Громче, чем ложь

       Провожал их всего один высокий бедуин, и то издалека: посмотрел, как они загрузились в дирижабль, но даже рукой не махнул на прощание, едва молодые люди втянули трап.        Сана, наплевав на все приличия, забралась в кресло с ногами, натянула на них юбку, совсем как детстве. Тёплая безоблачная ночь окутывала невесомым одеялом, но девушку всё равно пробирала дрожь. Слова ведьмы-храмовницы то и дело отдавались в ушах. Она задумалась так глубоко, что не почувствовала ни как они взлетели, ни как что-то невнятно бормотала ей из соседнего кресла Карина. И медленно погружаясь в такой же, как ночь, невесомый сон, поняла, что кто-то очень заботливый накрыл её лёгким пледом.        Наверное, было бы хорошо как следует выспаться во время полёта, но сон был недолгим. Голоса Чимина и Тэмина, которые негромко беседовали всю дорогу, чтобы не беспокоить спящих девушек, стали громче и тревожнее. Волей-неволей проснуться пришлось обеим.        Несмотря на глубокую ночь, особняк был ярко освещён, и с высоты птичьего полёта было видно, как по парку и саду снуют слуги. Едва дирижабль приземлился, как к трапу подскочил вездесущий Йаред.        — Мисс Карина, мисс Карина, к нам опять воры забрались! — прокричал он, пока четвёрка молодых людей спускалась вниз. Он запыхался и держал в руках фонарь, но едва ослепив их разок, тут же увёл луч в сторону и стал лихорадочно водить им по пушистым кустам, окружающим лужайку.        — Опять? Что значит опять? И почему ты ничего не говорила про воров? — тут же встревожился Чимин, обращаясь к Сане.        — Да нечего там рассказывать, — отмахнулась Карина, тем не менее подбирая длинную свободную юбку и ускоряя шаг. — Одной служанке показалось примерно … пару недель назад же?        — Да, мы как раз тогда вернулись с экскурсии на раскопки к папеньке, — подтвердила Сана, стараясь не отставать от подруги. Бегающие по саду слуги и лихорадочно мечущиеся лучи фонарей добавляли нервозности. Тёмные кусты и деревья мигом приобрели зловещие силуэты.        — Да, точно! В общем, ей показалось, что по дому бродят чужаки, она подняла на ноги почти всех, но слуги никого не нашли…        — А второй раз Норха услышал подозрительный шум в Западном крыле, но мы в тот раз ночевали у нас на вилле, так что снова среди слуг поднялась суматоха, и снова никого не нашли, — подхватила Сана.        — Ну так-то оно так, мадамы, да вот только на сей раз я собственными глазами двух мужчин видел — улепётывали через забор напротив старого баобаба, только подошвы сверкали! — заверил их Йаред, не отставая ни на шаг. Все пятеро к особняку уже почти бежали. — А вы бы видели ваши комнаты! Всё перевёрнуто, всё! Так и до комнат молодых господ тоже добрались!        Тэмин споткнулся, и точно пропахал бы носом землю, если бы Чимин ловко не подхватил его под локоть. Все взлетели на ступеньки особняка, перепрыгивая через одну, и вбежали в ярко-освещённый холл.        Охранников, приставленных комиссариатом, в холле видно не было. Зато их начальник, полноватый мужчина с короткой бородкой, которая смешно смотрелась на втором подбородке, застыл напротив губернатора. Он побагровел так сильно, что казалось, его удар хватит, пока мистер Джу выговаривал ему, грозя пальцем.        — Маменька? — воскликнула Карина, задыхаясь от бега. Запыхались все четверо. Только курьер, в силу профессии, как ни в чём не бывало перешёл на шаг.        — Оу, привет, котятки. Как ваша поездка? — мадам Джу была разодета словно на светский приём. Впрочем, с него они с супругом и вернулись, ступив на крыльцо ровно в тот момент, когда слуги в Восточном крыле подняли крик, обнаружив чужаков в комнатах сеульских гостей.        — Отлично, маменька, что случилось?        — Ничего не натворили?        — Маменька, у нас всё хорошо! А тут…        — Рух-Ульфауда раздавала камни?        — Да, маменька, мне опять достался маленький, — с терпеливым вздохом ответила Карина, поняв, что допроса не избежать, даже если к ним сейчас вломится целая армия воров.        Лицо миссис Джу немедленно приняло довольно выражение. Кажется, соревновательный дух в семью был заложен генетически.        — А самый большой? — мадам губернаторша лукаво покосилась на Чимина, и весьма удивилась, когда Тэмин указал на себя.        — Ни черта эта пророчица не разбирается в людях, — с оттенком презрения в голосе фыркнула миссис Джу. — Физиогномика — вот будущее всех предсказательных практик! А не какие-то там непонятные способности. Могу сказать, молодой человек, что у вас весьма честное лицо… — обратилась она к Тэмину с видом эксперта.        — Маменька! — не выдержала Карина, чуточку повысив голос. Миссис Джу недовольно схлопнула веер, но перешла к более насущной теме.        — Да, цыплёночек мой, я тоже крайне возмущена! Представляешь, эти бестолковые воришки забрались к вам в комнаты!        — А почему бестолковые? — озадаченно спросил Чимин.        — Дык не покрали же ничего… ну Норха так сказала-то… — влез Йаред, стушевавшись под грозным взглядом мадам губернаторши.        — Я возмущена совершенно не этим фактом, — осадила его миссис Джу. — Почему они не забрались к нам? Драгоценностей у меня наверняка больше, да и бумаги моего мужа представляют некую ценность…        — Дорогая, ты ревнуешь, что обворовать пытались не тебя? — удивлённо поднял брови мистер Джу, на минуточку отвлекаясь от выговора начальнику охраны.        — Разумеется!        — Ну маменька… — простонала Карина.        — Не маменькай! Или, может, кто-то из вас на стороне роман завёл, и это вовсе не воришки, и вовсе не за драгоценностями? — грозно спросила она, обратив пылающий взор на девушек.        Молодые люди покраснели все сразу: Карина от возмущения, Сана от стыда, Чимин от смеси того и другого, а Тэмин от еле сдерживаемого смеха.        — А вдруг это пытались вас похитить в гарем шейха? — хихикнул он, чуть толкнув Карину локтем.        Чимин на реплику нахмурился, невольно продвинулся к Сане, словно в желании защитить. Та скрыла удивление за веером, а Карина всплеснула руками.        — О Небо, какой бы это был шикарный и сочный светский скандал! Да ещё с целой кучей дипломатических переговоров…        — Почему светский? — изумилась Сана. — Ты же дочь губернатора!        — Вот именно, а это и не должность, и не звание. А шейх Лакии так вообще лицо номинальное, так что тут она права, — покачал головой мистер Джу.        — А ещё говорят, он молод, и чертовски красивый! — мечтательно закатила глаза Карина.        — Девчонки, — пробормотал Чимин, отступая от Саны.        — Похить куда-нибудь Сану, — уголком рта прошипел ему Тэмин. Чимин собирался покрутить пальцем у виска на дикое предложение, но вдруг задумался.        — И зачем тогда было переворачивать комнаты молодых людей? — продолжил развивать мысль губернатор.        Тэмин после этих слов нервно переступил с ноги на ногу, бросив нетерпеливый взгляд в сторону коридора Восточного крыла.        — Из комнат мисс ничего не пропало, на первый взгляд, — доложила Норха. — Шкатулки перевёрнуты, но вроде все украшения и ценности на месте…        — Из комнат молодых господ тоже, но я не уверен. Я не слишком хорошо знаю их вещи, — подхватил камердинер, поставленный прислуживать Чимину и Тэмину на время их визита.        — Я бы хотел в этом лично убедиться, если вы не против, — вежливо заметил Тэмин, и, получив согласие, почти бегом бросился в свою комнату.        — Сразу всё-таки видно, что он из нижнего сословия, — шепнула Карина Сане, пока чета Джу, начальник охраны и Чимин были заняты обсуждением мер безопасности. — У нас ценных вещей намного больше, но мы не бежим их проверять, сломя головы. Папенька по поводу бумаг и то больше переживает. А Тэмин аж трясётся над своими пожитками. Это вызывает сочувствие с одной стороны, а с другой я не могу отделаться от некоего налёта брезгливости…        — Сосредоточься на сочувствии, — посоветовала Сана. — Если у него и есть ценности, то это, скорее всего, что-то фамильное, что дорого как память. Например, от родителей или дорогих сердцу людей. Их потеря невосполнима.        — Ты права, мне стыдно…        — Странные, однако, тогда похитители, каждый раз время ловят, когда мадамов дома нету, — произнёс тем временем Йаред. Все обернулись к нему, девушки снова прислушались к разговору.        — Ты о чём? — спросил губернатор.        — Ну дак по первости, с тенями этими, вы всей семьёй-то на приёме были том, амамическом…        — Академическом!        — … а во второй молодые мадамы на вилле то ли ужасник решили устроить, то страшилку…        — Пижамную вечеринку! А и правда маменька, как так? — искренне изумилась Карина, сопоставив факты. Воры то ли следили за особняком, то ли иным способом выяснили, когда хозяев дома нету, и слуги в их отсутствие меньше ошиваются в господских покоях.        — Вот это мы сейчас и обсудим! — эмоционально воскликнула миссис Джу. — Пришлось воспользоваться этим кошмарным телеграфом, но генеральный комиссар вот-вот будет тут, а Норха послала за парой женщин для дополнительной охраны Западного крыла…        — А смысл, если все уже сбежали? — саркастически вздёрнула бровь Карина.        — Ну, у нас-то в спальне они так и не побывали? А вдруг вернутся? — с непередаваемым апломбом воскликнула мадам губернаторша.        Карина закатила глаза.        — Сана, мне надо кое-что обсудить с маменькой. Чимин, проводишь её до комнаты?        Чимин молча кивнул. Толку от него было мало: с беганьем по саду прекрасно и слуги справлялись, а их рвение прибрать комнаты к возвращению господ уничтожило все улики, если таковые и были.        Сана очень устала за этот долгий день. Даже забравшиеся в дом воришки не смогли прогнать сонливое состояние после полёта на дирижабле. Зато Чимин — смог. Он шёл на полшага позади неё, и его тихие шаги заново обострили все чувства разом. Заставляли прислушиваться к его дыханию до звона в ушах. Пальцы невольно дёргались, едва Сане казалось, что он за спиной делает какое-либо движение. Ей страшно хотелось обернуться и посмотреть — рассматривает её? Пытается тайком коснуться? И страшно было до жути встретиться с ним взглядом.        Девушка в одно мгновение почувствовала себя несчастной. Раньше — это чёртово «раньше»! — ей было бы так легко! Поболтать, обсудить всё-всё-всё, легко переплести пальцы под предлогом того, что страшно и так спокойнее. Наверняка Чимин ещё бы и в комнату заглянул, проверил каждый угол на предмет задержавшихся воришек. А потом велел бы укладываться спать и чмокнул бы на прощание в макушку, несильно потянув за косичку и заставив склонить голову.        И всё это — было проявлением совсем не дружеских чувств? Сане стало обидно до слёз. Она не знала, как теперь общаться с Чимином. Она больше не знала его, но что ещё хуже — она больше не знала себя рядом с этим новым Чимином, и это состояние ей ужасно не нравилось.        — Хочешь, зайду? Проверю на предмет лишних людей в комнате? — спросил Чимин, едва они дошли до дверей. Сана, наконец, рискнула обернуться, чтобы посмотреть на молодого человека. Еле заметная морщинка меж бровей — беспокойство за неё. Тень улыбки, что прячется до поры в уголке губ — чтобы её подбодрить. Сосредоточенный взгляд на дверь, будто он может видеть сквозь толстое дерево — нет ли там для неё угрозы?        Всё — для неё, а у неё каша в голове, и в носу свербит, будто чиминовы аллергии одолели.        — Ну ты ещё в постельку меня предложить уложи! — Сана сама уже не знала, что заставляет её грубить и злиться. Но у неё не было иных слов и не было иных чувств. Точнее, были — ей жутко захотелось расплакаться, но чёрт раздери, это будет последнее, что она сделает при Пак Чимине. Да и вообще при ком-либо. Минатозаки не плачут!        Чимин вдруг улыбнулся — криво, неловко, будто Сана застала его врасплох, и даже в неверном лунном свете девушка увидела, как он немного покраснел.        Но врать не стал, как всегда наплевав на этикет и приличия.        — Я бы хотел… но не думаю, что это позволительно для наших нынешних отношений.        — У тебя точно нет ни капли стыда!        — Сана… — Чимин на мгновение прикрыл глаза, а затем прямо и пристально посмотрел на неё. — Нам нужно с тобой поговорить. Спокойно, без нервов, просто сесть и обсудить всё, как двум разумным взрослым людям. У нас тут какая-то постоянная чехарда, всё время что-то случается, ни минутки нет, что бы что-то не происходило. А нам очень нужно поговорить. Так что завтра — я тебя умоляю, давай сходим на свидание. Нет! — он вдруг легко положил пару пальцев на её приоткрытый рот, готовый выплеснуть возмущение при слове «свидание». Сану словно обожгло, она испуганно отшатнулась, прилипнув спиной к косяку, охнула, и Чимин тут же убрал руку. Но продолжил. — Не возражай. Послушай — пусть все остальные думают, что старые друзья хотят побыть немного наедине, но для нас это будет тем, что должно было случиться давно — свиданием. Пожалуйста, Сана. Дай мне возможность объясниться…        Сана вперила глаза в пол.        Она не готова.        Она не была готова к той ночи. Она не готова к свиданиям с Чимином. Она не готова лучшего друга поменять вдруг на ухажёра и потенциального жениха. Маленькая трусишка Сана где-то в глубине души отчаянно скулила «верните всё назад!», никак не желая выбираться из своего уютного кокона, а большая Сана, стоя в коридоре в свете трёх лун, вдруг сдалась под лавиной переживаний и усталости, спряталась, позволив трусишке выйти наружу и раскрыть рот.        — Ну какое свидание, Чихун? Ты понимаешь, что свидание — это всё «ДО»? А мы? Мы натворили дел, и я не знаю как теперь всё это не то, чтобы решить, а даже уложить в голове! А ты ещё врёшь всё время, и я запуталась совсем, потому что перестала тебя понимать абсолютно… Ну ты же раньше — это был просто ты, а теперь как будто не ты, кто-то совсем чужой, и я не знаю, что делать, как себя вести. Ты у меня словно кусок из жизни вырвал. А ещё я же помню, что ты мне рассказывал… Ведь у тебя куча девушек была там, в Сеуле, я же видела, как они на тебя смотрят, и как они вокруг тебя вертятся, — она говорила быстро, сумбурно, мешая всё в кучу и совсем без логики выливая на Чимина весь тот поток мыслей, который так и булькал всё это время в голове. — Свидания — сначала, и поцелуи, и признания, а такая ночь — это ПОСЛЕ свадьбы? Понимаешь, Чимин, ПОСЛЕ? Ты хоть понимаешь, что чувствуют девушки, когда их первый раз — вот такой? Да, приятный, но — такой? И не смей так улыбаться, это не лесть, это обвинение! Да, признаю, понравилось, но Чимин, как … как можно себя чувствовать после этого хорошо? Да что я тут несу, для мальчиков это совершенно не важно…        — Для мальчиков это тоже важно, Сана, — перебил почти несвязную речь Чимин. Девушка вскинула глаза, и он пожалел, что вообще затеял этот разговор. Она выглядела уставшей — хрупкой, потерянной, и очень уставшей. Нужно было просто попрощаться и дать ей выспаться, и поберечь хотя бы пару дней, чтобы больше вокруг ничего не происходило. Но он тоже устал, и бурный поток неконтролируемых событий заставлял его злиться тоже. И то, что Сана не хотела, не желала, отказывалась его хоть чуточку понять, лишало уверенности в себе, вгоняя в отчаянье. — Я рад, что мой первый поцелуй подарил тебе. И совсем не рад — что не ты была моей первой. Да, это, наверное, было бы страшно неловко, неуклюже, может даже, у нас не получилось бы ничего, но я сожалею, что мой первый опыт — не с тобой…        — Так почему не со мной? Говоришь, что любишь — но почему тогда не со мной? — почти выкрикнула Сана. Их счастье — занятые слуги так и продолжали бегать в поисках воришек, и вы этой части дома было пока тихо — её обшарили и обезопасили первой.        Чимин молчал. Машинально вытащил из кармана платок, будто снова какой-то вредный запах пробрался в нос и он уже был готов чихнуть, но, кажется, природа в это раз его пощадила.        — Ты же была тогда совсем ребёнком… как… как ты себе это представляешь? Я себя… я себя каждый раз и так чувствовал каким-то извращенцем, когда даже в щёку тебя целовал…. Пока ты не подросла. И… да, ты права… у мальчиков это по-другому. Мы взрослеем раньше. И это… ну, наверное, нормально?        Сана молча смотрела на него. Слёзы закипали на кромке глаз — сколько ночей он провёл с другими? Сколько раз другие видели то лицо, которое она так отчаянно хотела ещё утром задержать в памяти карандашными линиями? Сколько рук прикасалось к нему так же, как она? А может — ещё лучше, чем она? Правильнее, опытнее, слаще для него?        — Нормально? — глотая тугой комок в горле, заталкивая в себя слёзы, спросила Сана. — Нормально? Ты был с ними так же, как со мной? Тоже напивался? Потому что… потому что ТАК проводить ночи нужно, если хочешь, а не потому, что просто напился! Чимин, ты правда считаешь, что я могу думать о тебе сейчас нормально? Что за разговором можно что-то решить?        — Это легко решить, на самом деле…        — Не смей даже заикаться о свадьбе, Пак Чимин!        Чимина как выключили. Ярость в голосе Саны, нежелание его больше понимать и принимать — сбывшийся страшный кошмар, жизнь без неё. Злые слова вылетали словно сами по себе, больше не стараясь уберечь, смягчить, а желая лишь только побольнее ужалить — вот месть за боль от её отказов.        — Да? И что, интересно, ты скажешь будущему мужу, когда он обнаружит в первую брачную ночь, что ты уже не девственница?        — Правду! Я, в отличие от тебя, никогда не вру! Я так и скажу, что один наглый врун и негодяй обманул меня и обесчестил!        Чимин молча смотрел на неё, и Сана видела, как привычный задор и лукавость будто бы смываются с его лица. Горечь проступала мелкими морщинами, делая юношу внезапно старше и мудрее. И усталость. Безбрежная как пустыня, безграничная усталость.        — А знаешь, ты, наверное, права. Так и скажи. Что человек, который всю свою жизнь признавался тебе в любви и честно предлагал сходить с ним к алтарю, делал всё это ради одной-единственной ночи. Что уж там! Лети, пташечка, на свободу! Ищи своего идеального мужа. Я от тебя получил всё, что хотел. Пчхи!        — Хорош был бы пафос, если бы не твои вечные аллергии!        — И не говори, надо же, как они мне жизнь испортили… пчхи! — Чимин прижал на мгновение платок к носу. — Можешь своему будущему мужу даже имя негодяя назвать. Вдруг на дуэль меня вызвать захочет. Только уж не обессудь, если я его там нечаянно убью — я всё ещё в десятке лучших стрелков Сеула. — Он уже развернулся, почти уходя, но вдруг повернулся обратно. Поднял на Сану тёмный, тяжёлый и до странности отчаянный взгляд. — А ещё знаешь что… не забудь вот про это, слушая чужие признания в любви.        Он вдруг подался навстречу — неотвратимым плавным движением. Влепился в неё всем телом, тяжело придавил к стене, как штормовой ветер, выбил воздух из лёгких, а из горла — тихий невнятный писк. Нашёл губы, безжалостно раздвинул языком, влез в рот.        Неумолимо заполнил собой всё пространство — Чимин был вокруг Саны, и внутри Саны, и в голове Саны все мысли разом вдруг стали Пак Чимином. Она чувствовал себя как в центре урагана, вот только у этого было мужское имя, оглушающий запах манго и коньяка, и сила, которой страшно захотелось сдаться. А он продолжал целовать, жадно и мокро, бесконечно долгий миг, держа как в тисках, не позволяя ни двинуться, не вздохнуть. Чтобы потом оторваться, прислониться лбом к её лбу, прилипнув ладонями к её шее. Сана с дурацкого близкого расстояния, отчаянно пыталась поймать его взгляд — но Чимин, так и не посмотрев на неё, развернулся и быстрым шагом ушёл.