Третий - лишний

3 апреля. Воскресенье

Монако. Монако-Виль

      План на воскресенье был довольно прост: пробежка, душ, завтрак, проверить позаброшенный на несколько месяцев мотоцикл, дождаться Пьера из мастерской и рвануть в Лондон на его «шкоде».       Простым он был ровно до первого пункта, когда Шарль столкнулся с выходящей из отцовской комнаты матерью. Судя по её хорошему настроению, будить отца не стоило по крайней мере до завтрака. Значит, мать нужно было срочно чем-то занять. К счастью, предложение присоединиться к пробежке по набережной её вполне устроило. Поначалу Шарль опасался, что после травмы мать на тренировке окажется обузой, но нет: похоже, она успела не только залечить свой перелом, но и вернуться в прежнюю форму, почти на равных поддерживая его не самый медленный темп. Даже против воли закрадывалась нехорошая мысль, что все эти страдания с костылями и инвалидной коляской были чистой воды манипуляцией, и травма оказалась не настолько серьёзной, как мать пыталась изобразить.       Последовавшую за пробежкой драку за ванную Шарль проиграл, растянувшись в коридоре во весь рост после довольно подлой подсечки — нечестными приёмчиками мать никогда не брезговала, следуя принципу «цель оправдывает средства». Познакомившись поближе с Фицроем, Шарль даже немного начал понимать причину их с матерью взаимной неприязни: слишком уж они были похожи.       Чтобы не терять понапрасну время, пришлось, как есть, потному и вонючему, тащиться на кухню, варить кофе и готовить завтрак. В то, что этим озаботится после душа мать, Шарль не верил, а жрать хотелось.       Предусмотрительность оказалась не лишней: когда он вышел из ванной, мать сидела на кухне с чашкой сваренного им кофе и тарелкой наготове. Оторвать задницу от стула и дойти до сковороды ей, видимо, снова мешала травма.       — Мне кажется, уже готово, — с интересом потянула она носом и выжидающе посмотрела на Шарля.       Блять! Ну, вот как она тут без него несколько месяцев жила? Но ведь как-то жила же!       Шарль обречённо вздохнул, не заботясь о внешнем виде блюда, вывалил омлет в тарелки и плюхнулся на соседний стул.       Мать, не отрывая взгляда от планшета, рассеянно кивнула, но свою порцию подгребла мгновенно.       — Мам? — после того, как тарелки опустели, решил воспользоваться её хорошим настроением Шарль. — А можно тебя спросить кое о чём? Как женщину.       — Если Дениза сочиняет, что залетела от тебя, шли её нахер, — даже не подняла головы от планшета мать. — Эта потаскуха с начала года волочится с твоим белобрысым дружком. И не только с ним.       Шарль непроизвольно поморщился:       — Я в курсе про них с Фаби. И с Денизой у меня всё кончено. Я… Мне сейчас нужно сосредоточиться на подготовке к сезону. Так что пока не до девчонок.       — Ну, да, конечно! — Мать окинула его шею многозначительным взглядом. — А это тебе просто шлемом натёрло.       Шарль, понимая, как только что прокололся, испуганно зыркнул, пытаясь по реакции матери понять, связала ли она его синяки с Роджерсом или всё же уверена, что сын завел себе в Лондоне подружку.       Быстро прикинув, какой ответ будет наиболее безопасным, Шарль покаянно кивнул:       — Ладно. В общем, есть в команде одна девушка…       — Сколько ей?       — Двадцать с небольшим, — попытался наскоро сочинить себе подружку Шарль, благо, с «Альбионом» мать контакты, вроде, не поддерживала и с большинством сотрудников знакома не была. — Зовут Мэнди. Она у нас что-то вроде пресс-атташе.       — Симпатичная? — судя по равнодушному тону, больше из вежливости поинтересовалась мать.       — Ну… да? — поёрзал, изображая смущение, Шарль. — Блондинка. Мам, я про другое спросить хотел. Точнее, как раз про это.       — А яснее можно? — Мать всё-таки на секунду оторвалась от чтения какого-то автоспортивного паблика.       — Мам, я… красивый?       — Чего?! — От удивления мать даже отставила на стол чашку. — Ты что, девка, чтобы подобными глупостями заморачиваться? Или это всё влияние Роджерса? Может, ты, на него глядя, ещё и рожу начнёшь красить?!       — Мам, ну что ты несёшь?! Крис не красится. Он — нормальный мужик!       — Нормальные мужики с другими мужиками не трахаются, — отбрила мать, снова утыкаясь в планшет.       Шарль снова поёрзал, но отставать не спешил.       — Мам, ну, я хотя бы симпатичный?       — А в кого тебе уродом-то быть? — не отрывая взгляда от экрана, пожала плечами мать.       — То есть мой отец… Он был красивым?       — Да он и сейчас — вполне ничего.       — Вы с ним… встречались?! — удивлённо моргнул Шарль. — Уже сейчас?!       — Нет. На кой чёрт мне с ним встречаться?       — Но ты его видела?       — Да. Чего пристал? — Мать раздражённо швырнула планшет на стол.       Взгляд Шарля машинально, по многолетней привычке подмечать все детали зацепился за изображение на экране.       Ну, теперь ясно, чего она распсиховалась!       — Надо же! Рик поул взял, — озвучил увиденное Шарль.       Мать демонстративно промолчала — обсуждать успехи Фицроя она не любила. Зато каждую неудачу буквально смаковала.       — Мам? — рискнул удовлетворить своё давнее любопытство Шарль. — Может, расскажешь, что между вами произошло? Крис, узнав, что я — твой сын, настрого запретил говорить об этом Фицрою. Сказал, что у вас с Риком какие-то старые счёты.       — Так и есть.       Информативно…       — Что он сделал? — выбрал наиболее приемлемую формулировку Шарль, понимая, что себя виноватой мать не сочтёт никогда.       — Занял моё место в Формуле-3000.       — Твоё место?       — Да. Если бы не он, это место досталось бы мне.       — Я думал, ты сама отказалась от места, когда поняла, что… ну, то, что я должен родиться. Разве Рик виноват, что ему предложили освободившуюся машину?       — Много ты понимаешь! — огрызнулась мать и вдруг ни с того, ни с сего, словно поддавшись какому-то странному сиюминутному настроению, притянула Шарля за загривок, устроив его голову у себя на плече.       — Мам? — растерялся Шарль, впервые за многие годы оказавшийся в подобном положении и потому не очень представляющий, как следует при этом себя вести.       — Я хочу, чтобы через несколько лет вместо него там стоял ты, — кивнула мать на иллюстрирующую новость фотографию Фицроя с победным кубком в руках. — А ещё лучше — вместе с ним, но на верхней ступеньке подиума.       — Чтобы оказаться на верхней ступеньке подиума, нужно выступать за «Мерседес», — фыркнул Шарль. — У «Феррари» в последние годы дела настолько плохи, что Фицрой даже вице-чемпионству в том году был рад. — Он помолчал, не решаясь задать терзавший его в последнее время вопрос. — Считаешь, моё поступление в Академию было ошибкой?       Мать на несколько секунд задумалась, очевидно, взвешивая упущенные и полученные возможности.       — Нет, не было. Появился шанс — ты им воспользовался. Это правильно. Академия может дать тебе очень многое, гораздо больше, чем я или «Альбион». К тому же доминирование «Мерседеса» не будет вечным. В Формуле-1 постоянно какая-нибудь команда доминирует над остальными, а потом слетает с пьедестала. Посмотри, сколько чемпионских команд опустилось на самое дно или вовсе обанкротилось! Даже хорошо, что сейчас в лидерах «Мерседес». Тем больше шансов, что через несколько лет, когда ты окажешься в Формуле-1, расстановка сил изменится с точностью до наоборот — «Феррари» их статус и гонор не позволят десятилетиями оставаться на вторых ролях. Сейчас в Ф-1 главное — деньги, а они у «Феррари» есть. С их бюджетом и специалистами абсолютно реально построить машину, способную выигрывать титулы. Возможно, её уже строят. Это объяснило бы, почему Фицрой подписывает многолетние контракты с итальянцами, а не сбегает в «Мерседес». Он ждёт машину, с которой он завоюет четвёртый титул.       — В «Мерседесе» он бы его уже завоевал.       — И все бы сказали, что без готового «самовоза» он ни на что не способен. Нет, милый, такой титул Фицрою не нужен.       — Но ты сама только что сказала, что «Феррари», скорее всего, сейчас строит какой-то адский «самовоз», в ожидании которого Рик и остаётся в команде! Разница-то в чём?       — В чём?! — удивлённо отстранилась мать. — В том, что эту машину построят при его непосредственном участии. Он не придёт на готовенькое — в глазах болельщиков он, как Шумахер двадцать лет назад, станет тем, кто вытащит «Феррари» из болота. Тиффози после этого на него молиться будут! А в «Мерседесе»… В «Мерседесе» он просто выиграет титул у напарника. Как этот ваш хвалёный Джетта у Фалько — по причине отсутствия реальной конкуренции.       — А мне, значит, сойдёт и на всё готовенькое прийти? — обиженно отодвинулся Шарль. — Такого ты обо мне высокого мнения?       — Я такого высокого мнения о твоём опыте и, как следствие, возможном вкладе в создание чемпионской машины, — небрежно отмахнулась мать. — Или ты будешь спорить, что инженерам от тебя сейчас никакого проку?       Обидно, но справедливо.       Шарль вспомнил направленные на него разочарованные взгляды Макса Донелли и Драконихи, когда в Эшториле те пытались выжать из него хоть какую-то полезную для настройки машины информацию, и смиренно кивнул: если его знаний и опыта не хватает даже для техники «трёшки», то в Ф-1 от него и вовсе не будет никакой пользы.       — Милый, вспомни о вашей с Фицроем разнице в возрасте. И в опыте, — снова приобняла его мать. — Шумахер пришёл в «Феррари» после двух чемпионских титулов, Фицрой — после трёх. Если Академия позволит тебе этот путь сократить, никто не будет ждать от вчерашнего дебютанта того же, чего все ждут от чемпионов. Но если ты при этом поедешь не хуже этого самого чемпиона, да ещё и на построенной под него машине…       — Ты мне предлагаешь прийти в команду и нагнуть её лидера? — насмешливо приподнял бровь Шарль, которому тут же пришёл на память рассказ Линдстрёма о его возвращении в «Феррари» в качестве напарника Фицроя.       — Именно.       — Почему ты думаешь, что мне это удастся?       — Потому что я помню его в твоём возрасте. Ты лучше.       — Возможно. Но сейчас это совсем другой человек. Даже не человек. Это какой-то грёбаный терминатор без страха, без эмоций, без жалости, зато с невероятной реакцией и чувством машины.       — Ну, вот видишь: ты сам понимаешь, что тебе нужно развивать в себе, чтобы побить Фицроя его же оружием. У тебя ещё есть время в запасе. Через несколько лет возраст начнёт играть против него, и ваши шансы сравняются.       — Мам, — признавать это было горько, но бежать от правды не было никакого смысла. — Я для тебя — просто орудие мести за разрушенную карьеру?       — Не говори глупости, — встала из-за стола мать. — Чёрт! Проклятая нога опять разнылась — пойду жахну обезболивающих и немного отлежусь.       Ну, да, конечно!       Километры по набережной наматывать — ничего не болело, а тут вдруг разболелось!       Шарль укоризненно покачал головой ей вслед и принялся собирать грязную посуду. Потому что: ну, а кто ещё это сделает?