У каждого есть свои секреты и, порой, не самые приятные

      Парень в сонном состоянии ехал по длинной дороге, попивая энергетик, чувствуя слабость во всëм теле. Он не выспался, а синяки под глазами стали лишь больше. Так получилось, что вызывали его часто и по пустякам. А если ещë прибавить круглосуточную работу бедного студента, то и гадать не надобно, сколькими ночами он не спал, дабы просто поменять очередную трубу или подкрутить металлический краник. Ох уж эти людишки – ничего не могут сделать самостоятельно.       Проклиная очередную ветку на и так скользкой от дождя дороге, Германия чуть не "поцеловался" с рулëм, стоило какой-то неосторожной косуле выпрыгнуть из леса, промчавшись перед стëклами водителя.       И откуда здесь только водятся такие животные? Вдоволь проматерив на родном данную ситуацию, Герман вновь возобновил движение, выкидывая на заднее сидение пустую железную банку. Спать хотелось сильно, но работа – есть работа, и от неë никуда не деться в такой пасмурный и неблагоприятный для него день. Живот выказывал своë недовольство по поводу отсутствия завтрака, громкие капли капали по влажной крыше и на нервы молодого водителя, а автомобиль немного заносило, бодря немца.       Парень, не отвлекаясь от дороги, пытался настроить радио, но ничего не выходило, из-за чего вместо музыки приходилось слушать лишь надоедливое шипение из колонок. Неудивительно; он пересëк черту города, выезжая из зоны доступа любой связи и интернета. Приходилось довольствоваться только шумным ливнем, шуршанием по радиостанции и приторным привкусом на языке.       С утра ему позвонили и вызвали починить что-то. Что именно, он не расслышал из-за помех и хотел уже было послать того старика по ту стороны связи, но тройной ганарар заставил мигом запихнуть всë своë недовольство, собрать все имеющиеся инструменты, завести машину и уже ближе к двенадцати отправиться в неизвестное до сие момента маленькое, а может и большое приключение.       Сейчас на наручных часах была уже четверть третьего, а он до сих пор ехал по нескончаемой дороге, с двух сторон окружаемый лесом, а иногда и полями с различными съедобными растительностями. С собой он взял только воду, которая уже давно валялась не пойми где на задних сиденьях.       Вновь глянув за творившимся на улице вихрем из мëртвых листьев, дождевых капель и грязи, разом оседающих на его некогда чистом стекле, тот врубил дворники на полную, слыша через всю уличную какофонию неприятный скрежет.       Осталось проехать лишь двенадцать километров, но с учëтом медленной скорости и глубоких луж, приедет он не раньше, чем через час. Но радовала та сумма, которую ему пообещали в трубку. Слабого солнца до сих пор не было видно за неприглядными тучами, всë же середина осени, а, как правило, в такую погоду стоит одеваться тепло. Но Германия давно забил на общественные нормы, спокойно нося поверх белой обтягивающей футболки потëртую от множеств стирок красную рубашку, чëрные лосины и такие же кроссовки. Иммунитет у него хороший, поэтому немец мог просто-напросто не париться о том, будет ли ему что-то с этого.       Сегодня был выходной, и он обещал притти в гости к близкому товарищу, но, видимо, у судьбы были другие планы на этот день, ибо он не знает, как объяснить это поразительное и оттого печальное сходство. Австрия не стал настаивать, лишь посочувствовал "горе-путешественнице", с грустью принимая тот факт, что найденный на днях новый ужастик сегодня предстоит посмотреть австрийцу в гордом одиночестве. Германии тоже было отнюдь небезразлично, он также ждал дня, когда он сможет наконец расслабиться. Но деньги нужны сильнее, поэтому тот вежливо попросил о переносе данного мероприятия на следующую неделю. А сейчас немец едет не понятно где, в глуши, смеряясь с картой, которую тот заранее распечатал, дабы после не блуждать по поворотам без доступа в гугл или интренет.       Усталая рука лежала на коробке передач, в любой момент переключая скорости, дабы сильно не терять контроль над происходящим.       Едет он долго, спорить не будет, и за это время немец успел уже чуть не заснуть, попасть в аварию и сбить оленя, за которого, скорее всего, ему ничего не светит, но страх камер и штрафа всë же был, хоть Германия и понимал, что тут навряд ли люди раз в сто лет ездят, не то, что работники ГАИ. Видно это было по тем же самым веткам, которые не убирали, скорее всего, столько же. Наверное, это просто обычная привычка, которая сформировалась на почве постоянного стресса на городской дороге, и не только. Хотелось тому верить, но не думать об этом, но мысли всë никак не хотели переходить в нужное русло. ***       Подгоняемый жаждой, Германия протянул руку назад, чтобы взять бутылку освежающей воды. Но, так её и не нащупав, злостно выдыхает, разворачиваясь всем корпусом назад, совсем не следя за тем, что впереди; тот выехал на прямую и хорошую дорогу и точно знал, что следующий поворот только через километра два и поэтому не волновался сильно – а зря. Уже достав бутылку, Германия выпрямился и посмотрел на дорогу, по которой за несколько секунд пробежало какое-то существо. Испугавшись, Герман резко нажал на тормоз, заорав немым криком. Машину начинает заносить и качать в разные стороны. Но, еле вырулив, парень выдыхает, снова проклиная "тупых оленей". ***       Здание представляло собой трëхэтажный "кирпич" обыкновенной формы, ничем не отличаясь от частных домов, но главной фишкой оставались всë те же размеры и неприятная энергетика данного обиталища. Балки немного покосились, отчего дом отклонился в левую сторону, но каким-то образом ещë мог стоять на ровной грунтовке. Бордовые черепицы выложены аккурат вряд, будто контролировал этот процесс заядлый перфекционист или же его второй и лучший друг Япония, а рама немного пыльных окон выполнена в классическом белом стиле. Остановившись возле огромного поместья, протяжённостью больше, чем его пятиэтажка в высоту, Герман заблокировал двери, заранее достав все нужные инструменты.       Тяжесть ощущалась в руке особо сильно, ведь тот не расслышал, что именно придëтся ремонтировать, поэтому взял всë и сразу, стараясь не упасть прямо здесь, выронив достаточно плотный ящик. Герман подошëл к двери, постучав несколько раз железной ручкой по жëсткому металлу, стоя на месте, даже через плотность всего сплава слыша какую-то возню. Его взгляд метнулся с глазка на почтовый ящик, явно убитый временем и тем самым дождëм, окончательно превратившись в смесь заржавевших металлов. Зло выдохнув, постучав повторный раз, немец уже было хотел потянуть дверь на себя, как раздались быстрые шаги и неразборчивое бормотание, становясь всë отчëтливее.       «Аргх, ну открыто же! Говорил же отцу, чтобы не ломился...» – на это немец решил отойти, позже всë же поняв, что сделал он это не зря – через секунду та самая дверь широко и быстро распахнулась, открывая вид на подростка лет шестнадцати, с заспанный видом и в одном чëрном халате. Потирая глаза, тот недовольно сморщился от настойчивых лучей солнца, жмурясь и рассматривая нежданного гостя.       – А вы кто? – уже более спокойно спросил парень, поправляя полы достаточно длинного халата, недоумëнно пялясь на немца.       – Это же «Green Garden»? – спросил Германия.       На секунду в голубых глазах напротив блеснуло удивление, но в следующий миг на лице появилась широкая улыбка. Она была странной и оттого немного нагоняла непонимания со стороны работника.       – Да-да. Вы к-как р-раз по ад-дресу! – после недолгой паузы весело отчеканил парень, немного заикаясь, затаскивая в дом Германию, тут же закрывая дверь на все имеющиеся замки.       Немец же не на шутку ошалел от такой резкости, отдëргивая чужую руку от рубашки – было неприятно чувствовать холодные ладони даже сквозь ткань.       – Ну так кто вы? – не обратив внимания на данный жест, проходя дальше в дом, спросил хозяин, даже не смотря в сторону снимающего обувь парня.       – Я – Германия. – пыхтя, пытался тот расшнуровать кроссовки. – Ваш отец или дедушка вызывали меня сегодня. У вас там поломка, что-то с трубами, да? – немец прикинул голос из трубки и те бормотания, видимо, старика этого парня, спокойно задавая простой вопрос, наконец завершая пытку шнурков.       Пройдя следом за парнем, тот увидел обычную, по виду, кухню. Узнал он еë по плите, шкафчикам, холодильнику и самому обыкновенному столу. Германия развалился на стуле, на который его попросили сесть, и стали копошиться в шкафчиках, ища что-то на полках.       – Меня зовут Россия. – поубавив пыл, выдохнул русский, ставя обычный белый стакан рядом с Германом и два ещë поодаль от него.       Вопросительно взглянув на бокалы, тот перевëл зелëные глаза на РФ, уже было хотевший отказаться от столь вежливого гостеприимства и горячего приëма. Сразу поняв, в чëм дело негодования рабочего, тот улыбнулся, приготовясь объяснять данную ситуацию.       – Я не знаю, где находится данная поломка, но отец(это слово он выделил особо) сможет тебе показать, а ещë помочь подать нужные инструменты из твоего ящика. – взгляд аквамариновых очей нервно метнулся в коридор, прямо на груз, принесённый недавно Германией. И ему на секунду показалось, словно улыбка парня была нездоровой, а зрачок один другого больше. – Мы можем попить чаю, пока его ждëм. – заговорчески проговорил хозяин дома, улыбаясь одними тонкими губами, не смея показывать зубы.       Ну раз так, то Германия, в общем-то, не против. Главное, чтобы это "чаепитие" не затянулось до позднего вечера, ибо ему ещë в офис заехать сегодня нужно, да бумаги нужные забрать. А с утра пораньше отправляться в колледж, после чего ехать выполнять очередную работу. В общем, планы у него "грандиозны" и они очень огромны.       Этот парень казался ему немного странным, а безумный блеск в глазах выдавал нетерпение со стороны русского. Но вот что именно хотел сделать или сказать этот, так названный, Россия, Германия не понимал. Предчувствие у него плохое что-то, неспокойно ему на душе, хотя на лице было будоражащие спокойствие.       Из раздумий того вырвал раздавшийся свист чайника, привлекая медлительный взгляд немца. Россия быстро подбежал к плите, выключая конфорку, разливая по стаканам кипяток, кидая по одному пакетику в каждый.       Тут раздался сильный удар по двери, заставляя подпрыгнуть на месте сонного рабочего, а русского лишь мило улыбнуться, подбегая к двери, распахивая еë перед мужчиной сорока лет. Улыбнувшись на холодный взгляд, тот пропустил отца внутрь. В жëстких перчатках были дрова, которые тот сразу отнëс не понятно куда.       Открытая настежь дверь заставила поëжиться своим холодом Германию. Всë же он сидел всë это время в тепле, поэтому сейчас такая температура заставляла укутаться в тонкую ткань рубашки, слыша тяжëлые шаги где-то глубоко в доме. Россия захлопнул дверь, закрывая ту на замок, пряча ключи в карман. Быстро найдя своего отца, тот шепнул ему что-то на ухо, сразу удаляясь в сторону от того, спиной чувствуя предвкушающую улыбку и блестящие азартом глаза. И опять он вернулся через некоторое время, подмигивая немцу. Германия же поднял чëрную бровь, молчаливо спрашивая: «Чего?». Но озвучить свои мысли не дал старик, пересекая границу кухни, сразу посмотрев прямо на гостя. Его уже предупредили о визите рабочего, поэтому тот, не удивляясь, срочно прошествовал до своего места, садясь напротив немца, всë так же холодно смотря на того.        – З-здравстуйте, я Германия, но можно п-просто Герман. – выставляя руку, тот расчитывал на то, что её хотя бы пожмут, но этого не произошло. Вместо этого мужчина лишь ухмыльнулся, смотря точно в глаза напротив. Немца опять передёрнуло от мурашек, скачущих по его вспотевшей шее и такой же дрожащей спине.       Но неловкую тишину прервал тонкий голос:       – Эм, прости. Он... Немой. Но он прекрасно тебя понимает. – улыбнулся Россия, видя удивление и некое смущение на лице рабочего. Конечно, Германия, позориться, так именно при свидетелях! Но постойте... Кто же тогда вызвал его? Голос точно не высокий, а даже наоборот, низкий, хриплый, с басом.       «Что-то здесь не сходится... » – но эти мысли быстро прервали:       – Ну, что ж. – продолжил русский, хлопнув в ладоши, обращая всё внимание на себя. – пап? – обратился он к отцу. – можешь показать гостю ванную комнату и ту самую трубу? – и Германии показалось, что он подмигнул тому, но это неточно.       Отправившись за мужчиной, который быстро, несмотря на свой преклонный возраст, встал, жестом подзывая идти за ним, Герман перед этим чуть отпил чаю, чувствуя нотки бергамота. Не самый любимый вкус, но пить можно. Россия, как и ожидалось, остался на кухне.       Поломка была – что-то пробило трубу, оставляя огромную дыру, заставляя выливаться все отходы и помои в дом. Но одна мысль его гложила. Она оставалась с ним всё это время, заставляя думать о поистине глупых и одновременно страшных вещах. Как он знал по своей практике в целых четыре года, крысы так не грызут, трубы так не изнашиваются. Кто-то специально обрезал так, стараясь придать виду большей натуральности, но, видимо, делал это неумелец... Неужели специально это сделали? Да нет! Бред же чистой воды! Ещё и взгляд этого старика... Он чувствовал его на своей спине!       Возвращался на кухню Германия с подозрением, смотря на все так же улыбающегося парня.       «Нет, Что-то здесь не чисто...»       – Ну так что? Починили? – вновь улыбнулся парень одними губами, не давая распознать, есть ли у него вообще рот, или же это целая кожа. Мужчина лишь кивнул, оставаясь стоять возле стола.       А вот Герману уже не хотелось садиться, пить чай с этими странными людьми и, похоже, ещё и выдумщиками. Каменное лицо напрягало, а улыбка становилась всё зловещей, дополняя необъяснимости всему происходящему       – Я, конечно, извиняюсь. Но мне пора. Ещё дел невпроворот, А рабочее место находится далеко, так что... А?! – не успел было договорить, как его плечи сдавили мускулистые руки, силой пытаясь утянуть вниз. – Ч-что вы себе позволяете?! – не выдержал тот, пытаясь выпутаться.       – Прости, но ты не допил чай, он же такой вкусный. – улыбка стала шире. Казалось – ещё немного – и уголки губ треснут, открывая вид на мерзотно-отвратительные зубы их обладателя.       А вот ФРГ по-настоящему стало страшно; он не знает, чего они от него хотят. Точнее, знает. Но зачем заставлять выпить этот Чёртов напиток? Каковы мотивы? Германию усадили на уже давно холодное место, впихивая так ему уже ненавистный стакан.       – Выпей, тогда мы тебя отпустим, – улыбнулся Россия, но Германия уже не собирался верить его улыбке.       Как только парень справился с напитком, его сразу отпустили. Мельком глянув в окно, Германия увидел последние лучи заката, уходящие вглубь сосен.        «Что? Как? Я... Я же пробыл здесь всего два часа – не больше!»       Герман стремглав встал с места, отталкивая от себя тяжёлые ладони, чуть ли не теряя равновесие. Путь до двери казался парню вечностью; он не понимал, что с ним творится; начало резко бросать то в жар, то в холод. И плевать ему хотелось на инструменты, на деньги, на обувь. Тело плохо слушалось командам мозга. Пол... Пол стал напоминать корабль, что попал в шторм. Опершись на первую попавшуюся стену, Герман было потянулся к ручке двери...       – Ну же... Давай! Ч-что за чер-рт! – крикнул Герман не своим голосом; он напоминал пищание мыши, утопая в темноте его разума. Вспомнив о том, что дверь закрыта на ключ, тот быстро начал крутить его, дабы отпереть дверь; руки плохо слушались. Но почувствовал резкую острую боль, что заставила того широко распахнуть глаза и свалиться сначала на колени, а затем на живот, держась за окровавленный бок, скуля брошенной собакой. Сознание постепенно начало отключаться. Измазанная футболка в чём-то коричневом стала последней, что увидел сегодня парень, прежде чем уставшие веки закрылись...