Альтернативные истории

Елизавета, сделав заметное усилие, проглотила последний кусочек пирожного с белковым кремом. Глубоко вздохнув и блаженно закатив глаза, девушка положила свои пухлые ручки на белоснежный мягкий живот, выкатившийся вперед из-под тоненькой кружевной ночнушки, и грузно разлегшийся на мясистых ляжках своей обладательницы. За последние пару часов непрерывной трапезы он изрядно раздулся, увеличившись более чем в два раза. Однако для Лизы это не являлось ее абсолютным максимумом. Ведь будучи едоком со стажем, она не раз наедалась так сильно, что ее пузо раздувалось подобно гигантской сфере, становясь совершенно неподъемным и, в то же время твердым как камень. Сейчас же оно еще проминалось, а под пальчиками ощущалась довольно толстая прослойка нежного жирка, накопленного обжорой за время ее увлечения безудержным поглощением еды. Бережно потерев свой отяжелевший шарик, и тихонько простонав, девушка расслаблено откинулась на мягкую подушку. В этот момент ее влажной, покрытой испариной, бархатной кожи коснулись грубые мужские ладони. Почувствовав их, Лиза невольно томно замычала от удовольствия. Как же она любила прикосновения этих рук. Эти осторожные, массирующие поглаживания, с периодическим надавливанием на переполненный разнообразной пищей желудок, шаловливые подталкивания большого, упруго раскачивающегося пуза, похлопывания по его вздымающейся бледно-розовой громаде. Все это доставляло юной обжоре неописуемое наслаждения, заставляя ее сердечко трепетно сжиматься, а душу изнемогать от накатывающей похоти и желания. Так мог делать только ее муж Сергей. -По-моему, он еще полон еще не на все сто процентов, дорогая?- послышался откуда-то со стороны голос лизиного супруга. -Ага. Сегодня ты накормил меня не так, как тогда, на Новый год.- девушка открыла глаза и с нежностью посмотрела на молодого человека, лежавшего возле нее и увлеченно ласкавшего ее набитый животик. -Ну, тогда все-таки праздник был. Повод, как ни как.- усмехнулся Сергей, не прекращая наглаживать тело своей ненаглядной жены.- Хотя согласен, это было и вправду грандиозно. Я даже опасался тогда, что лопнуть можешь. Так много съела. Особенно мне тревожно стало после газировки. -Это когда я целый пак разом выпила?- мечтательно завела глаза Елизавета.- Нуда. Мой животик тогда гремел и бурлил так, что стекла в окнах дребезжали. -А как он рос! Как рос! -Ага. Прямо на глазах. Я тоже тогда подумала, что не выдержу. Так распирало изнутри, что даже терпеть с трудом получалось. -Однако от секса ты тогда отказываться не стала.- Сергей хитро посмотрел на свою супругу. -От десерта я никогда не отказываюсь, дорогой. Что я, дура что ли?!- блаженно улыбнулась девушка, погладив голову мужа своей ладошкой.- Я и сейчас отказываться не собираюсь. Вот только…- она немного поерзала в кровати своим необъятным, распухшим телом. -Только что? -Хочу еще немного раздуться.- Лиза оценивающе посмотрела на свое пузо.- Но не едой. Неси насос, дорогой. Накачаешь меня через попу. -Конечно. С удовольствием, милая.- Сергей спрыгнул с постели и вышел из спальни в соседнюю комнату. «Принеси», «покорми», «накачай», «помоги подняться», «помоги повернуться на бок». Мужчина привык, что его постоянно о чем-то просили, что без его прямого вмешательства в этом доме, как правило, ничего не сдвигалось с места. Его благоверная была крайне ленива по своей натуре. Лиза была крайне тяжела на подъем (во всех смыслах этого выражения). Она не любила пешие прогулки, никогда ничего особенного не делала по дому. Ее с трудом можно было заставить лишний раз помыть посуду. Не говоря уже о том, чтобы прибраться, помыть полы, пропылесосить, или приготовить поесть. А ведь Сергею приходилось еще и работать. Его жена со своей природной ленью редко задерживалась на одном месте дольше полугода. Мужчина терпел. Он любил Елизавету. А пристрастие его ненаглядной супруги к раздуванию и способность увеличиваться в размерах до немыслимых пределов очень нравились Сергею. И, по крайней мере, по началу, ради того, чтобы регулярно видеть Лизу с громадным, переполненным пузом, молодой человек был готов терпеть любые трудности. Но у всего были свои пределы, даже у такого, ангельского терпения. И все чаще Сергей оставался недоволен своей женой, все чаще ему приходилось делать вид, будто он все еще любит ее, как прежде. Лизин муж вернулся через минуту, держа в руках грушу от манометра с прикрепленным к ней тонким шлангом. При его виде девушка заметно оживилась, вновь поерзав в кровати и расположившись в итоге так, чтобы обеспечит доступ к своей объемной попке. Ощутив как резиновая трубка, проползая между пышными ягодицами, проникает глубоко в анус, Елизавета невольно тихо заскулила, закусив нижнюю губу. Она любила раздуваться при помощи насоса не меньше, чем едой. Но в отличие от безмерного поедания разномастной пищи, по началу, наполнение воздухом всегда доставляло больше дискомфорта, нежели удовольствия. Однако, потом, спустя некоторое время, процесс становился не менее приятен. От такого живот девушки рос куда быстрее. К тому же, для этого не нужно было делать абсолютно ничего. Просто лежишь и наслаждаешься тем, как порции воздуха, одна за другой, проникают внутрь, с каждым разом все сильнее распирая и без того переполненную утробу. Правда, работать для этого кое-кому все-таки приходилось. Сергей, сидевший все это время на краю постели, неустанно сжимал пальцами резиновую грушу. Он непрерывно наблюдал за тем, как пухнет, становясь поистине необъятным пузо его супруги. Как оно твердеет от поступающего внутрь воздуха, постепенно подбирая бока и приобретая практически идеальную, шарообразную форму. Он слушал усиливающиеся стоны Лизы и ее сладостный шепот, наполненный неутолимым желанием и неодолимым возбуждением. Видел, как вяло шевелятся ее руки, а толстенькие пальчики впиваются ноготками в простыню и скомканное одеяло. Сергей любил эти моменты, любил эти звуки, этот громадный, тугой живот, упруго покачивавшийся из стороны в сторону. Мужчина любил периодически касаться его поверхности, ощущая, как тот постепенно теряет свою привычную мягкость, становясь тугой, скрипящей от напряжения и крайнего наполнения сферой. И каждый раз это приводило молодого человека в крайнюю степень возбуждения, принуждая его достоинство вставать на дыбы, становиться твердым, будто кусок металла. Возможно, ради всего этого стоило терпеть невероятную лень Лизы, стоило прощать ей ее инертность и нежелание прикладывать хоть какие-то усилия для достижения их совместного удовлетворения. И вот, ощутив в трусах хозяйство, достигшее максимально возможного размера, Сергей прервал накачивание и, взобравшись на кровать, встал на колени перед своей супругой, обняв при этом ее полные бедра. Разведя их в стороны и обнажив, источающую похотливые соки киску Елизаветы, мужчина медленно вошел в пылающее страстью лоно, погрузив свой одеревеневший член до самого упора. Откуда-то из-за белоснежной громады живота послышался сладостный женский вопль. Тело девушки судорожно дернулось, а вместе с ним вздрогнуло и раздутое пузо, блеснув на свету своей влажной от капелек пота поверхностью. Глядя на него жадным, хищным взором, Сергей принялся размеренно двигать бедрами, постепенно ускоряя темп и силу толчков. Вместе с этим, все громче и протяжнее начала стонать и Лиза. Секс с мужем был ее излюбленным «десертом» и, как было сказано выше, от него она никогда не отказывалась. Даже если ее утроба была наполнена до такой степени, что любое неосторожное движение могло привести к ее неминуемому взрыву. Однако, сейчас живот девушки был далек от своего максимального предела и от того желание ненасытной обжоры становилось еще сильнее и неукротимее. -Ох.. так продолжай.. о-о-ох,- не сдерживая сладостных воплей, говорила Елизавета,- быстрее… да-а-а… продолжай качать… ох.. я хочу, чтобы ты… о-ох.. занимался со мной любовью… о-о-о-ох… и накачивал меня… одновременно. -Как пожелаешь, дорогая.- коротко ответил Сергей и взяв подрагивающими пальцами грушу от манометра, принялся энергично сжимать ее, попутно продолжая погружать свой пылающий от возбуждения член в пышущее страстью лоно благоверной. Ощутив прилив воздуха своей наполненной до краев утробой, девушка не смогла сдержать крика наслаждения. Судорожно прогнувшись в спине, она выпятила свое непомерно распухшее пузо, которое стало медленно увеличиваться в размерах, по мере того, как рука мужа вновь и вновь сдавливала резиновую грушу насоса. Лиза моментально потеряла контроль над собой и собственным разумом. Сочетание неописуемого по силе внутреннего давления, распиравшего нутро ленивой обжоры, и проникающего во влагалище внушительных размеров члена супруга, заставляло бедняжку сходить с ума от головокружительного удовольствия и всесметающей вспышки желания. Беспрестанно завывая, извиваясь всем телом и хлопая ладошками по кровати, девушка чувствовала, как непрерывно раздувается ее живот, как поступающий внутрь воздух с ежеминутно возрастающей силой давит на стенки, как начинает гудеть от напряжения тугая, словно натянутая на барабан кожа. Частично чувствовал это и Сергей. Озверев от возбуждения, он неустанно двигал своими бедрами, запихивая свое затвердевшее достоинство на всю длину. У него на глазах живот супруги достиг совершенно немыслимых размеров, став настолько необъятным, что попросту закрыл собой саму Лизу. Этот белоснежный, подрагивающий от натуги шар продолжал пухнуть во всех направлениях, а возраставшее вместе с тем внутри него давление столь сильно обжимало хозяйство мужчины, что невозможно было сдерживать возникавшей в его душе неодолимой страсти. В какой-то момент, плюнув на все и бросив качать воздух, Сергей как мог, обнял пузо своей возлюбленной и, буквально навалившись на него всем телом, сделал несколько сильных толчков, вонзив член так глубоко, насколько это было возможно. Елизавета при этом взвыла подобно раненной волчице, но не от боли, а от немыслимого наслаждения, обрушившегося на нее подобно камнепаду. Столь же сильные чувства в тот момент испытал и ее супруг, обильно кончив прямо в чрево своей жены. Абсолютно обессилевшие, измотанные безумной похотью и звериным сексом, молодые люди развалились на кровати, отправившись в скором времени в волшебное царство Морфея. Проснулась Елизавета, по своему обыкновению, ближе к полудню. Сергея рядом уже не было. Тот отправился на работу еще сутра, в начале девятого, безуспешно попытавшись напоследок разбудить свою благоверную, мирно сопевшую, и обнимавшую свое громадное раздутое пузо. Теперь же, спустя несколько часов после окончания необыкновенного любовного игрища живот девушки значительно поубавил в размерах, стравив практически весь закаченный внутрь него воздух. Оставалась лишь тяжесть от пары-тройки десятков килограмм разнообразных вкусностей, поглощенных накануне молодой обжорой. Повалявшись еще часок и поласкав свое бойко торчащее вверх, но при этом мягкое брюхо, Лиза, кряхтя от напряжения, поднялась с кровати. Она хотела бы полежать еще немного, но изрядно накормленный организм требовал опустошения. Сходив в уборную и справив всю необходимую нужду, значительно облегчившаяся девушка направилась на кухню, дабы чем-нибудь занять освободившееся в ее ненасытной утробе место. Выбор еды оказался, мягко говоря, невелик. Остатки первого и второго, а также несколько бутербродов с сыром и колбасой, запитые парой кружек кофе, показались Елизавете небольшим перекусом. Впрочем, вполне достаточным, чтобы ненадолго утихомирить появившийся голод. Однако, было вполне очевидно, что скоро пухлощекой лежебоке захочется продолжить набивать свое бездонное пузико и, предвидя это, любая другая девушка тот час собралась бы и отправилась в магазин за покупками. Но только не Лиза. Одеваться, упихивая заметно распухший живот в джинсы, затем куда-то идти, стоять очередь в кассе и возвращаться обратно, будучи нагруженной сумками с продуктами, девушке совсем не хотелось. Неизмеримая по своей силе лень обуяла ее, едва стоило подумать о вояже в ближайший супермаркет. Плюхнувшись на кровать с протяжным стоном, Елизавета уставилась в потолок. Лучше дождаться возвращения Сергея. Уж он-то точно не придет домой с пустыми руками. Никогда не приходил прежде и теперь не придет. А что до голода, то юная обжора вполне может и потерпеть до вечера. В конце концов, ее бездонная утроба попросту жаждет наполнения. А сделать это можно и без помощи еды. Устало вздохнув и приподняв голову, Лиза посмотрела по сторонам. На глаза ей тут же попалась резиновая груша от манометра, с прикрепленной к ней трубочкой, небрежно отброшенная Сергеем в сторону сегодня ночью. Прокряхтев и недовольно застонав, девушка сползла с постели, грузно опустив на пол свою увесистую попу. Кое-как дотянувшись до вожделенной цели, она взяла в руки нехитрое устройство для нагнетания воздуха, машинально повертев его так, будто не понимая, как им пользоваться. Вальяжно откинувшись назад и разведя пышные бедра, Елизавета стала неуклюже извиваться, пытаясь попасть концом резинового шланга себе между ягодиц. Громко сопя и периодически ругаясь, в конце концов, молодой лежебоке удалось это сделать. Трубочка медленно, с некоторым трудом, проникла в попу, в итоге угнездившись там достаточно глубоко, чтобы не вылететь под напором воздуха. Облегченно вздохнув после проделанной, самой неприятной в раздувании операции, Лиза схватила толстенькими пальчиками грушу и принялась ритмично сдавливать ее. Вырвавшаяся из шланга прохладная струйка защекотала нутро девушки и та несколько сдержано хихикнула, ощущая, как ее начинает постепенно пучить, как начинает наполняться ее съедаемая жаждой утроба. Прикусив губку, сладостно всхлипывая и запрокинув от удовольствия голову, молодая проказница неустанно сжимала насос, загоняя в себя все больше воздуха. Мягкое, округлое пузико начало заметно увеличиваться в размерах, становясь тверже с каждой минутой. Вот оно выросло уже вдвое. Вот превратилось в необъятную, похожую на пляжный мяч сферу, удобно расположившуюся между разведенных в стороны бедер девушки. Вот его поверхность стало уже тугой, упруго продавливаемой ладошками… И тут Елизавете пришлось остановиться. Ее руки, никогда прежде не работавшие столь усердно начали ныть от перенапряжения. Оказалось, накачивать саму себя не так уж и просто. А ведь ненасытная лежебока и близко не подошла к тому пределу, какой был достигнут ее утробой сегодня ночью. -Все! Не могу больше! Надоело качать!- сказала сама себе Лиза, капризно отбрасывая в сторону резиновую грушу и разочарованно глядя на свои натруженные пальчики. Ей очень хотелось продолжить свой раздув. Хотелось сделать свое большущее пузо по-настоящему громадным, необъятным, гудящим от переполнения шаром. Но при этом девушка совершенно не желала прилагать для этого каких-либо усилий. Обхватив свой надутый живот, и недовольно насупившись, ленивая особа принялась думать над тем, каким же образом ей продолжить наполнять свое бездонное чрево. Вариантов оставалось немного и почти все они были сопряжены с немалыми усилиями. Все, кроме одного. Вновь застонав, Елизавета кое-как поднялась на ноги. Большое пузо мешало свободно двигаться, но его невесомое содержимое не тянуло вниз, а напротив, приятно распирало изнутри. Охая и мыча, шагая вразвалку, девушка подошла к встроенному шкафу в прихожей и достала оттуда скрученный в улитку многометровый садовый шланг для полива. С ним она отправилась в ванную, прекрасно осознавая, что собирается сделать. В ванной комнате Лиза подсоединила толстую резиновую трубку к водопроводному крану и, полностью размотав ее, смазала свободный конец попавшимся под руку увлажняющим маслом. Наступил момент самого сложного действа: предстояло запихнуть в попу шланг, куда большего диаметра, чем шланг воздушного насоса. Зажмурившись и стиснув зубы, Елизавета принялась осторожно проталкивать «посторонний предмет» между своих пухлых ягодиц. Однако, обильно покрытый вязкой благоухающей жидкостью, шланг неожиданно легко проскользнул внутрь, глубоко проникнув в попу. Настолько глубоко, что Лизе даже стало страшновато от того, что он нечаянно может что-нибудь там повредить. Желая поправить толстую резиновую трубку, немного вытащив ее, молодая проказница столкнулась с тем, что в обратном направлении та двигалась гораздо труднее, вызывая неприятные и даже несколько болезненные ощущения. Это, конечно, заставило девушку поволноваться. Но лишь по началу. Ведь в итоге получалось, что чем крепче сидел шланг между ягодиц, тем большее давление жидкости он мог выдержать. Успокоив себя этой мыслью и затаив дыхание, Елизавета открыла водопроводный кран, установив небольшой напор. Тепленькая жидкость скользнула по кишечнику и принялась непрерывно наполнять девичью утробу. Ленивая особа громко ойкнула, почувствовав стремительно нарастающее давление в ее раздутом животе. Только в этот раз ощущения сильно отличались. Это не происходило медленно, неритмично, глоток за глотком, как во время кормления. Не происходило рывками, как при использовании насоса. Поток воды шел без перерыва, с одинаковой скоростью, постепенно накачивая шумно вздыхающую от удовольствия Лизу. И вместе с тем, в утробе нарастала тяжесть. Пузо тихонько подрагивало своей упругой поверхность, едва заметно увеличиваясь в размерах, и все сильнее отвисая, с каждым новым литром жидкости, поступившим внутрь. Елизавета заворожено следила за этим процессом, не убирая руки с крана. Как-то незаметно для самой себя она начала прибавлять напор и этого шум внутри ее непрерывно наполняемой утробе становился сильнее, перерастая из равномерного гула в низкое, утробное клокотание и бурление. Вместе с этим, быстрее начал вспухать и белоснежный купол девичьего живота. Прошло не больше пары минут, а Лиза уже громко постанывала от неописуемых, приятных ощущение, а также от сильно возросшей тяжести в ее раздувающемся теле. Ноги молодой проказница начали подрагивать от напряжения. Стоять становилось все труднее, и все труднее было удерживать равновесие. Пока еще не стало слишком поздно, девушка неуклюже повернулась к двери и направилась обратно в зал, дабы поудобнее устроится прямо посреди комнаты, на мягком ковре. Слава богу, длина садового шланга вполне позволяла сделать это. Вновь охая и кряхтя, придерживая руками пляшущее от перекатывающейся внутри воды брюхо, Елизавета с трудом приковыляла в гостиную. Проходя через дверной проем, она уже едва не задевала раздувшимися боками косяки и едва не падала лицом вперед, увлекаемая своим постепенно увеличивающимся «достоянием». Постанывая и мыча от наслаждения и ощущения собственной полноты, молодая лежебока грузно опустилась на пол и, улегшись на спину, блаженно выдохнула, произнеся во весь голос: -Как же мне хорошо! Упиваясь чувством нескончаемого раздувания, хлопая ладошками по своему неукротимо распухающему пузищу, Лиза млела от накатывающей неги и похоти. Как и до этого ночью, ей ничего не нужно было делать для того, чтобы становиться больше с каждой минутой. Как и до этого ночью, она ощущала невероятное по силе давление, распиравшее ее переполненную утробу, а также чувствовала десятки литров жидкости, плескавшиеся в ее упруго раскачивавшемся, громадном, бледно-розовом животе. Не хватало лишь одного: Сергея и его твердого, будто металл горячего члена, стремительно проникающего в увлажнившуюся от пламенного возбуждения киску. Изнывая от желания и томно мыча, Елизавета, как могла, извивалась, лежа на полу, лаская свое непомерно раздутое брюхо, наглаживая его тугую, напряженную до тихого гудения поверхность. Ей дышалось с трудом, ибо огромное количество влитой жидкости сильно давило на грудную клетку. Однако, увлеченная процессом, ненасытная проказница лишь громко выдыхала слова «да», «еще» и «хочу еще». Она была всецело поглощена неописуемым раздуванием и тем ощущением бездонности, что дарило ей собственное неимоверно наполняемое чрево. Однако напор воды был слишком велик и вскоре живот Лизы достиг своего предела, достигнутого накануне вечером. Превратившись в полутораметровую тугую сферу, он продолжал расти, звеня натянутой до предела кожей и урча сверх всякого предела перекаченным нутром. Купол этого монструозного пузища дрожал своей твердой, как камень поверхностью, блистая на свету подобно стеклянному, тонкостенному кувшину. Давление внутри переполненного жидкостью тела девушки сделалось невыносимо огромным, рвущим утробу незадачливой лежебоки на куски. И прежде чем эти, крайне болезненные чувства перебороли неописуемое наслаждение и неукротимое возбуждение, охватившее стенающую от страсти Лизу, стало слишком поздно. Опомнившись и испуганно выпучив глаза, девушка попробовала перевернуться на бок и дотянуться до торчащего из попы, пульсирующего шланга. Однако бока ее раздулись так сильно, что легли на пол, подперев свою хозяйку с обеих сторон, и лишив ее всякой возможности двигаться. Понимая собственную беспомощность, а также ощущая беспредельно нарастающую боль в своем чрезвычайно раздутом брюхе, Елизавета закричала, стараясь, тем самым привлечь к себе внимание соседей. Но на часах было лишь три часа дня, и большая часть жителей дома находились на работе. Бедную, наполняемую без остановки лежебоку, услышать было некому. Достигнув двух метров в диаметре, покрасневшее от напряжения, громко урчащее, вибрирующее от переполнения пузище, казалось, достигло той критической отметки, при котором даже малейшая капля воды, влитая в переполненное чрево, повлечет за собой неминуемый взрыв. В очередной раз, поддавшись своей неодолимой лени, соблазну, просто лечь и наслаждаться бескрайним раздувом, Лиза, по сути обрекла себя на неминуемую гибель. Стеная от чудовищного внутреннего давления и плача от безысходности, бедняжка обреченно зажмурилась, ожидая заслуженной расплаты. Однако время шло, а ничего страшного не происходило. Не было ужасающего треска разрывающегося женского живота. Не было громоподобного хлопка, от которого вылетели бы все стекла в квартире. Не было оглушительного всплеска разливающихся по полу десятков литров жидкости. Елизавета была цела и невредима. И все также по шлангу вода бурлящим потоком непрерывно врывалась в ее горящее от беспредельного напряжения нутро. Все так же неумолимо увеличивалось в размерах гигантское пузище лежебоки. Его тугой, словно камень, скрипящий от натуги купол за прошедшие несколько минут взвился под самый потолок, начав упираться в висевшую там богато декорированную люстру. Наваливаясь стеной гудящей, растянутой до неимоверного предела плоти, живот Лизы в буквальном смысле слова стал нанизываться на острые уголки металлических веточек. И девушка своей звенящей, дребезжащей, истончившейся кожей, ставшей теперь необычайно чувствительной, ощущала это особенно остро. Ей казалось, будто в нее медленно, миллиметр за миллиметром вонзается огромная игла. Что еще немного, и она проткнет Раздутый сверх всякой меры живот. И вот тогда многострадальная утроба лентяйки точно не выдержит. Она лопнет подобно гигантскому воздушному шарику, оставив после себя лишь рваные ошметки. Стиснув зубки, Елизавета приготовилась к худшему. Давление внутри ее непомерно налитого водой животика достигло неописуемой величины и с неимоверным рвением распирало бедняжку во всех возможных направлениях. В то же время боль от воткнувшегося в кожу декора стала по-настоящему невыносимой. Безостановочно наполняемая новыми порциями прохладной жидкости красавица начала жалобно вскрикивать, беспомощно оглаживая свое необъятное клокочущее брюхо пухлыми ладошками. И, тем не менее, столь ожидаемый конец так и не наступал. Лиза продолжала стремительно пухнуть, и ее чудовищная пузень, угрюмо урча и громко булькая, вальяжно расплывалась по полу, всё ближе подбираясь к стенкам комнаты своими трещащими от натуги боками. Тоже происходило и с куполом девичьего живота. Не желая уступать возникшему на его пути препятствию в виде вышеупомянутой люстры, он упрямо стремился ввысь. Расстояние, отделявшее верхушку лизиного пуза от потолка, уменьшалось с каждой минутой. И столь же стремительно возрастало и внутреннее давление. Доведенный до полубезумного состояния разум лежебоки не мог осознать его истинную величину. Ведь такого предела, пожалуй, не достигал никто. Сквозь громогласное урчание, раздававшееся из недр наполняемого водой живота, послышался хруст стекла, и жалобный стон сминаемого метала. Это ломалась злосчастная люстра, так и не сумевшая справиться с неодолимым напором безмерно распухающей плоти. И в тот же миг острая, пронзающая боль ушла. Лиза с удивлением осознала, что, не смотря на все неприятные ощущения, вызванные ее непростым положением, не смотря на чудовищный вес собственного раздувающегося живота, его умопомрачительные размеры и совершенно нереальную полноту, ничего страшного по-прежнему не происходило. Девушка была жива, хотя по всем законам природы давно должна была либо лопнуть, либо задохнуться от невыносимой тяжести, либо окончательно свихнуться от чудовищной боли, разрезавшей ее напряженную плоть, словно острый нож хирурга. Все складывалось так, будто происходящий раздув был вполне естественен. «Но ведь такого просто не может быть!»- думала Елизавета, пораженная до глубины зрелищем собственной медленно расползавшейся во всех направлениях плоти, бурлящей сотнями литров вливаемой жидкости. «Как такое может происходить? Мой животик стал такой большой, что практически заполнил собою комнату. Я никогда прежде не заходила так далеко.- мысленно сказала себе девушка, с трепетом глядя на то, как громада ее раздувающегося титанического брюха величественно нависает над ее головой.- Если так продолжиться, то скоро мне попросту не хватит места. Ой, как же Сережа ругаться будет!» В следующий миг со всех сторон послышался звон разбивающегося стекла, бряканье разлетающейся на кусочки посуды, грохот сдвигаемой мебели и треск ломающейся древесины. Необъятное пузище молодой лентяйки достигло не только потолка, но и всех четырех стенок. Теперь оно, все сильнее упираясь в возникшие на пути преграды, начинало терять свою округлую форму, тугой, подрагивающей, визжащей от запредельного напряжения массой заполняя все свободной пространство в помещении. С замиранием сердца и тяжко вздыхая, бедная Лиза смотрела прямо перед собой, на раскрасневшуюся, кажущуюся полупрозрачной стену своего собственного живота, неумолимо надвигавшуюся в сторону ее лица. Еще немного и взбудораженную девушку накроет с головой и, вполне возможно раздавит этой неизмеримой, утробно ревущей и оглушительно булькающей громадой. Но лишь теперь Елизавета смогла осознать один любопытный факт. Давление в ее гигантском, налитом водой брюхе и вправду было колоссальным, угрожающим разорвать молодую особу на кусочки. Но при всем при этом, боль, пронизывавшая тело беспомощной женщины, неожиданно стихла, затерявшись на фоне причудливой гаммы ощущений, охвативших незадачливую лежебоку. Теперь в душе Лизы не было того ужаса, какой овладел ею несколькими минутами ранее. Ей больше не казалось, будто она может взорваться в любой момент. Теперь, вопреки здравому уму, пышнотелая, неимоверно раздутая красавица была уверена, что ее утроба сможет принять любое количество жидкости. Что ее ненасытное чрево способно распухать до любых, поражающих воображение пределов. Лишь только стены, пол и потолок, стояли на пути у всевмещающего живота Елизаветы. Но смогут ли эти преграды сдержать неумолимый рост наполняемого сверх предела пузища? Ответ на данный вопрос пришел вскоре поле того, как дрожащая от напряжения, разгоряченная девичья плоть заполнила собою абсолютно все свободное пространство. А началось все с едва уловимого стона, постепенно переходящего в гул, сопровождавшийся громкими потрескиваниями. Кряхтящая от натуги полностью обездвиженная Лиза, придавленная к полу собственным монструозным брюхом, почувствовала, как под ней начинает проседать пол. Услышала надрывный скрип деревянных перекрытий. Одновременно с этим раздался оглушительный грохот, какой бывает лишь в горах во время обвала. Сжимавшие чудовищно распухшее девичье пузо, стены рухнули в один момент, а нависавший сверху потолок, казалось, исчез, растворившись в воздухе. Целая секция многоэтажного дома оказалась разрушенной, начиная с шестого этажа, на котором располагалась квартира Елизаветы и вплоть до самой крыши. Лишь ярко-розовая, подрагивающая тугой поверхностью, блистающая на солнце пятиметровая сфера из плоти выглядывала из образовавшегося провала. Получив вожделенную свободу, живот Лизы подобрался по бокам и, приобретя привычную шарообразную форму, угрожающе закачался из стороны в сторону. Будучи неописуемо тяжелой, эта гигантская медленно растущая пузень, словно живая, норовила укатиться прочь, увлекая при этом за собой свою хозяйку. Упруго раскачиваясь, громко бурча своим перекаченным нутром, она, в конце концов, перевернулась и, сорвавшись вниз, стремительно полетела навстречу земле. Толком не успевшая понять всего происходящего Елизавета лишь пронзительно взвизгнула, от ужаса прикрыв лицо ладошками. Падение было скоротечным. Громада, накаченного сотнями литров жидкости живота, минув шесть пролетов, с громким шлепком коснулась гладкого, нагретого солнцем тротуара. Обладательница сего необъятного брюха лишь вскрикнула во второй раз, подумав в то мгновение, что теперь-то она точно лопнет. Но уже в который раз тело Лизы продемонстрировало фантастическую прочность, оставшись невредимым после грубого приземления. Лишь громогласно булькнув и пружинисто закачавшись, подобно холодцу, брошенному на тарелку, монструозное по своим размерам пузо разлеглось в тени здания. Не веря в произошедшее, открывшая глаза, взбудораженная Елизавета, бережно ощупала свой необъятнейший, тугой купол. Он по-прежнему бурлил, по–прежнему гудел от нарастающего напряжения, по-прежнему увеличивался в габаритах. Удивленная таким положением дел, молодая женщина оглянулась назад и увидела, что водопроводный шланг все еще торчал из ее попы. Более того, он стал заметно длиннее и теперь свешивался с шестого этажа, конвульсивно извиваясь под напором проходящей через него воды. А напор, казалось, многократно усилился. Казалось, что теперь в чрезвычайно накаченное чрево лежебоки вливались десятки, а может быть даже и сотни литров жидкости. А вместе с этим увеличилась и скорость, с которой рос живот Елизаветы. Вот он достиг чудовищной десятиметровой отметки. Вот он, навалившись на стену здания тугим, подрагивающим от натяжения боком, превратился в гремящий от неизмеримой полноты двадцатиметровый баллон. Затем, как по волшебству, пузо девушки раздулось настолько, что заняло собой весь двор. А вскоре оно вознесло свою хозяйку на немыслимую высоту, став гигантской, диаметром не в одну сотню метров сферой. Под ее напором начали рушиться окружающие дома, жалобно пиликали раздавливаемые автомобили, покрывалось трещинами, не выдерживающее веса дорожное покрытие. Елизавета превратилась в великана. Точнее великаном стало ее необъятнейшее, бездонное брюхо. Будто гора, оно возвышалось посреди города, продолжая свой неумолимый рост. А что же его хозяйка? Как чувствовала себя, оказавшаяся на вершине лентяйка? Она чувствовала себя прекрасно. Привыкнув неизмеримо возросшему внутреннему давлению, ощущению запредельно полноты и каменно-твердой упругости растянутой до прозрачного состояния кожи, Лиза сходила с ума от наслаждения. Неожиданно этот сказочный по своим масштабам раздув стал доставлять ей немыслимое по силе удовольствие. Даже секс с любимым мужем не мог разжечь в душе одержимой фантастическим действом негодницы такой огненной страсти и неудержимого возбуждения. Забыв о Сергее, о причиненных ее громадным пузищем разрушениях, блаженно зажмурившаяся Лиза громко кричала. -Еще! Я хочу еще! Бесновалась раздувающаяся лежебока и ее тело сравнялось по размерам с целым материком. -Да! Больше! Еще больше! Сходила с ума молодая женщина и ее живот стал больше самой планеты Земля. -Я не хочу останавливаться! Сладостно вскрикивала Елизавета, и ее округлый, просвечивающий растянутой поверхностью бок, загородил собою солнце. -Еще!- вяло прошептала пышнотелая красотка, разлепив отяжелевшие веки. На часах был уже полдень, а она все еще нежилась в постели. Еще толком не придя в себя, Лиза ощупала пухлыми ладошками свой торчащий животик. Только теперь она поняла, что привидевшийся ей нереальный раздув был всего-навсего сном. Страшным поначалу, но таким приятным в конце. Как жаль, что наяву ничего подобного сделать не получится. Ведь никто не сможет вырасти до размеров целой звезды! «Но можно же попытаться?»- хитро улыбнулась Елизавета. Покряхтев и потянувшись, она непривычно бодро встала с кровати и, позабыв про собственную лень, направилась в ванную за шлангом. До возвращения Сергея оставалось еще несколько часов, а этого было вполне достаточно, чтобы как следует позабавиться.