О пользе резиновых изделий в воровском деле

1

      Люпен вытащил из кармана письмо Фудзико, вновь перечитал его.       «Дорогой мой Люпен», — вот как приятно оно начиналось. Далее следовали пароли и коды сейфа, объяснение, почему не может явиться на встречу лично и фраза, которая сразу его насторожила:       «Обязательно возьми с собой Дзигена, без него никак не обойтись, есть работа для его Зантецукена».       Фудзико не рассеянная дурочка, не просто так это написала. После такого послания ничего не оставалось, как идти на разведку в облике Зенигаты. И все очень даже удачно сложилось.       Повеяло ароматом знакомых духов.       — Ого, мое письмо, решил сохранить для потомков?       — Ну, для наших с тобой потомков, почему бы и нет?       — Дурак, — Фудзико очень мило надула губки.       «Она просто прелесть, когда сердится».       — Мне так твое письмо нравится, особенно вот в конце: «люблю вас и целую». Только с каких это пор мы с тобой на Вы?       — Ты что, такой же дурак безграмотный, как и мистер Викед? — усмехнулась Фудзико, — это множественное число. Я, вообще-то старалась.       — Да понял я, понял, — Люпен осторожно обнял девушку, нежно поцеловал в щечку, — спасибо!       — Значит резиновый Люпен мой?       — Твой конечно!       — Со всеми потрохами?       — Ну разумеется! Все Люпены, что ни на есть, все твои. И я тоже твой, со всеми…       — Ой, Люпен, твои внутренности мне без надобности, и, кстати, ты мое письмо больше никому не показывал?       — Нет.       — И не покажешь, — Фудзико ловко выхватила из рук Люпена листок, щелкнула зажигалкой и он, ярко вспыхнув, через несколько мгновений превратился в пепел.       И никто теперь не узнает, как Фудзико пыталась сделать письмо максимально странным и как ей это удалось. И никаких доказательств любви и верности.

2

       — Слушай, Дзиген, а где у нас фужеры, ну такие, на длинных тонких ножках? — раздался голос Люпена, а потом и сам он, ловко открыв дверь ногой, возник на пороге гостиной. В одной руке он держал пыльную темную бутылку, а в другой четыре водочных стопки, — везде только рюмки для виски, коньяка, водки, где фужеры-то, а, Дзигееен!       — Люпен, — сидящая на диване Фудзико строго глянула на вора, — знаешь, чем еще хорош твой резиновый двойник?       — Ну, у него золотое сердце, стодолларовые легкие, алмазные почки…       — Люпен! — Фудзико прервала эти анатомические подробности, — кроме того, что у него драгоценные внутренности, он еще и молчит!       — Да, это, конечно, большой недостаток, — огорченно согласился Люпен, — надо над этим поработать, думаю, Дзиген не откажется мне помочь, Дзигееен!       — Ой, от твоих воплей голова болит, — Фудзико поднялась с дивана, подхватила уже вновь упакованного, застегнутого и одетого резинового Люпена, — пошли мы, в гостях хорошо, а дома лучше.       — Фудзико, милашка, ну ты что, а как же отметить? — теперь Люпен и впрямь расстроился.       — С напарничками отметишь!       — А кстати, где они? Дзиген, Гоэмон, ау!       — Дзиген решил приготовить ужин, — объявил вошедший в гостиную Гоэмон, — он считает, что раз все мы, кроме него, были заняты в деле, то он должен хоть что-то сделать. А, Фудзико, уже уходишь, — Гоэмон церемонно поклонился.       — Что это ухожу! — встрепенулась Фудзико, — у вас тут, оказывается, ужин намечается…