Моя цель превыше твоих глупых желаний.

Я медленно открываю глаза, дабы попытаться ощутить хотя бы секундную слабость, но без толку. Тогда я осматриваюсь, желая найти неподвижный объект, на который смогла бы таращиться до отруба. В темной комнате свет исходил только от луны, которую через окно толком и видно не было, а тишина была настолько глубокой, что ее можно было почувствовать каждой клеточкой моего тела. Я лежала на своей кровати и безуспешно боролась с бессонницей, которая уже длилась несколько часов или точнее сказать, несколько лет.  В моей голове кружились мысли, словно невидимые тени, не позволяя успокоиться. Я поворачиваюсь с одного бока на другой, но никак не могу найти удобное положение. Тело ощущалось уставшим, но разум был полон беспокойства и тревоги, не давая уснуть. Я попыталась сосредоточиться на дыхании, наслаждаться его ритмом и пытаться утихомирить свой возбуждённый мозг.  Мысли о смерти прерывались моей жалкой пародией медитации, что советовала Сейдж и это совсем немного, но всё же успокаивало. Дальше я решилась подавить бесконечный рой тяжелых мыслей. Я ещё раз глубоко вздыхаю и кладу обе руки себе на лицо. Ни о чем не думать оказалось сложно. Сложнее, чем признаваться кому-то в чувствах, а это я даже и не знала, как делать. Стоит ли думать о том, сколько возможностей потерять девственность я проебала в старшей школе? Зато была умной, теперь успешный химик, осиливший карьерный рост, но одинокий...  Способ представлять разные ситуации, если бы я сделала в них что-то другое или сказала, не сработал вообще и лишь оттянул время до моего сна.   Тогда я перевожу взор на электронные часы. Время казалось тянущимся бесконечно долго. Как и всегда я начинаю слышать нарастающий электрический шум, каждый шорох вечно движущихся камер и скрип в здании, кажется, что они были усилены во много раз. Внешние раздражители, которые в другие ночи ещё были терпимы, сегодня казались непосильным испытанием для остатка моих нервов. Бессонные ночи всегда оставляли непосильные следы. Я сдалась. Мне ничего не оставалось, а потому мрак стал окутывать меня сильней, погружая в кошмары наяву, а взгляд впечатался в темный потолок, принявший на себя инициативу описать в деталях моё подсознание. Хотела ли я лезть туда, куда не следовало бы? И интересно, если бы мне снились сны, то какие? Буквально на пару минут я задумываюсь об этом состоянии с другой стороны. Быть может, сегодня в собственной бессоннице виновата не я, а Фейд, контролирующая кошмары? Я вздыхаю. Голова чертовски гудела от пережитых галлюцинаций. Они не были настолько страшны, чтобы сойти с ума, но уже раздражали до той степени, чтобы начать бесить.   Краем глаза я замечаю в углу комнаты яркие лиловые блики, буквально на секунду, но поворачиваюсь сразу.   — Рейна? — вырывается у меня, даже, скорее, неосознанно и я вскакиваю с кровати, сбрасывая с ног одеяло, одновременно затыкая себе обоими ладонями рот. Флисовый плед вяло укладывается на пол, а я накидываю черный, шелковый халат, поверх старой растянутой пижамы. Наконец хоть что-то будоражит кровь и заставляет отвлечься от ужасов тихих ночей, и я расцениваю иллюзию в темноте, как призыв к действию.   Очередную бессонную ночь хотелось провести отлично от остальных. Все свои попытки уснуть я оставила в Кингдом и сейчас, я переодеваюсь в спортивный костюм и выхожу из комнаты, проходя двери остальных. Все они словно отображали личности каждого здесь. Дверь Неон была обклеена плакатами, через дверь Скай просачивалась листва орхидей, на двери Рейз и живого места не было из-за граффити, а моя ничем не выделялась…словно за ней никого и не было. Взгляд падает на комнату Рейны. "Вход воспрещён". Ярко-красные кричащие буквы были замкнуты в черные оковы окантовки. Больше ничего на двери и не было. Возможно, даже мебель в её комнате была стандартно расставлена, но на этот счет оставалось лишь догадываться.     Я подхожу к стрельбищу. Если не хочу потерять свою меткость, нужно тренироваться в любое свободное время. Я рефлекторно потираю глаза, прибирая к рукам дигл. "Работать" с ним было чертовски трудно, поэтому я старалась тренировать свою стрельбу в одиночестве, да и сказать честно, просто стыдилась своей неопытности с некоторыми видами оружия.   Как второй командующий я обязана была пройти строгую подготовку, но на первых парах было столько проблем, что сил разорваться не хватало. А в Кингдом все было куда проще... Сидишь и работаешь со своими формулами, отдаешь отчёты, обычный перерыв на полчаса для кофе, но сказать честно, убивать кого-то без каких-либо судебных последствий чертовски приятно. Протокол Valorant дал мне полную защиту и даже если Сайфер косится на меня и его передергивает, даже если Фейд шепчет за моей спиной на ухо всем, кому не лень о том, кем я была и какие деяния вершила, то мне плевать.  Да уж, мне было плевать на абсолютно любое мнение о себе, но...  Я невольно касаюсь пальцами свободной руки своих губ, пока выставляю голограммы на средний уровень. Я стараюсь не предавать этому никого значения и сосредоточиться на тренировке, что выходит прекрасно. Попадания в головы идут один за другим так, будто данная тренировка была завершающей, а не первой за сегодня. Несмотря на отдачу револьвера, я отлично справляюсь, успевая навестись и даже подумать. И всё было бы прекрасно, если бы при появлении последнего бота не разыгрались слуховые галлюцинации.   «Не общайся к ней!» - произнес чей-то голос и с отвращением фыркнул.  «Что? Почему?» - произнес мелодичный голос второго, который, как она до сих пор помнила, нервно сжимал розовый конвертик у себя в ладонях.  «Она девочек любит. Вся школа об этом говорит!»  Эта ситуация задела те самые тонкие нити души главной героини, воспоминания о которой она мечтала бы утопить в Марианской впадине, если бы была такая возможность, но всё, что сделала она, так это долго плакала в подушку по ночам, пока не забыла причину своих слёз.  — Нет, я... — произношу я тихо, неосознанно убирая палец с курока. В сердце будто со спины вонзили что-то острое и тонкое, от чего было ощущение, что лезвие с хирургической точностью проходит сквозь ребра. Руки опускаются сами, даже осознание собственных глюков не помогло на этот раз. Внезапно проявляющиеся школьные травмы всё чаще отвлекали меня от повседневной жизни и рутинных дел.    Разумеется, я пропускаю одного, и пока оглашается результат, я прихожу в себя.  Я складываю оружие на место и лезу в компьютер, на мониторе которого я замечаю ярко-оранжевый стикер с еле читаемым текстом.   “ Сабина, если надумаешь снова удалить свой результат Пароль: 24.03.”   Меня беспочвенно взбесила мысль о том, что датой являлся мой день рождение. Я стискиваю зубы, сердце сжимается, переполненное до краев злобой и с мыслями: «Эта грязная крыса просто издевается надо мной!» срываю стикер, и сминая его в ничтожный комок, выкидываю.  — Что ты делаешь? — раздается сзади грозный вопрос.  — Не твоего ума дело. Приказ об отбое был уже несколько часов назад, пройди в свою комнату. — рявкаю я уже наизусть выученные слова, ведь агенты взяли моду бродить по протоколу, когда им вздумается, а для этого у них должно иметься разрешение.   Персона издает смешок, свидетельствующий о том, что подчиняться у неё и в мыслях не было. Последней каплей стали её шаги, и я разворачиваюсь, впадая в ступор при виде этого невыносимого взгляда, в котором словно виднелись слова: "Ну и что ты мне сделаешь?"  — А... Это ты. Делай, что хочешь. — я махнула в сторону Рейны рукой, не желая вступать в дальнейший диалог с ходячим агрессором. Краем глаза я замечаю, как она молча наблюдает за загрузкой на экране, а после переводит взгляд на общую доску результатов, где моя строка пропадает.  — Зачем ты это сделала? — спрашивает она, складывая руки накрест.  — Сказала же, тебя это не касается. — на выдохе говорю я, а уходя со стрельбища специально задеваю выскочку плечом. Та резко хватает меня за руку, чертовски сильно сжимая моё запястье, а её ногти ещё глубже впивались в кожу. Похоже, она действительно горела желанием причинить мне боль.  — Пусти меня! — с отвращением я вырываю свою руку и смотрю в глаза, что так редко вместо холода и жестокости выражали хоть что-нибудь иное.  — Истеричка. — усмехается она. — Vamos, покажу кое-что. — добавила она так заманчиво, что мысли тут же спутались, щеки воспылали, а ноги подкосились. У меня даже вопроса не возникло, мол, с чего она терпит все мои выходки?  Я заупрямилась и продолжила стоять на месте, пока та, как малолетняя дура старалась меня заманить подальше от камер. Мою смерть всё равно заметят, так чего же она добивается?  — Вроде умная, а ведешь себя как Неон. — цокнула вампирша и насильно потащила меня по коридорам за руку. Неужели я и правда веду себя как неуравновешенный подросток? А разве не она сейчас как ребенок ведет меня за собой? Тапочки все время слетали с ног, пока я держала темп, дабы поспевать за подозрительно быстрыми шагами оппонентки. Вся эта ситуация не на шутку меня к тому же и пугала, ведь рассуждая здраво, если придется бороться за свою жизнь, то Рейна физически превосходит меня по силе, а моя стезя только теория.  Спустя какое-то время до меня доходит, что она открывает дверь в свою комнату и я резко упираюсь зайти.  — Не собираюсь я заходить в твою комнату! — громким шепотом заявляю я и отхожу на шаг, но она, будучи упрямой сукой, силой заталкивает меня внутрь, не успела я и опомниться.  — Mira. — говорит она, и раздвигает шторы.   На темном небе, без единой звезды, сияла яркая, полная луна, которую ни из одного окна протокола увидеть было невозможно...ну, я так думала. Я смотрю на холодный, но такой уютный блеск пару секунд из комнаты, пока Рейна не выводит меня на свой балкон.  — Ради этого ты терпела всю дорогу оскорбления? Зачем? — задаюсь резонным вопросом я и перевожу взгляд на неё. Она опирается на перила и наши взгляды встречаются. В отражении её лиловых глаз блеск луны казался еще роднее. По всему телу прошли мурашки. — Решила, что если покажу что-то особенное, то ты мне расскажешь что-то личное в ответ. — спокойно говорит она. Никогда прежде я не слышала от неё такой умеренной интонации. — Ты ведь прекрасно знаешь, что у меня к тебе миллион вопросов, Сабина.  Я нервно сглатываю, когда она произносит моё имя. Сама же ей сказала, а теперь вздрагиваю, как испуганная мышь.  — Ладно. Но только один. — соглашаюсь я на своих условиях. Зьянья меняется в лице моментально, она была недовольна правилами, но спорить не стала, лишь отвернулась и задумчиво хмыкнула, после чего вновь посмотрела на меня. Почему-то под её взором казалось, что все мои страхи, вся моя боль и прошлое рассеиваются. Все мои причины покончить с собой перестают иметь хоть какое-то значение. — Что с тобой происходит? — задает та настолько общий вопрос, что и всей моей жизни не хватит, чтобы на него ответить.  — Я не знаю. — отвечаю я сразу же, закрывая лицо руками. Я не привыкла рассказывать всю свою подноготную коллеге, с которой при каждой удобной возможности мы цапаемся как собаки.  Сквозь пальцы я вижу Зьянью, что любуется луной. Неужели такой ответ её устроил? Или она уже что-то знает и не хочет морально меня унижать? Я убираю руки от лица и собираюсь по-дружески положить одну из них на плечо собеседнице, но в эту же секунду мы вновь встречаемся глазами, и я чувствую, как глупо выгляжу. Этот её взгляд...был каким-то особенным. Он шел будто из глубины её души, такой долгий и уверенный, что к понятию обычного визуального контакта он уже не относился. Сердце забилось чаще. Стало жарко, и я поспешно прибрала руку к себе, расплываясь в неловкой улыбке. В эту секунду она робко касается моей щеки сухими губами и тогда я впервые ощутила этот властный аромат корицы и шоколада, уже давая себе неосознанное обещание никогда его не забывать. «Так вот, как пахнет Мексика» - мелькает у меня в голове. Она отстраняется сразу же и прищурив глаза, ждала моей реакции.  — Ты совсем больная? Ещё раз выдашь такую хуйню, и я тебя прикончу, наплевав на устои Бримстоуна! Долбанная лесбуха. — вытирая щёку, издерганно выдаю предупреждение я, покрывая сверху всё слоем оскорблений, дабы больше никогда себе не позволить даже самым тонким намекам дать кому-то понять о своих интересах. — Pensé que tú también...Да плевать, пошла ты. — она пожимает плечами, обматерив меня на испанском и забив на свою идиотскую шутку тут же, а мне почему-то...страшно даже думать о причине, по которой она так жестоко шутит. — То есть всё это лишь повод поугарать надо мной? — А ты думаешь мне правда до тебя есть дело?  — отвернувшись, режет та без ножа. В её голосе больше не было раздражения или той маниакальной нотки, что тайно желала мне смерти. Видимо, сейчас ей действительно стоило просто побыть одной. Но даже так всё это звучало как предательство, пронизывающее меня ядовитым клинком. Я схожу с ума? Может, она просто хорошая актриса или я сама себе надумала эту недо-романтичную атмосферу при луне? От всего, что я надумала себе за пару секунд я попросту стала задыхаться, а потому лишь тихо извинилась и вернулась к себе в комнату, в надежде, что завтрашний день станет последним в моей жизни и настолько неловко себя больше чувствовать не придётся.

Если всё было действительно так, как я помню, то я была слишком погружена в кучу дерьмовых мыслей, что бы понять, что она врала мне в лицо...