Сны Бертольда

Бертольду всегда снились яркие сны. Даже когда они засыпали на холодной земле у почти потухшего костра, когда их окружали те, кого они должны были уничтожить, когда они готовились умереть, — даже в эти тяжёлые ночи он видел прекрасные сновидения. Бертольд всегда улыбался во сне, много ворочался и зачастую просыпался в самых невероятных позах, над чем подтрунивали все кому не лень. Райнер всегда засыпал с трудом — его голова, словно перегревшаяся лампочка, медленно-медленно погружалась во тьму. Эта тьма была с ним каждую ночь, хватала за пятки и тянула когтистые руки. Поэтому Райнер предпочитал бодрствовать и хранить сон Бертольда. Тот часто говорил о том, что ему снится: бескрайнее тёмно-синее небо, а в нём — десятки, сотни или даже тысячи золотых огоньков, до которых легко дотянуться, чтобы поймать и зажать в ладони. От этого жгло кожу даже во сне, но Бертольд упорно ловил их и пихал по карманам. Тихие, робкие рассказы про карманы, полные звёзд, Райнер помнил с детства: застенчивый Бертольд хотел принести и ему немного. Когда они проломили стену Мария, Райнер стал спать чутко и беспокойно — в постоянном ожидании нападения врага, и только мирно сопящий под боком Бертольд внушал ему уверенность в том, что у них ещё есть время. Совсем чуть-чуть, но всё же есть. Едва слышно болтая перед сном ни о чём — обо всём, — они удерживали в относительной целостности кусочек их общей реальности, которым оба дорожили и за который отчаянно цеплялись. А после каждый уходил в свой личный мир — Бертольд к звёздам, Райнер — к тьме. Иногда, просыпаясь от очередного кошмара, он чувствовал, как во мраке кадетской спальни его светлые волосы перебирали длинные тонкие пальцы, а родной голос шелестел что-то успокаивающее — настолько тихо, что зачастую Райнер готов был подумать, будто ему это привиделось. — Те звёзды похожи на твои глаза, — как-то сказал ему Бертольд. Они сидели на траве в лесу во время очередных учений и отдыхали после изнурительной тренировки. Все остальные ушли к речке, чтобы освежиться, а они сидели плечом к плечу в тени высоких деревьев. Сначала Райнеру показалось, что он шутит, но Бертольд в целом не был весельчаком, а что-то очень серьёзное в его взгляде убеждало в этом ещё больше. — Почему? Этот вопрос явно смутил его, и прежняя решительность пропала с лица. — Они такие же… золотые, — наконец ответил он. — А ещё совсем близко, но страшно их поймать… — совсем тихо добавил он. Эти слова слетели с его губ в полной тишине — насколько может быть абсолютной тишина в лесу, — и Райнер услышал, как где-то неподалёку сломала ветку белка, заржала лошадь на привязи и пронзительно закричала одинокая птица. Бертольд продолжал рассказывать про сны и звёзды, продолжал гладить по волосам и шептать на ухо, продолжал быть рядом и разгонять мрак. И это было похоже на попытки склеить скотчем чашку, от которой остались одни осколки. Но Бертольд справлялся. Только наедине с собой, во тьме своих снов Райнер оставался один, и лишь пальцы, крепко сжимавшие его ладонь, были тонкой, едва различимой золотой нитью, ведущей его наружу. К свету. К звёздам. К Бертольду. — Почему ты не спишь, Райнер? Он неопределённо покачал головой. Костёр давно догорел, остались бордовые угли, а на горизонте поднималось сонное солнце. — Завтра важный день, тебе нужно хоть немного отдохнуть, — рука с горячими-горячими пальцами легла на его плечо. — Постарайся уснуть. «Постарайся не умереть», — подумал в ответ Райнер, но так и не смог этого сказать. Бертольд куда радостнее воспринял новость о скором возвращении в Марлию — куда радостнее самого Райнера. Он возвращался домой, в мир, откуда происходили его сны. Впрочем, Райнер тоже. Просто им снились совершенно разные сны. Но факт оставался фактом: Бертольд был намного однозначнее в своих суждениях и прямее в действиях. Спустя годы Райнер думал, что, вероятно, Бертольд просто был более гибким и гнулся, подстраиваясь под их сложную судьбу, а его самого, жёсткого и деревянного, просто сломали пополам. После смерти Бертольда тьма ушла из снов и стала преследовать его наяву. Но сны… Теперь Райнер видел его сны, в которых длинные тонкие пальцы гладили его по волосам, мягкий тихий голос пел колыбельную из детства, а золотистые звёздочки искрились и плясали вокруг. Всё изменилось. Его, одинокого солдата — воина? — и просто мальчишку, перетёрла в костную муку и кровавую кашу война. Он сам себе теперь напоминал решето от пуль с огромной дырой, самой большой и болезненной, посреди груди. Эта рана не заживала и не затягивалась, она не гноилась и не болела — саднила и сводила с ума по ночам, когда не удавалось уснуть. Но если ему везло и сон тёмной накидкой падал на плечи, то его ждало самое прекрасное, что осталось в жизни, — сны Бертольда. И его, Райнера, тоже. В них они молча смотрели друг другу в глаза, говоря без слов всё то, что должны были сказать давным-давно, держались за руки и ловили звёзды, составляли из них причудливые созвездия. — Это созвездие Лебедя, помнишь? — повторил Бертольд-из-снов то, что однажды уже говорил Бертольд-который-умер. — Вон то, смотри! Райнер всегда знал, что это не реально. Райнер всегда знал, что скоро проснётся. Но улыбка погибшего парня, которого он так и не смог спасти, грела душу и заставляла действительно перевести взгляд и найти созвездие. — Это просто крест, — на автомате ответил он. — Ничего ты не понимаешь, — ласково возразил Бертольд и схватил ледяную руку Райнера своими горячими пальцами, тыча ей на звёздочки, объясняя, — вот это голова, вот тело, вот крылья, видишь? Иногда Райнеру казалось, что это он умер. Что это он мёртвый, что он призрак из снов, а не Бертольд. У него внутри всё тёмное, как гниль, сдохшее и разложившееся, превратившееся в отвратительные останки. У Бертольда внутри плескалось золото и горели крохотные звёзды, танцевали и собирались в созвездия, сталкивались и разбегались, щекоча его изнутри. Райнер хотел бы убить себя. Хотел бы сбежать от мрака и ужасов войны, хотел бы никогда не видеть всего, что увидел и пережил на своей шкуре. Но всё, что его держало, как скотч разбитую кружку, — это сны Бертольда, где у них ещё есть хоть немного времени, где Бертольд жив и где они вместе ловят золотые звёздочки, так похожие на его, Райнера, глаза.