Carry you

      Яркой улыбкой Чонвон проводил других трейни, с кем у него была практика, и попросил ещё немного времени, чтобы потренироваться в одиночку. За отработкой движений парень не заметил, как прошло полтора часа. Выйдя из зала, Ян взглянул в окно, и его приветливо встретило закатное апрельско-майское солнце, своими лучами подсвечивая золотистую радужку глаз и рассеиваясь на ресницах. Тепло гладило щеки, и Чонвон подставлял лицо, чтобы понежиться в угасающем закате ещё немножко. Вскоре он вернулся в зал и прозанимался там до поздней ночи. Вероятно, последний автобус до дома отправится через пару минут, и парень уже не успеет добежать, так что, пошарив руками в карманах накинутой куртки, он надеялся найти там несколько купюр, чтобы купить какой-нибудь перекус и сесть на такси. Но, кроме пропуска, транспортной карты и наушников, в куртке ничего найти не удалось.       Тёмное небо стали затягивать белые облачка, со временем превращаясь в тучи, что по цвету сливались с небосводом, заполняя все пространство. Чонвон нахмурился и в поисках решения бродил по холлу, пока не почувствовал большую ладонь на своем плече, которая заставила его оторвать взгляд от пола.       — У тебя шнурки развязались, — недоуменные глаза незнакомца поймали чужие, кошачьи, и губы самопроизвольно растянулись в милую улыбку. Чонвон пару раз моргнул, не меняя выражения лица, а позже спохватился:       — А… Спасибо! — он присел на корточки и принялся завязывать бантик из шнурков на кроссовке.       — Почему ты бродишь тут уже минут двадцать? Все практики должны были закончиться, довольно поздно, — проговорил приятный голос, вновь обратив внимание Яна на себя. Чонвон медленно осмотрел незнакомца, поднимаясь — спортивные штаны и тёмно-синяя толстовка, сумка, перекинутая через плечо. Чонвон полагал, что он тоже трейни.       — Как тебя зовут? Ты следил, что ли? — спрашивает Ян с подозрением.       — Джей. И нет, я просто жду друга, вот и заметил тебя, мельтешишь здесь, — спокойно отвечает парень, — так что насчет тебя?       — У меня нет денег на такси, думаю, что делать, так как последний автобус ушел где-то полчаса назад, — щеки Чонвона норовят залиться краской, пока он неловко чешет затылок.       — Позвони родителям, может, они смогут тебя забрать? — предложил Пак. Младший покачал головой.       — Уже довольно поздно… они, скорее всего, уже спят, — проговаривает Ян, и Чонсон смотрит на наручные часы. Стрелка перевалила за полночь.       — Ну тогда я могу дать тебе денег, и поедешь домой, идёт? Как твоё имя? — Джей достаёт бумажник из небольшой сумки и протягивает крупную купюру парню напротив.       — Ч-чонвон, — заикается тот, замечая протянутые ему деньги, — Ян Чонвон, — уже более уверенно произносит, но решиться взять купюру не может. Не по совести это как-то… Но и выбора у него особо нет.       — Бери, пока дают, — усмехается парень, засовывая бумажку в карман чужой куртки.       — Спасибо тебе, правда, не стоило, но я благодарен за твою заботу, Джей…-хён? — тихонько заканчивает Ян, на секунду ощущая жар в руке, которая находится в кармане с деньгами.       — Не за что, Чонвон. Приятно с тобой познакомиться. Безопасно доберись до дома и отдохни. Ещё увидимся, — бросает Джей напоследок и подмигивает, разворачиваясь и спеша к выходу. Игривый взгляд медовых глаз заставляет кожу на щеках младшего вспыхнуть.       Приятное ощущение от знакомства и чужой доброты теплом разливается в груди, и парень прижимается головой к окну такси, слыша, как капли дождя начинают мягко стучать о корпус машины. В глазах, удивительно, не рябило от яркости фар проезжающих машин, но усталое тело всё же дало о себе знать. Пригревшись, Чонвон почти что засыпает, улыбаясь мимолетным мыслям в голове.       С тех пор они видятся чаще, и Ян не понимает, случилось это только после их знакомства, или же он в упор не замечал ничего, что происходит вне дома и тренировочного зала. Джей каким-то волшебным образом проходит мимо, когда ребята сидят на диванчиках в холле, здоровается и обворожительно улыбается, что у Чонвона непроизвольно что-то внутри тянется навстречу. Его чёрные волосы развеваются от скорости, с которой он идет, и подол пальто колышется где-то сзади. Он вытаскивает руку из кармана, машет ей и мчится дальше. Позже Ян узнает, что Джей перешел в их компанию, хотя раньше стажировался в другой. А ещё то, что его внешность объяснимо запоминающаяся — он приехал в Корею из заграницы.       Позже эти двое встречаются в неожиданных для Чонвона обстоятельствах. Когда младший идет по коридору к столовой, проклиная всю домашнюю работу, которую им задавали в последнее время, и из-за которой ему не удалось сегодня поспать, то краем уха слышит знакомый акцент:       — Можно мне одну вафлю с посыпкой, пожалуйста, — произносит голос, и Ян резко поднимает голову, почти зашатавшись по дороге. Его лицо вытягивается настолько, что даже щёки становятся впалыми. Тот самый Джей собственной персоной покупает вафли в столовой. На нём тёмно-синие, похожие на классические, брюки, белая рубашка, не заправленная в штаны, а оттого небрежно торчащая из-под пиджака с эмблемой школы. Его рука тянулась за лакомством, а в глазах горел огонёк, и Чонвон сглотнул, осознавая, насколько долго он безмолвно пялился на Джея, остановившись в своей тираде на полуслове. Друг его окликает, но Ян взглядом продолжает следить за новым знакомым.       — Извини, мне нужно кое с кем поговорить, ешь без меня, — говорит он напоследок и бросается к свободному месту рядом со старшим. Потому что Чонвон уверен, скоро его бы занял кто-то другой. Вероятно, у Джея куча друзей и здесь.       — Привет! — младший торопливо отодвигает стул и садится, озираясь по сторонам, — выходит, ты тоже учишься в Ханлиме? — интересуется он. Оглядывая лицо Джея, замечает смешно оставшуюся посыпку из сладкой пудры у него на щеках, подбородке и уголках губ. Старший не менее удивлённо смотрит на человека, усевшегося напротив, и отодвигает вафельку от себя, запивая сладость кофе в жестяной баночке.       — Привет. Ага. Смотрю, и ты тоже. Интересно выходит, я тебя не замечал, хотя перезнакомился уже с большей половиной школы, — Чонвон усмехается в ответ на эти слова.       — Я не сильно высовываюсь и завален огромной горой домашней работы, так что даже не удивительно, — Ян устало улыбается, понимая, насколько сейчас растрепанным и неопрятным может выглядеть со стороны. Но встречает похожую улыбку. Глаза младшего опускаются ниже, и он замечает бейдж, — Ты мне соврал? Тебя, на самом деле, зовут Пак Чонсон? — недоумевает он, раскрывая глаза до почти максимальных размеров, вдруг, померещилось, а от усталости Чонвон уже и букв не различает.       — А, это… Это моё корейское имя. Но оно мне не очень нравится, потому что я привык к тому, что у меня было ещё до переезда сюда. Друзья зовут меня Джеем, — отвечает старший, и Чонвон согласно кивает, принимая такой вариант. В принципе, это даже логично. Людям сложно расстаться с тем, с чем они жили всю жизнь, а тем более, если это собственное имя.       — Хорошо. Хён, ты так любишь сладкое? — Чонвону даже немного жаль, что для ответа старшему всё время приходится отвлекаться от своего перекуса, но интерес продолжить диалог перекрывает желание просто сидеть и смотреть на то, как Джей ест. Это было бы нонсенсом.       — Вообще нет. Просто сегодня настроение такое, — смеется тот, и у Яна что-то колышется в легких, и уши гладит этот мягкий смех. — Вот увидишь, ближайшие пару недель меня будет воротить от сладкого, — он снова отхлебывает из баночки кофе, а младший следит за движением кадыка по открывшейся его обзору шее. Ему точно стоит спать по ночам, потому что так залипать Чонвон считает уже бессовестным.       — Вот оно как… — Ян делает небольшую паузу и медленно моргает. — Я тоже не очень люблю сладкое, но ем что-нибудь такое почти каждый день, — в голове выскакивают красивые картинки вредно-сладкого, и парень думает, что он даже не против был бы поесть немного сладостей за компанию. Но присоединиться ему, к сожалению, не предлагают.       Чонвон проверяет новые уведомления на своем телефоне и кладет его на стол экраном вниз. Крайний раз улыбается перепачканному Джею и встает, кидая напоследок:       — Приятно было вновь познакомиться, Пак Чонсон, и ты весь измазался в сахарной пудре, — он хихикает себе в ладошку, забирает телефон и убегает, засекая на часах время: до занятия осталось совсем немного, а поесть так и не удалось. Но вопреки голоду в сердце что-то загорается искорками, предвкушая сегодняшний поход в компанию и возможную встречу с Чонсоном, привносящим в его жизнь краски, которые выделяются сильнее на фоне других.