Портреты Лонель

      — Я хочу, чтобы вы нарисовали мой портрет.       — Нет.       — Я заплачу.       — НЕТ!       Это «НЕТ!» сорвалось, как лезвие гильотины, отрезая все возможности продолжить разговор. Любой бы человек, после слова, сказанного таким тоном, поспешил бы ради собственной безопасности убраться восвояси, но только не Стэнли. Он был не таков и не собирался сдаваться.       Лонель сидела напротив него, утонув в кресле, нога на ногу, и попивала чаёк из маленькой изящной чашечки. Сама элегантность.       — Простите... Я это не подумав... Я дурак. Но, мисс Несси...       — Юноша, вы, кажется, что-то перепутали. Я писатель, а не художник. Если вам необходим портрет, обратитесь к людям, оказывающим такие услуги.       Её тон был холодным и уверенным. Её взгляд был строгим. И вообще, она женщина серьёзная. Такие ходят в юбке-карандаше, с высоким пучком на голове и разговаривают лишь кратко и по делу, взирая на тебя с высоты своих каблуков через изящные очки.       Только очков у Лонель не было. И волосы чёрными волнами лежали на плечах. И сидела она в тёмно-фиолетовом простеньком домашнем платье и тапочках.       — Мне не нужен просто портрет. Мне нужен портрет, нарисованный вами!       — Зачем?       — Вы разве не слышали легенду? На тех, кто был вами нарисован, словно снисходило благословение. У них сбывались самые заветные желания! Они получали всё, о чём мечтали!              Лонель поморщилась:              — Эта чертова байка всё ещё жива... Юноша, вы путаете причину и следствие... Сначала люди становились более-менее известными, я о них узнавала и только потом рисовала. К тому же это было так давно... Я больше не рисую людей.       А вы, mon ami, неужели настолько ленивы и суеверны, что верите столь глупым слухам? Надеетесь, что всё с небес посыпется?       — Наоборот: я готов на любые средства, пусть даже и самые невероятные, чтобы исполнить свою мечту!       — Молодец, Стэнли! Так держать! Так и надо! С таким настроем ты прошибёшь любые стены, и никакие портреты тебе не нужны!              Повисла пауза.              — Почему вы так упорно отказываетесь, не объясняя причину? Возможно, если вы расскажите мне всё, я пересмотрю решение.       — Потому что это трудно объяснить.              Строгость и враждебность Лонель куда-то исчезли. Она сейчас казалась растерянной и даже грустной.              Стэнли молча ждал продолжения.              — Тебе знаком образ «дьявольского магазинчика»?       — Да, я знаю. Дьявол прикидывается старьёвщиком и продаёт людям проклятые вещи...       — Не просто вещи, а то, что они больше всего хотят, — уточнила Лонель. — Но эти вещи приносят им лишь несчастья.       Ты говоришь, что нарисованные мной получали всё, о чём мечтали... Возможно, по странному стечению обстоятельств так и получалось, но интересовался ли ты, что было с ними после?       Например, один мой друг, аниматор. Его проект действительно обрёл мировую популярность. Несколько престижных наград. Слава, почёт... Забвение, депрессия, алкоголизм, психушка... Но ему повезло. Его жизнерадостность помогла ему выкарабкаться. Правда, с анимацией покончено. А ведь это было дело его жизни.       ...или музыкант, которому повезло меньше... От того же алкоголизма и умер...       ...или молодой талантливый актёр... Передоз...       Был ещё один актёр... Ему повезло больше всех: он хотя бы остался жив. Закончил семейной жизнью. Если верить слухам не столь счастливой, как хотелось бы... С появлением ребёнка с актёрством было так же покончено.              Впервые с начала разговора Стэнли призадумался. Заметив это, Лонель продолжала зудеть ему на ухо:              — Это лишь примеры. В моей галерее куда больше портретов, и такая участь постигла каждого из моих натурщиков. А ведь есть множество людей, которых я не рисовала и которые добились ещё больших высот. Зачем тебе рисковать?       — Ну... — начал Стэнли после короткого молчания, — риск есть в любом крупном предприятии. Не со всеми же вашими моделями случалось что-то плохое, а вершины они достигали гарантировано.       Видите ли, мисс Несси, я не был бы собой, если бы не моё упрямство. Я решил, что получу от вас портрет, и я доведу дело до конца. Это как дело чести. Да, я упёрся, как баран, но я не уйду отсюда, пока вы не согласитесь! Если надо — буду ночевать на коврике у двери!       — Я полицию вызову!.. — сказала Лонель, но без особой уверенности, как воин, который потеряв в бою свой меч, поднимает вместо него ветку: глупо, но вдруг сработает.       — Вызывайте кого хотите! Полицию или самого дьявола! Я не отступлюсь!       — Зачем тебе бесполезная бумажка? У меня есть идея получше. Я познакомлю тебя с кем-нибудь из мира кино. Дэвид Раш, например? Мы с ним хорошие друзья! Если ему понравятся твои идеи, ты сможешь получить финансирование и тогда...       — Дэвид лишь актёр, хоть и известный, и мои проекты — не его амплуа. Они не для него.       — Тогда назови любое другое имя!       — Лонель Несси.       — Стэнли... Прошу... Умоляю!..       — Нет, мисс Несси! Хочешь сделать хорошо — сделай сам. Вы предупредили меня, и я, взвесив аргументы, принял решение. Всё остальное будет уже моей заботой.              Казалось, Лонель сейчас расплачется.              — Эх, какой же ты дурак, Стэнли... Твою бы энергию да в правильное русло... Ты так ничего и не понял. Суть не в том, что кому-то из них удалось обмануть судьбу и удастся ли это тебе, а в том, что всё имеет свою цену.       Впрочем, не все ли мне равно?.. Я отговаривала тебя как могла, и моя совесть чиста. Хорошо. Я нарисую тебе портрет. Но у меня два условия. Первое: портрет останется у меня. Такова традиция. Второе: ты никогда больше, ни при каких обстоятельствах не появляешься на пороге этого дома и вообще в моей жизни. Это и будет твоей платой.                     

***

      Лонель сидела на своём любимом месте, попивая чаёк и печатая план очередной книги, когда раздался настойчивый стук в дверь.       Лонель не шелохнулась.       Стук повторился.       Лонель отхлебнула чай, продолжая увлечённо клацать по клавиатуре.       Тук.Тук.Тук.Тук...              — Да кого ж там черти принесли!              Лонель ненавидела, когда кто-то мешал ей работать. Даже если бы за дверью сейчас оказался маньяк-убийца с бензопилой, ему бы не поздоровилось. Ярость хрупкой мисс Несси не знала границ. Она забила бы маньяка тапочком, как таракана, закопала бы труп, а потом, как ни в чём не бывало, села бы писать об этом рассказ.       Когда Лонель подходила к двери, чтобы вылить на нежданного гостя весь свой праведный гнев, от упрямого настойчивого стука её почему-то охватило лёгкое чувство дежавю, но она тут же отмахнулась от него, не придав значения.       Глубоко вздохнув, она рывком распахнула дверь и застыла.       На пороге стоял мужчина, которого Лонель, несмотря на то, что прошло много лет, не могла не узнать.       Она молча закрыла дверь, но Стэнли тут же снова её открыл.              — Я говорила вам не возвращаться сюда. Или за это время вы забыли?       — Вы должны выслушать меня!       — Идите к черту!       — Вы же знаете: я не отстану. Вам проще согласиться.       — Я звоню в полицию!       — Хорошо, но пока она едет, выслушайте меня!       — Будь проклят день, когда вы первый раз сюда пришли! Заходите!              Снова гостиная. Снова чай. Как будто прошло не десять лет, а всего пару дней. Всё та же картина. Изменился только Стэнли. Теперь с мисс Несси пил чай уже не желторотый студент киноакадемии, а взрослый солидный мужчина, известный, признанный успешный режиссёр, сценарист, продюсер, обладатель множества наград, прекрасный семьянин, в конце концов...       — Ну же! Выкладывайте, cher ami. Я, признаться, наблюдала за вами издали, и пока мне непонятно, что могло привести сюда столь успешного человека.       Стэнли как-то странно ухмыльнулся.       — Я мог прийти, чтобы поблагодарить вас.       — Не пудри мне мозги!       Стэнли внимательно смотрел на эту женщину с холодным взглядом и плотно сжатыми губами, отчего её лицо казалось очень надменным. Он пришёл поговорить с ней, но что-то мешало ему начать. Боязнь, что она не поймёт? В том-то и дело, что она единственная, кто может знать правду. Она наверняка уже догадывается о причине его визита.       — Если честно, я и сам не знаю, зачем пришёл. Мне нечего рассказывать. Это всё так странно... Вроде бы ничего не происходит, и в то же время... Мисс Несси, я не сумасшедший...       — Стэнли, давай опустим вводную часть! Я не психиатр! Определение твоей нормальности не входит в мою компетенцию! Ты пришёл рассказать мне о деле, которое нас касается, вот и рассказывай! Не трать моё время на ненужные отступления! У меня сроки горят!       — Я же говорю: нечего рассказывать... Вы нарисовали портрет. Ничего не поменялось. Я жил обычной жизнью. Я уже начал думать, что вы были правы, и я просто идиот, но потом... Спустя время... Я начал видеть сны... В них была девушка. Она была в белом платье, с белыми волосами. И очень бледная... А глаза красные, как у белых кроликов.       Она стала для меня кем-то вроде музы. Она давала мне идеи, советы, поддерживала, когда кончались силы. Почему-то когда я видел её, само её существование давало мне уверенность, что у меня всё получится.       И дела действительно пошли в гору. Случай сводил меня с нужными людьми. Моими проектами стали интересоваться продюсеры, кинокомпании. В конце концов...       — Ближе к делу, Стэнли! Блестящий самостоятельный дебют, известность, успех, награды — всё это я знаю! Что именно привело тебя сюда?       — Когда мой последний фильм был номинирован на «Пальмовую ветвь», я думал, что умру от радости. Я был так счастлив, мисс Несси... Ведь это значило, что я исполню свою мечту. К тому же близилась моя свадьба. Я был так опьянён успехом, что уже не мог представить, что у меня что-то не получится. Я был уверен, что получу эту награду.       В ночь перед церемонией я видел сон с этой девушкой. И я до сих пор его отчётливо помню. Мы сидели на скамейке в туманном парке, я взахлёб рассказывал ей о том, как много это для меня значит и как я рад, а она сидела, улыбалась и смотрела недоумевающим взглядом, будто впервые меня видит, и я вдруг понял, что мы буквально говорим на разных языках. В ту же минуту, когда до меня это дошло, из тумана вышел новый персонаж: высокий рыжий парень. Мне показалось, что он не слишком обрадован тем, что увидел нас вдвоём. Он что-то сказал мне, но я не понял что, потом он взял девушку и увёл её.       Я её больше не видел.       Я сначала не заметил. Наслаждался успехом. А вот когда угар прошёл, и настало время приняться за дела, я вдруг понял, что не могу... С тех пор... Я не могу творить. Меня словно лишили чего-то. Чего-то очень важного... Что-то погасло внутри меня и...       Он наконец заткнулся. Лонель продолжала молчать. Тишину нарушало лишь тихое постукивание её ложечки о стенки чашки.       — Я предупреждала, друг мой. Всё имеет свою цену.       Стенли даже чаем поперхнулся:       — Вы знали, что так будет?!       — Конечно. Ничего удивительного. Здесь не надо быть пророком, дорогуша. Никакой чертовщины в этом нет. Это просто житейский опыт. Закономерность. Я приведу аналогию, чтобы было легче понять. Представь, что есть особый вид растений. Каждому из них даётся определённое количество веществ и у цветка есть выбор: он может вечно цвести красивыми, но обычными земными цветочками, а может потратить все свои силы на один—единственный цветок, но самый прекрасный в мире. Такой, которого больше не будет ни на Земле, ни на Небе.       Ты истратил свои силы. Забрался на вершину — выше некуда. Тебе надо идти дальше, а дальше только небеса. Если хочешь попасть туда, придётся прыгнуть со скалы.       Но самое главное то, что ты добился всего сам. Своими силами. Тебе не нужны были никакие портреты, никакие приметы, никакая помощь свыше или ниже. Это всё твоё собственное упорство и неуклонное стремление к цели. Я пыталась сказать, но зачем меня слушать? Кто я такая, чтобы давать советы?       — Нет, подождите! Вы отговаривали меня, потому что знали, что это случится?! Вы знали, что она придёт?! Вы знаете, кто она?!       — Стэнли, ты просто выдохся. Со всеми бывает. Признай это и живи дальше.       — Я понимаю, что это всё похоже на какой-то бред, и вам ничего не стоит убедить меня в том, что у меня поехала крыша. Причём вы так стараетесь это сделать, что у меня возникает ещё больше подозрений. Вы говорите, что это просто закономерность. Возможно. Но я не могу не верить самому себе! Ладно бы я видел её пару раз, но я же видел эти сны много лет! Я это не выдумал!       Лонель смотрела на Стэнли так, что у него мурашки побежали по коже. Её глаза сверкали от гнева, а плотно сжатые губы побелели от ярости.       — Да! Да, я знала! И что ты теперь от меня хочешь?! Я сделала, что могла! Я предупреждала, я всеми силами отговаривала тебя, дурака! Ты сам сказал, что это будут твои проблемы, вот теперь и разбирайся сам! Ты обещал не появляться больше на пороге этого дома, вот и выметайся! Allez-y, mon ami! Adieu!       — И так было со всеми?       — Детали отличались, но суть одна!       Лонель отвернулась, ставя в разговоре точку. Стенли молча уставился в свою чашку.       Он уже собирался сказать: «Спасибо за чай, мисс Несси», встать и уйти, но вдруг услышал тихий осипший сдавленный голос:       — Это ведь были мои друзья, Стэнли... Это были дорогие мне люди... Я общалась с ними в последние их дни.... Я была на похоронах... Представляешь, каково мне было, когда я поняла, что мои портреты прокляты?       Эти слова ошеломили Стэнли. Он поднял голову и посмотрел на Лонель. Она сидела к нему в профиль, но даже так он видел, что её душат слёзы.       — Раз уж мы тут изливаем душу, расскажите и вы мне свою историю.       — Стоит ли ворошить прошлое, особенно когда так больно вспоминать? Я должна была рассказать тебе всё ещё десять лет назад.       — Это бы ничего не изменило.       Лонель молчала, словно не решаясь.       — Ну же, мисс Несси! — вкрадчиво подбивал её Стенли, подливая ей чай. — Что если это поможет мне?       — Не думаю. Но ладно, всё равно ты теперь не отстанешь.       Она вздохнула, хлебнула чаю, чтобы немного успокоиться, и с сжимающимся от тоски сердцем начала рассказывать.       — Я всегда любила рисовать, и пик моего увлечения пришёлся на мою юность. Молоденькой девушке ничего не стоит влюбиться в какого-нибудь певца или актёра, например. Я не была исключением, а рисование моих возлюбленных стало идеальной возможностью отточить навыки.       Сначала всё было просто: увидела, влюбилась, нарисовала и забыла. Я была легкомысленна, как мотылёк, и любовь моя не носила, конечно, никакого серьёзного характера, поэтому я и не особо следила за жизнью тех, кто мне нравился. К тому же я уже тогда начала писать, и это занимало большую часть моих мыслей. Словом, тогда я не обращала ни на что внимания, и если мне попадались новости про то, что кто-то из моих «бывших» как-то отличился, я была искренне этому рада, и не задумывалась о том, что ни об одном из них больше ничего и никогда не было слышно. Но уже в это время у меня мелькнула мысль, успех сваливался на моих моделей именно вскоре после того, как я нарисовала портрет.       А легенда взяла своё начало куда как позже, когда я стала уже более-менее известной. После моего успеха, один хороший знакомый попросил меня нарисовать его «на удачу». Я тогда пошутила про то, что мои портреты исполняют желания, мы посмеялись и забыли. Вспомнили через полгода, когда его проект, на который и не возлагал надежд, получил престижную награду. Шутка разошлась и... немного вышла из-под контроля.       Но теперь, те люди, которых я рисовала, были не где-то там в облаках, в моих мечтах, а здесь, рядом со мной. Они были настоящими, осязаемыми. Это был мой круг общения, от них уже было не спрятаться, и когда я начала узнавать об их судьбе из первых уст, я начала замечать вещи, о которых не напишут в жёлтой прессе или светской хронике.       Я начала замечать закономерность уже где-то на третьем человеке, но отбросила эту мысль. Трудно поверить в такое. Я думала, что просто придумала себе все это, что мне просто кажется, однако я стала осторожнее, и уже старалась не рисовать людей. Желающих, к счастью, было и немного.       А потом случилось ужасное: я влюбилась.       Но не так, как раньше, а по-настоящему. Страстно, безумно, самозабвенно настолько, как только может любить женщина.       А ведь мы даже не были знакомы. Просто часто пересекались. Я наблюдала за ним лишь издали.       Мои чувства в тот период жизни сложно передать, а без этого ты не поймёшь почему этот человек и его мечта были для меня так важны. Скажем так... Сильно разочаровавшись во всём, что было мне дорого, я перестала верить во что-либо хорошее в этой жизни, и таким образом утратила столь нужные для творческого человека чувства. А в нем я увидела себя, ещё не потрепанную жизнью. Я увидела прекрасную, чистую душу, у которой всё только начиналось. Я так боялась, что с ним случится то же, что со мной; что жестокая неумолимая реальность в очередной раз одержит победу и сломает ему крылья... Поэтому для меня стало так важно, чтобы исполнилась его мечта: раз уж я свою потеряла, то у него-то должно получиться! Он должен взлететь! Мне надо было бы сразу уйти и забыть о нем, оставить его в покое, ради него же самого... Но я... решила рискнуть       Слезы уже вовсю катились по щекам Лонель. Ей не хватало дыхания.       — Ну и? Что потом? — не выдержал Стэнли       — Потом, — всхлипнула Лонель, — случилось то, что должно было случиться. В тот момент я ещё не до конца верила в проклятье, и тем не менее, где-то в глубине души понимала, что не стоило бы этого делать. Я даже боялась, что с каждым портретом забираю его душу.       Я нарисовала два портрета. Дела у него пошли в гору. Жизнь подбросила ему возможности, которые он с успехом использовал. Уже было заметно, что это радует его все меньше и меньше, как бы я ни старалась этого не замечать. И когда я почти закончила третий портрет, тот самый на котором мне наконец удалось поймать его улыбку, который дался мне почему-то тяжелее всех и должен был стать последним, случилось то, чего я так боялась.       Он потерял возможность заниматься любимым делом, а жить, сам понимаешь, на что-то надо. Он боролся до последнего, но как бороться с таким сильным противником, как жизнь?       Это был такой жестокий урок!.. Я проиграла. Не смогла его уберечь. Ещё одна душа погасла. А я до сих пор задаюсь вопросом: в попытке разжечь этот огонёк, не я ли его случайно задула?       Как же тяжело понимать, что ты губишь всё, что тебе дорого!..       Лонель совсем разрыдалась. Стэнли молча раздумывал над её словами.       — Если вы его так любили, почему же не вышли за него замуж? Кто знает, как всё повернулось бы, если бы вы были рядом с ним?       — «Если бы»!.. — вытирала слёзы Лонель, уже немного успокоившись. — Зачем гадать, как могло бы быть, если уже случилось, что случилось? На это были причины, Стэнли. Самая главная из которых: у него уже была любимая. Да и я... В общем... Мой псевдоним... Он ведь тоже не случайный. Не всё в моей жизни так просто.       — А вы видели такие сны? Она являлась вам?       — Нет. А с чего бы?       — Да с того, что это чушь какая-то! — не выдержал Стэнли. — Какие-то проклятия, дьявольские договоры!.. Это... Это просто...       — Невозможно? Так ты же сам несколько минут назад убеждал меня, что это не выдумки! — истерически рассмеялась Лонель. — В том-то и дело, mon ami, что мы не знаем наверняка. Конечно, в это трудно поверить, но слишком уж многое говорит в пользу этой версии.       У Лонель потекла тушь. Лицо опухло. Глаза покраснели и всё ещё были полны слёз.       «Жить с таким грузом на душе!..» — промелькнуло у Стэнли в голове.       — Да ничего не говорит! Это просто... совпадения! Вы мне сказали, что я всего добился сам, и портрет ни при чем, тогда почему вы думаете, что их успех и их несчастья лежат на вашей совести? Вы говорите, что не нужно гадать как могло бы быть, тогда почему вы считаете, что судьбы этих людей сложились бы как-то по-другому, если бы вы их не нарисовали?       Лонель внимательно посмотрела Стэнли прямо в глаза, и ему показалось, что она видит его насквозь.       — А как же Белая Дамочка? — спросила она с сарказмом.       И так как Стэнли не нашёл, что ответить, Лонель продолжила:       — Поверь, mon ami, мне больше всех хотелось бы верить, что «это чушь какая-то»...       — А вы не пытались что-нибудь сделать? Как-то повлиять на события? Найти способ... «снять проклятие»? — последнюю фразу он выдавил из себя с трудом.       — Например?       — Не знаю... Уничтожить портрет?       — Была мысль. Но мне страшно подумать о возможных последствиях.       — И что же, ничего нельзя сделать?       — А зачем тебе что-то делать? У тебя ведь есть всё, о чём можно мечтать: свой кусочек славы, богатство, успех, уважение, красавица-жена и двое очаровательных детишек... Твои признанные творения... Живи себе и наслаждайся.       — Как Вы можете так говорить?! Вы же тоже творческий человек! Вы же знаете, как много это значит! Жизнь без творчества для меня не жизнь!       — Стэнли, ты не послушал меня тогда, послушай хотя бы сейчас! Самое лучшее, что ты можешь сделать, — это смириться. Не пытайся повторить успех. Не грызи себя. Ты уже многого достиг. Остановись и пожинай плоды своего труда.       — Да нет же, мисс Несси! Дело не в том, что я хочу ещё чего-то! Я просто хочу творить, понимаете? Мне без этого никак! Без этого я не я! Вот вы смогли бы жить, если бы вам сказали никогда больше не писать? Смогли бы найти себе новый смысл жизни?       — Ну... В таком случае, может быть, всё ещё можно исправить.       Если хочешь услышать голос Вселенной, ты должен оставаться в тишине. И одиночестве...       — Это значит, что я должен оставить всё? И семью?!       Лицо Лонель вдруг исказила демоническая улыбка.       — Всё имеет свою цену.       Она перестала улыбаться и продолжила:       — Но и выбор всегда за тобой.       Стэнли будто окатило ледяной волной от догадки.       — И вы сделали свой выбор... Вот почему «Лонель Несси»... Одиночество.       — Да, mon ami. Кто-то обручён с любимым человеком, а кто-то со своим призванием. Но опять-таки здесь нет ничего мистического. Семья отняла бы у меня много сил. Создавала бы излишнюю суету. Словом, сильно бы отвлекала меня. А ты сам видишь, как плохо человеку, когда он не может реализовать творческие порывы своей души. Я нисколько не жалею. Я знаю, что была бы несчастна, если бы пошла по-другому пути.       Стэнли хотел, было, что-то сказать, но не нашёл слов, и откинувшись на спинку кресла, молча допивал чай, уставившись в окно.       Лонель взяла ноутбук и принялась за работу.       Разговор был исчерпан.              Наконец, Стэнли поднялся.       — Вкусный у вас чай, мисс Несси. Необычный, — сказал он после долгого молчания совершенно неузнаваемым голосом. — Спасибо за гостеприимство. Не смею больше вас отвлекать.       Лонель отправилась за ним, по пути забежав на кухню.       В дверях Стэнли обернулся, чтобы попрощаться, и Лонель, взяв его за руку, положила в неё коробочку с чаем.       — Прощайте, друг мой. Желаю вам не сожалеть о выборе. Каким бы он ни был.       — А я уже сделал выбор, мисс Несси. — в голосе Стэнли вдруг снова появилась железная решимость. — Хоть я и не верю, что проклятье существует, я буду бороться! Я разорву эту цепь и докажу вам, что вы ни в чем не виноваты! Я сделаю это ради вас, Лонель! Вот увидите! Это говорю вам я, Стэнли Рув!       — В таком случае, проклятию не поздоровится! — рассмеялась Лонель. — Спасибо, Стэнли... и удачи тебе.       

***

      В один из тёмных длинных осенних вечеров Лонель, как обычно сидела с ноутбуком на коленях и вот уже наверно часа два просто пялилась на открытый пустой документ, время от времени что-то печатая и тут же стирая написанное. Мысли не шли к ней. Вдохновения не было. К тому же ей было как-то тревожно и тоскливо, и это чувство сидело в сердце занозой.       «Да и пошло оно всё!» — мудро рассудила писательница, по опыту зная, что в таких случаях следует сделать перерыв и отвлечься.       Чай. Горячий и терпкий. Как бальзам на душу.       Снова слабое мерцание экрана в темноте...       И коротенький заголовок новостной статьи, от которого всё потемнело уже изнутри...       «Погиб режиссёр фильма «Убить Лило» Стэнли Рув» — гласил заголовок.       В сумерках перед глазами Лонель отчётливо промелькнули картины...       Вот мокрое от дождя шоссе атласной лентой перерезавшее тёмный бархат туманного леса.       Вот автомобиль с счастливым семейством внутри. Обрывки разговоров, смех, музыка из радио...       Поворот.       Резкий гудок грузовика, как у паровоза. Высокий женский крик. Визг тормозов. Скрежет металла.       И тишина.       «Все участники происшествия погибли на месте.»              Всего лишь пару месяцев назад имя Стэнли не сходило с заголовков из-за получения им очередной награды. Казалось бы, он смог, он победил! И вот сейчас...              Лонель закрыла ноутбук, и растворилась в полной темноте осенней ночи.