Танец со звездным небом

— Начнем сразу с практики? — вздыхает Даня, с готовностью разминая шею — Или как лучше? — У этой хуйни еще и теория имеется? — Сережа вскидывает брови, с сомнением смотря на собственные ладони и с почти обреченным вздохом усаживается прямо на теплый асфальт — Не, ты меня заставил идти на эту хуйню почти что шантажом, танцевать я точно не буду.       Даня с нескрываемым скептицизмом поджимает губы и обводит двор-колодец спокойным взглядом. Санкт-Петербург всегда привлекал его разум своей историей, множеством памятников и красивых зданий, собственно, именно этим культурная столица привлекала и всех своих туристов. А вот сердце у Дани не могло дождаться ночи, в отсутствии солнечного света город преображался, будто раскрывал все еще не спящим гражданам другой свой лик. Более загадочный, опасный даже, но оттого не менее завораживающий восхищенно сердце. Ночами Даня никогда не сидел дома и не выходил в центр. Он, выпуская из глубин своего внутреннего романтика, затыкал уши музыкой и направлялся к самым отдаленным улицам и дворам, позволяя мыслям разгуливать по своей голове. Они добавляли городу какой-то грязной человечности, которая делала вылезший из средневекового романа Санкт-Петербург живым и настоящим. И Даня к этой грязной, тоскливо, чисто русской атмосфере тянулся всем своим нутром. Даня любил и этот двор в отдалении, со скрипящей каруселью и едва ли не вертикальной металлической горкой. Он часто приезжал сюда, снимая квартиру на несколько дней строго в этом доме, порой о его приездах не знал даже Александр.       Освещают двор лишь луна и лампочки над подъездами, а на улице никого. Снаружи, может, и расхаживают восхищенные туристы, всякие герои-любовники и просто те, кому скучно дома. Но здесь, внутри этого бетонного кольца, нет никого кроме них с Сережей и ярких звезд над головой. Пару дней назад Александр выслал им приглашения на какое-то мероприятие, что-то вроде бала. Решил, видимо, вспомнить атмосферу своего детства и всяких празднеств, а Даня и не против. Сережу заставил ехать только обещанием вкусной бесплатной еды и классической манипуляцией «Питер тебя пригласил, он будет рад тебя видеть». Заставить его танцевать – сложно. Заставить его учить вальс – практически невозможно, абсолютно гиблая идея, но Даня сдаваться не намерен. Даже если Сережа добровольно танцевать и не будет, но если его пригласит какая-нибудь девушка, то отказываться будет как минимум не прилично и не красиво, поэтому хоть каким-то азам его научить почти необходимо. — Серень, поднимайся, заебал, — Даня носком кроссовка слегка тычет в острое колено, и Сережа лениво встает на ноги, принимая поражение — На будущее научишься, если что, лишним не будет. — Единственный момент в будущем, где я согласен танцевать – это наша свадьба, — недовольно бурчит Сережа, но послушно укладывает руку Дане на талию — Ну, может еще Катина.       Даня лишь усмехается и берет другую Сережину ладонь в свою, вторую руку укладывая ему на плечо. Сережа смотрит на него выжидающе и почти что обреченно, но их пальцы переплетает с трепетом, к которому Даня привыкал очень долго. Нет, Даня, как бы, умел принимать нежность и заботу, но не от Сережи. Татищев с другими был дерзок и груб, даже с отцом, делал всегда назло и открыто демонстрировал нелюбовь и презрение к какому-то человеку. А если его сравнивали с Челябинском или, не дай Бог, пытались указывать, то дело могло закончиться если не дракой, то просто фееричным скандалом. Только с Катей и Костей он был спокоен, но и они свои полномочия не превышали. А с Даней вообще другим становился, не сложным подростком, а мягким и относительно спокойным, ластится ко всем касаниям, как доверчивый дворовый кот. Почему его поведение так отличалось – загадка не из легких, но пока Сережино бунтарство не зашло слишком далеко, Даня в его голову предпочитает не лезть. — Давай попробуем, — Даня чуть приподнимает локти, вспоминая правильную стойку, которой так долго учился в детстве с Денисом под чутким руководством Александра — Ты делай шаг вперед с левой ноги, а потом правой по диагонали.       Сережа смотрит вниз, сосредоточенно поджимая губы и, примерившись, залпом выполняет оба указания, правильно поворачиваясь на втором шаге. Даня кивает головой, поощряя, и пальцем чуть поглаживает Сережино плечо. Татищев улыбается уголками губ и ставит ноги вместе, кажется, зажигаясь энтузиазмом от хорошего начала. — Теперь правую ногу назад, а левую по диагонали, — Даня чуть скользит пальцами от плеча Сережи к предплечью, чтобы занять более правильную позицию — Не спеши.       Сережа на этот раз кажется более уверенным, делает нужные шаги плавно, не отводя взгляда от собственных ног, поворачивается осторожно, но оперативно. Даня даже радоваться начинает и в то же время немного сомневаться, что Сережа не танцевал до этого. Сомнения рассыпаются в пух и прах тогда, когда Сережа, воодушевившись, начинает второй круг и сразу наступает Дане на ногу. Ничего страшного, это бывает у всех и со всеми, но не пять раз почти подряд. После пятого раза Даня уже хотел сдаться и признать факт Сережиной безнадежности в этом деле. Но шестой круг, который являлся последним шансом, стал успешным. Сережа двигался более плавно, пусть и пластичности в нем почти не было, учился чувствовать не только себя, но и партнера. И у него начинало получаться, без шуток, Даня даже почти гордился. — Хорошо, основной шаг мы вроде выучили, — улыбается Даня после круга так десятого, и Сережа самодовольно улыбается в ответ — Не гордись сильно, у меня через несколько часов опухнет палец, потому что ты мне его отдавил. Но нам нужно еще научиться крутиться. —Ты мне тоже наступил разок на мизинец, — парирует Сережа, чуть удобнее перехватывая Данину ладонь — Спорим, что я сейчас круга три залпом сделаю?

***

— И что? — усмехается Денис, вешая пиджак на спинку стула — Сделал? — Ага, два с половиной, — кивает Даня, отстраненно наблюдая за плавными передвижениями десятков девушек в самых разномастных платьях. Как же у него рябило в глазах от обилия блесток и разнообразия цветовой гаммы — Потом запутался в моих ногах и мы вместе ебнулись.       Денис тихо смеется, и Даня лишь улыбается в ответ. Упасть они упали, конечно, но потом они просто лежали на все еще теплом асфальте и рассказывали какие-то истории из жизни, которые слышали уже десятки раз. Сережа рассказывал про салют в сорок пятом, а Даня рассказывал свои воспоминания о войне, улыбаясь краешками губ. Потому что над головой были только звезды и чистое ночное небо, не заволоченное едким дымом и не отражающее алый цвет тысячи пожаров. А рядом Сережа, трепетно сжимающий его пальцы каждый раз, когда голос хоть немного вздрагивал от воспоминаний первой встречи с Денисом и Александром после блокады. И Даня был готов лежать так до самого утра, пусть даже и в тишине, но зато чувствуя тепло чужого тела совсем рядом.       Хотя, где ж там чужое. Они уже приросли друг к другу, прикипели и тесно сплелись какими-то невидимыми нитками. Знали друг друга едва не лучше, чем себя, и чужими были лишь в том смысле, что физически они – два разных организма. А духовно и морально – уже давно одно целое. Питер однажды заикался про какие-то родственные души, про людей, созданных Вселенной специально друг для друга, и Москва тогда лишь хмыкнул как-то неоднозначно, а у Дани до сих пор это в голове крутится. Не верит он в этот романтический бред, ну или просто сам себе говорит, что не верит. А вот в существование конечной точки абсолютно всего – да, пожалуйста, хоть несколько раз. Даня поджимает губы, понимая, что мысли снова заходят не в ту сторону, и высматривает в толпе Сережину черную рубашку. На белую он все еще не соглашался даже под страхом смерти и прочими угрозами, но Даня особо и не старался, потому что лично ему и так все нравилось.       Музыка сменяется на медленный мотив, по углам начинают топтаться на месте в подростковом медляке, и Сережа, допивая остатки шампанского, отставляет бокал на стол и уверенно идет к ним. Сейчас сядет на стул, начнет на что-то жаловаться и периодически крайне красочно выражать надежду, что его никто не пригласит. — Данила Михайлович, — улыбается Сережа, останавливаясь перед Даней, и быстро подмигивает Денису. Протягивает руку ладонью вверх, и его бледная кожа на фоне черной рубашки кажется совсем белой — Станцуем? — С ума сошел? — шепчет Даня ошарашенно и переводит взгляд Сереже за спину, где в одной кучке стоят Михаил, Александр, Константин и Юрий, которого сюда притащили едва не силой —Полный зал народа, Сереж. — А я считаю, что их ебать не должно, — подхватывает идею Татищева Денис, пожимая плечами — Давай, я тоже хотел позвать на танец одну миловидную даму.       Даня все еще не согласен, но Сережа сам берет его за руку и поднимает со стула, уводя за собой в самый центр зала. Кладет вторую руку Дане на талию, принимая идеально правильную стойку, и Даня, чувствуя на себе каждый гребаный взгляд, шипит что-то про месть и убийство. А Сережа лишь усмехается и начинает вести, идя по широкому кругу. Он двигается легко и плавно, будто буквально позавчера не валялся на асфальте с разбитым коленом после неудачной практики. И смотрит Дане прямо в глаза, цепляется взглядом за Данино сердце, будто крюками, и становится наплевать, кто и как смотрит. Остаются только плавные шаги, Сережины пальцы на талии, музыка и блеск черных глаз, освещающий глубже и ярче, чем все эти огромные люстры. Дане в какой-то момент начинает казаться, что вокруг нет вообще никого, ни души, будто они снова во дворе-колодце где-то на окраине Питера, наедине со звездами и друг другом. — Спасибо, что научил, — шепчет Сережа, большим пальцем оглаживая Данину спину через пиджак — Я еще немного тренировался. С твоим отцом все согласовано. — Не согласовано, ты просто поставил его перед фактом, что намерен со мной танцевать, я же тебя знаю. Челябинск предупрежден? — Сережа улыбается чуть шире и, делая поворот, отрицательно машет головой — Ты идиот, Сереж. — Должен же в тебе быть хоть один недостаток, — посмеивается Сережа — Вот, я и есть – твой самый главный недостаток.       Музыка затихает, и Сережа плавно тормозит, делая последний поворот. А отпускать друг друга не хочется, они просто стоят и смотрят друг другу в глаза, не зная, сколько времени прошло – секунда или несколько минут. Но Даня точно знает лишь одно – если его любовь к Сереже действительно является его недостатком, то ебал он трижды мнение тех, кто говорит, что любые свои недостатки нужно исправлять