Война за любимого учителя

      Джоан не сказал бы, что жить в квартире учителя E-Чона ужасно. В конце концов, его кормят, лечат и разрешают отдыхать. Но оставаться в этом месте, насквозь пропитанным запахом самого главного тирана в его жизни, парню не хотелось. Именно поэтому, стоило только Хосоку рано утром уйти на работу, как Джоан позаимствовал чужую ветровку и вышел из квартиры.       Хосок жил на третьем этаже, что незначительно, но упрощало Джоану жизнь, ведь много двигаться не пришлось. Его руки и ноги всё ещё тряслись, по венам тепло разливалась тянущая боль. Он медленно шёл, цепляясь руками за тонкие перила и облокачиваясь на ближайшие стены, чтобы случайно не встретиться головой с твёрдым бетонным полом.       Лифта в доме Хосока не было, хотя этажей, на самом деле, хватало. Причину можно было понять, всего лишь взглянув на внутренние красоты здания: изляпанные чем не попадя стены, поскрипывающие двери, отсутсвие шумоизоляции… Одним словом, дом, в котором никак не ожидаешь встретить учителя школы «Чиок», получившей славу из-за высоких зарплат педагогам. Дом Джоана, конечно, в сравнении с этим зданием — хижина для бездомных собак, но благодаря дружественным связям, ему было с чем сравнить. Он однажды побывал в доме Хвана — вот если бы у Чон Хосока были такие хоромы, он, может, и не слинял бы из них спустя всего два дня, что уж скрывать. Хотя поручиться он за это никак не может. Всё-таки лучше с пьяным отцом в свинарнике, чем с жутким вампиром, высасывающим абсолютно все жизненные соки, в прекрасном замке. Да и свежий воздух вперемешку с еле пробивающимися из-за туч солнечными лучами куда лучше впитывать всем своим естеством, а не вбирать тонкие струйки в лёгкие через приоткрытое окно.       Снаружи здание тоже помпезно не выглядело. Более того, Джоан позволил мысленно назвать серо-буро-грязно-бежевый прямоугольник барделем. Парень даже заметил висящий на ветке дерева презерватив. Тихо засмеявшись от увиденного, он достал телефон, который ещё прошлым вечером нашёл в одной из тумбочек Хосока, и запечатлел дивное фото, тут же отправив его в общий чат со старостами (и их приближёнными). Такой внезапный выход Джоана в свет буквально взорвал чат… тишиной. Одна Дженни отправила в чат смайлик с закатившимися глазами. Через некоторое время, правда, решила уточнить: «Ты всё-таки живой?»       К счастью, такой игнор не успел запеленить душу Джоана обидой, потому что добрая Дженни отправила в чат фото, не добавив к нему никаких комментариев.       На нём была изображена чуть помятая бумажка с объявлением о том, что в силу некоторых обстоятельств рейтинги классов на этой неделе составлены не будут. Неудивительно, что их группка искателей злоключений вышла из сети и кинулась в бурные офлайн обсуждения. Одна Дженни, имеющая привычку постоянно сидеть в телефоне, заметила сообщение от единственного отсутствующего старосты и потрудилась ввести его в курс дела. Если бы не Юнги и Сеин, Джоан уверен, старостой класса D была бы она.       Но как бы другие старосты не отреагировали на эту новость, она означала для Джоана одно — теперь он официально мог уйти из дома учителя-тирана. Ведь если рейтингов не будет, Хосоку и волноваться не за чем. Значит, парень просто идеально подобрал момент, чтобы уйти. А также появился прекрасный повод добавить все номера и социальные сети Чон Хосока в чёрный список… хотя бы до конца следующей недельки!       А самому пойти домой и как следет отдохнуть от облика, так настырно застрявшего прямо перед глазами.

─── ･ ｡ﾟ☆: *.☽ .*: ☆ﾟ. ───

      Чимин стоял поодаль от неожиданного объявления, однако увидел он всё прекрасно. Тем не менее, продолжал скользить взглядом по буквам снова и снова, прекрасно чувствуя, как его спину прожигают чёрные омуты. Он боялся повернуться. Но ещё страшнее было уйти. Хотя, когда чужая рука крепко обхватила его запястье, в голове появилась мысль, что уйти как можно раньше, было не такой уж плохой идеей. Интуиция не раз его подводила!       — Хён, — тихо прозвучало над ухом. — Нам надо поговорить.       Чимина передёрнуло от чужих слов. Но тем не менее он кивнул головой и последовал за Чонгуком в пустой класс.       Рука продолжала держать запястье парня, сжимала его до побеления. К горлу Чимина подкатила тошнота. Он был уверен: сейчас Чонгук точно припомнит ему его проигрыш!.. Но младший неожиданно уверил в обратном:       — Успокойся, мы просто поговорим. Я не собираюсь ничего с тобой делать, — Чонгук сказал это, стоило им зайти в класс, и отпустил запястье. Но легче Чимину от этого что-то не стало. Чонгук запер дверь и указал старшему на стул, приглашая присесть. Пак долго распиливал его взглядом, пока сам Чонгук не удосужился поставить другой стул на приличном расстоянии от Чиминова и сесть на него. Пак неуверенно опустился, не спуская с Чонгука глаз.       — Как думаешь, мы одни в этом кабинете?       Чимин оглянулся. Он бы и рад был, если, например, за дверью шкафа, что располагался в самом дальнем углу класса, прятался Джин или на худой конец Юнги или Сеин. Хотя существовала вероятность, что кто-нибудь из братьев Мин стоял прямо за закрытой дверью.       Так или иначе, Чимин отрицательно махнул головой, надеясь, что Чонгук от него побыстрее отстанет, какие бы скверные мысли его не посещали.       — А я думаю, есть. И что-то мне подсказывает, что мы не знаем его. Ты не ощущаешь постороннего присутствия в последнее время? — парень держался прямо, но выглядел каким-то взволнованным.       Если бы Чимин ощутил в данный момент чужое присутствие, он испытал бы покой и облегчение по понятным на то причинам. Но вопросы Чонгука не могли не заставить его задуматься.       — Тебе кажется, что за нами следят?       — За мной. Постоянно. Везде, в любом помещении, где бы я не был… Такое ощущение, что кто-то таится в шкафах.       — Я ничего такого не замечал, — признался Чимин, никак не ожидая, что его затылок в следующую же секунду обдаст жутким холодом. Его глаза метнулись к шкафу, находившемуся в самом конце класса. За тонкой щёлочкой будто что-то скрывалось, взглядом раздирало учителей на куски, словна собака сырое мясо. Чимин и Чонгук одновременно вскочили со стульев, с грохотом уронив их на пол.       — Теперь чувствуешь? — уже шёпотом спросил Чонгук.       — Давай уйдём отсюда?       — Думаешь, что-то измениться? Он опять найдёт меня!       «Но на меня-то ему, наверное, всё равно!» — решил про себя Чимин и метнулся к выходу. Младший ему уж точно не друг, чтобы его выручать! В таких ситуациях стоит разрешить себе немного побыть эгоистом!       Чонгук устремился за ним и перехватил чужое запястье у самой ручки двери, затем больно дёрнул его на себя и развернул Чимина, прижимая его руку к стене.       — Хён! — голос Чонгука вздрогнул. Глаза расширились. — Не уходи, мне страшно!       Никогда в жизни Чимин не слышал подобный тон голоса Чонгука: жалобный, напуганный, умоляющий, будто они поменялись с ним местами. Теперь Чимин был монстром, в руках которого вертелся слабый и беззащитный Чонгук. Хоть к груди прижимай и плед на плечи накидывай! Влажные чёрные дыры теперь не казались такими пугающими. Черты лица смягчились. В те секунды он казался ему искренним, разбитым, преданным, настоящим… Чимин хотел было сдаться, но неизвестное нечто начало постукивать по дверке шкафа, напоминая о причине, по которой Чимин и решил уйти как можно скорее.       — Почему ты позвал именно меня? Я не смогу и шага сделать в сторону шкафа…       Рука Чонгука крепче сжала запястье Чимина. Громко сглотнув, младший ответил:       — Мне кажется, оно по какой-то причине преследует меня из-за тебя. Будто Квон Юри пришёл по мою душу… Хён?       Из шкафа начало протяжно поскрипывать, дверь медленно приоткрылась. Чонгук от неожиданности ослабил пальцы на чужом запястье, и Чимин, воспользовавшись предоставившейся возможностью, вырвался из его хватки, открыл дверь и выбежал из кабинета. Что-что, а призраки Чон Чонгука ему точно не нужны! Пусть сам с ними как-нибудь справляется! Ему и так проблем хватает! Но всё равно… Это чувство…       Этот пристальный взгляд из шкафа…       Этот напуганный, словно маленький чувствительный мальчик, Чонгук…       Это всё было таким странным, прям до мурашек. Мысли спутывались в огромный клубок, а ноги неслись искать родной кабинет… Да вообще какой угодно кабинет, хоть туалет! Главное, чтобы там не было Чон Чонгука и его шкафных монстров!

─── ･ ｡ﾟ☆: *.☽ .*: ☆ﾟ. ───

      Острый грифиль карандаша мягко скользил по белому листу бумаги. По комнате витал лёгкий запах имбиря и корицы, исходивший от горячих печенек, аккуратно разложенных на тарелке. На фоне звучал жёсткий рок, полностью удовлетворяя уши хозяина сей чудной комнаты, который сидел на стуле в лёгкой одежде кофейного цвета и тихо напевал знакомые строчки.       Обнажённое тело, так хорошо запомнившееся ему всего за пять минут и так бесстыдно появляющееся на бумаге, зацикливало взгляд, обездвиживало каждые несколько минут, будто заевшая мелодия, которую хотелось переслушивать снова и снова. Сделав пару штрихов вниз от талии, парень задумчиво закатил глаза, пытаясь представить чужие бёдра и ноги. Но, как бы не старалась его фантазия, представить подобное было ей не под силу. Даже если прикинуть силуэт в строгих обтянутых брюках… Парню было легче увидеть эти бёдра. Да и всё его внимание тогда было отдано груди Джехи. Хотя с бёдрами взаимодействие кое-какое всё-таки было, и хозяин комнаты, вспомнив это, опустил на лицо раскрытую книгу, краснея от собственных мыслей.       Внезапный стук в дверь заставил его, однако, вскочить и легонько дотронуться до стен, чтобы комната полностью преобразилась. Теперь она сияла чёрно-белыми тонами, как во всём остальном доме. Тонкую одинокую кровать дополняла лишь фарфоровая ваза с журавлями. Стол стал совсем маленьким. Канцелярия уменьшилась до небольшого стаканчика, а глянцевый пол сделался пустым и холодным, как лёд. Дверь в комнату открылась, запустив постоянного гостя… Хотя, вернее всё же будет сказать — владельца.       — Чем это ты занимаешься? — спросил мужчина, кинув взгляд на перевёрнутый чистой стороной листок.       — Как это чем? Уроки учу, — непринуждённо ответил Тэхён. — По литературе нам задали выучить стихотворение. Лучший способ запомнить его — прописать несколько раз.       — На обратной стороне рисунка обнажённого Чон Джехи из класса F? — хмыкнул Намджун. — Ладно. Я не за этим сюда пришёл. Ты же помнишь, что сегодня вечером фестиваль ХанБам? Мне понадобиться твоя помощь.       — ХанБам, который превратиться в ЧугымБам? — вспомнил Тэхён.              — Да. Многого от тебя не потребуется. Надо всего лишь составить некоторый список. Чон Джехи на мероприятии не будет, поэтому можешь не волноваться за его безопасность.       Хоть это успокаивало!       На самом деле, иногда Тэхёну очень даже нравилось, что госпо… кхм! Отец так прекрасно всё понимает! Но как-никак это до ужаса смущало.       Ещё и спать спокойно он сегодня точно не сможет, ведь…

─── ･ ｡ﾟ☆: *.☽ .*: ☆ﾟ. ───

      Ведь синие огни на огромных люстрах просторного зала сверкали, словно самые яркие звёзды.       Люди то кружились в бессознательном танце, то беседовали, громко смеясь и наслаждаясь тёрпким вином. Тяжёлый запах чего-то приторного душил. Даже воздух из приоткрытых окон был неспособен справиться с ним. Но, казалось, никого из присутствующих это не смущало.       Лишь Чеён была напряжённой. Какое-то странное чувство сковывало её, не давало расслабиться в толпе богатых незнакомцев. Все они — небезызвестные политики и бизнесмены. Её отец то и дело с гордостью представлял свою дочь каждому встречному мужчине. Он не раз шутил, что выдаст её замуж за богатого дядю… И с каждым подобным мероприятием она всё меньше и меньше сомневалась, что отец говорил это невсерьёз.       — Чеён-щи, ты выросла! — Снова. Кто этот человек? Чеён понятия не имела.       — Здравствуйте, — на её лице не промелькнуло и намёка на улыбку, но мужчина просиял так, будто она ответила взаимностью на его чувства.       — Ты стала такой красивой женщиной, уже появились и грудь, и бёдра…       Нормально ли говорить такое в светском обществе? Чеён не знала наверняка, но что-то ей подсказывало, что говорить подобное девушке, как минимум, неприлично. Она медленно развернулась и ушла в неизвестном направлении. Возможно, отец потом накричит на неё, но собственная гордость была ей дороже всего.       Но почему даже старые, женатые богачи так пристально смотрят на неё?!       Конечно, дело может быть в коротком чёрном платье без лямок, открывавшем вид на декольте и область чуть выше колен. Может, в длинных светлых волосах, доходивших до середины спины. Может, в лёгком макияже, в особенности, в блестящих вишнёвым тинтом губах… Так или иначе, Чеён испытывала отвращение к своему безупречному внешнему виду, который так привлекал здешних мужчин.       Решив, что с неё достаточно, девушка заперлась в кабинке уборной и тихо заплакала, уткнувшись лицом в ладони. Макияж размажется? Всё равно. До конца этого ужаса её точно никто не увидит. Она не выйдет, пока музыка не стихнет, а туалет не заполнят уставшие дамы…       Но откуда она могла знать, что музыка стихнет всего через минуту? Что послышатся крики, а в туалет рванёт целая толпа, но, видимо, не успеет до него добежать?       Чеён среагировала моментально. Она проверила, закрыта ли дверь, сняла туфли, забралась с ними на крышку унитаза и прислушалась.       Крики постепенно стихали. Последний прервался где-то совсем рядом…       Тишина.       Чеён перестала дышать, когда услышала, как дверь в уборную открылась. Неизвестный прошёл вдоль всех кабинок и остановился прямо напротив последней — единственной закрытой.       Дверь дёрнулась, а вместе с ней и девушка, едва не соскочив от ужаса на пол.       — Здесь кто-нибудь есть? — корейский с небольшим акцентом принадлежал молодому парню. — Откройте, пожалуйста, дверь и скажите своё имя.       — Да… Тебе прям за пожалуйста и дверь откроют, и вены вскроют! — издёвка принадлежала ещё одному парню, говорящему на чистом корейском. Только вот, откуда ему было взяться? Чеён не слышала посторонних звуков.       — С людьми нужно быть вежливым, даже если они — кучка грязных гандонов… братец, — последнее слово было сказано с особым удовольствием. — Тем более, внутри сидит девушка.       — И эта девушка всё равно сдохнет!       — А, может, и не сдохнет! Существует вероятность, что её нет в списке!       — Она что, воровка, что залезла сюда через это окно?       Чеён резко повернула голову вправо и действительно заметила приоткрытую надежду на спасение. Пока неизвестные парни продолжали спор, она очень тихо залезла на подоконник и, прикрыв окно, повернула ручку в горизонтальное положение.       — С девушками нужно быть помягче. Знаешь, что делают их лучшие подруги с такими сволочами, как ты?       — Да что они мне сделают? Я бессмертный!       — Один пропущенный от главного хёна, и ты им станешь!       — Что ты меня этим ничтожеством пугаешь? Серьёзно думаешь, что он меня пугает?.. ЭЙ! ЭЙ! ЧТО ЭТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!       Чеён настежь открыла окно под эти крики и спрыгнула на землю, негромко шикнув от боли в ногах. Она присела, прижавшись спиной к кирпичной стене, чтобы немного прийти в себя. Спор всё не утихал:       — Свалил из своей страны ради красивого парня, пришёл на чужую территорию и стоит права качает!       — Братец, у тебя пассивная агрессия? Ты расист? И с чего это ты на меня так обозлился? Мы с тобой в примерно одинаковом положении. Ты к нуне не просто так ведь обратился!       — Издеваешься?! Да я тебе все полки в шкафах переломаю!       Внезапно возникшая тишина продлилась буквально секунду. Воздух сотрясли звуки бьющегося стекла, мелкими крупицами упавшими на пол. Чеён, поняв, что подслушивать такого рода разговоры хоть и интересно, но очень опасно, медленно пошла в сторону ближайшего здания, в котором горел свет. Но ясно услышала:       — Я таким обычно не угрожаю. Если хочу разбить чью-то наглую рожу, беру в руки топор и бью со все дури.       Второго голоса не прозвучало.       Чеён дошла до круглосуточного магазина, за кассой которого сидела скучающая девушка. Но стоило ей увидеть хромающую блондинку с размазанным макияжем, она подскочила и сама подбежала к ней, начав расспросы. Наверное, подумала, что Чеён изнасиловали. Но услышанное повергло её в больший шок. Она вытащила из кармана телефон и набрала полицию.

─── ･ ｡ﾟ☆: *.☽ .*: ☆ﾟ. ───

      — Я...я...не знаю наверняка… — всё тело Чеён дрожало. Она поверить не могла в озвученное полицией: массовое убийство, пропитанные кровью ковры, гора сердец на одной тарелке с виноградом и одном столе с красным вином, которыми некогда наслаждались их владельцы. Озвученное ужасало. Но ещё хуже становилось от того, что найдённый труп её отца был обезглавлен. Голова нашлась у самого стола, рядом с высокими статуэтками Мегеры, Алекто и Тисифоны, которых, по словам Чеён, там изначально не было. На лбу головы уважаемого политика сияла надпись: «Твой поступок горький, а месть моя сладкая. Господину Паку было проще убить меня, но он не успел___»       — Может быть, вы ошиблись? Он никогда бы не сделал ничего противозаконного! — мокрые глаза Чеён впились молебным взглядом в полицейских. Её мать, сидевшая рядом, тоже подняла на них глаза. Она вела себя тихо, в отличие от дочери. Слёзы медленно стекали по её уставшему лицу, но складывалось такое ощущение, будто она предвидела это. Один из следователей заметил её состояние и попросил объясниться.       — Активистка, — описала она одним словом. Было видно, она не хочет говорить об этом при дочери. Да и у Чеён не было ни малейшего желания слушать про такое. Она встала при помощи полицейского и вышла на свежий воздух. Хотя лучше бы осталась внутри… Перед участком собрались журналисты. Человек тридцать если не сорок. Вдобавок зеваки, которым было очень интересно узнать, что же произошло. На Чеён двинулась целая толпа, десятки микрофонов, камер, вопросов… Полицейский, тоже не ожидавший такого поворота событий, отошёл от девушки на несколько шагов и связался с кем-то по рации. Так Чеён осталась совершенно одна. Пустая, потерянная, желающая только покоя… Она молча стояла перед безжалостной толпой и молчала. И только острый клинок, что пронзил её тело насквозь, стал настоящим спасением.       Стекло разбилось вновь. Несколько его осколков впились девушке в кожу, отчего-то показалось, что сердце забилось вновь.