Война за любимого учителя

      — Джоан, сука, ну почему так медленно? — Хосок с укором посмотрел на парня, который с трудом шагал за ним с десятью пачками бумаги в дрожащих руках.       Джоан только цыкнул в ответ. Конечно, он от всей души хотел бы пожелать Чон Хосоку самому тащить такую тяжесть и двигаться едва ли не бегом. Но если он рискнёт хотя бы намекнуть на горящие от боли руки и подгибающиеся ноги, учитель Чон сам порежет его на тонкие слайсы, воскресит и заставит тащить ещё и их. Бедственное положение Джоана спасала лишь мысль о том, что наконец-то пришёл Юнги, от которого Хосок предпочитает держаться за километр (а лучше, за три, чтоб наверняка). Ещё он вроде бы намекал на какой-то план, и Джоан очень сильно надеялся, что в нём числилось поражение Чон Хосока (и его долгие-долгие страдания). Но пока учитель не собирался заводить песнь о пощаде, и страдал один лишь Джоан, который, словно покорный раб, слушался каждого его указания.       — Заноси! — Хосок «очень щедро» открыл перед Джоаном дверь кабинета класса E, где обычно проводились классные собрания и пытки Джоана как старосты класса и любимчика Чон Хосока. — Ставь здесь! — он указал на парту.       Джоан с громким выдохом поставил стопку упаковок бумаги и встряхнул руки, радуясь, что мучение подошло к концу. Хосок посмотрел на стопку оценивающим взглядом и, скрестив руки на груди, сел на ближайший стул. Ещё и ногу на ногу положил. Джоану вмиг стало как-то не по себе. Чон Хосок точно что-то задумал, и чем бы это ни было, парню уже не нравилось…       Тяжёлый взгляд, лёгший на него, был похлеще пятнадцатикилаграммовой гири. Словно Ким Джоан насмерть сбил человека и теперь встретился с его призраком. Неужели приход Мин Юнги НАСТОЛЬКО одним местом прошёлся по планам Хосока?       — Упор лёжа! — дал команду учитель. По рукам прошлись обжигающие мурашки. Со стороны такие издевательства Хосока над Джоаном выглядели смешно… для учеников не из класса E. Джоан после каждого такого указания молился, чтобы ему не разорвало мышцы. А остальные ученики класса E молились на хорошие оценки, чтобы не занять место страдающего старосты. Чон Хосок очень хорошо умел мотивировать. Тут трудно поспорить. — Приступай к отработке шестидесяти пяти отжиманий!       «Я сдохну на этом полу!» — взвыл про себя Джоан и через боль сделал первое отжимание.       — Ноль, — посчитал Хосок. — Ты разучился отжиматься? Ким Джоан, что происходит?       У парня темнело в глазах, к горлу подкатывала тошнота, со лба на пол ручьями стекал пот, руки и ноги вот-вот готовы были откинуться, а Чон Хосок спрашивает: «Что происходит»?!       — Я зол, — парировал Хосок после ещё одного отжимания Джоана. — Он посмел заявиться сюда, будто к себе домой! Бесстыжий паршивец! Думает, я сделать ему ничего не смогу?.. Блядина! — смешок. — Это всё его старший братишка! Пожаловался добытчику интересными новостями и поставил его в безвыходное положение! Я так и вижу, как послушный младшенький Мин Юнги выстанывает у рассерженного старшенького Мин Сеина прощение! Как же они мне надоели! Вытрахать бы из них всю дурь собачью и заставить полы в школе вылизывать! А потом засунуть бы им их любопытные носы глубоко-глубоко в задницы и превратить в пыль подворотную! Так они мне отплачивают за всю заботу?! Подобным образом ведут себя только паршивцы!.. Ким Джоан! Ты сделал всего семь отжиманий! Твои мышщы оказались неготовы к приходу Мин Юнги? Тогда почему ты его вообще на урок мой пустил?!       Ким Джоан не знал, что на это ответить. Любое слово могло стать для него наказанием. Поэтому он просто продолжил отжиматься как мог. Руки готовы были разойтись по мысленно проведённым швам. Дай Джоану ручку — он нарисует каждый из них, даже с закрытыми глазами. Из глаз начали выплывать слёзы, и стоило парню в очередной раз подняться вверх, как руки не выдержали, и он без сил рухнул на пол. Издав глухой стон от дикой боли, он прикрыл влажные глаза. Парень не мог даже мышцей пошевелить, не то что встать. Головная боль, словно баскетбольный мяч, прыгала по извилистым стенкам головного мозга. В ушах звенело, а глаза лишь отрывками улавливали реальность: то, как подошёл к нему Чон Хосок, сел на корточки и со вздёрнутой бровью дотронулся до чужого потного лба.       — Джоан, у тебя осталось пятьдесят отжиманий. Ты сдался ровно на половине?       После этих слов Джоан больше уже ничего не услышал.

─── ･ ｡ﾟ☆: *.☽ .*: ☆ﾟ. ───

      Чимина, к счастью, до конца дня никто не трогал. Он спустился в холл к ожидавшему его Хару и отправился вместе с ним домой по прохладным, темнеющим улочкам.       Начиная с вечера пятницы, каждый чиокский день казался Чимину невыносимым. Причём, не для него одного. Всё происходящее казалось ему побочками одной большой системы, в которой не только он является жертвой. Раздумывая над этим, он спросил Хару о том, что и привело его к этой мысли:       — Слышал, сегодня Джоан пострадал? Как бы Чимин не хотел вернуть вспять время и избежать встречи с этим парнем в субботу, он всё же не мог спокойно реагировать на новость о травме своего ученика.       — Да. Сегодня у его класса была физкультура с твоим. Учитель E-Чон, говорят, сильно разозлился на приход в школу Юнги и начал издеваться над Джоаном. Хосу сказал, он часто так делает по отношению к нему. Учитель E-Чон здорово на нём отрывается.       — Но Джоан же ни в чём не виноват. Да и Юнги не то что бы. С чего вдруг Чон Хосоку делать это? Кстати, а где сейчас Джоан?       — Этого никто не знает. E-Чон тоже исчез после того, как новость прошла по всей школе. Возможно, он забрал его куда-то.       «Что же делать?» — недоумевал Чимин. — «Надо мной они ещё могут издеваться из-за какой-то там дурацкой игры. Я совершеннолетний человек, который сам отчасти виноват в возникшем положении. Но Ким Джоан… Он же подросток по сути!»       — А родители Джоана об этой ситуации знают?       — Алкоголики мало чем полезны, — по другую сторону от Чимина возник Юнги. Чимин от неожиданности едва травой не стал. Откуда он вообще взялся?!. — Навряд ли пьющий отец сможет хоть что-то решить.       Чимин решил всё же немного отложить их личные с Юнги разборки и поинтересовался:       — Директор Ким ведь тоже прекрасно об этом знает, да?       — Он всё знает. Даже то, что ты ел сегодня на обед. Но проблему решить никак не пытается. Остальным учителям тоже всё равно. Учитель C-Ким только разок поднимал эту тему, но её быстро закрыли. Будь на месте Чона кто другой, давно бы сам на цыпочках перед Джоаном передвигался, но E-Чон умеет находить рычаги давления. Но на мне это не сработало, — Юнги довольно улыбнулся, осознавая своё превосходство.       — Но кто тогда сможет взять верх над учителем E-Чоном? — улыбка Мина стала шире от заданного Хару вопроса. Видимо, его-то он и ждал, чтобы продолжить начатую утром песнь:       — Чон Хосок — двадцатый первый тип PNS. Они не особо любят окружающих. Однако не ведут себя высокомерно, испытывают огромное уважение перед теми, кто старше их по статусу или сильнее. Могут быть манипуляторами, часто жалуются, но иногда могут сказать умные вещи. Они также способны на сострадание… Хотя у Чон Хосока я пока этого не заметил. В общем, давление на него можем оказать мы с Сеином, хотя он быстрее сбежит, чем мы заведём с ним об этом разговор или тот, кто находится с ним в очень хороших отношениях…       — Учитель A-Чон? — догадался Хару. Чимина аж передёрнуло. Это значит, им к Чон Чонгуку надо идти и на коленях просить высвободить Ким Джоана из лапищ Чон Хосока?!       — Именно! — подтвердил Юнги. — Было бы неплохо учителю Паку завязать разговор с ним!       Лицо Чимина побледнело, а Юнги тихо рассмеялся, намекая на то, что сказанное им было не более, чем шуткой. Никто, конечно, в здравом уме не отправит Чимина к Чонгуку. Но что же тогда делать Ким Джоаном?

─── ･ ｡ﾟ☆: *.☽ .*: ☆ﾟ. ───

      Измученное тело очнувшегося Джоана замёрзло от приложенного к травмированным конечностям льда. Он лежал в чужой кровати, от которой исходил слабый, но явный запах её владельца. Запах Чон Хосока.       «Отлично!» — подумал Джоан. — «Теперь мне от него не сбежать. На это он рассчитывал?»       — Блять… Да он ёбнутый! — тихо произнёс парень, повернул голову направо и замер. Прямо перед ним на кресле сидел хозяин комнаты, который подпирал подбородок рукой и пронизывающим взглядом смотрел на ученика.       — Повтори, я не расслышал, — попросил Хосок, усмехнувшись, а Джоану ещё холоднее стало. Он изо всех попытался сесть на кровати, но ничего не вышло, и ему оставалось только пугливым взглядом смотреть на неподвижного Хосока, который, видимо, наслаждался происходящим.       — Ладно, какой бы тварью ты меня не считал, я пока не буду тебя терроризировать, поскольку, честно говоря, выглядишь очень жалко.       Что-что?! Теперь Джоан желал переспросить Чон Хосока, чтобы убедиться, что такие слова в действительности прозвучали из его уст.       — Тогда зачем я здесь? — сорвалось с губ. Хосок встал с кресла и подошёл к кровати. Затем запустил пальцы в короткие пряди Джоана и, начав гладить его по голове, словно малое дитя, мягко произнёс:       — Ты являешься моим инструментом. Не инструментом Мин Юнги и Мин Сеина. Понимаешь?       Инструментом?!       Джоан шокированно уставился на Хосока. Учитель вроде и правду говорил. Парень действительно был наглядным примером того, что станет с классом E, если он не будет хорошо учиться. Но слышать такое было слишком страшно и… тошно. Будто Джоан был бездушной марионеткой, а не живым человеком.       — Поэтому, — продолжал Хосок, — я бы хотел обезопасить класс E от нежелательных для меня попыток занять последнее место. Так что, я даю тебе небольшой отпуск. Конечно, без твоего присутствия класс не станет одним из лучших, однако и последнее место не займёт. Мотивация совсем уж не та, чтобы проигрывать.       — И что, Вы разрешите мне просто лежать здесь и ничего не делать?       — Сказал же, что у тебя отпуск. Глухой, что ли? — цыкнул Хосок. — Кстати, есть одно маленькое «но»: если класс E всё же посмеет занять последнее место, я выпорю тебя на глазах у всей школы.       Джоан вздрогнул. Да, он староста класса, да, дружит с Мин Юнги… Но когда это ОН что-либо решал? Да все ученики класса E хорошо учатся просто потому, что боятся Чон Хосока и жалеют Ким Джоана! У них не заведено, как в том же классе D: староста сказал — класс подчинился. Он не Ким Догён, чтобы контролировать посещаемость, не Чон Хосу, чтобы распределять обязанности, не Чон Джеха, чтобы одним своим видом заставлять девушек вставать перед ним на колени. Для своего класса он — мальчик для битья. Превосходный спортсмен, бесспорно. Но толка от него как от старосты никакого. Он вообще случайно попал на эту должность — оказался крайним. Тем, кто в первый же день не побоялся встать напротив Чон Хосока и высказать ему в лицо всё, что он о нём думает. Правда, потом огрёб «слегка» и рот больше зря открывать не смел.       — Это нечестно, — Джоан поднял на учителя глаза. — Почему я? Почему всегда я?!       Чон Хосок не ответил и молча покинул комнату, будто вопрос Джоана поставил в ступор и его самого.