Хун только-только освобождается и пьёт тёплую воду, слушая рассказы напуганного Джейка и хихикая с него. После заботливо треплет по волосам.       — Ты хорошо справился. Спасибо призракам, что тебя не съели, — говорит он, пока старший стукает его несильно по плечу и расслабляется, позволяя улыбке растянуться на своём лице.       Он ещё не знает, что эта эра продолжится, и они будут играть в прятки в таких же страшных зданиях со стаффом. Но потом Джеюн скажет, что не боялся вовсе, а играл на публику, чтобы фанатам было интереснее смотреть. Конечно.       Второй день проходит уже в здании, за что отдельное спасибо, и концепт кажется не таким изматывающим, как бег от несуществующих нечто по заброшкам. Сонхун каждый раз пытается скрыть милую улыбку, когда отражение Джейка мелькает в его зеркалах для реквизита, а потом даже касается руки пальцами, в то время как сам Джеюн кладёт ему руку на спину прямо во время съёмок. От этого становится невероятно тепло. Он уверен, даже готов поспорить на то, что от прикосновений Сонхуна ему теплее, чем Чонвону в пледе после купания в прохладной воде.

/Moon — Jonah Kagen/

      Но самым запоминающимся становится третий день. Кажется, что прошло два дня за раз — настолько он был насыщенным. С утра идут их индивидуальные фотошуты, а после обеда начинаются совместные съёмки. Побережье встречает прекрасной погодой, а морским воздухом даже дышится легче, чем душным городским. Джеюн успевает наслаждаться согревающим солнцем за время, пока его снимают, а потом снова становится под тенты и зонтики. Во время дневной жары, немного перекусив, он с Сонхуном и Ники отправляются плескаться в море. На улице печёт солнце, одежда должна будет высохнуть за двадцать минут. Но и не мешает её влажный, освежающий на ветру эффект. Сонхун скидывает его в море, когда к резвящимся подходит Джей. Его отправляют туда же — к мягкой солёной воде, что сама держит тебя на плаву. Ники соревнуется с Хуном, кто же первый прыгнет с надувного пирса, и старший сдаётся, спрыгивая к Шиму, пока тот встречает его с распростёртыми объятиями, брызгами окропляя чужое лицо. Сонхун мстит за это, а потом за воротник утягивает ничего не соображающего Джейка под воду. Старший чувствует на своих губах что-то теплое, контрастирующее с водой, и после открывает глаза, размыто видя вблизи очертания лица Пака. Ладонями тот обхватывает щёки, чтобы Джейк не уплыл внезапно, прижимается ещё какие-то мгновения секунд и выплывает. Шим ускоренно глотает воздух после таких приключений и улыбается, зачёсывая мокрые волосы назад. Он плескается в воде ещё немного, пока все выходят на берег. После сушки они вновь приступают к работе — на этот раз их ждёт игра в регби только на рассыпающемся под ногами песке. Это довольно весело, Хисын сидит на вышке и судит их (читать как: просто развлекается, пока мы бегаем, как дураки), но Джейк не думает об этом. В борьбе за мяч Рики несколько раз падает, марая белые костюмы, но всё в порядке, потому что следом они идут к воде, плескаясь и создавая эффект влажной укладки. Солнце садится прямо в море, и на закат смотреть становится так особенно и красиво, когда ты находишься в объятиях мемберов, что стали тебе самыми близкими друзьями. Джеюн смеётся рядом с ними просто потому, что хорошо. Сонхун смотрит в отражение уходящего солнца в глазах Джейка и замечает очаровательные веснушки, что не успел разглядеть днём. Слышать его смех, видеть его и прикасаться — кажется, всё, что нужно Сонхуну сегодня, завтра и ближайшую вечность. Джеюна пробирают мурашки, и он жмётся поближе, ища тепло. Хун с удовольствием дарит его своими объятиями. Вечереет быстро после заката, а их рубашки и футболки всё ещё мокрые. На небе уже виднеется молодой месяц, и Сонхун думает, что луна будет особенно белоснежной сегодня ночью, думает, что смог бы осветить ею путь Джейка, если тот вдруг утеряет на время своё солнечное сияние. Он хотел бы остаться рядом настолько долго, насколько тот бы позволил. Будет рядом с ним своей луной, где бы его солнце не находилось.       «Just keep looking for the moon and I’ll be here.       While you searching for your life out in the dark.       Looking for the moon, you’ll see it clear,       ’Cause it shines the same wherever you are».       Чувство самого счастливого человека достигает своей верхушки, когда Джеюн на обратном пути засыпает на плече Хуна, и тот еле держится, чтобы не взять его за руку. Только гладит пару раз по влажным волосам и старается не шевелить плечом, чтобы Шим поспал как можно лучше. А когда все готовятся ко сну и устало бродят по общежитию, Джейк не залазит на свою кровать, а ложится рядом с Сонхуном, смотрит на него недолго, мягко целует в губы.       — Спокойной ночи, Хун-а, — говорит Джеюн и начинает выпутываться из одеяла. Пак слышит из коридора голоса и тянет старшего за руку поближе, скрывает его голову одеялом. Он ждет, пока Джей и Сону улягутся по своим кроватям, ощущая, как Джейк под одеялом проходится поцелуями по шее и ключицам, а затем даёт вдохнуть, откидывая одеяло.       — Сонхун, если думаешь, что вас не видно, то ты ошибаешься, — констатирует Чонсон, копаясь в ящиках под столом.       Джеюн хихикает, но крепче обнимает Пака, собираясь поспать сегодня вместе. Сонхуну же остаётся лишь гадать, что конкретно имел ввиду Пак своим заявлением.

────── ✶ ──────

      Джеюн слишком хорошо понимал, что значит быть недостойным кого-то, чего-то. В его голове эти мысли сохранялись где-то на краю сознания, всплывая в то время, когда этого совсем не ожидаешь, липким страхом двинуться дальше. Сделать что-то, чего никогда не делал. В это самое время Джейк остался наедине с собой, когда их всех разделили, поселив в разные комнаты для соблюдения карантина. Болезнь проходила не столь тяжело, сколько тяжёлыми казались эти мысли. Джеюн знал, что Сонхун не фанатик сообщений, и старший старался не писать по любому поводу. Но ему был нужен кто-то рядом. Хун, вероятно, откидывал телефон и пытался выспаться весь этот период. Отвечал он ближе к вечеру, а трубку не брал. Позже Шим уже не звонил. Но его звонки принимал Чонвон. Они часто болтали о каких-то незначащих вещах, а также групповые звонки устраивал Хисын, пока они все занимались чем-то своим. Джеюну хотелось заплакать, как ребёнку, от этого одиночества. Но его голова уже внушила сердцу, что он недостоин, и избавиться от этого накопившегося чувства самостоятельно было тяжело.       Сону дожидался окончания карантина в общежитии один, а Рики ушёл самым последним. И после того, как все вернулись, работы стало ещё больше. Джейк противоречил самому себе, боролся сам с собой, чтобы не подходить к Сонхуну слишком близко, хотя очень хотел и скучал. Своеобразная защитная реакция от самого себя.       — Джейк, не хочешь поговорить? — спросил Пак, пока, лежа на своей кровати, сверлил взглядом ту, что наверху.       — О чём? — негромко отозвался Шим с верхней полки.       — О том, что происходит. Ты сам не свой. Это потому, что я редко писал тебе? — вздыхает младший.       — Нет. И ты уже извинился за это, так что всё в порядке, — Джеюн ворочается на кровати, шурша одеялом.       — Это из-за того, что Сону наклеил мне пластырь вчера? — предполагает Хун.       О, эта сцена была наиболее часто воспроизводимой в джеюновом сознании. Вчера вечером он внезапно услышал вскрик Сонхуна с кухни, где тот с Джеем и Сону должны были готовить ужин. Подскочив с кровати, он отправился туда же, но пришёл уже в момент, когда Ким дул на ранку и наклеивал пластырь улыбающемуся Сонхуну, который то и дело смеялся и говорил, что всё нормально. И так воспалённый мозг Джеюна воспринял ситуацию как нельзя хуже, приукрашивая гирляндой из ревности и обиды. Пак окликнул Джейка и сказал, что всего лишь порезался, но старший просто ушёл с кухни.       — Нет. Я уже сказал. Всё нормально, — отрезал он и в конце концов повернулся на бок, сдерживаясь, чтобы не ударить себя по груди, где и так всё болело. Если ударить, оно пройдёт или заболит ещё сильнее? Сонхун ничего не ответил.       Своих чувств на несколько дней избегать стало легче, как и Хуна. Ответственным способом мемберы решили, что Хисыну с этого дня принадлежит дальняя комната, Джей и Джейк поселились в соседней, пока остальные остались в прежней, где они и жили до выпавших ножниц и камня в игре. Шим от своей комнаты путешествовал до кухни и комнаты Ли, зависая с ним чаще обычного. Он был хорошим другом, с кем легко было рассмеяться и почувствовать себя в безопасности. Джейк часто смотрел на игру старшего, сыпал шутливые комментарии, оценивал геймплей и собирал советы по улучшению своего скилла.

/You are a memory — Message to bears/

      Но вскоре его силы иссякли. Шим не был тем, кто привык скрывать свои чувства, как Чонвон или Ники. Он был понимающим и хорошо выражающим свои мысли. С Сонхуном он столкнулся впервые, он не знал, как это решить, и, отбросив сомнения, пришёл к Хи, чтобы попросить совета. А может, просто чтобы его выслушали… Ему хотелось, чтобы хоть один человек на этой планете знал, какие и насколько сильные чувства он испытывает к Паку.       — Хён, я зайду?       — Можешь не спрашивать уже, — старший не отрывается от компьютера, кликая мышкой, и Джейк, как обычно, пристраивается сбоку.       Хисын играет ещё один раунд, конечно, с великолепными репликами от младшего, и отодвигается на кресле, пересаживаясь на кровать и приоткрывая окно, чтобы протянуло свежим воздухом. Джеюн садится рядом, опуская голову. Старший замечает, что тот выглядит нагруженным.       — Что-то случилось? — интересуется он, кладя руку на чужое плечо.       — И да, и нет. Хён. Можешь выслушать меня для начала? — встревоженно произносит младший, пытаясь как можно скорее собраться с мыслями.       — Конечно. Я тут.       — Я… и Сонхун, — вздыхает. — Я не знаю, что делать со своими чувствами. Их гораздо больше, и становится ещё больше с каждым днём, хотя я не мог этого предположить. Мы встречаемся. И в моей голове появилась навязчивая мысль, что… я недостоин его. Я боюсь что-то делать дальше, боюсь подпускать ближе, боюсь, когда всё идёт слишком хорошо, как будто бы разрушится. Но ещё страшнее — потерять его. Хотя, возможно, он мог бы найти себе кого-то лучше, чем я. Да… — он опускает голову, а по его щекам катится пара сдержанных слёз.       — Вы встречаетесь? — голос Ли звучит глухо. — Как долго?       — Уже год, — отвечает Шим.       Хисын чувствует, как каждое слово режет его сердце без ножа, пронзает тело без стрел. Неужели всё так?       Младший резко всхлипывает, и на этот раз Ли верит, что сможет собрать себя хотя бы на это время, пока в его комнате сидит Джейк, и постарается помочь ему.       — Хён, прошу, обними меня, — Джеюн тянется к нему, ладони сцепляя на чужой спине и подавляя рыдания в складках домашней футболки старшего. Последний незамедлительно обнимает в ответ, рукой зарываясь в мягкие волосы.       — Тише, всё в порядке. Я думаю, что он считает тебя своим идеальным партнёром, и сам Сонхун очень верный и надёжный. И если он принял какое-то решение, то уже вряд ли отступит. Если он нужен тебе, то ты ему нужен в той же степени. Поговори с ним. Я уверен, что ты решишь все свои вопросы. И не думай, что ты чего-то недостоин, глупости всё это. Ты один из лучших людей на свете, поверь. Всё решится, Джеюн-а, — успокаивает его Хи, и это действительно помогает. Он сжимает футболку уже не так крепко, и слёзы почти не бегут. Крик в голове заменился на ласковый голос Хисына, и по спине прошлась волна спокойствия.       — Спасибо. Мне нужно было это услышать, — отрывается Шим от плеча Ли.       — Я надеюсь, что тебе стало легче. Джеюн, иди умойся и ложись спать, ладно? — Хи большими пальцами стирает слёзы с его щёк и улыбается, — Тебе нужно восстановиться, набраться сил. И поговори с Сонхуном, — заканчивает он.       — Хорошо. Я сделаю это. Спасибо ещё раз, хён, — Джейк обнимает покрепче, чтобы сердце старшего не просто разбилось, а превратилось в крошку, и неспешно уходит, прикрывая за собой дверь, пока Ли до последнего провожает его взглядом и мягкой улыбкой. Эта улыбка искривляется сразу же, стоит двери закрыться, а глаза до сих пор не могут от неё оторваться. Выплёскивающиеся изнутри чувства сбегают по щекам, а горло саднит, так сильно хочется закричать. Но как «хён» он добьётся, чтобы у этих двоих всё было в порядке. Как «влюбленный в Джейка» пожелает ему только счастья, пусть не с ним, но он будет рад лишь видеть его улыбку.       Между ними ничего не произойдёт, ведь ничего и не начиналось. Внутри Хи всё рухнет, так как успело расцвести. В его слёзы вселяет жизнь то, что они остаются рядом. Они семья, как бы то ни было. И Хисын обязательно справится с этим, потому что Джеюн будет счастлив и будет рядом. Он справится, потому что ответственен за своих младших в какой-то степени, и ни в коем случае не даст в обиду. Он будет сильным, потому что завтра Шим снова обнимет его и сядет посмотреть, как он играет, а потом они вместе съедят пачку лапши на двоих. Потому что все мелочи, делающие Хи счастливым день ото дня, остаются на прежних местах. Ради этого стоит быть сильным. Ли вспоминает сияющий взгляд Джейка, успокаивая своё плачущее сердце.       Его мокрая наволочка высохнет. Завтра, через пять дней или через месяц высохнет. Холодный воздух, проникающий в комнату, перестанет пронзать кожу иголками. От тоскливых, разбитых слёз не останется следа. Когда-нибудь. Он перестанет притворяться, но останется сильным — выработает эту привычку очень быстро. И тоже станет счастливым. Когда-нибудь.

────── ✶ ──────

/Stay with me — Elaine/

      В нормальном состоянии Джейк не поступил бы так. Сонхун точно знал это, но мысли продолжали скатываться в тёмный клубок, по нервам из головы перебираясь в самое сердце. Пак всё своё время проводил в раздумьях, в чём же провинился. Обиделся ли старший на то, что Хун снова прикалывался над Сону, когда их снимали вместе? Приревновал ли, когда Ким наклеивал ему пластырь? Хотя нет, ревнующего Шима было сразу видно. Сонхун знал все его взгляды. Но Джейк не оставил бы его так. Молча. Как взрослые люди они просто должны были сесть и поговорить нормально, но на фразу «Поговори со мной» тот произносил свое: «Всё нормально» или «Ничего не произошло, о чём ты хочешь разговаривать?».       Но разве всё не было в те дни так хорошо? Ребята плескались на берегу весь день, и Джейк тоже умудрялся воровать у Сонхуна поцелуи в щеку под водой. Младший до сих пор помнит, насколько ярко светилась улыбка Джеюна в лучах закатного солнца. Оно было мягким, как и те объятия, в которых Пак находился всё остальное время до карантина. Всё было идеально. Но тот день как будто стал переломным. Как будто Джейк так улыбался на прощание. Был мил, чтобы оставить. Такого просто не могло быть, но такое происходило.       Сонхун вновь бродит по общежитию, время от времени заглядывая в пустую комнату и возвращаясь в гостиную. В коридоре он встречает Сону:       — Ты не видел Джейка случайно? — спрашивает старший, взглядом от чего-то бегая из стороны в сторону.       — Не-а, хён. Хотя постой. Кажется, я слышал их дикий смех из комнаты Хисыни-хёна, можешь там посмотреть, — ответил тот, отправляя ложку мороженого к себе в рот и прикрывая глаза от приятного вкуса мяты, растекающегося внутри.       — Спасибо, Сону-я, понял. Не ешь много, нам завтра петь, — кинул Пак и вернулся в комнату. Ким же отправился на диван перед телевизором, где они с Чонвоном смотрели новую серию какого-то свежего детектива. Не удивительно, что Сону пошёл за мороженым — это занятие гораздо интереснее для него, иначе уснёт до того, как наступит развязка. Кончик губ Хуна дёрнулся от этого, но быстро опустился обратно.       «Да начните вы уже встречаться» — пробегает в сознании чонвоново высказывание, которое он часто употреблял, когда Хисын с Джейком снова начинали смеяться над только им понятными вещами. Лицо Сонхуна тогда вмиг становилось серым, а взгляд потухал и больше не поднимался на Шима. Они стали зависать вместе часто. После поездки к морю — почти постоянно. После карантина — постоянно. Внутри Пака что-то уверенно раскалывало его сердце, далее превращая осколки в мелкие кусочки. Медленно вставая с кровати и шагая в сторону крайней комнаты, он прислоняется к двери ухом, слыша лишь отдалённый разговор. Он не понимает, о чём идёт речь, но голос Джейка, такой родной, отзывается в груди покалыванием, но звучит подавленно. «Значит теперь, чтобы поговорить по душам, он идёт к хёну. Я не нужен ему для этого. Вероятно, он думает, что я не пойму его».       — Хён, прошу, обними меня, — чётко слышится из комнаты, сопровождаемое негромким всхлипом. Сонхун почти падает на колени, потеряв всю опору под своими ногами. Но сердце почему-то продолжает биться и продолжает сражаться за то, чтобы его не затянуло в эту новообразовавшуюся пустоту с чудовищной скоростью. Оно заставляет Хуна дойти до комнаты и завалиться на кровать, прижимаясь к стене, ощущая холод, что мурашками пробирается по телу. Он утыкается носом в ту самую стену и сжимается максимально, подтягивая колени к себе. Этого точно не может быть, это всё не могло оказаться просто прекрасным сном напоследок. Джейк не мог оставить его вот так. Когда Сонхун так нуждался в нём и его объятиях.       «Stay with me, hold fast, love me»       Пак пытался выровнять дыхание, сказать себе, что всё не так плохо, что люди могут плакать и обниматься при этом, что им всё ещё нужно поговорить. Но надоедливые мысли перекрывали всё происходящее до того, как оно успевало стать логичным. Он не был тем человеком, который очень сильно загоняет себя, но он видел и слышал всё это. На губах солёный вкус так напоминал тот, что оставался поцелуями с морской солью. Сонхуну казалось, что он вот-вот начнёт кашлять кровью или развалится на части прямо здесь. Всё тело охватила морозная дрожь, влажные волосы прилипали ко лбу, а глаза были плотно сомкнуты, видя перед собой то, что быстро распространялось внутри него. Темнота. Пустота. Где-то валяющиеся осколки собственного сердца. Выброшенные. Никому не нужные.       На миг ему захотелось, чтобы завтрашний день никогда не наступал.       «Come to me before I leave. I’m falling into the deep inside»       С утра открыть глаза было сложно, но, собравшись с силами, Хун даже поднялся с кровати и умылся, не пересекаясь ни с кем по пути. Заглянув на кухню, где уже орудовал лопаткой, помешивая что-то на сковороде, Чонвон, оставленный Джеем под присмотром, старший кинул, что есть не хочет, и направился обратно к своей кровати. Сегодня он должен разложить всё по полочкам. Даже если не получится, он будет пытаться снова и снова, не давая воли эмоциям. Выходит действительно плохо, особенно, когда Пак уже так привык, что эмоции это нормально, что они имеют право существовать, а он имеет право их показывать. Он натягивает на лицо старую маску, немного потрёпанную временем, но она всё равно скроет чувства от лишних глаз. Но глаза Джейка догадаются.       Шим делает ещё больнее, когда подходит изредка, показывая какую-нибудь смешную картинку, когда кладёт свою голову на чужое острое плечо, почти сразу же проваливаясь в сон. Сонхуну больно чувствовать это. Ему, должно быть, кажется, что они вновь близки. Сердце так отчаянно рвётся в мягкие руки, но Пак не позволяет этим грёбаным осколкам вырваться из его грудной клетки. Каждый день даётся пыткой, гвоздями, вколоченными в спину.       Измотанный Сонхун заваливается на кровать сразу после возвращения в общежитие. Кажется, даже крики Рики, который в наушниках своих не слышит ни слова, его не напрягают, лицо совершенно спокойное.       — Сонхун-а, тебе нездоровится? — пока Хун занимается ерундой, рисуя каракули в своём блокноте, к нему подходит Хисын.       — Нет, хён. Всё в порядке, — тот даже не поднимает глаз, не хочет выдавать себя.       — Я знаю. Не хочу казаться каким-то психологом или мамочкой для тебя, но мне есть, что тебе сказать. Зайдешь ко мне, как освободишься, ладно? — «Как будешь готов к тому, что тебя размажут по стене» — слышится младшему в этих словах. Загасив в себе всё, что только можно, вколов воображаемый анестетик, вновь натянув маску, что уже трещала по швам, тем же вечером Пак отправляется в комнату к старшему, предварительно постучав в дверь. Комната Хисына уютная, Хун бы и сам зависал в ней. Её владелец обнаруживается за столом, пальцами клацая по клавиатуре.       — Садись, не стой над душой, — он улыбается уголком губ, сохраняя нужный ему документ и разворачивается на кресле к младшему, сцепляя руки в замок. Сонхун садится на кровать и неосознанно зеркалит позу.       — Что ты хотел мне сказать? — нетерпеливо произносит Пак, и в его голосе чувствуется натянувшееся напряжение.       — Вы с Джейком вместе? — вопросом на вопрос отвечает старший, решая придерживаться своей стратегии.       — Д-да, — спотыкается он на том, насколько неожиданно звучал вопрос. Хисын благодарит за то, что Пак не соврал. Старая маска Сонхуна начинает быстро крошиться в чужих ладонях.       — Тогда.. всё нормально между вами? — говорит Ли, как ни в чём не бывало.       — Наверное? — хмурится младший, не понимая, к чему ведёт этот разговор. Лично он готовился к другим новостям. Например, к тому, что Хисын с Джейком теперь вместе, даже если эта новость была бы несовместима с его жизнью.       — Если ты хочешь что-то сказать, то, пожалуйста, скажи. Я выслушаю тебя, — взглядом Сонхун сталкивается с чужим заботливым и почти сдаётся. Почти поддаётся.       — Хён.. это ты поговорить хотел, не помнишь? — старший замечает, как глаза младшего, сверкнувшие секунду назад, вновь затухают. Он находит это.       — Помню. Но я всё же понимаю, что что-то происходит, и даже если не могу вмешаться, я здесь для тебя, — спокойно кивает он, пока две его стороны ведут невидимую борьбу в голове. Джейку нравится Сонхун. Он влюблён. А Хисын влюблён в Джеюна. Только дурак будет налаживать сейчас эти отношения. Только дурак или тот, кто волнуется за чужое счастье больше всех.       — Я не знаю, через что вы проходили всё это время, скрываясь, но я ничего не скажу другим. Лишь хочу помочь, — просит он, ломая что-то в себе для всех. Он точно справится.       — Зачем? Мне кажется, это ты ему нравишься, а не я, — вылетает вместе с отчаянным взглядом прежде, чем Хун успевает прикусить язык.       — Сонхун-а. Я не нравлюсь ему. По крайней мере, не в таком плане, — усмехается Хи, становясь тише и подъезжая поближе.       — Я.. он мне не доверяет больше. Всё не так, как раньше, и я не могу найти причины. В чём я виноват? — спрашивает Сонхун, и этот вопрос растворяется в тяжёлом воздухе.       — Всё не так. Он доверяет тебе, как никому из нас. Вы действительно способны понимать друг друга. Он не врал, всё это правда, — будто читая чужие мысли, озвучивает Ли. Младший чувствует себя так, будто он пришёл на приём к психологу или телепату. А сам-то говорил: «не хочу казаться психологом». Бла-бла-бла.       — Хён, откуда ты знаешь? — Хисыну больно смотреть на то, как младший тоже ломается. Хватит тут и одной жертвы.       — Джеюн приходил на днях. Сказал, что боится, и жить без тебя не сможет. Серьезно, он выглядел так грустно, осознавая это, — старший мило надул губы, и в этом образе Хун сразу узнал милого щеночка, поселившегося в его мыслях.       — Что? — оторопело спрашивает он.       — Говорил, что боится сделать что-то не так. Боится, когда всё идёт слишком хорошо, что отдаётся ощущениям, а потом резко включенные мозги говорят ему, что это было лишним. Понимаешь, о чём я? Боится зайти слишком далеко, — он делает паузу. — Не думай, что я сейчас просто сливаю всё, но, знаешь, невыносимо смотреть на вас таких. Разберитесь уже и живите счастливо. Никто не знает, что произойдёт дальше. И если вы даже не знаете личных границ друг друга и того, как далеко готовы зайти, узнавайте. У вас ещё есть время, я точно знаю, — Хисын кивает, будто отыгрывая роль пророка, но тон его дружелюбный, а голос, по правде, исцеляющий. Сонхун не слышит, как еле колотится чужое сердце, лишь чувствует дорожки слёз на своих щеках. Без слов выбегает из комнаты и направляется в ванную, заставая там Шима, что в пальцах растирал уходовое средство. Старший смотрит испуганно на Пака, что врывается к нему и захлопывает за собой двери, бросаясь в руки Джейка, которые рефлекторно обхватывают его тело и поглаживают по спине и бокам.       «Stay with me, love me, please»       Отодвинув от себя младшего, Джеюн пальцами стирает горячие слёзы и смотрит в родное лицо так тоскливо, чувствуя это почти так же, как и Сонхун. Солёные губы внезапно накрывают его сухие и жадно целуют. Аккуратные пальцы пробираются сквозь каштановые волосы, надавливая немного на затылок и прижимая поближе, зубами подцепляя нижнюю губу и языком проходясь по ранкам. Старший отвечает, не отставая. Его губы зудили от того, насколько он сильно этого хотел. Насколько сильно скучал.       Хун лбом прижимается к чужому, торопливо заглатывая воздух во вновь раскрытые лёгкие. Глаза открывает и смотрит пронзительно, показывает всю темноту, что скопилась внутри. Джейк обнимает его, голову укладывая на своё плечо.       — Я рядом, — шепчет он, целуя за ухом, склеивая всё, что сломалось. — Прости меня, Сонхун-а.       — Джеюн... Я правда не хочу терять тебя. Люблю.. тебя, — отвечает младший, губами касаясь изгиба шеи. Он втягивает воздух как можно глубже и позволяет знакомому аромату геля для душа осесть на лёгких.       Из ванной они выходят только тогда, когда умываются от слёз во второй раз, рассказав друг другу по очереди, что они испытывали, с чем боролись, чего боялись.

────── ✶ ──────

      Хисын день ото дня замечал их счастливые улыбки всё больше. А улыбка Джейка становилась причиной и его собственной. Теперь, когда всё наладилось, их конфликты и ссоры не достигали предела шуточных и всегда оставались весёлыми. Джеюн много времени проводил с Паком, но не забывал и про остальных. Играл с Ники, пёк печенье с Чонвоном, смотрел разные видео с Сону, с Джеем разговаривал о своём. Приходил и к Хи, озаряя его комнату своей аурой. Иногда старшему казалось, что тот действительно светится, и не хватает лишь крыльев за спиной и нимба. Хотя Джейк и так был для него настоящим ангелом. Жить становилось проще, и атмосфера — что в доме, что на съёмочной площадке — становилась не такой напряжённой, если у них были Сону и Джейк, которые без умолку говорили и несли какую-то смешную несуразицу. Перед шоу, где они должны были выступать, Джейк в перерыве с радостью предлагал Хисыну поспать на своих коленях, а старший, несомненно, соглашался.

/Sofa (cover) — Lee Heeseung/

      Репетиции проходят в диком темпе, съёмки следуют одна за другой из-за надвигающегося камбэка. К вечеру, когда все еле подтягиваются в общежитие, сил не остаётся ни на что, и Хисын сейчас просто устроился бы с Джейком на диване, и они посмотрели бы какой-нибудь боевик, к середине которого Ли уснёт, но надежды старшего на совместное времяпровождение рушатся в момент, когда он замечает взгляд стоящего у гостиной Сонхуна. Сияющий, прикованный к Джейку. Наверняка, такой же влюблённый, как и его собственный. Вот только Джеюн обращен к нему пушистым затылком, а не глазами, отражающими сияние.       — Мы, наверное, пойдём спать, хён, — говорит Пак, всё так же глядя на Джейка и всего на миг посмотрев на старшего.       — Хорошо. Спокойной ночи, — Хисын остаётся в гостиной один, и эти двое удаляются по коридору, шепчась о чем-то своём. Шим оборачивается, встречаясь взглядом с Хи. Сердце предательски начинает биться быстрее.       — Спокойной ночи, хён, — Джейк улыбается лучезарно и вскоре исчезает в проёме двери.       Ли не может пошевелить языком в ответ, и не может оторваться, провожая взглядом младшего. С хлопком двери в гостиной внезапно становится холоднее, от чего по коже пробегают мурашки. Хисын ложится на диван, поворачивается на бок, закрывая глаза и представляя, будто лежит у Джеюна на коленях, ведь он так часто засыпает таким образом. Джейк по привычке бы пел что-то из весёлых австралийских песен, успокаивая в голове все мысли. Хи всегда был рядом с ним, но ощущение, что Шим был так далеко от него. Сжимая футболку на груди, пытаясь защитить свое сердце от наплывающих воспоминаний, он не замечает, как проваливается в сон.       Ему так сильно хотелось уехать куда-нибудь с Джейком. Взять с собой Лейлу и умчать в какой-нибудь домик за городом, плескаться там в речке ведь день и ходить по тропинкам леса, вдыхая свежий хвойный запах. Лежать вместе на диванчике, установленном на веранде, и пока Джеюн устраивался поудобнее на плече Ли, старший зарывался бы в его волосы носом, вместе с ветром, колышущим их, вдыхая остатки аромата природы, что впитался в карамельные мягкие пряди. Ему снится этот домик и эта блестящая речка, и чужие искренние глаза и улыбка. Ли неосознанно комкает футболку в кулаке ещё сильнее и вздрагивает, промаргиваясь от солёных слёз и нехотя прогоняя прекрасный сон. Его тело затекает от долгого пребывания в одной позе, но он не встаёт, продолжая ждать Джейка. Глупое сердце надеется, что он придёт, но голова знает, что нет. Капельки слёз продолжают скатываться через переносицу на диван, а лунный свет в размытом видении так напоминает лучистый взгляд, не позволяя сомкнуть глаз всю оставшуюся ночь. Как бы сильно Хисын ни старался забыть, его ноги приведут сюда, и он будет продолжать ждать его здесь, пока не отпустит эту надежду до конца. «Ты особенный. Почему ты такой особенный, что я не хочу тебя отпускать?»