Отцы и дети

Больше всего Хёнджин гордился доверительными отношениями со своим сыном. Чонин был замечательным ребёнком и омега любил его всей душой. Да и не ребёнок он уже, зимой ему исполнилось семнадцать. Хёнджин всецело доверял Чонину, но иногда излишне опекал. Однако он всегда оправдывал себя тем, что у него есть на это причины. В конце концов, он желал для Чонина лишь счастья Хёнджин разливает по тарелкам томатный суп и зовёт Чонина ужинать. Вообще-то он планировал дождаться Сынмина, но тот написал, что попал в пробку и в ближайшие два часа вряд ли будет дома. Хёнджин расспрашивает Чонина о школе и о его делах в целом. Омега, как и всегда, с удовольствием делится новостями и Хёнджин его с интересом слушает. — Опять тройка по этой дурацкой физике. Кто её вообще придумал? — Не расстраивайся, ладно? Ты у меня все равно большой молодец — Пап, а можно я погуляю сегодня? — Да, конечно. С Феликсом? — Нет. — А с кем? Хёнджин хмурится. Он прекрасно знает, что у Чонина друзей кроме Феликса нет. Он, конечно, общается с одноклассниками, но уж точно не гуляет с ними. — Вот об этом я и хотел поговорить. В общем, не буду тянуть, у меня появился альфа. А вот эта новость Хёнджина не радует. Конечно он счастлив, что его сын влюбился и все такое, но альфам он не доверяет абсолютно. Единственный альфа, которому он доверился это Сынмин. Хёнджин понимал, что рано или поздно это случится, но он все равно не был к этому готов. — Пап? Ты не рад? — Ну что ты, конечно рад. Просто ты меня ошарашил. — Ну, я тогда пойду собираться? Чонин встаёт и Хёнджин встаёт тоже. Он подходит к сыну и целует его в лоб. — Ты у меня уже такой большой. — Ну пап. — Ладно-ладно, иди. Хёнджин ждёт, пока Чонин переоденется, а потом, как и всегда провожает его до двери. Он прикладывает ладонь к его лбу и спрашивает: — Нормально себя чувствуешь? — Нормально, я все знаю же. — Я просто волнуюсь. — Я знаю. Ну, я пошёл. Чонин уходит, а Хёнджин ещё несколько минут стоит у двери. Он слишком переживает за сына потому что у того ещё ни разу не было течки. В то время как у обычных омег она начиналась в пятнадцать-шестнадцать лет, у Чонина в его семнадцать не было на неё даже намёка. Это одна из причин, по которой Хёнджин боялся отпускать Чонина надолго из дома. В любом случае как бы ему не хотелось, он не мог держать его дома. Сынмин возвращается спустя полтора часа после того как ушёл Чонин. Хёнджин греет для него суп и ещё раз ужинает за компанию с мужем. Он безумно любил вот так вот проводить с ним вечера. За те семнадцать лет, что они были вместе, их любовь нисколько не угасла. — У меня для тебя сюрприз. Закрой глаза. Хёнджин послушно закрывает глаза и слышит, как альфа уходит. Он возвращается уже через несколько секунд и просит Хёнджина открыть глаза. Перед собой он видит свой любимый вишневый торт. Сынмин каждую неделю радовал Хёнджина всякими мелочами. Стоит ли говорить, как сильно Хёнджин был в него влюблён. — Чонина ведь нет дома? — Ага, гулять ушёл. — Тогда предлагаю съесть торт без него и ничего ему не сказать. — Вот поэтому я вышел за тебя замуж. Они съедают весь торт за десять минут и довольные перемещаются на кровать. Хёнджин полулежит на Сынмине, целует его шею и в этот же момент решает поделиться новостью. — Чонин встречается с Альфой. — Он сам сказал? — Да. Ты не представляешь, как я волнуюсь. — Родной, я понимаю тебя, честно. Я знаю, что у тебя есть все основания для этого и вряд ли мои слова тебя успокоят. И все же я скажу. Не все альфы такие. Ты бы поговорил с Чонином об этом. — Он не должен знать правду. — Я не говорю тебе рассказывать правду. Просто объясни, что волнуешься. Может он нас с ним познакомит? Это наверняка его одноклассник. — Я не знаю, если я попрошу его, то не воспримет ли он это как недоверие? Ты же знаешь этих подростков. — И что ты предлагаешь? — Не знаю, я ничего не предлагаю. И вообще у меня скоро течка. — Понял. Начну принимать блокаторы. — Спасибо.

***

За последние полтора месяца Хёнджин стал слишком нервным. Когда Чонин уходил гулять омега не мог думать ни о чем кроме своего сына. Он слишком переживал, а Сынмин его тревог не разделял. Именно поэтому, когда четыре дня назад у него началась течка, он заперся в спальне и выгнал мужа. Тот слишком сильно его бесил. Он раздражал его одним своим существованием. Хёнджин прекрасно знает, что Сынмин не обязан разделять ход его мыслей. И он прекрасно знает, что как бы Сынмин не старался, никогда не поймёт все то, что пережил Хёнджин, а именно поэтому не сможет полностью понять омегу. Хёнджин смотрит на часы и хмурится. Чонин уже должен был проснуться для того, чтобы пойти в школу, но он все ещё не вышел из комнаты. Хёнджин стучит в дверь и спрашивает о том, проснулся ли Чонин, но ответа не поступает. Он стучится ещё раз и заходит в комнату. Омега лежит на своей кровати, свернувшись в калачик, и спит. Хёнджин подходит ближе и чувствует легкий цветочный аромат. Он сразу догадывается, в чем дело. — Милый, проснись. Хёнджин осторожно трясёт сына за плечо, но тот все равно пугается и подпрыгивает на кровати. — Я проспал? Боже сколько времени? Мне надо в школу. — Тише-тише, погоди. В школу ты не идёшь. — Почему? — Ты ничего не чувствуешь? Чонин на несколько секунд прислушивается к своим ощущениям, а после испуганно смотрит на отца. Хёнджин прекрасно понимает его чувства. — Это... — Течка. Я знаю, что это страшно, но постарайся не волноваться. — Честно в моей голове пусто. — Я понимаю. Это ещё не сама течка, когда она начнется, думаю, ты и сам поймёшь, мы это обсуждали. Я позвоню на работу и скажу, что сегодня останусь дома. Отдыхай, хорошо? Если что-нибудь понадобится, то позовёшь меня. — Спасибо. — Не за что, милый. Хёнджин оставляет сына наедине и звонит Минхо, чтобы сообщить о том, что сегодня он не сможет провести занятия. Вообще-то он все ещё чувствовал слабость из-за собственной течки, поэтому свободный день не был чем-то лишним. Хёнджин ложится на диван в гостиной и мгновенно проваливается в сон. Омега просыпается от того, что его трясут за плечо. Над ним нависает взволнованный Чонин и Хёнджин сразу же начинает корить себя за то, что уснул. — Пап, а живот должен так болеть? — Ох, милый, иди, ложись, я принесу тебе обезболивающие. Хёнджин находит в аптечке нужные таблетки и отламывает половинку. Он относит лекарство и стакан в комнату Чонина. — Посиди, пожалуйста, со мной. — Хорошо. — Разве должно быть так больно? Я думал… ну… наоборот будет. — Видимо от меня передалось. Я надеялся, что тебя это обойдёт. В свою первую течку я упал в обморок от боли, так что тебе ещё повезло. Хотя я бы конечно предпочёл, чтобы ты вообще с этим не сталкивался. Возможно это из-за того что она поздно началась и все обойдётся. — Разве ты не мог выпить таблетку? — Видишь ли, двадцать лет назад омег вообще за людей не считали. Я думаю, ты прекрасно знаешь о том, что без согласия родителей либо альфы омега даже не мог получить базовое медицинское обслуживание. Мы были всего лишь вещью. И обезболивающие без рецепта получить тоже было нельзя. — А твои родители? — Они считали, что нужно терпеть. Их главным аргументом было то, что мне в будущем надо рожать поэтому нужно привыкать. Да и зачем пичкать организм химией, мало ли на ребёнке отразится. В общем, спорить было бесполезно. — Какой ужас. Хорошо, что сейчас все по-другому. Чонин прикрывает глаза и сворачивается в калачик. Он лежит так десять минут, а после говорит, что живот стал болеть ещё сильнее. Хёнджин приносит для него целую таблетку и даёт запить водой. — Постарайся уснуть. Должно стать легче. Чонин согласно мычит и кутается в одеяло. Он засыпает лишь спустя сорок минут и только тогда Хёнджин облегченно выдыхает. Он тихо покидает комнату сына и направляется в свою. Когда домой возвращается Сынмин Хёнджин впервые за две недели выходит его встречать. Они неловко здороваются, и омега сообщает, что у их сына течка. — Как он? — Плохо. Сейчас спит. Повисает неловкое молчание, и Хёнджин пересилив себя, обнимает Сынмина. Альфа шепчет тихое «я скучал» и Хёнджин бы хотел ему сказать то же самое, но он просто не может себя заставить. Он чуть крепче обнимает мужа в надежде на то, что тот все поймёт сам. — Я знаю, что тебе сложно. Омега закусывает губу для того чтобы не расплакаться. Сынмин слишком понимающий. Не смотря на то, сколько боли омега ему принес, Сынмин никогда этого не показывал. Он никогда не был обижен. В такие моменты Хёнджин себя ненавидел и думал только о том, что Сынмин заслуживает лучшего. Альфа целует его в макушку и гладит по спине. Они стоят так очень долго и просто наслаждаются друг другом. В конце концов, Хёнджин все же шепчет еле слышное: — Я тоже очень скучаю. К ночи у Чонина поднимается температура. Хёнджин сидит у его постели и периодически меняет мокрое полотенце на его лбу. Омега слабым голосом говорит, что хочет клубничный йогурт и Сынмина посреди ночи отправляют в круглосуточный магазин. После того как Сынмин возвращается Чонин выпивает свой йогурт и практически сразу после этого засыпает. Хёнджин очень надеется на то, что уже завтра ему станет легче. — Боюсь его завтра одного оставлять. Знаю, что ничего страшного в этом нет, но все равно тревожно. Я бы и остался, но перед Минхо неудобно. Он и так сегодня мои группы взял. — Он справится. Совсем уже взрослым стал. — Кажется, совсем недавно был таким крохотным, а прошло уже целых семнадцать лет. Чувствую себя старым. — Тебе всего тридцать пять. — Ну и что? Разве я не могу чувствовать себя старым? Сынмин смеётся и целует Хёнджина в лоб.

***

— Пап, можно я погуляю? Уроки я сделал. — Нет. Сынмин удивлённо смотрит на своего мужа. Хёнджин хоть и чересчур волновался за их сына, но гулять никогда не запрещал. А в последнюю неделю он вообще из дома его не выпускал. И если в первые дни это было из-за течки, то сейчас причин для этого не было. — Почему? — Потому что. — Ну пап. — Я все сказал. Чонин молча уходит в свою комнату, а Сынмин вопросительно смотрит на Хёнджина. — И что это было? — А ты не понимаешь? Он сейчас буквально приманка для любого альфы. — Но он идёт гулять не один. — Вот именно. Он идёт гулять со своим Альфой. А если он с ним что-нибудь сделает? Я не собираюсь отпускать его неизвестно с кем и уж тем более с Альфой. Сынмин знает, чем Хёнджин руководствуется, и он может понять, почему тот так поступает. Но это не означает, что альфа должен был быть с ним согласен. На самом деле он удивлен, что Хёнджин только сейчас начал беспокоиться так сильно. Он боялся, что это проявится намного раньше. — Пойду, поговорю с ним. Сынмин стучит в комнату сына и дожидается разрешения войти. Чонин лежит, завернувшись в одеяло, и смотрит в стену. Сынмин садится на край кровати. — У него просто плохое настроение, не обижайся, ладно? — Вчера он тоже меня не пустил. — Ну послушай, он ведь волнуется. Мы не знаем с кем ты и где. Может быть, ты нас познакомишь со своим парнем? Тогда ему бы стало спокойнее. — Вы не поймёте. И тогда папа точно больше меня никуда не отпустит. — Почему ты так решил? — Потому что. — Ладно, я не буду тебя расспрашивать, но ты все-таки подумай. Мы ведь твои родители, мы всегда будем на твоей стороне. — Это ты сейчас так говоришь. — Знаешь, давай договоримся? Если он и завтра тебя не отпустит, то я что-нибудь придумаю, хорошо? — Обещаешь? — Обещаю.

***

Сынмин очень надеялся, что Хёнджин успокоится, но тот видимо решил Чонина из дома больше не выпускать вообще. Альфа пытался поговорить со своим мужем, но тот ни в какую не соглашался. Конечно, Сынмин тоже переживал за своего сына, но все было в рамках разумного. Он понимал, что от событий прошлого Хёнджин никогда не оправится. Он понимал, что таким образом Хёнджин просто заботится о счастье их сына и все чего он хочет так это уберечь его. Но и он сам желал для Чонина счастья, а потому согласился на небольшой обман. Они сказали Хенджину, что идут в магазин, а на самом деле Чонин пошёл гулять со своим парнем. Сынмин же действительно пошёл в магазин. Хоть времени у Чонина и было совсем немного, но вернулся он безумно счастливым. — Чан самый лучший! Он мне все время покупает шоколад и книги. — Вы посмотрите на него. Ты любишь его или шоколад? — Конечно его. Он меня на спине катает. — И кого мы только вырастили? Чонин показывает отцу язык и отворачивается к окну. Сынмин внимательно следит за дорогой, а в голове прокручивает ответы на вопросы, которые может задать Хёнджин. Он чувствует себя ужасно из-за того что ему приходится врать мужу. Альфа пытается успокоить себя тем, что это все ради Чонина.

***

За последующие три недели Сынмин устроил ещё четыре встречи для Чонина и Чана. Умом то он понимал, что долго так продолжаться не может. И в один из дней Хёнджин раскрыл их обман. Он не кричал. Он даже слова не сказал. Но он с такой болью в глазах посмотрел на Сынмина, что это было яснее всяких слов. Сынмин чувствовал себя отвратительно. Ещё хуже было от того, что он не мог объяснить Чонину, почему его отец так поступал. Конфликт между Чонином и Хёнджином только ухудшался и Сынмин был словно меж двух огней. Хёнджин Чонина никуда не пускал, а с Сынмином не разговаривал вовсе. И в один из вечеров Чонин не выдержал и пришёл к Сынмину. — Папа, пусти меня погулять, пожалуйста. Я Чана неделю не видел. — Ты ведь знаешь, что твой папа против. — Но ты тоже мой папа, разве нет? Ты ведь можешь меня отпустить. Я вообще не понимаю, почему отец так взъелся на меня. Он словно с цепи сорвался. Что происходит? Я чего-то не знаю? — Хорошо, я отпущу тебя, но только на час. И постарайся сделать так, чтобы Хёнджин не узнал. — Что происходит с папой? — Я, правда, не могу сказать. Просто не забывай о том, что он тебя любит. Ты для него ценнее всего. — Надеюсь, ты прав. *** — Ты, блять, серьезно его отпустил? Я для вас пустое место или что? Ты чем думал? — Чонин вполне взрослый. Он имеет право видеться со своим любимым человеком. — У него течка на днях начнётся, ты головой думаешь или нет? Ты серьезно считаешь, что альфа сможет сдержать себя? — Так ты поэтому просишь меня пить блокаторы? Потому что боишься, что я не сдержусь? — Ты прекрасно знаешь, что нет. — Хёнджин, послушай, ты не думаешь, что тебе нужна помощь? Если ты не хочешь говорить со мной, то поговори хотя бы со специалистом. — Ты меня психом считаешь? — Я не считаю тебя психом, я просто хочу, чтобы тебе стало легче. — Мне будет легче, если мой сын не будет шляться не пойми с кем. — Хёнджин, послушай… — Я не собираюсь тебя слушать. Будешь спать на диване, понял? Хёнджин не дожидается ответа и запирается в спальне. Сынмин начинает себя ненавидеть. В тот вечер досталось не только Сынмину, но и Чонину. Хёнджин его наказал и пригрозил перевести на домашнее обучение, если тот не будет слушаться. На следующий день у Чонина началась течка, и Хёнджин немного подобрел, но Альфу все равно игнорировал. Сынмин совершенно не знал, что ему делать. Он ещё никогда не был в таком отчаянии как сейчас.

***

— Я тебя ненавижу! Если ты мне запрещаешь общаться с Чаном, значит, я уйду из дома, понял? — Хван Чонин, немедленно вернись! Сынмин слышит громкий хлопок двери, а после в гостиную влетает Хёнджин. — Доволен? — Извини, а я тут причём? — Да притом. — Очень аргументировано. Хёнджин, поговори с ним, я прошу тебя. Ты ведь понимаешь, что запирать его дома не выход. У вас всегда были замечательные отношения, а теперь что? Из-за своих страхов ты делаешь ему больно. Хёнджин сам подсаживается к Сынмину, а после ложится к нему на колени. Альфа осторожно кладёт руку тому на плечо и тут же слышит всхлип. — Любовь моя, все будет хорошо. С Чонином все будет хорошо. Омега весь вечер проводит в слезах. Чонин так и не возвращается.

***

Чонин пишет лишь одно короткое сообщение, где говорит, что пока поживет у бабушки. Когда Хёнджин это слышит, то немного успокаивается и решает завтра после работы зайти к свекрови и поговорить с сыном. Сынмин, конечно же, поддерживает это решение. И он полный уверенности в том, что Хёнджин вернётся домой вместе с Чонином, решает приготовить ужин. Все его планы рушатся, когда бледный Хёнджин возвращается домой и говорит, что Чонин у своей бабушки не ночевал. — А если с ним что-нибудь случилось? Господи это я во всем виноват. — Любимый, ну что ты такое говоришь? Иди ко мне. Сынмин усаживает мужа на диван и вытирает его слёзы. Больше всего в этой жизни Сынмин ненавидит, когда его омеге больно. — Сейчас я позвоню Феликсу и спрошу с ним ли Чонин, хорошо? А ты попытайся успокоиться. Сынмин звонит Феликсу и к своему ужасу слышит, что Чонина он не видел и не знает где он. Альфа не представляет, как он сообщит эту новость Хёнджину, который находится на грани истерики. Сынмин на всякий случай спрашивает у Феликса, не знает ли тот к кому ещё мог пойти Чонин и тот отвечает, что вариант один и это Чан. — Ну что? Он у Феликса? Скажи что он у Феликса. — Он не у него. — Господи. Сынмин спешит обхватить лицо омеги своими руками, чтобы тот окончательно не впал в истерику. Он смотрит в глаза омеги полные слез и видит там один лишь страх. — Я так боюсь, что с ним произойдёт то же самое. — Милый, все будет хорошо. Сейчас другое время. Сынмин прижимает к себе рыдающего Хёнджина и начинает шептать успокаивающих слова, но все это не имеет никакого смысла. Омега не успокаивается даже спустя полчаса и Сынмин просто вынужден дать ему успокоительное. Проходит ещё двадцать минут, прежде чем Хёнджин засыпает в руках альфы. Сынмин относит его в спальню, укладывает на кровать и укрывает одеялом. Сынмину срочно нужно что-то сделать для того чтобы найти их сына. Для начала он пытается дозвониться до Чонина, но телефон его выключен. Сынмин снова звонит Феликсу и спрашивает, не знает ли тот номер Чана. Феликс с сожалением сообщает, что не знает его номер. Альфа уже собирается звонить в полицию, но в этот же момент в дверь стучат. К своему облегчению Сынмин видит на пороге Чонина и незнакомого Альфу. — Чонин, — Сынмин прижимает сына к себе, — слава богу, ты в порядке. — Прости. — Как же ты нас напугал, — Сынмин целует сына в лоб и снова прижимает к себе. — Где папа? — Иди на кухню. И ты тоже, — обращается Сынмин к альфе. Оба послушно идут за Сынмином и садятся за стол. Сынмин садится напротив и тяжело вздыхает. У него нет никакого права рассказывать тайну Хёнджина. Это неправильно и по отношению к Хёнджину и по отношению к Чонину. Чонин ни в чем не виноват и такое ему знать не нужно. Но если альфа не расскажет, то Чонин и Хёнджин никогда не придут к взаимопониманию. Скорее всего, есть другое решение, но Сынмин его не видит. — Чонин, прежде чем я скажу кое-что, тебе нужно знать две вещи. Первое это то, что Хёнджин безумно тебя любит. Ты для него всегда будешь на первом месте. Поверь, я знаю, о чем говорю. И второе это что Хёнджин ни в коем случае не должен знать о том, что я тебе это рассказал. Я знаю, что это неправильно. Ты не сделал ничего плохого и ты не заслуживаешь того чтобы услышать такие ужасные вещи, но я просто не знаю как поступить иначе — Извините, господин Ким, вы уверены, что мне нужно тут быть? — Если ты действительно любишь моего сына, то я хочу чтобы, и ты это услышал. Я хочу, чтобы ты мне пообещал, что будешь заботиться о нем. И я хочу, чтобы вы оба вошли в положение Хёнджина — Я и пальцем Чонина не трону. Он для меня дороже жизни. — Я даже не знаю, как именно начать. Наверное, начнём с того, что с Хёнджином мы познакомились не совсем так, как сказали тебе. Я тогда только переехал в новую квартиру и всю неделю мне не давал спать плач ребёнка из соседней квартиры. А я был студентом и все чего я хотел это немного сна. В общем, я не выдержал и пошёл разбираться. Так мы познакомились с твоим отцом. — Подожди, что ты хочешь сказать? — Я не твой родной отец. Чонин смотрит на Сынмина с полным непониманием. Альфа видит, как Чан осторожно сжимает руку омеги под столом. — Тогда кто…мой родной отец? — А вот это что мы не хотели говорить. Понимаешь, мы не знаем. — В каком смысле? Сынмин тяжело вздыхает и прикрывает лицо руками. Он не знает, как должен сказать об этом своему сыну. Он до сих пор думает, что совершает ошибку, но сейчас для него на первом месте Хёнджин. Ему тяжело об этом говорить, но он всё же произносит: — Хёнджина изнасиловали. Именно поэтому он так за тебя волнуется, понимаешь? Я знаю, что ты не должен за это расплачиваться, но пожалуйста, будь с отцом помягче. Чонин открывает рот, но так ничего и не говорит. На кухне повисает долгое молчание. Каждый думает о своём. — Где папа? — Он спит. Не думаю, что проснётся до утра — Ладно. — Чонин… — Я в порядке. Правда. Мне так жаль, я не должен был убегать из дома. Я обязательно извинюсь и обещаю, что не скажу ему. — Спасибо — Хён, иди домой, — Чонин говорит это Чану и даже не смотрит на него. — Но… — Пожалуйста. Я напишу тебе потом. Чан со всеми прощается и уходит. Сынмин остаётся наедине с Чонином и если честно он вообще не знает что делать и что говорить. Он видит в глазах сына слёзы и больше всего ему бы хотелось подойти и обнять его, но сейчас он не уверен, что после открывшейся правды Чонин этого захочет. — А его наказали? Альфа смотрит в полные слез глаза сына и ему так хочется сказать, что да наказали. Но, к сожалению этого не произошло. Сынмин не знает абсолютно никаких подробностей. Он не знает, пытался ли Хёнджин что-то с этим сделать или нет, он никогда не говорил с ним об этом. А Сынмин ничего не спрашивал, потому что омега попросил об этом. И сейчас он жалеет, что не сделал этого. Возможно, если бы они тогда поговорили, Хёнджину бы не пришлось тащить весь этот груз на себе. Возможно, Сынмин бы убедил его обратиться за помощью. Но они были слишком молодые и слишком глупые. Да и время было совершенно другое. — Нет. — Но это несправедливо. — Я знаю. Я бы всей душой хотел сделать с этим ублюдком то же самое. — Я ведь все ещё могу звать тебя папой? — Конечно, что за вопросы? Омега подбегает к отцу и крепко-крепко обнимает. Никакими словами не передать насколько сильное облегчение испытал Сынмин от этих слов. Он всегда считал Чонина своим сыном и по-другому быть просто не могло. Но подсознательно он все равно боялся, что Чонин его теперь отвергнет. — Малыш, ты ведь понимаешь, что я не прошу тебя отказываться от Чана? Мы желаем тебе лишь счастья. Я уверен, что если ты официально познакомишь папу со своим Альфой, то он будет спокоен за тебя. — Я познакомлю. Обязательно.

***

Хёнджин планировал вернуться домой ещё два часа назад, но его планы нарушило небольшое ЧП на работе. Один из его учеников растянул лодыжку, и его пришлось везти в больницу. В итоге это заняло ещё больше времени из-за пробки, и в итоге омега опаздывал на знакомство с Альфой Чонина. Хёнджин заходит в лифт и нажимает на кнопку восьмого этажа. За секунду до того как двери закрываются их останавливает чья-то рука и в кабину лифта заходит незнакомый альфа. Хёнджин сразу же напрягается и отходит в угол. Он повторят про себя, что ничего страшного в этом нет, что ничего не случится и что в лифте камеры. Это займет всего лишь несколько секунд. Лифт застревает между пятым и шестым этажом. Хёнджин начинает чувствовать подступающую панику. Альфа поворачивается к нему с милой улыбкой и говорит что, кажется, они застряли. Диспетчер сообщает, что в течение пятнадцати минут их вытащат. Омега очень надеется, что так и будет. В попытке отвлечься его взгляд цепляется за кнопку восьмого этажа, и он понимает, что незнакомцу нужен тот же этаж. — Простите, вы здесь живёте? — Нет, я пришёл знакомиться с родителями моего омеги. Но, кажется, я опоздаю. Вы бы знали, как я нервничаю. Хёнджину хватает ума для того чтобы сопоставить факты. Сразу становится понятно, что это Чан. Омега немного настораживается, потому что альфа выглядит довольно взрослым и что ему надо от Чонина непонятно. Он решает немного проверить Чана. Страх отступает на задний план. — И почему же вы волнуетесь? Вы выглядите приличным человеком. — Ну, знаете, обычно родители настроены не очень дружелюбно, когда их дети кого-то приводят. — А у вас большой опыт в этом? — Вообще-то это первый раз. Наверное, поэтому я волнуюсь. — Неужели до этого не было отношений? Вы простите, если лезу не в своё дело. Просто вам, наверное, лет двадцать и это немного странно. Я не имею ввиду, что это плохо, но обычно альфы в подростковом возрасте находят себе кучу омег. — Какое-то у вас стереотипное мышление, не находите? В любом случае меня больше интересовала учеба. Отношения были, но ничего серьезного. А с ним все по-другому и поэтому не хотелось бы произвести плохое впечатление. Ответ альфы удовлетворяет Хёнджина и как бы ему не хотелось еще немного порасспрашивать Чана он решает, что этого достаточно. — Я заранее хочу извиниться за этот спектакль, но я не удержался. — О чем вы? — Вы заметили, что нам на один этаж? — Только не говорите что… — Хван Хёнджин отец Хван Чонина. Приятно познакомиться. Хёнджину безумно весело наблюдать за тем как с лица Чана сползает улыбка. Альфа бледнеет и выглядит каким-то уж слишком испуганным. Он открывает рот для того чтобы что-то сказать но слова так и остаются несказанными. — И-извините…. Вы просто выглядите так молодо… — Спасибо за комплимент — Эм… знаете, у меня тут есть кое-что. Чтобы вы были уверены, что я настроен серьезно, вот — Чан достаёт из своего рюкзака розовую папку и отдаёт её Хёнджину. Омега открывает папку и видит копии аттестата, ИНН, СНИЛСа, полиса, паспорта, каких-то справок из больницы и других документов. Глядя на все это Хёнджин не может сдержать смеха. — Ты словно на работу устраиваться пришёл. Боже, я оставлю это себе, я обязан показать это Сынмину. Чан нервно улыбается и в этот же момент лифт двигается с места и через несколько секунд останавливается на нужном этаже. Хёнджин первым выходит и открывает дверь в квартиру. На пороге его встречает Чонин. Он удивленными глазами смотрит то на отца то на Альфу и, кажется, не знает что спросить. — Родной, дай нам пройти. Чонин отходит от первичного шока и пропускает отца в квартиру. Хёнджин с удовольствием сбрасывает с ног кроссовки и проходит в гостиную. Сынмин сидит на диване и омега бросает ему папку. — Ознакомься. — Что это? Только не говори, что действительно подал на развод. — Вы что разводитесь? Чонин очень не вовремя входит в комнату. Омега выглядит очень испуганно и Хёнджин обещает себе, что оторвёт Сынмину язык. — Никто не разводится и не собирался. Вы пока присаживайтесь, а я заварю нам чай. Ужина, увы, сегодня не получится В целом вечер проходит удачно. Вначале Чан выглядел так, словно находился на допросе, но позже расслабился и уже сам начал рассказывать о себе. Хёнджин внимательно следил и за Чаном и Чонином. Он обращал внимания на их взгляды и видел в них только любовь. Его все ещё настораживал возраст Чана. Он все ещё не доверял альфам. Но его страхи не должны были касаться жизни Чонина

***

— Папа, а можно я останусь на ночевку у Чана? Голос в голове Хёнджина буквально кричит о том, что соглашаться на это нельзя. Но омега не собирается повторять своих ошибок. Чонин встречается с Чаном уже пять месяцев и за это время альфа показал себя лишь с положительной стороны. К тому же Хёнджин понимал, что Чонину хочется проводить со своим Альфой как можно больше времени. — Можно. — Ладно. Погоди… что? Правда, можно? — Правда. Только ответь на вопрос, между вами уже что-то было? — Нет! — Чонин кричит слишком громко и Хёнджин морщится. — Значит, нам нужно поговорить. — Может не надо? — Надо. Я может, и скажу какие-то очевидные вещи, но лишним это никогда не будет. Во-первых я надеюсь что ты знаешь, что всегда можешь сказать нет. Даже если вы находитесь уже в процессе, ты имеешь полное право сказать нет и твой партнёр должен остановиться. Твой комфорт должен быть на первом месте. Во-вторых, ты ни в коем случае не должен терпеть боль. Боли быть не должно что бы тебе там не говорили твои друзья омеги, оправдывая это первым разом. Если твой партнёр нормально тебя подготовит, то вы получите только удовольствие. Но ты должен понимать и то, что не факт что все получится с первого раза и это нормально. Ну и конечно не забывайте предохраняться. Чонин сидел смущенный до ужаса и стеснялся даже посмотреть на своего отца. Хёнджин его чувства понимал, но этот разговор должен был состояться в любом случае. Если бы родители должным образом объясняли все своим детям, то многих проблем можно было бы избежать. — Я даже не думал о таком, — спустя некоторое время шепчет Чонин. — Я говорю это на будущее. Не важно пригодится тебе это через месяц или через год. Мой долг рассказать об этом. И ещё запомни, никаких узлов в первое время, ты меня понял? — Господи помогите. — Не драматизируй. И если будут вопросы, то не стесняйся спрашивать. — Ладно. Можно я пойду? — Иди. Хёнджин нарезает овощи для салата, в то время как Сынмин прижимается к нему со спины. Он целует омегу в плечо и забирается рукой под футболку. У Хёнджина мурашки по телу бегут, когда он получает несколько поцелуев в шею. Им редко удаётся вот так полностью насладиться друг другом. Но сегодня один из дней, когда они могут себе позволить все, потому что Чонина не будет до завтрашнего вечера. — Чем хочешь заняться? — Ммм…а что можешь предложить? Хенджин, конечно же, знает к чему все идёт, но он планирует заставить Сынмина немного поработать. Он знает, что если Альфу попросить что-то сделать, то он, конечно, это выполнит. Но ведь так не интересно. Гораздо веселее подразнить мужа. — Сделаю все, что попросишь. — Тогда помой пол и приготовь ужин. Сынмин тяжело дышит и утыкается в шею Хёнджина. Он стоит так пару секунд, затем целует омегу за ушком и отстраняется. — Хорошо. — Я тогда доделаю салат и пару часиков посплю. Хёнджин быстро доделывает салат и съедает его, не оставляя Сынмину и кусочка. Разумеется, в доме есть и другая еда, поэтому альфа голодным не останется. Хёнджин же не изверг, в конце концов. После двухчасового сна омега не отказывает себе в том, чтобы ещё полчаса просто понежиться в постели. Он читает сообщения, которые отправил ему Чонин и просматривает фотографии. Чонин не поленился сфотографировать всю квартиру Чана и их ужин. Омега каждые полчаса отправляет отцу селфи с подписью «я жив» и у Хёнджина даже не остаётся поводов для волнения. Он нехотя покидает тёплую кровать. — Ты ещё и убрался? Ну просто идеальный муж. — Решил все сразу сделать. Ты голодный? — Ещё нет. Пойду в ванне полежу. Ты со мной? Дважды Сынмина приглашать не нужно. Они вдвоём забираются в довольно большую ванну, и Хёнджин удобно устраивается на груди Сынмина. Он и не помнит, когда последний раз они подобным образом проводили время. Может быть, несколько месяцев назад, когда Чонин был у бабушки. — Хёнджин — М? — Я люблю тебя. Омега лишь улыбается, чувствуя как рука Сынмина с его груди опускается чуть ниже. Хёнджин не намерен ждать ещё больше и перехватив руку Сынмина он кладёт её на свой член. Если бы Хёнджин мог шевелиться, он бы обязательно укусил Сынмина куда-нибудь за то, что тот порвал его любимую простынь. Но так как шевелиться он был не в состоянии и частично тоже был в этом виноват, то решил это отложить на потом. Сынмин как истинный джентльмен убрал весь беспорядок, что они навели и даже принёс Хёнджину поздний ужин. — Покорми меня Сынмин никогда не умел отказывать Хёнджину. Он кормит его жареной курицей до тех пор, пока тот не начинает жаловаться на то, что в него больше ничего не влезет. — Ты стал слишком капризным. — Ну а кто меня разбаловал? Хёнджин собирает последние крупицы энергии и переползает на колени к мужу. Сынмин целует его в нос и ласково обнимает. Наверное, за последние несколько месяцев Хёнджин впервые чувствует себя так спокойно. А ещё он настолько переполнен любовью к мужу, что решает рассказать то, что хранил в себе столько лет. Ему давно нужно было это сделать. — Все было так банально. Мне было семнадцать, я окончил школу и пошёл на выпускной даже не смотря на то что у меня скоро должна была начаться течка. Это был дом какого-то друга нашего одноклассника. Я даже не помню, кто это был. Я не планировал пить, но видимо в соке, который я пил уже что-то было. Ну и сам понимаешь какой эффект был от алкоголя и приближающейся течки. Я даже не знаю, как меня затащили в комнату. Помню, что их было трое. Может быть и больше, этого я не знаю. Это был мой первый раз, и они решили, что будет круто попробовать с узлом. Ну и, в общем, то я просто потерял сознание от боли. Так, наверное, даже лучше. Ну а остальное ты знаешь. Хёнджин рассказывает все не прерываясь. Он думал, что это будет намного сложнее, но на самом деле он понимал, что ему уже все равно. Может быть, это была защитная реакция, потому что он до сих пор боялся альф, но думать об этом не хотелось. Он предпочитал игнорировать подобные мысли. Сынмин молчал и омега понимал, что тому просто нужно время, чтобы это все переварить. Наверное, сейчас было не самое подходящее время для подобного разговора, но какая теперь разница? Сынмин молчит слишком долго и в какой-то момент Хёнджин чувствует что-то мокрое на своём плече. Омега немного приподнимается и видит, что Сынмин плачет. Он крепко зажмурил глаза и почти до крови прикусил губу. Хёнджин охает и обхватывает лицо мужа руками. — Сынмин, ты чего? Это было давно, я в порядке. Сынмин на его слова никак не реагирует. Он почти до боли впился руками в бёдра Хёнджина и тот знал, что там появятся синяки, но сейчас ему было все равно. — Сынмин, посмотри на меня, пожалуйста. Сынмин мотает головой и Хёнджину остаётся лишь обнять мужа и ждать пока тот успокоится. Он никогда не видел Альфу настолько разбитым. Он даже подумать не мог, что это произведёт такую реакцию у Сынмина. Если бы он только знал, то хотя бы попытался как-то его подготовить. Ну, или может быть решил бы промолчать. — Как бы я хотел, чтобы этого не произошло. Даже если бы мы никогда из-за этого не встретились. — Но это случилось и никто не в силах это изменить, так какой смысл в сожалениях. — Мне так жаль. Я должен был быть внимательнее к тебе, но мы просто закрыли эту тему. И даже не смотря на это, ты такой сильный. Ты такой замечательный отец. Я, правда, очень, очень сильно люблю тебя, и никакие слова этого не передадут. Я каждый день благодарю судьбу за то, что мы встретились, и одновременно ненавижу, потому что с тобой произошло все это. — Сынмин, нам было восемнадцать. Мы были детьми, понимаешь? Мы же ничего не смыслили в жизни. Но, не смотря на это, я все равно чувствовал твою поддержку. Я знал, что тебе не все равно и мне было этого достаточно. Мне было достаточно того что ты меня не осуждал и принял с ребёнком. Пожалуйста, не нужно плакать. У нас с тобой такая замечательная семья. Разве это повод для слёз? — Хёнджин стирает большими пальцами слёзы Сынмина и целует в лоб — Хёнджин, ты ведь любишь меня, правда? — Конечно, я люблю тебя. Разве может быть по-другому? — Я так ужасно с тобой поступил. Я ведь знал что тебе тяжело. Тебе нужна была моя поддержка, а я вместо этого врал. — Сынмин, ты делал это ради Чонина. Наверное, ты поступил правильно. Я не отрицаю того что мне было но больно, но это уже мои проблемы. — Наши. Я обещаю, что больше никогда не сделаю тебе больно. — Я верю. Хёнджин втягивает Сынмина в долгий поцелуй с полной уверенностью, что они со всем справятся. А потом он кусает мужа в плечо за испорченную простынь.