Survivor

Она не хотела привлекать к себе внимание, особенно когда фотографии с её изображением были разбросаны перед входом в похоронное бюро. По мере того как Кэролайн приближалась к гробу, появлялись другие фотографии. Семейные портреты, селфи на вечеринках по случаю дня рождения, танцы с мужчиной, который смотрел на неё так, словно она держала луну в своих руках — Елена сильно постарела за эти годы, но также оставалась счастливой. Но через шестьдесят лет после того, как Деймон отослал её из Мистик Фоллс, Елена поддалась своей слишком человеческой судьбе. Каким-то образом Кэролайн была единственной, кто смог прийти на её похороны. Барби-вампир была единственным выжившим, и никто не стал свидетелем этого. Бонни умерла прежде, чем Елена смогла жить, Джереми был погружён в охоту, пока в одно из нападений оборотень не разорвал его на части. Сердце Мэтта не выдержало, большое количество стресса с самой юности сказалось на нём. Избавление мира от Кэтрин Пирс пошло не по плану Деймона, но это стоило того, чтобы пожертвовать жизнью с Еленой, в которой он в любом случае должен был бы похоронить её. Кэролайн уже пришлось похоронить Стефана пятнадцать лет назад, и эта боль до сих пор время от времени давала о себе знать. Это были те дни, когда она думала, что идея Деймона уйти в сиянии славы была верной. Глядя на лицо Елены, на бальзамирующую жидкость, заполняющую некоторые морщины и выступы, которые никогда не появятся у Кэролайн, она задавалась вопросом, что значит выжить: чувствовать себя брошенным, когда твои близкие уходят туда, куда ты не можешь за ними последовать. Слеза скатилась по её щеке, когда она прощалась с Еленой, оправляя её в загробный мир, созданный Бонни. Она чувствовала, что дети Елены наблюдают за ней, удивляясь, но Кэролайн выскочила из комнаты прежде, чем они успели задать вопросы, ответы на которые ей неизбежно придётся стереть из их памяти. Да, я знала вашу мать. Я любила её, она была моим другом. Теперь она в лучшем месте, я точно знаю. Это было частью их договора. Деймон внушил ей никогда не оглядываться назад; воспоминания Елены оставались с ней, но она не могла думать ни о них, ни о людях, которых любила. Для неё они стали призраками. Для Кэролайн они действительно превратились в таковых. Сев в машину, она позвонила Лиззи и Джози. У обеих были свои собственные семьи, трудно было объяснить, почему бабушка выглядела как подросток, но с годами это становилось проще. Рик покинул их после окончания колледжа, полный гордостью за своих детей. На долю Кэролайн выпало сохранить семью, как бы странно это ни было, но они по-прежнему оставались семьёй. — Ты можешь остаться со мной и Холли, мама, — пообещала Лиззи по телефону. — Да, — поддержала Джози. — Мы не хотим, чтобы ты чувствовала, что не можешь поговорить с нами об этом. Этот спор продолжался годами, после того как девочки подросли. Они уже давно не были детьми, но всё также боролись за то, чтобы присоединиться к взрослым разговорам. Вытирая слёзы, Кэролайн всё же сумела улыбнуться: — Со мной всё в порядке, — заверила она дочерей. — Я собираюсь вернуться в отель, принять расслабляющую ванну и хорошенько поплакать. Я просто хотела услышать ваши голоса. Люблю вас. — И мы тебя люблю, — эхом отозвались они, когда она въехала на стоянку своего отеля. К тому моменту, как Кэролайн добралась до своего номера, её слёзы почти исчезли: — Привет, — крикнула она, кладя сумочку на стол. — Как раз вовремя, дорогая, — ответил Клаус из ванной. — Я приготовил тебе ванну. Обвив руками его шею, она крепко обняла его: — Спасибо. Клаус нежно погладил её по спине: — Я хотел, чтобы ты почувствовала себя лучше, — признался он. Пять лет, проведённых вместе, были мгновением в его жизни, но он учился заботиться о ком-то кроме себя. — Как я с этим справляюсь? Она улыбнулась, вспомнив, как он задавал подобный вопрос почти столетие назад: — Ты идеален, — вздохнула она, снова обнимая его. Отпустив её, Клаус помог ей снять куртку: — Это стоило того? — спросил он с искренним любопытством. Он был не из тех, кто сентиментален до определенного момента, и его не тянуло к эмоциям самым неподобающим образом. Кража любовных писем у тех, кого он убивал, была актом истощения, но хранение их было связью с его утраченной человечностью; принимая огромные усилия, чтобы присутствовать на похоронах, где она знала только покойного, и не в течение многих лет, просто не рассчитывала на него. Тем не менее, он не жаловался на её внезапное желание покинуть их тосканскую виллу ради визита в Бостон. Он держал её за руку всю дорогу, хотя бы потому, что не знал, как ещё облегчить её боль. Они планировали сделать большую часть своего путешествия, заскочив к Ребекке и Хоуп в Нью-Йорке, как только они насытятся Бостоном. Клаус также предложил встретиться с Лиззи и Джози, но Кэролайн отказалась: через несколько месяцев они все отправятся в круиз по Аляске на её день рождения. — Я позвонила девочкам из машины, — сказала она, опираясь на его плечо. — Они звучали хорошо. Клаус что-то напевал ей на ухо. Он слышал, как строятся её мысли, и был рад переждать её. Шмыгая носом, Кэролайн крепко зажмурилась: — Что будет, когда мне понадобится, чтобы ты привёл меня на их похороны? Он продолжал гладить её по спине, пока она плакала, осознание обрушивалось на неё, как и на протяжении многих лет. Она была вампиром, пережившим своё поколение, а затем и несколько других, но ей ещё предстояло потерять следующее — своих дочерей. Клаус знал, что ему повезло: Хоуп была гибридом, возможно, с большим потенциалом бессмертия, чем он сам. Целуя её волосы, он старался утешить её, как мог: — Тогда мы встретим эти дни вместе, — просто ответил он. — Я буду с тобой на каждом шагу. Кэролайн Форбс, возможно, была последней выжившей, но она чувствовала себя счастливее, чем когда-либо, от того, что ей не пришлось справляться с этим в одиночку.