Anya Griffin

      Эйден женился на Рейне, которая не была похожа ни на кого в их семье, и Кларк нравилось в ней именно это. Они жили в бывшем гостевом доме, а ныне их собственном, где продолжали принимать делегации. Эйдену было неудобно занимать трон Лексы, и тем более, ее место, поэтому он заказал себе свой. Он кропотливо строил семью и наследие и был достаточно близок, чтобы они могли часто наслаждаться семейными ужинами все вместе.       Кларк была рада за него, потому что видела, как он счастлив. Она хотела этого для всех своих детей. Джейк, казалось, застрял в щенячьей любви к Рексу, и Кларк старалась не переживать из-за того, что это может закончиться слезами, однако в течение многих лет она терпеливо ждала, когда влюбится ее дочь.       Год за годом Аня, казалось, все меньше заботилась о романтике и, как будто даже ни к кому не испытывала влечения. Она привлекала внимание везде, куда бы ни пошла, и все же не отвечала взаимностью на интерес, который вызывала у представителей обоих полов, пока, наконец, Кларк просто не смирилась с тем фактом, что, возможно, Аня просто не была заинтересована. Или, может, она подобно своей Номон, как будто ждала, пока случайно не наткнется на того самого. Сидящего на дереве с улыбкой на лице, или входящего в ее палатку после убийства целой группы ее воинов.       В любом случае, Кларк решила не давить на Аню, не сватать ее и вообще не спрашивать. Она доверяла своей дочери следовать своим собственным желаниям. Прийти к ней, когда встретит нужного человека.       А теперь это.       Аня не то чтобы игнорировала их, она просто затихла. Не сказать, что тихая Аня была чем-то новым, но атмосфера подавленной меланхолии, которой она была окутана, определенно присутствовала. Она почти ни с кем не разговаривала, кроме своих пациентов и коллег по больнице.       Кларк было стыдно, что она знала это, потому что попросила Акилу присматривать за ней. Как попросила Акилу присмотреть и за Илианом, который разбил лагерь у ворот Полиса. У него была палатка, которую, как Кларк могла только предположить, предоставил Роан, поскольку делегация Азгеды отправилась домой, и еще Акила сообщила, что он, по-видимому, начал разбивать сад.       Этот nomonjoka насмехался над ними, и Кларк собиралась, наконец, насладиться его убийством.       — Он на десять лет старше ее! — кричала она, расхаживая перед своей матерью, сестрой и женой. Все сидели, в то время как Кларк обнаружила, что оставаться неподвижной было самым трудным, когда этот человек пробрался в драгоценное сердце ее дочери.       Она всегда считала его угрозой. Когда его повысили до генерала, Лекса и Эйден умоляли ее забыть об этом ради мира. Но это? Это зашло слишком далеко. Кларк дала ему кредит доверия, потому что Роан был другом, но он снова пришел за ее семьей!       Никто не ответил по поводу разницы в возрасте. Технически это было восемь лет, все еще много, но и наименьшая из их забот. Аня всегда была немного старомодна, хотя, возможно, если бы это был кто-то другой, может, Кларк могла бы попытаться закрыть на это глаза. Но нет, только не он. Его нужно было устранить, и как можно скорее.       — Что нам делать? — с тревогой спросила она у комнаты.       Она хотела поговорить с Аней, но ей было так страшно, потому что всякий раз, когда она пыталась придумать, что бы она сказала, ее мозг кричал громкое, звучное «нет». Или просто кричал.       И в довершение всего Лекса тоже закрылась.       — Эйден знал об этом? — спросила Эхо.       Лекса кивнула со своего места рядом с Эбби, осторожно потягивая чай и уставившись в пространство.       — Эйден никогда бы не позволил, чтобы с Аней что-то случилось… — Эхо попыталась рассуждать здраво.       Кларк не разговаривала с сыном. Она злилась на него за то, что он знал и ничего не сказал. За то, что позволил ухаживанию продолжаться с его очевидного благословения!       — Иногда ты веришь в кого-то, и иногда бываешь прав, поступая так, но чаще всего это оказывается огромной ошибкой, — возразила Кларк. — Если я чему-то и научилась за эти годы, так это тому, что люди могут быть абсолютно ужасными, манипулирующими и ненадежными.       — Разве ты не узнала, что они могут меняться? — спросила Эбби. И Кларк просто не могла понять, почему она была единственной, кто сходил с ума из-за этого. Да, они все были потрясены, но они, похоже, не были так взволнованы, как, по мнению Кларк, должны были.       — У него зуб на мою семью! Он пытался убить моего сына!       — Я понимаю, что ты чувствуешь, Кларк, — тихо продолжила Эбби, и Кларк уже собиралась огрызнуться на нее, что нет, она ни черта не понимает, когда Эбби протянула руку и нежно положила ее на руку Лексы.       Челюсть Кларк сжалась, когда лицо Лексы смягчилось, и она уставилась на руку Эбби, хотя Эбби продолжала смотреть на Кларк.       — Моя дочь однажды стояла передо мной и сказала, что любит кого-то, кого я считала врагом, — слова Эбби задели за живое.       — Это не то же самое, — прошептала Кларк.       Эбби нежно взяла Лексу за руку. — Тогда я этого не знала. Я поняла, в какого прекрасного человека ты влюбилась, только когда увидела вас двоих вместе. Это заняло время, Кларк.       — Время? — голос Кларк сорвался. — Ты хочешь, чтобы я дала ему больше времени, чтобы втереться в эту семью? Ему не удалось заполучить ни Эйдена, ни Лексу. Аня – наше сердце. Она может защитить себя от него физически, но что, если это всего лишь план, чтобы, наконец, отомстить? Что, если он просто использует ее? Он обладает властью уничтожить ее, и ты хочешь, чтобы я сидела, сложа руки, и дала ему время сделать это? Поверила, что его намерения чисты?       — Отношения, которые у нас с тобой были тогда, не идут ни в какое сравнение с теми, которые у тебя и Лексы с Аней сейчас, — мягко возразила Эбби. — Главное не в том, чтобы доверять ему, Кларк. Важно доверять ей.

***

      После этого Кларк вышла из комнаты и больше ни с кем об этом не говорила. Лекса понимала, почему она сводит себя с ума, и оставила ее в покое. Им нужно было поговорить с Аней, и Лекса ждала, пока Кларк наберется смелости, чтобы они могли сделать это вместе.       Ей дали целую неделю избегания, и когда она так и не сдвинулась с мертвой точки, Лекса взяла ее за руку и повела в комнату Ани. Они стояли перед дверью, и Лекса не предпринимала никаких дальнейших шагов. Она привела лошадь к водопою.       Кларк сделала глубокий вдох, прежде чем тихо постучать в дверь. Потребовалось некоторое время, чтобы она открылась, и Кларк мертвой хваткой вцепилась в руку Лекы. Слишком многое было поставлено на карту. Она может потерять Аню, если неправильно справится с ситуацией, независимо от намерений Илиана. Аня могла пострадать в любом случае, выступай Кларк против, или нет.       И вот перед ними предстала Аня. Красивые карие глаза покраснели и наполнились слезами, прежде чем она их опустила и отвела от них взгляд.       — Мы можем войти? — тихо попросила Лекса, в то время как Кларк крепче сжала ее руку, чтобы не дать себе обнять дочь и умолять ее никогда больше не приближаться к Илиану.       — Конечно, Номон, — так же тихо пробормотала Аня, прежде чем отступить и придержать для них дверь.       Они подошли к дивану и сели вместе, в то время как Аня стояла, глядя в окно на проливной дождь, словно забывая на секунду, что не одна в комнате.       Кларк могла лишь смотреть на нее. Впитывать ее образ. Было неправильно иметь любимых детей, но Аня определенно принадлежала Кларк. Вся их семья знала это и принимала. Они были близки. Часть ее чувствовала себя преданной из-за того, что Аня не рассказала ей об Илиане. Была ли это его идея сохранить их отношения в секрете? Если его намерения были чисты, почему они это скрывали? Эйден знал о них больше года. Он сказал, что Аня и Илиан были вместе задолго до этого.       — Палатки Азгеды отличного качества, — ровный тон Лексы окутал Кларк, успокаивая, прежде чем она поняла, на что намекала Лекса. — Они способны противостоять самым суровым стихиям.       Аня мгновенно напряглась, прежде чем выдохнула и отвернулась от дождя, чтобы посмотреть на Лексу, полностью избегая взгляда Кларк.       — Прошу, присядь, Yujon, — попросила Лекса, кивая на стул и сжимая руку Кларк.       Аня машинально сходила за стулом и поставила его напротив них, по другую сторону журнального столика, с таким видом, словно ее судили. Она села, выпрямив спину и скрестив ноги в лодыжках, положив руки на колени, прежде чем уставиться на свои пальцы.       Кларк так и не сводила с нее глаз. Ей нечего было сказать; ее мозг был полностью переполнен желанием обнять Аню и защищать ее вечно. Она была безмерно благодарна Лексе за то, что та способствовала всей дискуссии.       — Ты любишь его? — тон Лексы был спокойным и мягким, но вопрос поразил Кларк под дых. Почему они начали именно с этого? Наверняка можно было задать вопрос попроще? Не тот, который мгновенно подтвердит худшие опасения Кларк.       — Sha, Nomon, — Аня открыто посмотрела на Лексу. Решительно, без страха и стыда.       С новой болью Кларк поняла, что эта робость была вызвана тем, что Аня чувствовала, что разочаровала их.       — Что тебе в нем нравится? — дрожащим голосом спросила Лекса.       Аня задумчиво склонила голову набок.       — Мы признали друг в друге общую благодарность за то, что нашли вторую семью, которая предложила нам любовь и принятие, — сказала она. — Он знает, каково это - стремиться к тому, чтобы чувствовать себя достойным второго шанса, но в то же время опасаться, что снова все это потеряешь. Он понимает, что мы отчаянно нуждаемся в том, чтобы быть хорошими. Идеальными. Как будто это само по себе остановит вселенную от того, чтобы забрать у нас еще больше…       — Оох… — страдальческий вздох Кларк заполнил комнату. Парализованная, она пыталась воспроизвести в своем мозгу детство Ани и все те времена, когда она хвастливо провозглашала свою дочь идеальной.       Она попыталась вспомнить, сколько раз она говорила это Ане; было ли это подтверждением или просто добавляло давления, чтобы быть чем-то большим или поддерживать то, чем Аня не хотела быть….       — Я знаю, мам… — Аня робко улыбнулась, наконец-то посмотрев на Кларк. — Я знаю, что мне никогда не нужно было быть тем, кем я не хотела быть. Но Илиан понимает, как трудно перестать испытывать такие чувства. Он понимает так, как понимает Номон…       Они обе посмотрели на Лексу, чьи глаза блестели, пока она смотрела на Аню. И Кларк поняла, что, каким бы ни было ее детство, даже если добавить ужас потери отца и последующего заключения в тюрьму, из всех в этой комнате, у нее все равно было не самое тяжелое детство. И насколько это было хреново?       — Он понимает меня, как вы с мамой понимаете друг друга, — пробормотала Аня. — И он знает, что если вы попросите меня выбрать между моей семьей и им, я всегда выберу свою семью. Неважно, как сильно я его люблю.       Грудь Кларк сжалась так болезненно, что казалось, будто это выжимает слезы из ее глаз. Она смотрела на слезы Ани, бегущие по ее щекам, поскольку на этот раз та выдержала пристальный взгляд Кларк. Кларк не нужно было смотреть, чтобы понять, что Лекса выглядела не намного лучше.       Они договорились, что не будут выдвигать ультиматумов и выбирать; что они придут только для того, чтобы выслушать.       Горло Кларк пересохло и болело, и она сомневалась, что смогла бы говорить, если бы ей было что сказать.       Аня любила его. У Кларк не было никаких сомнений в том, что она любила его открыто и искренне, и это делало всю ситуацию намного более ужасающей.       В комнате воцарилась напряженная тишина, прежде чем, наконец, Аня сделала успокаивающий вдох. — Могу я быть свободна? — хрипло спросила она, ее взгляд переместился на Лексу, которая молча кивнула, глядя как их дочь покидает собственную спальню.

***

      На следующий день Кларк расхаживала по стене у ворот, наблюдая, как Лекса и Илиан разговаривают возле его палатки. Она отказалась с ним видеться и осталась бы дома, но услышала, что Лекса не собиралась брать с собой никаких охранников. Один из людей Акилы пришел сообщить об этом Кларк, и она немедленно отправилась к стене и выстроила четырех лучников, чтобы прикрыть свою безрассудную жену.       Илиан был безоружен, хотя у Лексы был меч, пристегнутый к спине. Это была единственная причина, по которой Кларк еще не спустилась туда. Она знала, что если пойдет, то убьет его, а затем навсегда потеряет дочь.       Она уставилась на маленький садовый участок. Два ряда крошечных зеленых ростков, утопающих в темной земле. В нескольких ярдах от леса на столбе висели различные шкуры и меха. Этот ублюдок чувствовал себя как дома.       Кларк нахмурилась.       У него с Лексой всегда были дружеские рабочие отношения, даже до Конклава, несмотря на его вендетту. Они сосредоточились на том, что нужно было сделать для своего народа. Она знала, каким высокомерным он мог быть, но, хотя он поддерживал зрительный контакт, поведение Илиана теперь было немного более кротким, его шея слегка опустилась в знак уважения, когда Лекса выпрямилась с маской бесстрастия на лице. Не совсем Командующая, но определенно недоверчивый родитель.       Они проговорили более двух часов, и когда Лекса вернулась, она не рассказала Кларк ни то, что они обсуждали, ни о своих чувствах по этому поводу. Она сказала, что хочет, чтобы Кларк сначала поговорила с ним, а потом пришла к своему мнению.

***

      Кларк отказалась с ним разговаривать.       Она не была уверена, сколько времени Лекса даст ей побыть упрямой на этот раз. Что она действительно знала, так это то, что Лекса тоже вела внутреннюю борьбу. Так что, пока Кларк уединялась в своей студии, Лекса приходила, ложилась на диван, и они говорили обо всем, кроме генерала Азгеды, разбившего лагерь за их воротами.       Эйден тоже приходил посидеть с ней, и только об этом и говорил. Потчуя Кларк рассказами о времени, которое он провел с этой парой, уверяя, что верит, что это все по настоящему. Кларк вообще не обращала на него внимания, и Эйден уходил со вздохом и низко опущенной головой.       Эхо прибыла с тщательно продуманным планом отравить Илиана таким образом, чтобы ее невозможно было отследить, и сумела заставить ее рассмеяться, что стало определенным событием во мраке, в котором сейчас находилась ее жизнь.       Джейк тоже сидел с ней, либо писал, либо читал, пока Кларк рисовала, не говоря ни слова и не спрашивая, что происходит, и Кларк любила его за это еще больше. Они оба были эмоциональными существами, и Кларк была только благодарна, что он выражал себя через искусство, а не через насилие, как это часто делала она сама.       Грант пришел сообщить, что каждый день у широко открытых ворот собиралась толпа, чтобы поглазеть на Илиана, как будто между ними был какой-то невидимый барьер, мешающий им подойти ближе. Никто не знал, что происходит или почему он там, но, по крайней мере, пока не было слухов о возможной войне с Азгедой. Хотя, зная их народ, это должно было скоро стать частью сплетен.       Но тяжелее всего стало после прихода Эбби, которая пришла с новостями об Ане. Та работала в больнице и встречалась со своим братом, занимаясь повседневными делами, не приближаясь к воротам Полиса.       Аня не пришла повидаться с Кларк. Во время семейных обедов они были единственными двумя людьми, которые не разговаривали. Они не смотрели друг на друга, и Кларк так сильно скучала по ней, но была слишком напугана, чтобы что-то сказать. Она не запрещала Ане встречаться с Илианом. Она не произнесла этих слов. Хотя могла это сделать, и все в семье это знали.       Поэтому они с Аней избегали друг друга, и однажды, почти через три недели после того, как Илиан начал селиться в их лесу, Роан и его делегация вернулись в Полис.       Лекса привела его в студию, так как Кларк отказалась пойти к нему.       — Он станет королем Азгеды, Кларк, — сказал Роан.       — Ты должен предпринять шаги для продвижения к демократии, — заметила она, сидя за холстом, в то время как они вдвоем наблюдали за ней с дивана.       — Они с Эйденом обсуждали планы относительно демократии.       — И что? — огрызнулась Кларк. — Его статус должен изменить мое мнение о нем? Ты правда так плохо обо мне думаешь?       Роан вздохнул и взглянул на Лексу, которая смотрела на Кларк своими мудрыми глазами, терпеливо ожидая, а не подталкивая ее. Кларк знала, что, несмотря на страх, Лекса, по крайней мере, была открыта для попыток понять их отношения. Если бы это было не так, Кларк бы уже знала. И Илиана уже не было бы ни у их ворот, ни в существовании.       — Я говорю тебе это, — терпеливо продолжал Роан, — потому что знаю Илиана и знаю, что он хороший человек. Иначе он бы не представлял Азгеду на Конклаве. Я бы не назначил его генералом своей армии. Я бы точно не стал назначать его королем нашего народа. Что еще более важно, я бы и близко не подпустил его к дочери моих самых близких друзей…Ребенку, выросшему у меня на глазах!       — Ты впустил его в Конклав, и он чуть не убил моего сына. Роан встал. — На том Конклаве погибло много людей. Скольких ты убила, чтобы отомстить за своих? Он позволил соблазнить себя идеей мести. Разве мы все не так поступали? Ты хочешь обвинить в этом только его? Сколько сыновей ты убила, Кларк? Сколько отцов?       Она усмехнулась, сжав кулаки. — Я виню тебя в том, что ты не осознавал, что твой собственный генерал представлял смертельную угрозу для Командующего Объединенными территориями. Моей жены и моего сына. Теперь ты ожидаешь, что я доверюсь твоему мнению, когда на кону жизнь моей дочери?       — Кларк… — тихо окликнула Лекса, когда Роан съежился, как будто получил удар под дых.       Она сжала челюсти и снова сосредоточилась на своем, забрызганном красным, холсте, испытывая благодарность, когда Лекса увела его.

***

      Роан не задержался надолго, и Кларк уже решила, что поговорит с Илианом, но часть ее хотела посмотреть, как долго он продержится. Был сезон дождей, и на них уже обрушились два сильных шторма.       Вместо того чтобы уйти, Илиан соорудил навес, чтобы укрыть свои шкуры, и разместил свои растения в горшках на импровизированных полках под ним, чтобы их не затопило.       Бушевал сильный шторм, и однажды вечером Кларк заметила взволнованную Аню, выглядывающую из окна в коридоре. Она почти подошла к ней, желая обнять ее покрепче, но вместо этого повернулась и пошла обратно в их спальню, удивив своим быстрым возвращением Лексу, которая сидела в изножье кровати, запустив руки в волосы, с широко раскрытыми грустными и испуганными глазами.       И Кларк знала, что Лекса пыталась держать себя в руках ради семьи, и часть ее нуждалась в том, чтобы Кларк разозлилась так, как Лекса себе не позволяла. Но именно Кларк по-прежнему держала свою семью в подвешенном состоянии. Все ждали, что она что-нибудь сделает. Убьет Илиана, прогонет его, даст свое благословение…       Лекса встала, и секунду спустя Кларк оказалась в ее объятиях.       — Прости, — хрипло пробормотала она в шею Лексы. — Я не знаю, что делать. И я знаю, что это не должно быть моим выбором. Что он за Аней, но я не могу, Лекс. Что, если я скажу ”да», и он причинит ей боль?       Лекса кивнула. — Тебе нужно пойти и поговорить с ним, тогда ты узнаешь больше и сможешь определиться в своем решении.       Кларк оттолкнулась от нее и впилась в нее взглядом. — Так все дело во мне? Тебя устраивает, что этот мужчина с нашей дочерью?       Она пыталась затеять ссору. Они обе это знали.       — Нет. Не устраивает. Мне страшно, и я чувствую себя беспомощной, но я верю в Аню и обязательно буду рядом, если ей понадоблюсь.       Кларк мгновенно сдулась.       — Я могла бы распорядиться по рации прямо сейчас, — сказала она. — Пустить стрелу в его горло… Дикие звери доберутся до него еще до восхода солнца. Это выглядело бы как несчастный случай.       Лекса улыбнулась. — Как бы привлекательно это ни звучало, Аня видит тебя насквозь.       — Так вот же, — пробормотала Кларк. — Я навещу его утром, — вздохнула она. — Я пойду в свою студию, хорошо? Не хочу не давать тебе спать всю ночь.       Лекса достала откуда-то резинку для волос и собрала волосы в хвост. — Если это то, что тебе нужно, — сказала она, и желудок Кларк сжался, два десятилетия взаимосвязи давали о себе знать. — Мне нужно сосредоточиться. Мой разум кажется рассеянным…       Кларк судорожно вдохнула, подавляя стон. — Я могла бы остаться и помочь?       — Спасибо, Кларк, — сказала Лекса и поцеловала ее в висок. — Подождешь меня на кровати?       Кларк кивнула, уже изнывая от желания. Как только дверь ванной за Лексой закрылась, она разделась, все мысли и заботы, которые у нее когда-либо были за всю ее жизнь, сразу же улетучились. Совершенно голая, она запрыгнула на кровать, а затем поморщилась, увидев свою одежду, беспорядочно разбросанную по полу. Она поднялась, собрала все и сунула в корзину для белья, прежде чем снова броситься на кровать.       Она сидела в самом центре на коленях, и смотрела на дверь ванной, сердце колотилось в предвкушении; кулаки были сжаты, чтобы не коснуться своей и без того нуждающейся плоти.       Лекса не заставила ее долго ждать, что означало, что она действительно в этом нуждалась, и Кларк захныкала, когда дверь открылась и она вышла. Лекса поправляла перчатку без пальцев, натягивая черную кожу, пока она плотно не прилегла к ее ладони, вытянув длинные пальцы, заставляя кожу скрипеть. Живот Кларк дернулся от этого звука, а соски напряглись еще больше.       В комнате было тихо, если не считать ее тяжелого дыхания. Обычно они включали какую-нибудь музыку, но иногда… Кларк застыла от пронзительных зеленых глаз, устремленных на нее. Лекса стояла обнаженная, в одних лишь кожаных ремнях, облегающих бедра. Длинный подтянутый пресс, ярко выраженный и заканчивающийся в области паха Лексы, прямо над толстым черным силиконовым фаллоимитатором, любезно предоставленным Исследовательским центром Аркадии.       Кларк с трудом сглотнула и перевернулась на четвереньки. Бедра были влажные от нетерпения, потому что иногда Лекса любила поговорить. Она говорила Кларк самые грязные вещи, доводя ее до такого состояния, пока Кларк не чувствовала, что кончит, даже без прикосновений.       Но временами…       Рука в перчатке обхватила ее лодыжку и потянула; низ живота Кларк отозвался чувственной дрожью, когда она быстро подвинулась к краю кровати. Слепо раздвигая колени под давлением кожи на внутренней стороне бедер…       Она приоткрыла рот и заскулила, когда игрушка ткнулась ей между бедер. Лекса склонилась над ней, протягивая руки, чтобы поиграть с грудью Кларк.       Когда Лекса была такой тихой, когда в комнате было тихо, ей нравилось слушать, как Кларк громко разговаривает, и Кларк была полна решимости не разочаровывать.       — Да… — прохрипела она и вздрогнула, когда игрушка скользнула по ее складкам, а гладкие кожаные ремешки потерлись о ее ягодицы и бедра.       Кларк бездумно проехалась по его длине, стараясь сделать его мокрым для Лексы. Пальцы, сжимающие ее соски и обхватывающие груди, были неумолимы и настойчивы. Но именно язык и зубы, скользящие по ее позвоночнику, губы с открытым ртом, оставляющие поцелуи на клеймах, покрывавших ее спину, заставляли Кларк дрожать и скулить от потребности.       — Пожалуйста… — умоляла она, нуждаясь в том, чтобы крепче прижать игрушку к себе, сильнее прижаться к ней, но Лекса просто отстранялась, если она пыталась.       Игрушка исчезла, и острые зубы впились в ее ягодицу, заставив Кларк вскрикнуть, но она застонала, когда длинный теплый язык лизнул ее складки.       — Ммф, черт, люблю тебя, — пробормотала Кларк, пряча лицо в одеялах.       Пальцы Лексы медленно описывали круги в верхней части ее складок, в то время как ее язык проникал в Кларк, заставляя ее кричать в простыни. Ее руки вцепились в постельное белье, и она была смущена тем, как быстро ее живот налился теплом и напрягся. Лекса кружилась все быстрее и быстрее, пока бедра Кларк не дернулись, и она не кончила с пронзительным писком.       Она вздрогнула, изо всех сил стараясь удержаться в вертикальном положении, в то время как Лекса лениво ласкала ее складки, пока разум Кларк не прояснился, а ее тело снова не начало возбуждаться.       Она вцепилась в одеяло, чтобы не выругаться вслух, когда Лекса отодвинулась, и шатко приподнялась, раздвигая ноги шире, ожидая… И ахнула, когда рука в кожаной перчатке схватила ее за талию. Она перевернулась по настойчивому требованию, перекатываясь на спину и подтягиваясь к подушкам, когда стройное и гибкое тело Лексы взобралось на нее, следуя за ней.       Глаза Лексы потемнели в мягком свете, на лбу образовалась морщинка, даже когда она устроилась между широко раздвинутых бедер Кларк и медленно двигала бедрами, плавно втирая игрушку в скользкую киску Кларк. Это было головокружительно хорошо, но настроение изменилось.       Кларк потянулась к ее щеке, нежно улыбнувшись, когда глаза Лексы закрылись, и та наклонилась навстречу прикосновению. И решимость Кларк отвлечь ее от мыслей возобновилась.       Она скользнула пальцами за шею Лексы и потянулась за целуем, постанывая от собственного вкуса на губах и языке Лексы, на ее подбородке и щеках. Лекса всегда вкушала ее так, как будто голодала неделями.       Кларк пососала ее язык, и Лекса хмыкнула, целуя сильнее, и прижимая Кларк обратно к подушкам. Между их телами ловко юркнула рука, и Кларк ахнула, становясь еще влажнее, когда игрушка была приставлена у ее входа.       Пальцы Лексы прошлись по ее складкам и по игрушке, затем снова вернулись к ее влажности. Один раз. Второй. А затем она медленно протолкнулась внутрь.       Прервав поцелуй, голова Кларк откинулась назад, вдыхая и слегка хныкая от неглубоких толчков Лексы, постепенно входящих глубже. Рот брюнетки сомкнулся на ее шее, а Кларк вцепилась в твердые трицепсы, прижатые по обе стороны от нее.       Зубы задели напряженный сосок, сильно посасывая, и у Кларк перехватило дыхание, когда Лекса вошла до упора. Она обхватила руками сильные плечи и подтянула колени.       Лекса поняла намек и прижала их груди друг к другу, замерев в объятиях. Она поцеловала Кларк в ответ, давая ей время привыкнуть, а затем ее бедра начали двигаться.       Все пришло в движение.       Мускулистые мышцы на спине Лексы, в которые Кларк впилась кончиками пальцев, их груди прижались друг к другу, соски Лексы затвердели и впились в ее плоть. Бедра Лексы двигались в такт ее ритмичным толчкам, их животы были горячими и влажными каждый раз, когда они плавно соприкасались.       Звуки были непристойными.       Кларк была полностью промокшей до лобка. Чмокающий звук, с которым Лекса соприкасалась с ее бедрами, заставил ее покраснеть еще сильнее. Она сжалась вокруг игрушки так крепко, что в ответ по телу Лексы прокатился низкий стон.       Кларк обхватила затылок Лексы, прижимая ее к себе, и хрипло дышала ей в ухо, встречая каждый ее толчок своими податливыми бедрами. Чувствуя, что готова взорваться от удовольствия.       — Я так близко, — прошептала она, и все тело Лексы, казалось, воспряло и ускорило темп.       Глаза Кларк затрепетали, нижняя часть живота Лексы, настойчиво прижимающаяся к ней, быстро приближала ее к освобождению.       — Я держу тебя, Лекс, — пробормотала она, прикусив губу, когда бедра Лексы дернулись, а затем снова врезались в нее. — Отпусти… Дай почувствовать тебя…       Лекса захныкала и укусила Кларк за плечо.       Кларк держала руку низко на потной спине Лексы, чтобы помочь удержать ее внутри.       — Вот так… — прохрипела Кларк, балансируя на грани. — Ты так хорошо трахаешь меня, детка…       Ее стоны вторили стонам Лексы. Та двигалась все быстрее и быстрее, и Кларк потеряла способность говорить, когда Лекса врезалась в нее, скользя своим телом, пока она не вскрикнула, а ее спина выгнулась под разгоряченной подтянутой плотью. Лекса застонала ей в шею, резко дернув бедрами, а их тела содрогнулись в яростной неге, прежде чем обе замерли, крепко прижавшись друг к другу.       Теплый настойчивый рот накрыл губы Кларк, которая лениво улыбнулась в поцелуй.

***

      Акила пришла на следующий день после шторма, через семь недель после того, как Илиан начал свою вахту, чтобы сказать им, что в горшках на его стоянке находится Цветок.

***

      — Какой генерал оставляет свою армию без присмотра так надолго? — сказала Кларк и спрятала ухмылку, когда Илиан подпрыгнул от испуга, крутясь вокруг того места, где складывал дрова для костра.       — У меня есть разрешение от моего короля, и я принял меры, чтобы наша армия продолжала действовать под командованием моих капитанов, — он быстро пришел в себя, встал и настороженно наблюдал, как Кларк выходит из-за деревьев и входит в его лагерь.       — Это эгоистично. Вряд ли это признак хорошего лидера.       — Возможно, но иногда нам нужно показать наши намерения, а не просто заявить о них.       Кларк приближалась, пока не оказалась прямо перед его лицом. — Я видела твои намерения, когда мой сын лежал на спине окровавленный и избитый, а ты готовился вонзить свое копье прямо ему в голову, — процедила она, сжимая кулаки с новой яростью. — Никаких предложений сдаться, никаких попыток сдержать или подчинить. Ты намеревался убить его.       Илиан улыбнулся, и Кларк ударила его кулаком по лицу.       От неожиданности он отшатнулся на шаг, но остался на ногах и вытер кровь с разбитой губы. — Прости меня, Пауна, я не хотел тебя обидеть. Я не улыбался по поводу Командующего.       Кларк вспомнила, как разговаривала с Илианом в саду, переполненная эмоциями, угрожая ему не чем иным, как стрелой Ани, направленной ему в голову. Ее клинки висели за спиной. Люди Акилы расположились вокруг них, и она задалась вопросом, имеет ли Илиан хоть какое-то представление о том, насколько близок он был к смерти.       — Я улыбался, потому что не мог поверить, как далеко я ушел от того озлобленного человека.       — Я должна доверить свою дочь человеку, у которого в прошлом гнев перерастал в насилие?       — Я разозлился, когда услышал, что данные мне возможности были предоставлены женщиной, убившей моего отца, — сказал он и присел на корточки, чтобы продолжить разжигать костер. — Король Роан сказал, что, хоть я и получил некоторые привилегии, меня возвысил мой собственный упорный труд. Я солгал и сказал ему, что верю ему, но я был озлобленным мальчиком, который вырос в озлобленного мужчину. Возмущенный тем фактом, что моя семья погибла, и я был вознагражден за это.       — Даже когда я познакомился с Командующей Лексой и научился уважать ее как лидера, я не мог избавиться от своего гнева. Я думал, что со мной все в порядке, но когда я увидел твою семью, счастливую и сплоченную, вся эта горечь вернулась. Я планировал выиграть Конклав. Казалось неправильным, что такая счастливая жизнь была построена на его пытках. Мне нужно было что-то сделать для него. Дело было не в Эйдене, которого я уважаю как своего Хеду и которого привык называть союзником и другом…Все, чем я был одержим тогда, - это победа и месть, которую я поклялся совершить во имя отца.       — Значит, ты жестокий и ожесточенный человек, одержимый победой и местью?       — Я не понимал, насколько циничным стало мое мировоззрение, пока не встретил Аню… — продолжил он, аккуратно засовывая еще щепок между дровами. — Она заставила меня понять, что не Хеда давала мне возможности. Что это мой отец умер, чтобы дать их мне. Она сказала мне, что даже после смерти он защищал свою семью, и напомнила мне, что он умер во время войны, где другие правила.       — Полагаю, что как награжденный генерал, ты не по наслышке знаешь, что мы вынуждены делать во время войны.       — Я умею отличать личные решения от военной стратегии… и если бы кто-нибудь другой сказал мне это, я бы подумал, что они пытаются манипулировать мной в своих интересах. Но Аня… — легкая ласковая улыбка тронула губы. — Аня, говорит то, что хочет, не считаясь с мужской гордостью или его сердцем, — он ухмыльнулся, и Кларк впилась в него взглядом. — Когда она говорит, я слушаю и верю.       — Значит, ты легко поддаешься искушению? Симпатичная девушка говорит тебе что-то, и ты отказываешься от десятилетнего плана мести?       — Когда Эйден победил меня в Конклаве, меня доставили в вашу больницу, где я встретил Аню, — он снова улыбнулся, и Кларк не хотела этого видеть, но его закаленное в боях лицо значительно смягчилось. Его нос был сломан несколько раз. Совсем недавно Лексой.       — Она была совсем не мила со мной, — Илиан рассмеялся. — В то время она была сосредоточена на выздоровлении Эйдена. Я был для нее всего лишь досадной помехой. Причиной, по которой ее брат был ранен. И все же она все равно позаботилась о том, чтобы я исцелился.       Кларк вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, что Аня в нем нашла, хотя знала, что никто никогда не будет достаточно хорош в ее глазах. Не для Ани.       — Она такая умная… — с благоговением пробормотал Илиан. — И она была так зла на меня за то, что я угрожал ее семье. Я тоже все еще злился, и мы спорили каждый божий день пока я выздоравливал. Каждый раз, когда она приходила проведать меня, я чувствовал необходимость спорить с ней, оправдывать свои действия… Я не уверен, когда это превратилось в добродушное подшучивание, пока это не произошло за день до моей выписки, и я боялся следующего дня, когда не смогу ее увидеть.       Кларк хотела ударить его снова, не слышать ничего из этого. Ей нужно было сдержать свой гнев, возможно, втянуть его в драку с ней. Аня бы поняла, если бы она защищалась. Она могла бы убить его прямо сейчас, и двадцать человек выстроились бы в очередь, чтобы подтвердить, что он напал на нее первым. Он, должно быть, знал это, и все же сидел там, разводя свой дурацкий костер, без оружия в поле зрения.       — Но что я мог поделать? — продолжал он, чиркая куском кремния и зажигая растопку. — Я ушел и убедил себя, что это к лучшему. Несмотря на то, что она дала мне так много поводов для размышлений, для переосмысления моей жизни… Она оставалась дочерью человека, который убил моего отца, и я бы опозорил свою семью даже за то, что подумал о дружбе… Но потом…       — Но потом она появилась в Азгеде, чтобы помочь расширить больницу, — добавила Кларк.       Аня пробыла там почти год. Кларк навещала ее три раза и заметила перемену. Мягкие улыбки на пустом месте. Она думала, что Аня просто счастлива путешествовать одна и возглавлять такой важный проект.       Илиан тихо рассмеялся и кивнул. — Я пропал, как только увидел ее снова. Каждый вечер мы ужинали с Роаном и его семьей, а потом я приглашал ее на прогулку… Она слушала меня и понимала большую часть ответственности, с которой я сталкиваюсь… О том, кто я есть… — его челюсти сжались. — Я нашел свой покой в ее принятии. Ты вырастила удивительную женщину, Пауна.       Кларк с ноющим сердцем хрипло рассмеялась. — Хотела бы я приписать себе это в заслугу, но Аня всегда была исключительной.       Илиан кивнул. — Разница в возрасте между нами не редкость среди Азгедакру, но Аня сказала, что Скайкру может не одобрить это.       Кларк натянуто кивнула, ненавидя то, что она уже смягчилась по отношению к нему.       — Меня беспокоят не эти 8 лет, — сказала она. — Аня молода, ей только исполнилось 23 года. У нее вся жизнь впереди.       — Прости меня, Пауна, но ты связалась с Хедой, когда тебе было 20.       — Потому что мы думали, что я умру.       — По словам Ани, это потому, что вы любили друг друга.       — Не заставляй меня убивать тебя.       Он улыбнулся. — Люди говорят, что она так похожа на Хеду, но, должен признать, что она во многом похожа и на тебя.       — Она часто угрожает убить тебя?       — Она любит очень сильно, — челюсти Кларк сжались. — Временами тяжело чувствовать себя достойным такой любви, — мягко признался он. — Мы еще не проводили церемонию. Сначала я хотел получить ваше с Хедой благословение. Она заслуживает большего, чем красться в темноте и чувствовать, что наша любовь это что-то постыдное.       — Значит, ты хочешь связаться с ней?       — Очень. В первый раз, когда я попытался поцеловать ее, она приставила кинжал к моему горлу еще до того, как я добрался до ее лица, — он гордо ухмыльнулся. — Ей потребовалось очень много времени, чтобы довериться мне. Я был не против приложить усилия и открывать для себя ее частички каждый раз, когда она позволяла мне их увидеть. Я терпеливый человек, и если мне потребуется еще несколько лет, чтобы заслужить и твое доверие, я с радостью сделаю это, если она мне позволит… Если она тоже будет ждать меня.       — Ты планируешь сидеть за этими воротами годами?       — Я привык сражаться на мечах, планировать и следовать плану битвы. Для меня легко поставить цель, а затем работать над ее достижением. Я люблю ее и буду сражаться за нее, и поскольку я не могу использовать свой меч, все, что я могу сделать, это это. Остаться здесь и показать ей, что я не сдамся.       Он поднялся на ноги, вынимая из кармана письмо, сложенное несколько раз.       — Я знаю, что не имею права просить тебя о чем-то, Пауна, но, не могла бы ты, пожалуйста, передать это ей, — сказал он и протянул записку дрожащей рукой.       Кларк в замешательстве уставилась на него, потому что он не боялся ее, но когда он снова заговорил, она поняла источник его страха. — И если… если ей нужно, чтобы я остановился… вернулся в Азгеду… Все, что она может сделать, это сказать мне об этом, и я буду уважать ее желания. Она может написать это и в записке, если не захочет меня видеть.

***

      Кларк не читала письмо, хотя сделать это не составляло труда. Ей даже не пришло в голову сделать это, пока оно было у нее, вместо этого она поехала прямо в больницу, где Аня встретила ее в своем кабинете.       Они сидели, разделенные столом, и Кларк наблюдала, как красивые карие глаза скользнули по единственной странице, прежде чем Аня снова аккуратно сложила письмо и положила его на стол перед собой.       — Ты не решалась мне сказать? — спросила Кларк.       Аня грустно улыбнулась. — Эйден чуть не убил Илиана, когда узнал.       Брови Кларк поднялись, хотя ей не следовало удивляться. Она была так зла на Эйдена, думая, что тот не защищает свою сестру, что не потрудилась спросить его, как он узнал об этом, или какова была его первоначальная реакция.       — Он избил его так сильно, что все в Азгеде поверили рассказу Илиана о том, что на него напала пауна.       Кларк гордо улыбнулась, и Аня покачала головой. — Единственная причина, по которой Эйден не убил его, заключалась в том, что он понял, что Илиан не сопротивлялся.       Кларк вздохнула. — Твоя номон проводила с тобой время?       Аня кивнула и улыбнулась. — За последние несколько недель мы сделали много мыла.       Кларк тихо рассмеялась. Она знала, что Лекса не позволит Ане чувствовать себя брошенной, пока Кларк справляется со своим кризисом.       — Ты хочешь выйти за него замуж?       — Я не хочу потерять свою семью.       У Кларк защипало в глазах. — Неужели ты думаешь, что мы отреклись бы от тебя из-за того, кого ты любишь?       Аня покачала головой. — Я знаю, ты боишься за меня, мам. И я понимаю, почему. Я знаю, что он сделал, но он боролся со своими собственными демонами, а не с Эйденом. Я не могу просить тебя поверить в это на слово, когда самой на это потребовалось так много времени.       — Но я поверю тебе на слово, хорошо? — прохрипела Кларк, и Аня внимательно посмотрела на нее. — Нам нужно узнать его получше.       Аня кивнула с просиявшей надеждой в глазах.       — Так что помолвка будет долгой.       Ее улыбка стала широкой и яркой, но она снова кивнула, и Кларк захотелось дать ей все самое лучшее в этом мире.       — И я убью его в ту же секунду, как заподозрю, что его намерения порочны.       Аня ухмыльнулась, встала и обогнула стол, обвив руками шею Кларк.       — Тебе, Номон и Эйдену придется встать в очередь. Если он переживет долгую помолвку с вами тремя, не спускающими с него глаз, я буду уверена, что он - моя судьба.

***

      Они облачились в свои церемониальные доспехи, потому что Лекса уже давно отвыкла от скромных церемоний. Их личная охрана смотрелась великолепно в блестящих доспехах и боевой раскраске. На ее белой лошади, рядом с черным жеребцом Лексы, синяя накидка Кларк развевалась в тандеме с красным поясом Лексы, когда они вели процессию через Полис.       Грант и Эйден следовали за ними, а Аня в шелковом зеленом платье, сидела на своей гнедой лошади и ехала позади них, но впереди двенадцати охранников за ее спиной.       Они мгновенно привлекли толпу, которая с любопытством последовала за ними и собралась за воротами, где Джейк и остальные члены семьи уже ждали на стенах.       Аня отступила назад, в то время как Лекса и Кларк спешились, подойдя к тому месту, где Илиан тоже стоял в полном боевом облачении, белый плащ с синим символом Азгеды был прикреплен к его блестящему серебряному наплечнику. Он был чистым, аккуратно причесанным, и глядел на них сияющими, переполненными надеждой глазами.       Позади него Роан восседал на коне перед целым батальоном Азгеды в парадных доспехах, все они были верхом на море белых лошадей, синие флаги Азгеды развевались на ветру. Глаза Лексы заблестели от приложенных усилий, и она вздернула подбородок, глядя на Илиана.       Он низко поклонился и вручил каждой из них по свертку мехов и шкур. Они были аккуратно сложены, перевязаны бечевкой, и Кларк вспомнила, с какой заботой и старанием их снимали и обрабатывали.       Напряжение, казалось, покинуло его плечи, когда они приняли предметы, и Кларк чуть не прокомментировала, что они вряд ли стали бы так наряжаться, чтобы отказать ему. Ну, может, она бы так и сделала, но Лекса определенно остановила бы ее.       Свертки были громоздкими и тяжелыми, и она была благодарна, когда Эйден и Грант освободили их от них.       Однако все взгляды были прикованы к Илиану, который улыбался шире, чем по мнению Кларк он был способен, выглядя совершенно другим человеком.       Он медленно прошел вперед и опустился на колени перед Аней, которая стояла спокойно и невозмутимо, хотя ее взгляд был мягким. Цветок дрожащими руками был извлечен из того места, где он спрятал его между складками своих доспехов, и неуверенно протянут ей.       Толпа притихла, а Аня, будучи Аней, даже не стала для вида создавать интригу, и сразу же приняла его. Все, кто находился за воротами, и солдаты на стенах разразились радостными криками, а военный батальон Азгеды громко бил своим оружием по своей бронированной груди.       Кларк была одновременно виновата и благодарна, когда Илиан поцеловал Аню в лоб и осторожно прижал ее к своей броне. Она уже достаточно насмотрелась на его язык в ее горле, большое спасибо.       Возможно, она была готова дать ему шанс, но на это потребуется время, и она склонилась к Лексе, когда длинные пальцы переплелись с ее собственными в молчаливой поддержке.

***

      Аня пробыла в Азгеде неделю, проверяя больницу и навещая ее, пока они готовились к инаугурации Илиана, и Кларк не находила места от беспокойства. Она не могла рисовать, и хотя Грант был там с Аней, как представитель Командующего, она не могла не волноваться.       Она была благодарна, когда Лекса позвала ее в свой кабинет тем вечером, где все еще стоял ее трон, и Кларк надеялась, что немного секса отвлечет ее от забот. Однако, когда она вошла в короткой шелковой сорочке, быстро закрыв за собой дверь, то застыла от открывшегося ей зрелища.       Лекса стояла с комочком желтого меха в руках. Большим, молодым и здоровым щенком.       — У нее твои волосы, Кларк… — Лекса надулась, положив подбородок на голову щенка. — Ты же знаешь, как мне нравятся твои волосы…       Кларк осторожно подошла ближе, и когда карие щенячьи глаза обратились к ней, она знала, что не сможет отвернуться.       — Ты достала нам щенка, чтобы заменить нашу дочь, Лекс.       — Напомнить, что ты хотела завести нам ребенка, потому что тебе было скучно?       — Туше, Хеда, — пробормотала Кларк, принимая пушистый сверток, полностью поглощенная пушистыми ушами и виляющим хвостом.       — Ее семья здесь, в Полисе, и она еще может вернуться. Я позаботилась о том, чтобы Джейк ее не видел, так что выбор за тобой.       Мокрый нос уткнулся ей в шею, и сердце Кларк растаяло.       — Ну как? — проверила Лекса и, конечно же, Кларк немедленно кивнула.       — Mochof, ai hod.       Лекса улыбнулась, поцеловала ее в макушку и жестом пригласила к старому военному столу, на котором была разложена карта Объединенных территорий.       — Эйден завален просьбами о помощи, мародеры заняли главную дорогу, которая ведет из Полиса в Азгеду и проходит через территории Лошадиного клана и клана Долины. Они нацелились на караваны с припасами.       Кларк кивнула, улыбаясь щенку.       — Я думаю, мы должны обучить ее охотиться на мародеров вместе с нами.       — С нами?..       — Я вызвалась взять с собой нескольких новобранцев на тренировочную миссию. Чтобы дать им немного боевого опыта. Эхо намекнула, что возьмет Джейка, и ты знаешь, что ему это понравится.       Кларк усмехнулась и кивнула, даже не сомневаясь, что так и будет.       — После зачистки лагерей мародеров мы должны будем немного расслабиться, чтобы присутствовать на инаугурации нового короля Азгеды. И поскольку он новый король, нам нужно будет соответствующим образом освятить его трон.       Кларк широко улыбнулась. — Ты самая лучшая жена на свете.       — Я знаю. И именно поэтому я предоставлю тебе честь назвать нашего щенка.       — Пикассо, — ответила Кларк без раздумий.