ЭЛЕУТЕРОМАНИЯ

Утром, после страстной ночи любви, все было по-другому, особенно когда они занимались любовью в первый раз после свадьбы у ворот. У Се не жалуется, и он знает, что секс с Сяо Гэ — лучший из-за его силы. Вчера, как будто сдержанность внутри Сяо Гэ лопнула, и это было лучшее занятие любовью в его мире. Пан Цзы уже был в ресторане на первом этаже с детьми рядом с ним и собаками, лежащими под столом, У Сяосан развлекал своего младшего брата, играя в деревянную головоломку — это был шестиугольный танграм ручной работы, в более классическом дизайне. Это был подарок от Чжан Цилина У Сяосану, когда он был моложе У Сяомао. Все люди из Ушаньцзюй знают, насколько умен У Сяосан, поскольку Чжан Цилин тренировал его и научил использовать слух, бизнес, запугивание, боевые искусства. У Сяосан помнит, как его A-Die играл с ним в игру, картографирование, и было забавно использовать свист или лай Цзиньцзу так резко, что он мог увидеть определенное место и нарисовать его на бумаге. У Се знает, насколько отличаются его дети. Он обучает У Сяомао всему, что касается бизнеса и расхищения гробниц, как и семья У, поскольку знает, что У Сяомао не увлекается боевыми искусствами, не то что его старший брат, который является копией его A-Die. Чтобы убедиться, что братья выживут и никто не посмеет их тронуть, У Се научил его манипулировать всем. Хотя У Сяомао милый, невинный и очаровательный, как У Се, люди в Ушаньцзю знают, что в глубине души у него растет такой же волк. Несмотря на бурлящую энергию, он вспыльчив и нетерпелив. Когда он злится, он подобен океану в покое, спокойной поверхности со смертельным подводным течением, которое тянет людей под воду и топит их. У Сяосан - его противоположность, он спокоен и расчетлив, как У Эрбай. Он терпеливый человек, как Чжан Цилин, и редко разговаривает с незнакомцами, если только он уже не чувствует себя комфортно с ними, и все же они знают из-за его слуха, что он знает все, а информация - самое опасное оружие. Он редко теряет самообладание перед незнакомцами или толпой людей, но он может быть дерзким и умным в разговоре, как У Се и У Лао Гоу, это делает У Сяосан всегда победителем в споре. Вот почему это было глупо для людей, которые хотели их похитить, потому что в тот момент, когда они их похищали, их жизнь уже ушла. Чего люди ожидают от сына самых умных людей в Мистической Девятке и самого сильного человека в Мистической Девятке, когда сама Мистическая Девятка имеет безжалостную систему. .... Когда Пан Цзы встретил У Се и Чжан Цилин в ресторане на постоялом дворе, Пан Цзы мог видеть сияние своего названого брата и удовлетворение Чжан Цилин, когда он молча ел свою еду. Пан Цзы прищурился, указывая палочкой на У Се- «Ты светишься...» — прокомментировал Пан Цзы, заставив У Се поперхнуться чаем от стыда, в то время как на лице Пан Цзы появилась чеширская ухмылка: «О, Тянь Чжэнь~» «Заткнись! Здесь дети!» — У Се захлебнулся кровавым У Сяосан вздыхает, но продолжает завтракать. Он смотрит на своего младшего брата, который сморщил нос в замешательстве, глядя на взрослых: «Не думай об этом, Диди...» У Сяомао наклонил голову: «Почему?» У Сяосан медленно выдыхает и кладет хлеб на тарелку: «Спроси А-Дай и Бабу. Я не буду объяснять», — говорит он ровным голосом. У Сяомао невинно смотрит на родителей, широко распахнув карие глаза и заставив У Се прочистить горло, собираясь ответить, но тут его опережает Чжан Цилин, который кладет ему на тарелку сосиску и отвечает: «Когда станешь старше, узнаешь». У Сяомао сузил глаза, как У Се, когда он что-то искал или решал головоломку, это было мило видеть. Он ярко улыбается своему A-Die, потому что знает, что его родители не лгут ему, "Хорошо~" У Се выдохнул, хотя и не подозревал, что затаил дыхание, и прошептал мужу: «Спасибо, Сяо Гэ...» Чжан Цилин улыбается и смотрит с любовью: «Ммм...» После еды они берут машину напрокат, чтобы отправиться на цветочное поле. Возможно, им придется идти пешком, но это того стоит, чтобы добраться до места захоронения. Им потребовалось 7 часов, прежде чем они прибыли на поле из столицы, и они прибыли в 4 часа вечера, прежде чем они отправились в храм, где Байма умерла во сне, и остались там на ночь. У Сяомао и У Сяосан послушно молчали в машине, глядя на прекрасный пейзаж вокруг них. У Се улыбнулся, когда оглянулся и увидел, что его дети завороженно смотрят на пейзаж, а он посмотрел на своего мужа, который сидел рядом с детьми, так как Пан Цзы был тем, кто вел машину. Чжан Цилин делал все возможное, чтобы развлечь детей, поскольку У Сяомао был таким же любопытным, как и его папа, поэтому машина была наполнена музыкой из радио и тихими звуками Чжан Цилина, а также смехом и громкими голосами детей, которые тоже смеялись — от этого у него открывался рот от удовольствия. Они решили остановиться на обочине дороги, чтобы съесть заранее упакованный обед, и увидели прекрасное цветочное поле с Эверестом на горизонте. Собаки с удовольствием играли на цветочном поле, а У Сяомао следовал за ними, волоча за собой старшего брата. «Сяомао! Сяосан! Не заходи слишком далеко!» — крикнул У Се своему сыну. "Я знаю!" У Сяомао крикнул в ответ. У Се и Пан Цзы сидели рядом с Чжан Цилином, пока он наблюдал за своим младшим сыном, который бегал по полю, и У Сяосаном, пока он слушал звуки природы, его поза расслабилась, пока они отдыхали некоторое время, прежде чем продолжить путешествие. Пан Цзы нарушил уютную тишину. «Айш~ Тянь Чжэнь. Я никогда в жизни не думала, что увижу тебя и Сяо Гэ в родительстве». Комментарий Пан Цзы У Се фыркнул: «Да, я похитил Ли Ку, ты знаешь, и травмировал его. Какое первое впечатление». Пан Цзы хихикнул рядом с ним, прежде чем выпить вина: «Ты же знаешь, что когда они становятся взрослыми, им нужно вживаться в роль, верно?» «Я не собираюсь снова приводить Ли Ку в Гутунцзинь. Он больше не Ли Ку, а У Сяомао! Так же, как Лю Сан, он У Сяосан. Если они ввязались в эту историю и у них нет выбора, чтобы выбраться, то у нас нет выбора, кроме как направить их». У Се говорит твердо, не отрывая глаз от своих детей. «Ты можешь…?» — спросил Чжан Цилин. У Се хотел было возразить, но, взглянув на мужа, слова застряли у него в горле, и он судорожно выдохнул. «Сяо Гэ... он еще ребенок. Ему десять лет, и все же...» — его дыхание прервалось. «В мире высшего образования не было такого понятия, как милосердие. Именно милосердие, а не справедливость, мужество или даже героизм, может победить зло», — говорит Чжан Цилин с отсутствующим взглядом. У Се молча прикусил нижнюю губу, судорожно выдохнул, вспоминая слова из них , и закрыл глаза в покорности: «В этом мире нет ничего бесплатного, и только от тебя зависит, как ты будешь использовать эти знания, чтобы справиться с измененной временной линией, эффектом бабочки и парадоксом, которые ты создаешь». Чжан Цилин кивает, сжимая его руку в знак уверения. Пан Цзы громко вздыхает, кладет руку на плечо У Се и хлопает его по руке. У Се и Чжан Цилин знают, как их младший сын любит змею. Они не придали этому большого значения, но когда У Эрбай подарил семилетнему сыну плюшевого белого змеиного удава, мальчик тут же полюбил старшего, к своему большому удовольствию. У Се насторожился, когда У Сяомао начал странно говорить, жалуясь, что змея в телевизоре отличается от той, которую он видел во сне, а его муж, который достаточно хорошо все понимает, задал вопрос, когда они играли... «Сяомао…» — Чжан Цилин обратился к сыну, который рисовал на бумаге. «Эта змея опасна?» У Сяомао посмотрел на пожилого мужчину, прежде чем покачать головой: «Нет. Это не так, на данный момент я могу понять их слова, как... теле... телелетия, верно!» «Телепатия». У Се подсознательно исправляет ошибки, заставляя ребенка сиять, глядя на него: «Сяомао, ах… эта змея была темно-красного цвета и покрыта волосками?» У Сяомао широко раскрыл глаза, а затем захлопал в ладоши, глядя своими большими глазами лани: «Баба! Откуда Баба знает?!» У Се неуверенно выдыхает, расчесывая свои темно-каштановые волосы и не обращая внимания на дрожь в руках: «Что они тебе сказали?» У Сяомао с обожанием наклонил голову, прищурив глаза: «Я не помню. Их просто зовут Сяомао. Они говорят, что Сяомао — их хозяин… Гэгэ тоже видел такой же сон». У Се тихо сказал: «Что?!» «Гэгэ говорит, что его мечта — это Цио-Цюнци и Цилинь». У Сяомао сбросил бомбу У Се застонал и положил голову на руки. Он задавался вопросом, почему его любимые дети любят внезапно выдавать новости, которые имеют жизненно важное значение. Действительно, они действительно похожи на его мужа. «Хорошо. Хорошо. Хорошо». Голос Пан Цзы срывался, и У Се думал и боялся, глядя на своего названого брата: «Это достаточно справедливо, учитывая, насколько дерьмовой была наша предыдущая жизнь. Какой план на будущее?!» Вопрос Пан Цзы. На этот раз ответил не У Се, а Чжан Цилин: «Соберите семью. Печать призрака. Десятая семья». Две головы смотрят на старика, Пан Цзы спрашивает: «Собрать семью? Ты имеешь в виду семью Чжан или Девять Мистических Семей?» «Чжаны», — коротко ответил Чжан Цилин. «Ммм. Справедливо», — прокомментировал Пан Цзы, прежде чем посмотреть на У Се: «Мы пойдем к гробнице Матери Запада?» "..." "..." "..." И тут их, словно молния, поражает внезапная мысль, заставляющая Пан Цзы и У Се щелкнуть пальцами и хором сказать: «Голдмунд!!» «Айо! Чэнь Вэньцзинь. Временная шкала уже перепутана. Ты ушел на 3 года!» Пан Цзы шлепнул себя по плечу «Нет, мы отправляемся в три гробницы, Семь звезд, подводный мир, Небесный облачный дворец за один год, а затем я потерял свои 3 года, где предполагалось, что Семь звезд и Подводный мир попадают в тот же год, а Небесный облачный дворец — в следующий год. Если мы захотим, мы могли бы устроить засаду на базу Вана и убить их всех, а также уничтожить остатки Бронзовых ворот или забрать их обратно и сохранить в руках Чжан Ришаня. Затем мы отправляемся в Нефритовую пещеру, чтобы спасти Чэнь Вэньцзина, но помните временную линию, мы все изменили, может быть эффект бабочки, за ними следит правительство, поэтому они ничего не могут сделать, вся экспедиционная группа была «убита», остался только мой дядя, Ци Юй, Се Лянь Хуань. Их не убили, но правительство похитило их, чтобы провести эксперимент, и те, кто выжил, теперь пытаются победить правительство. Сань-Шу уже уничтожил правительство, так что остались только люди Вана и Хендри Кокса с некоторыми из испорченных чиновники из правительства», — говорит У Се, не дыша, как будто он только что прочитал это в книге. Пан Цзы и Чжан Цилин слушают только то, что им говорит их гениальная резиденция. «Тянь Чжэнь. А что насчет человека под деревянным полом?» — спрашивает Пан Цзы, глядя на гору. «Ты собираешься снова сжечь ее?» У Се выдыхает, закрывая глаза, чувствуя пульсацию во лбу, и роняет голову на плечо мужа: «Дедушка и Се Цзюе такие крутые, что осмеливаются совершать такие поступки». Чжан Цилин положил руку на лоб: «Почему бы не сжечь его снова, кроме того, дедушка и Се Цзюе угрожают им, раскрывая этот секрет, и они ничего не могут сделать, потому что их руки связаны их глупым планом, и если это станет известно общественности, начнется война — культурная война, и это было рискованно, и это потрясет весь мир, поэтому они отпустили их, спрятав своего лидера под полом». «Тогда давайте плыть по течению... другие семьи не заботились о семье Ван, поскольку они жадные и эгоистичные ради своей выгоды. Мы могли бы пойти в гробницу Матери Запада, а затем нам нужно будет забрать Призрачную печать с аукциона». У Се заявил, глядя на своего товарища: «Этот план хорош?» «Конечно... Не понимаю, почему бы и нет...» Пан Цзы пожал плечами и взглянул на своего названого брата: «А как же Сань-Шу и Чэнь Вэньцзин?» У Се только молчит, глядя на далекую гору с отсутствующим взглядом в глазах, он не знал, что чувствовать, когда Сань-Шу сделала все для Чэнь Вэньцзинь, а он не увидел ее даже после того, как они прибыли в Нефритовую пещеру. Болезненная любовь, и все же они не пожалели об этом. «Пойдем в Гольдмунд!» — заявил У Се после нескольких секунд молчания, заставив остальных двоих посмотреть на него. «Давайте возьмем с собой Чэнь Вэньцзина. Хо Линь, возможно, уже превращается в Запретную Деву, оставив Чэнь Вэньцзина одного». Пан Цзы понял, что он имел в виду: «Ты собираешься ее спрятать?» У Се молчит, а затем на его лице медленно появляется ухмылка, а в карих глазах появляется блеск: «Почему бы и нет? Почему бы тебе не убить двух зайцев одним выстрелом?» Пан Цзы только молча смотрит на своего названого брата. Обычно теплые и нежные, его карие глаза становятся холодными с маниакальной энергией, когда есть план. «А-дай!» — крикнул У Сяомао, прерывая их дискуссию, и подбежал к ним с красивым букетом в руке, а собаки бежали за ним с яркой улыбкой. «Как вы думаете, Най-Най это нравится? Это создали мы с Гэгэ!» Чжан Цилин застывает, представив себе лицо матери. Он улыбается так мягко и нежно, как обычно, когда обращается к У Се и Пан Цзы, прежде чем погладить младшего сына по голове: «Конечно, ей это нравится». У Сяомао так ярко сияет, когда У Сяосан подходит к своему Бабе и возлагает ему на голову венок из цветов, что У Се вздрагивает: «Все будет хорошо, Баба. Не волнуйся». У Се широко раскрыл глаза, увидев эти горящие глаза, которые он видел в глазах своего мужа, он усмехнулся, влажно поглаживая сына по щеке: «Конечно, все будет хорошо. Баба, у тебя есть крестный отец, и ты А-ди всегда будешь со мной». У Сяосан уставился на своего Бабу, слушая его сердцебиение, которое успокоилось, но он мог слышать неустойчивый пульс. Есть что-то, что они не могут позволить им знать, и У Сяосан знает это очень хорошо, поэтому он только сухо кивнул, когда его Баба крепко обнял его и проводил их к машине с короной цветов в голове. Он знает, что его родители снова пойдут, У Сяомао может быть недоволен, но он должен знать, что произойдет, поскольку они важные люди в этой операции. У Сяомао молча вздыхает, глядя за окно на пейзаж в уютной тишине. .... У Сяосан не помнил, когда он заснул, когда машина остановилась прямо недалеко от заснеженного места с цветами. Он пошел будить своего младшего брата, который оглянулся, прежде чем выскочить из машины, заставив взрослых обернуться на них. «Ты проснулся...» — прошептал У Се себе под нос, прежде чем присесть перед ними. «Принеси свой цветок... Мы здесь». У Сяомао не колеблясь побежал обратно в машину и взял цветок, прежде чем У Се встал и протянул руки: «Иди». У Сяосан инстинктивно схватил своего папу за руку, а его младший брат последовал за ним в середину красного цветка, где они увидели своего А-Дайе, стоящего в центре и уставившегося в землю с рукой в кармане толстовки. «Сяо Гэ...» Чжан Цилин обернулся и увидел, как его дети идут к нему вместе с У Се. Он видел замешательство в их глазах, когда присел перед детьми: «Это место, где похоронили мать А-Ди». У Сяомао в замешательстве огляделся: «Всё это поле?» Губы Чжан Цилина дергаются, прежде чем он похлопывает себя по голове: «Эн». Он встает, протягивает руку У Сяомао, прежде чем пойти к середине цветочного поля, остановившись прямо посередине и посмотрев на своих детей: «Это место». У Сяомао присел, чтобы положить цветок на землю вместе со своим старшим братом, и хлопнул в ладоши, когда У Сяомао заговорил: «Э-э. Сяомао принес этот цветок для Най-Най. Так что Сяомао был бы счастлив, если бы Най-Най он понравился! Ох. Ох. Сяомао и Гэгэ пообещают снова посетить Най-Най в следующем году, чтобы мы не забыли о Най-Най!» «Мы сожжем благовония и бумажные деньги, Най-Най», — спокойно говорит У Сяосан. Чжан Цилин молча смотрит на своих детей. Его руки сжимаются и разжимаются — это второй раз, когда он приходит навестить свою мать, но на этот раз он с семьей. Пальцы У Се переплетаются с его пальцами, когда Пан Цзы прижимается к нему плечом к плечу, две точки утешения. У Се посмотрел на своих детей, которые встали: «Уже закончили?» У Сяомао побежала к ним, а за ней У Сяосан, который шел спокойно, сказал: «Эн! Я обещаю, что Най-Най придет снова в следующем году! И снова, чтобы Най-Най не была забыта и одинока, верно, Гэгэ?!» У Сяосан кивает: «Мгм». Чжан Цилин смягчился, проглотив комок в горле, похлопал и обнял своих детей, а затем похлопал каждого по лбу, заставив их широко раскрыть глаза. Они знают, что их А-ди не из тех, кто показывает свои эмоции. Это первый раз, когда их А-ди так ясно показывает им свои эмоции, поскольку обычно именно их Папа наполняет их сердца теплом. «Хорошо». В этом одном слове заключено так много смысла, что У Сяосан и У Сяомао сияют от счастья, глядя на своих родителей. «Пойдем», — говорит им Пан Цзы. Они садятся в машину и едут в святилище, где Паима умирает. Это недалеко от поля, они едут в святилище, там все так же, как и раньше, где они идут, сжигают благовония и бумажные деньги в знак уважения. «А-дай... почему у них твоя статуя?» — спрашивает У Сёмао, глядя на статую. «Это воспоминание, Сяомао», — ответил Чжан Цилин, заставив У Сяомао поднять глаза на свой кубик, стоящий посреди песчаной дорожки. В этот момент У Сяомао чувствует покалывание за шеей, это было знакомое чувство, когда он впервые увидел своих родителей, лежащих в кровати, и первое, что приходит ему на ум, это «Они обладают нечеловеческим присутствием», но когда он видит, как эти карие глаза смягчаются и холодные, бесчувственные, черные, бездонные глаза, полные любви, — это чувство исчезает. У Сяомао учится не спрашивать много о прошлом своих родителей или о том, что произошло за эти пропущенные 3 года или за время до того, как его усыновили в семью У. Он слышит слух о Чжан Цилине, и о том, что его А-Дай — сильнейший человек в подземном мире и Мистической Девятке. Это заставляет его восхищаться своим А-Дай. У Сяомао не дурак, он может вести себя как дурак, потому что так учит его Баба. Так учит его этот мир, он слаб, а не силен, как его старший брат, и он знает это и признает это, и поэтому ему нужно что-то сделать, чтобы выжить в этом семейном бизнесе. Вот почему он манипулирует эмоциями людей и их информацией, чтобы подчинить себя. Он может быть милым, но он также сын Патриарха семьи Чжан. Глупо с их стороны осмеливаться причинять вред тому, кто принадлежит Патриарху сильнейшей семьи в Мистической Девятке. По пути домой на самолете, где они увидели гору, У Се слегка сжимает руку мужа, который сжимает его руку в ответ, прежде чем наклониться и поцеловать его в голову. «Спасибо, У Се». Чжан Цилин шепнул ему: У Се покачал головой: «Нет... Ты этого заслужил». Они смотрят в маленькое иллюминатор самолета, как их руки переплетаются, отчего красный узел веревки на их пальцах светится так ярко, как будто они думают об одном и том же. «До свидания и спасибо » .