kitty

      Лаксус старается держать себя в руках, чтобы не бросить испуганно-пораженный взгляд на очередного посетителя кафе, который домогается до него. Точнее, пристает, легонько (спасибо хоть на этом) тянет за его хвост, сочтя это забавным. Хвост официанта дергается, но еще не распушается, потому что, хоть ему и противно и страшно от чужих наглых рук клиентов, он уже привык к тому, что ему не дают покоя на работе. Он принадлежит к расе гибридов — людей с дополнительными частями тела, обыденно присущим животным. Таких в мире много, но они все равно остаются меньшинством по сравнению с людьми. Меньшинством, над которым почти все люди издеваются, пристают и докучают.       Лаксус очень устал от этого, но ему приходится свыкаться со своей участью: с тем, что посетители кафе, где он работает официантом, не могут упустить возможности обратить внимание на его пушистый хвост, на его чуткие к любым звукам кошачьи уши; с тем, что начальство воспринимают его как вещь, а не живого человека; с тем, что его заставляют носить удушающий ошейник, как у настоящего кота, еще и вынудив в комплект униформы добавить ленту с бантиком на хвост, что заставило Дреяра убедиться в том, что начальству лишь на руку больной интерес посетителей к гибридам. Будто бы Лаксус не человек, не их работник, с которым стоит равняться, а ходячий пиар-ход, который украшают в угоду нахальным извращенцам, что так и норовят его полапать. Но Лаксус ничего не может с этим сделать — ему надо зарабатывать на жизнь, а это кафе — одно из немногих (совсем немногих), которое принимает таких, как он, на работу вообще. Лаксус еле нашел вакансию, где нет этого назойливого предупреждения «Гибриды не принимаются». И это он еще живет не в провинции, а мегаполисе.       Но все-таки ему удалось устроиться на работу и даже по белой зарплате, а не подпольно, но это не мешает начальству постоянно задерживать, а иногда даже недоплачивать его зарплату. Лаксуса это очень тревожит, потому что у него и без того финансовых проблем по самое горло. Но он не должен думать об этом во время рабочего дня, иначе совсем доведет себя пессимистичными мыслями.       «Я справлюсь» — думает он, совсем не веря в собственные слова, когда за спиной вновь кто-то из хамских посетителей подзывает его «кс-кс-кс», а после вся компания этого остроумного мужчины заливается хохотом. Дреяр закатывает глаза, вдыхая полной грудью от безысходности, но затем на его лице появляется фальшивая улыбка и он приближается к пресловутой компании мужчин.       — Подлей-ка нам еще виски, киса, — Лаксус учтиво кивает, как будто не хочет вылить виски ему на лицо. Уши, дернувшиеся в стороны, выдали его раздражение после «остроумной» фразы мужчины, которую он к сожалению решает добавить: — смотри, не перепутай с молоком.       Мужчины за столом, до того пристально наблюдающие за каждым движением Лаксуса, который убирал грязную посуду, слушая просьбу, вновь разразились смехом, будто бы сказанное было хоть сколько-то смешно.       Дреяр уносит тарелки на кухню, где он бы находился вечно, потому что повара казались ему более человечными. Они относились равнодушно к тому, что Лаксус — человек, отличающийся внешностью, а для него было так важно, чтобы в нем видели что-то помимо этого. Но возможности поладить с кем-то из кухонного персонала не выходило — он мог переговариваться с ними о чем-то по работе или совсем обыденном, но в дружбу это не перетекало. К его сожалению.       Он возвращается в зал, говорит бармену о заказанном виски и, пока он разливает, надеялся перевести дух, но его застала одна из коллег, которая своей трудоспособностью метила в администраторы, и Дреяр бы пожелал ей удачи в этом, если бы она не придиралась ко всем работникам так, будто она не официант, а уже на должности директора. Вот и сейчас Эрза подходит чтобы дать очередное задание, когда Лаксус остановился от работы на двадцать секунд:       — Дреяр, обслужишь вон того? Только что зашел. — вроде бы просьба, но в обыденно приказном тоне. Лаксус сдерживает уставший вдох, бросает взгляд на часы — до конца смены полтора часа. Оборачивается, чтобы взять меню со стойки официантов, вдали замечает зашедшего посетителя, который только уселся за свободным двухместным столиком и уже с легко читаемым на лице отвращением смотрит в сторону компании мужчин, которым бармен старательно разливает алкоголь прямо сейчас. Лаксус усмехается: кажется, этот клиент единственный, кто его понимает.       Лаксус ускоряет шаг, подходя к новому гостю — сам не знает почему: из-за того, что уже вот-вот должен подать виски тем хамам, или из-за посетителя, который, придя, прожигал взглядом не гибрида с бантиком на хвосте, как делает это каждый нетактичный клиент? Зачем быть тактичным с недолюдьми? Дреяр думает, что этот вопрос не мучает парня за столом, к которому приближается.       — Добрый вечер. — Лаксус кладет меню на стол, своим приветствием выводит посетителя из прострации. Парень с розовыми волосами поднимает голову, смотрит на официанта, и они оба мысленно отмечают, что их объединяет притягивающая внимание внешность. Парень перед Лаксусом улыбается располагающе, словно он официант, который должен выглядеть доброжелательно. Но Лаксус не чует ни капли фальши ни в его улыбке, ни в приветствии (которое, кстати, мало кто из клиентов считают обязательным по отношению к гибриду):       — Добрый.       Лаксус ловит себя на мысли, что он впервые за долгое время благодарен вечно достающей его Эрзе. Но сейчас он вынужден покинуть приятную компанию этого милого парня, одного из немногих, кто не заостряет внимание на его дополнительные части тела, и вернуться в весьма не приятную компанию, которая заостряет внимание на его дополнительных частях тела слишком сильно. Он забирает поднос с рюмками, приближается к столу с мужчинами, которые, как бы парадоксально ни звучало, будто бы опьянели еще больше, пока ждали алкоголь. Он немного наклоняется над столом, чтобы поставить бокал у каждого гостя, и, чтобы не обращать внимание на их противные хищные взгляды, так и обгладывающие Дреяра, он бросает мимолетный взгляд на розоволосого парня. Встречается с его глазами, беспокойными и недовольными, но гость не смотрит на него, а на мужчин, окружающих Лаксуса. Один из них выдает, посмеиваясь:       — Спасибо, киса.       Дреяр выдыхает разочарованно и беззвучно, его губы дергаются в вынужденной улыбке, он уже отходит от стола с пустым подносом, но его вновь окликают мужчины, к которым Лаксус не хотел бы подходить вновь никогда больше.       — Ничего не потерял?       Лаксус думает «гордость», но тут же оборачивается с бесстрастным лицом. Один из гостей подбрасывает в руке его бантик с хвоста. Должно быть, нарочно снял за спиной, когда Лаксус расставлял бокалы. Может, это заметил и розоволосый парень, потому и смотрел в их сторону таким встревоженным взглядом? Лаксус подходит к злосчастному столику, протягивает руку к своему банту, но мужчина резко поднимает свою ладонь, сжав в ней розовую ленточку.       — Да ладно тебе, поворачивайся, я привяжу.       Дреяр замирает на пару секунд, пытаясь поверить тому, что только что услышал, но никак не удавалось. Он хмурится, краснеет от возмущения, но в большей части — из-за обиды от такого отношения к нему, произносит вежливо, потому что должен:       — Да нет, спасибо, я сам могу.       Он протягивает руку к банту, надеясь, что мужчина смирится и пойдет на встречу, но едва ли похабная пьянь, пришедшая ради издевательств над пареньком с кошачьими ушами и без права голоса, послушает здравый смысл. Противный внешне, с сальными, распущенными длинными волосами мужчина, опять резко убирает руку от руки официанта, лыбится широко и мерзко, будучи явно не готовым прекращать измываться над Лаксусом. В груди блондина давит чувство обиды, которое скоро заставит его задержаться у стойки официантов на секунду-другую, чтобы проморгаться от подступающих слез.       — Тебе жалко что ли, киса?       Лаксус понимает, что никто из коллектива за него не вступится, потому что домогательства от посетителей к гибриду — обычное дело, которого, честно говоря, начальство и ожидало, принимая его на работу. Поэтому он решает прийти к компромиссу и, не оборачиваясь спиной, приближает хвост к своему животу, хватается его недалеко от конца, и выставляет ладонь перед мужчиной, ожидая, что тот вернет ленту, если Лаксус наденет ее при нем. Мужчины за столом тем временем хихикают себе под нос, наблюдая за этим и не замечая вокруг себя никого, кроме Дреяра. А стоило бы.       Мужчина с ехидной улыбкой наконец сдается, собирается вернуть бантик, но конечно же не в ладонь официанту, а самолично надев на его хвост, который на грани от того, чтобы дернуться в сторону и распушиться до огромных размеров. Его соседи злорадно и одобрительно смеются, находя унижение над взрослым человеком с едва отличительной внешностью таким уморительным. Но бокалы опустошены, а персонал уже бросает удивленные взгляды в сторону компании (поразительно, что им не плевать), поэтому они решают сворачиваться, хотя, Лаксусу казалось, они бы не отказались забрать с собой его самого вместо недоеденных блюд, чтобы поиздеваться подольше:       — Ладно, киса, принеси нам счет.       Дреяр едва ли не бежит за ним, радуясь, что они наконец уйдут. Он возвращается к столику, оставляет книжечку с чеком, а затем прячется в уборную, надеясь, что к его возвращению их уже не будет в заведении. Он пытается отдышаться, хотя от этого обида будто бы двигается из груди выше, к носу, в котором начинает неприятно покалывать от начинающегося плача. Он смотрит на потолок, подняв голову, надеясь, что слезы спрячутся обратно, так и не дойдя до его щек. Ему удается переключиться на парня, который наверняка уже готов сделать заказ, и Лаксус искренне надеется, что его не обслужил уже кто-то другой, потому что это буквально единственный клиент, который не вынуждает Лаксуса тоскливо поглядывать на часы. В сердце щемит от надежды, он выходит из туалета персонала и, с трудом улыбнувшись, чувствуя, как мышцы лица немного сводит, идет в сторону розоволосого парня. Тот скучающе осматривал зал, поэтому сразу заметил спешащего к нему официанта и мгновенно оживился. Но Дреяра зовут опять и ему приходится сбиться со своего пути (единственного, который он считал верным).       — Кис-кис, мы тут оплатили. Забери. — Лаксус подходит, хмурясь от непонимания: зачем ему напоминать забрать счет, если он сделает это в любом случае. После следующей фразы становится ясно, почему мужчины решили отдать счет лично: — мы оставили тебе на молочко. Купишь себе полакать.       Он тянет последнее слово едва ли не по слогам, а потом улыбается похотливо и противно, что у Дреяра проходят мурашки от отвращения по всему телу. Лаксус видит боковым зрением, что на него смотрит еще один мужчина, но не за этим столиком.       Тем временем дружки наглого гостя хихикают глухо, прикрывая рот ладонью, переглядываются со словами в глазах «слышал?». Лаксус забирает счет и у него не хватает сил сказать спасибо и спросить, все ли им понравилось, потому что разговаривать с этой похабной пьянью у него нет никакого желания. Он отворачивается с чувством облегчения, что официально имеет право больше не иметь с ними дела, но его добивают дерзким шлепком, как только он собирается уходить. Хвост на этот раз распушился.       Он слышит, как компания за спиной заливается безудержным гоготом, краснеет от стыда и обиды так, что мог слиться с алыми обоями в этом проклятом кафе. Справа за спиной кто-то едва не роняет стол, сорвавшись со своего места. Когда Дреяр оборачивается, замечает, что розоволосый посетитель грубо хватает того самого противного типа за лацканы его задрипанного пальто. Его дружки вскакивают и пытаются утихомирить парня пока что словесно.       — Тебя, блять, учили манерам? — голос парня звучит разозленным, даже яростным. Он совсем отличается от того, как он говорил с Лаксусом. Дреяр мог бы испугаться, что милый с виду парень предстал так быстро в совершенно другом образе, но не боится, потому что он единственный, который действительно хоть что-то сделал ради Лаксуса в этом кафе. Пьянь, которую розоволосый до сих пор прожигал разгневанным взглядом, оклемалась от неожиданного нападения и с дурацким выражением лица, выгнув свои еле видные брови, спрашивает:       — Кто ты вообще?       — А ты кто чтобы так обращаться с другими? — парень не теряет запала, даже когда его не воспринимают всерьез. — Он официант, он тебя обслуживает, а ты ведешь себя с ним как с каким-то отбросом общества, уёбище.       — Он официант? Я думал, так, зверёк на побегушках. — он смеётся, будто сказанное его действительно оправдывает, и его отношение к Дреяру вполне нормальное. Лаксуса не задевают его слова: он чего-то подобного и ожидал, его скорее пугает, что лицо розоволосого парня омрачилось, потеряв какие-либо эмоции. Компания друзей, которая, казалось бы, должна была разразиться хохотом от очередной остроумной шутки, затихла, не зная, чего ожидать.       Спасатель Лаксуса вышибает голову мужчины своей же головой и, кажется, ломает ему нос, а сам прилично ударяется лбом. Справа в него влетит кулак, но он успевает среагировать и резко тянет руку на себя, вынуждая одного из дружков свалиться на пол, туда же, где лежит извращенец, домогающийся до Лаксуса, с кровью из носа. Но удар со спины розоволосый блокировать не может, поэтому его сильно толкают, он сваливается на колени и ему тут же прилетает пинок в живот. Мужчина, на лице которого не осталось мерзкой улыбки, достает до парня, и в этот раз он не успевает увернуться от кулака, получает удар прямо в висок.       Дреяр замер, наблюдая за этим. Ему стоило что-то сделать, даже ввязаться в драку из-за этого незнакомца-спасателя, несмотря на то, что он не умеет и не готов драться или получить по лицу, но он не успевает, потому что, как только группа мужчин подходят к лежащему розоволосому парню, чтобы отпинать его ногами, подбегает охранник, который грубо отталкивает всех, давя на плечи и грудь мужчин, которым давно пора было уйти отсюда. В итоге половина из них успокаиваются, приходят в себя от ударов, бросают презрительные, угрожающие взгляды на парнишку, который просто вступился за гибрида. Да, грубовато, но ничего наглее харассмента по отношению к Лаксусу не произошло.       И вот, когда все они уже направлялись к выходу, мужчина, шлепнувший Лаксуса, подходит к розоволосому, пытающимся оклематься от удара головой, и, когда тот поднимает голову, раздраженно хмурясь, плюет ему в лицо.       Лаксус срывается со своего места, приближаясь к ним, как и охранник, и пока тот оттаскивает дерзкого, неугомонившегося мужчину, Дреяр садится на колени перед своим спасателем. Достает из кармана фартука салфетки, осторожно вытирает ему лицо от чужой слюни, а затем и от крови.       — Вы в порядке? — обеспокоенно спрашивает Лаксус, чувствуя вину, что не подошел раньше, или не предпринимал попытки разнять дерущихся. Точнее, оттащить избивающих. Он приблизился к лицу парня, чтобы протереть кровь, которая, отчасти, текла из-за него. Но парень не выглядел удрученным, что ему досталось, не выглядел расстроенным, он лишь иногда моргал и щурился от боли, когда Лаксус задевал салфеткой болезненные места. Он улыбнулся, услышав вопрос, и выглядел таким добрым и жизнерадостным, будто бы только что не он ввязывался в драку.       — А вы? — его голос опять звучит нежно и располагающе, в отличие от той интонации, с какой он ругался с тем длинноволосым.       Лаксус краснеет не от стыда и обиды впервые за день. Он смущенно смеётся и розоволосый не сдерживается, чтобы тоже не засмеяться. Парень смотрит прямо в лицо Дреяра, не отрывая внимающего взгляда. Не перестает улыбаться широко-широко.       — Теперь да. — Он краснеет сильнее, когда произносит это, но это правда. Он надеется, что Эрза не придет сейчас с непрошенными поручениями. Салфетка в руке совсем пропиталась кровью, это была последняя из нескольких, спрятанных у него в кармане. Он неловко убирает ее от лица, на котором все еще есть остатки крови, а некоторые раны медленно опухают, краснеют и продолжают кровоточить. Он и не замечает, как обеспокоенно машет его хвост, а розоволосый обращает внимание на его прижавшиеся к голове кошачьи уши. Мужчина уныло произносит: — Не стоило вступаться за меня.       — Это пустяки, — он показывает на свое лицо, усмехнувшись, и это, как ни странно, внушает Лаксусу веру, что это действительно пустяки. — меня больше волнует, что этот придурок сделал с вами. Часто ли вообще такие заходят?       Дреяр отводит взгляд, не желая отвечать, потому что у него предчувствие, что если он скажет правду, этот парень выследит каждого по камере и будет вышибать им мозги своей же бошкой, а потом получит сотрясение мозга, если ему повезет обойтись только этим. В таком случае только салфетки не помогут, хотя, признаться, они и сейчас несильно помогали. Тем временем розоволосый сочувствующе хмурит брови, читая ответ по лицу блондина. Но неловкую паузу прерывает внезапно подошедший администратор, который, вероятно, пропустил драку из-за перекура. Но толк от него хоть какой-то был — аптечка в руках:       — Извините, могу я вам чем-нибудь помочь? Держите аптечку, — мужчина в дешевом костюме и с бейджиком на груди, на котором написано его имя «Джером», протягивает Дреяру небольшой контейнер со средствами первой помощи. — Могу вызвать скорую, если хотите.       — Нет, спасибо, я в норме, — он вновь улыбается, и на этот раз внимающего взгляда не может скрыть Лаксус. — Тем более, ваши официанты лучше любых врачей.       Администратор вежливо улыбается и, кивнув, теряется в дверях с подписью «staff only», розоволосый переводит взгляд на блондина, который пытается отвлечься от невзначай брошенного комплимента-шутки поиском дезинфицирующего средства. Тем не менее его застенчивая улыбка говорила сама за себя. У парня сводит щеки от усилий, прилагаемых, чтобы не смущать официанта собственной довольной улыбкой.       — Я... до сих пор не знаю, как вас зовут. Думаю, заслужил узнать. — он расплывается в очередной обворожительной улыбке, и Лаксус не знает, что выглядит притягательнее — она или его такие же обаятельные добрые глаза. От них вдвоем Дреяр может забыть свое имя, ой, кажется, именно это сейчас и спрашивают.       — Я Лаксус. — сказал он спустя недолгую паузу, во время которой он усердно пытался отыскать нужное в памяти, хотя, казалось, собственное имя это нечто, что должно отскакивать от зубов, но когда Лаксусу кто-то так откровенно и искренне улыбается, даже не бросая взгляд на его кошачьи уши и хвост (на котором до сих пор бант), он теряет дар речи. — А Вы?       — Нацу. — он немного накреняет голову, а потом хмурится, хватается за лоб и гладит висок, где Лаксус недавно вытирал кровь, мычит почти беззвучно от боли. Дреяр бросает на него обеспокоенный взгляд, его уши опять поджимаются.       — Давайте пройдем в служебную комнату, я обработаю оставшиеся раны и дам какое-нибудь болеутоляющее?       — Все в порядке, — говорит Нацу, хотя по его непривычно хриплому глухому голосу становится ясно, что не все в порядке. — Мы можем сесть за какой-нибудь столик здесь, а то мне будет как-то душно в комнате.       — Хорошо. — Лаксус встает и подает руку Нацу, придерживая за спину. Он встает не рывком, как Дреяр, но успешно держится на ногах, что уже хорошо. Они подходят к одному из столиков, где есть широкий диван, на котором они оба поместятся. По пути Нацу держится за плечо Лаксуса, и, признаться, это единственный раз, когда Дреяр не злится, что его касается посетитель. Оно и понятно, Нацу уже нечто большее. Спасатель, как минимум.       Они усаживаются, Лаксус достает ватные диски, мочит в перекиси водорода из небольшого бутылька, потом аккуратно прикладывает к раздраженной коже парня. Он протирает его лицо от оставшейся крови влажными дисками, аккуратно и нежно, Нацу смотрит на него с любопытством в глазах, но не тем больным интересом, с которым его обглатывают взглядом гости кафе, его, кажется, так занимает Лаксус, а не гибрид.       — Я бы так хотел спросить что-нибудь, но как ни придумаю, понимаю, что это, наверное, больная тема. — Он виновато улыбается. Это заставляет Лаксуса смущенно отвести взгляд и совсем не обращать внимание на то, что Нацу внезапно перешел на ты. Кажется, из-за бесконечного чувства благодарности он бы простил этому парню всё. — Может, расскажешь о себе сам?       — Хотите спросить, почему я здесь работаю? — Нацу думает, что этот вопрос так и норовит сорваться с губ каждого, кто хоть раз увидел, как к Лаксусу здесь обращаются. Но ни единая душа не спрашивает, не вмешивается. Начальство не обращает внимание, персоналу все равно, гибрид не сопротивляется — значит все идет так, как надо. Но Нацу с этим не согласен. Поэтому не мог проигнорировать. Он кивает, а Лаксус горько усмехается: — единственное место, куда меня взяли. Да и, если честно, у меня нет возможности сидеть на чьей-то шее, пока я ищу работу. Найти работу, будучи гибридом, задача как будто бы из невыполнимых. Если говорить про официальное трудоустройство. Мне не хотелось возиться с упрашиванием отпуска, нечетким графиком и нестабильной зарплатой. Впрочем, последнее меня преследует даже здесь.       — Серьезно? Господи, бедняга. — Нацу закатывает глаза от безысходности, недовольно качает головой, осматривая зал кафе, потом бросает на Лаксуса грустный взгляд, как будто его проблемы воспринимаются для него, как собственные. Дреяр давно не встречал людей с эмпатией по отношению к нему. — То есть, тебе понижают зарплату вдруг что? Или не выплачивают?       — Её не понижают, просто недоплачивают. Бывает, что задерживают на несколько дней, а порой это очень неприятно, знаете, потому что я договорился со своим арендодателем оплачивать жилье именно в тот день, в который мне обязаны выдавать зарплату, но… — Нацу хмурится опять, а Лаксус надеется, что он не побежит за спрятавшимся администратором. Это правда мило, что его действительно беспокоят проблемы Лаксуса.       — Даже сейчас есть такие проблемы? Я имею в виду, твой арендодатель еще не выставил твои вещи за дверь? — Такая, казалось, безвыходная ситуация заставляет Лаксуса негромко посмеяться. Нацу опять улыбается, а Дреяр клеит ему большой пластырь около виска, там, где только перестала идти кровь.       — Вроде бы нет, но день оплаты жилья и моей работы был еще три дня назад, а от управляющего ни ответа, ни привета… — он отводит взгляд, скептично поджав губы, и совсем уже поздно добавляет: — не хочу выглядеть, будто жалуюсь. Это просто факт.       — Да я и не воспринимаю это как жалобы, Лаксус. Для меня это проблемы, которые стоит решить. Я понимаю, что звать тебя к себе было бы домогательством не меньше, у того придурка, так что я могу тебе снять квартиру. Чтобы твоя душа была спокойна, что арендодатель не ворвется к тебе с битой, требуя денег. — Дреяр смотрит на него изумленно, даже, кажется, бледнеет, будто бы испуган от услышанного. Нацу едва смеется в ответ на его реакцию. — Да чего ты, все нормально, и не надо со своим «не стоит» и «мне не надо». Я просто хочу помочь. Извини, если это выглядит слишком… настойчиво.       — Нет, просто. — Лаксус не находит слов, что сказать, и, если честно, речь Нацу слишком хороша, чтобы быть правдой, но Дреяр очень чуток ко лжи и фальши, а парень перед ним выглядит таким искренним в стремлении помочь ему, таким искренним, когда беспокоится о нем, переживает за его проблемы. — Не понимаю, почему Вы все это делаете. Помогаете мне.       — Наверное, по той же причине, по которой ты остался обрабатывать мне раны, а не просто сказал спасибо, за то, что я вступился. — Нацу вновь немного наклоняет голову, кажется, будто бы так лучше видит все, что бурлит в голове Лаксуса. Дреяру и вправду кажется, что он читает его, как открытую книгу, хотя в сказанном он ошибся.       — Я это делал потому, что Вы единственный человек здесь, которому было не плевать на…- он не находит слов, а во рту пересыхает от смущения. Все варианты дальнейшего предложения кажутся глупыми, неподходящими. Он тихо произносит, пряча взгляд: — меня.       — Так позволь мне продолжать быть им.       Лаксус очень смущается, чувствует, что его руки вспотели, и он прячет взгляд, прижимая к себе уши и, сам того не контролируя, довольно виляя хвостом.       — Если тебя так смущает моя бескорыстность, мы можем договориться. Я найду тебе квартиру неподалеку, чтобы тебе не пришлось тратить деньги на общественный транспорт каждый день, ты заселишься туда, будешь платить мне те же деньги, что платишь сейчас своему арендодателю. В любое время, потому что я уяснил, что с деньгами все туго. Это же звучит справедливо, хм? Мы даже можем сделать расписку, чтобы я неожиданно не потребовал у тебя сумму в три раза больше.       Лаксус не хочет делать поспешных решений и быстро соглашаться на такую подозрительно щедрую авантюру, но попросить номер у парня, который едва ли не получил сотрясение мозга из-за того, что какой-то хам шлепнул Дреяра, не кажется лишним. Он смущается, но просит, кажется, не с подозрительными мотивами:       — Звучит хорошо. Но мне надо подумать над этим. Все же, у меня же есть время, пока арендодатель не выставил мои чемоданы за дверь, правда? — Нацу смеётся опять, по-доброму и даже заразительно. Лаксус улыбается и продолжает. — Но я бы обязательно связался с Вами, как только бы пришел к какому-то решению. Может, оставите свои контакты?       — С удовольствием, Лаксус. — он достает до одной из салфеток на столе, а официант подает ему ручку, которую все носит с собой. Нацу аккуратными цифрами выводит свой номер на тонкой салфетке, которая, казалось, вот-вот порвется от напора письма. Он протягивает салфетку Лаксусу, и тот убирает ее в нагрудный карман, в котором нет ничего, с чем бы Дреяр случайно перепутал ныне драгоценную бумажку. Он бросает рассеянный взгляд в сторону зала, обращает внимане на соседний стол, где посетители изучали меню. Вдыхает неожиданно, опомнившись.       — Вы, должно быть, до сих пор голодны? Я же так и не пришел, чтобы принять заказ… — он обеспокоенно смотрит на часы на руке, обнаруживает, что до закрытия меньше часа. — На кухне не успеют приготовить приличный ужин, разве что перекусить.       — Я бы поел, да. Можно пойти в любой другой ресторан, раз кафе скоро закроется. — Он бросает на Лаксуса немного хитрый, лукавый взгляд. — Но точно не одному. Не люблю есть в одиночестве.       Лаксус чувствует теплоту в груди и прилившую кровь к щекам, отводит взгляд опять, чувствуя, что Нацу опять пронизывает его выжидающим и даже несколько заигрывающим взглядом.       — Сегодня это Вам не мешало. — тихо подмечает Лаксус, до сих пор избегая пытливых глаз. Он улыбается радостно, и впервые за долгое время искренне.       — Ну, я не был один. Моей компанией был красивый официант. Надеюсь, останется.       Лаксус наконец встречается с парнем взглядами и, опять смутившись его выразительных, внимающих глаз и такой откровенной улыбки, неловко, смущенно посмеивается.       — Останется.       На лице розоволосого, которое выглядит действительно побитым из-за опухших следов от ударов, до того кровоточащих, расцветает самая счастливая улыбка, которую Лаксусу удавалось наблюдать у кого-либо перед собой. Он и сам улыбается. Также счастливо, также искренне.