Тайная вечеринка: Оскар

Вечеринка. Вечеринка, на которой будет Гедеон. Финиш. Я тянусь к стакану с виски и разом пью. Застёгиваю пуговицу идеально выглаженной белой рубашки. Делаю ещё глоток виски прямо из бутылки. К чёрту тот бар, откуда надо забрать алкашку для вечеринки. Сначала — успокоить нервы в другом месте. Руль давно знакомого лексуса — единственного, кажется, настоящего друга — послушно ложится в руку. Этот маршрут я проехал бы и с закрытыми глазами — слишком много часов просидел в этом баре у барной стойки в надежде напиться до беспамятства и забыться. Так, чтобы не помнить ни-че-го. Стереть воспоминания подчистую. К несчастью, не ещё ни разу не получилось. Наутро — лишь раскалывающаяся голова, пустота вместо воспоминаний о прошлой ночи, но те самые воспоминания — всё там же, всё в этой же дурацой белобрысой голове. Жаль, что шею под ней не хватает смелости свернуть. Поворот. И ещё один. Прямая. Поворот. Руль вдруг поворачивается чуть резче, чем надо. Ну и хрен с ним. Ещё поворот — и я на месте. Парковка, тяжёлая дверь, и вот — та самая барная стойка. Хороший виски со льдом. И ещё. И ещё. До того, как лёд хотя бы начнёт таять — нет времени. Виски обжигает внутренности, и это отвлекает. Следующий глоток делаю медленно, так, чтобы вкус раскрылся. Чуть солоноватые водоросли. Айлейский скотч, значит. Принюхался — и сладость ударила в нос. Будь я чуть в другом состоянии — скривился и вылил бы. Но сейчас самое то — забить голову этим запахом. Снова пригубливаю виски — торф и херес. Тьфу, чёрт, чем занят?! Виски дегустирую, будто пятидесятилетний толстосум! Гедеон бы узнал — так разочаровался… Хотя, можно подумать, ему есть куда во мне разочаровываться… Виски явно мало. Я плюю и прошу абсента. Одним движением опрокидываю его в рот, который сразу наполнился узнаваемой горечью. Становится лучше. Ладно, пора ехать. А напиться в хлам можно будет и там. Не впервой же напиваться у Гедеона на глазах. Привычный салон лексуса, послушный руль, скорость — сотня, едва вписываюсь в повороты, и чёрт с ним. На всё плевать. А вот и нужный бар. Паркуюсь, заранее открываю багажник, иду к бармену, прошу заказанный заранее алкоголь, всеми силами удерживая себя от того, чтобы пропустить ещё стаканчик. Не сейчас. Нет времени. Сейчас — доехать до вечеринки, не опоздав. И довезти все эти бутылки. И вот бутылки уже на заднем сидении (решил туда, а не в багажник, чтоб уж точно не побились), а я выезжаю на эту чёртову вечеринку. Дорога почти прямая, так что можно наконец дать себе волю и вжать педаль газа в пол. Машина почти летит, и это ощущение как будто отвлекает. Будто я сам — не разочаровавшийся в жизни идиот, влюблённый в единственного друга, который не хочет со мной даже разговаривать, заливающий боль алкоголем, а счастливый увлечённый полётом Икар. Блять! Свет фар на секунду выхватывает силуэт сгорбленного пешехода. Машинально выжимаю тормоз. Отчаянно-надрывный визг тормозов. Меня вжимает в кресло. Бам! Глухой удар где-то в левой части капота. Вскрик. Как только машина останавливается — выскакиваю и вижу держащегося за капот парня. Я его сбил. Я сбил человека. Я! Сбил! Человека! Пиздец… — Что же я наделал!.. — вертится в голове, и только потом замечаю, что произнёс это вслух. — Что же я наделал… Я должен помочь… Тебе больно? Я должен отвезти тебя в больницу! В больницу… Подхватываю парня под руки. Сажаю на переднее сидение. Боже мой, я такой идиот! Я и правда сбил этого несчастного парня! Жалкий Икар наебнувшийся! Слегка жму на газ — до вечеринки всё равно надо доехать. Парень что-то говорит, пытается привлечь к себе внимание, но у меня нет сил разбирать его слова. Силы вдруг резко заканчиваются. Надо побыстрее добраться. Жму на газ активнее. Обгоняю какой-то автобус. Уворачиваюсь от встречной машины. В окружающую меня вату вдруг врывается вопль этого парня: — Пиздец! Ты почти угробил и его, и нас! Я поведу, останови машину. Да чего он так нервничает? Нормально же едем, и не врезались. А гоню я так чтобы доехать побыстрее, и всё… А он чего-то нервничает… — Да не кипешуй ты! Я контролирую всё! Ну да, было близко, но пронесло же. Парень снова что-то говорит. Кажется, кричит. Да что он понимает вообще? Не чистокровный, так что его бы к такой машине и на пушечный выстрел не подпустили. Почему он вообще чем-то недоволен? Чем ему-то быть недовольным — живёт себе и всё. Поворот. А учтивый голос паренька врывается в мысли: — … За вас беспокоюсь. … губить на таких плохих трассах. … и в больницу вообще не надо. Давайте я выйду… — далеко не всё, что он говорит, до меня доходит. Но основной смысл я улавливаю. Парень, видно, не в себе. Выйти? Куда? Да и может у него сломано что. Дурак! — И куда это ты здесь собрался? — пытаясь дружески улыбнуться, отвечаю я. А после вдруг понимаю: если он умрёт тут, на этой дороге или в этом лесу, виноват буду я. Я. Я! Тот, кто сбил его. И этот момент вдруг всплывает в памяти: силуэт. Визг тормозов. Удар. Вскрик. И во всём этом виноват только я. Я один. Как всегда. Долбоёб! — Нет-нет-нет, я же тебя сбил… Должен помочь! Я мигом докину! Я должен помочь ему. Должен хоть раз разобраться с той хуйнёй, которую натворил. Парень вдруг выхватывает руль и резко дёргает его. Только тогда я замечаю, что мы чуть не съехали в кювет. А он снова начинает что-то говорить: — Сэр, вы имели право меня не то что сбить, а переехать три раза туда-обратно. Я не обижусь, — он делает паузу, а после продолжает. — Вы очень хороший человек, раз остановились, правда. Ваша совесть должна быть белой как сметана, сэр. Хороший человек! Эх, не хватает тебе проницательности! Поверь мне, ты вряд ли встречал в своей жизни человека худшего. — Совесть? Да что ты знаешь о моей совести… — я вновь не сразу замечаю, что озвучил свою мысль вслух. Совесть… Нет у меня никакой совести. А и если есть, то черным-черна. Вороново крыло. Я не оправдываю ничьих надежд. Я подворовываю у собственного отца. С единственным другом познакомился, чтобы для отца шпионить… — Я даже имени вашего, сэр, блять, не знаю. Отпустите газ! — краешком сознания слышу я вопль парня, но не вдумываюсь в смысл его слов. Как-то не до него. … А потом влюбился в него, как последний дурак. А он что? А я ему всё равно не нужен, и даже не понимаю, что сделал не так. Бессовестный идиот. Своими руками разваливаю всё, к чему прикасаюсь. Бессовестный идиот! Идиот!!! Машину тряхнуло. Вдруг удивлённо замечаю, что отпустил руль. Сейчас его держит этот парень. Видно, благодаря ему я сегодня не разобьюсь. — Сэр, вы сущий ангел, только газ отпустите, прошу. — слышу я и машинально подчиняюсь. Наверное, он прав. Не стоит так гнать. Наверное. — Оскар, — произношу я, сам плохо понимая, зачем. Мы ведь сейчас разойдёмся и не увидимся больше никогда. Так зачем ему моё имя? Зачем вообще кому-то может понадобиться моё имя? Ну только если… — Если что будешь хоть знать, как зовут того, кто тебя угробил, да? А ты — совесть… Нет у меня совести. И всё тут. Курить. Нужно покурить. Торможу, и слышу: — Оскар, хэй, Оскар, сэр. Перекур? Не нахожу в себе сил кивнуть. Просто выхожу и затягиваюсь сигаретой. Сигаретный дым клубится. Горечь наполняет лёгкие. От этого будто становится легче. Забавно — горечь вытравливать горечью. Тьфу, чёрт! Бросаю наполовину недокуренную сигарету — не хочется. Так противно от всего вокруг! Надо ехать. — Что, нервно? Вы, сэр, похожи на меланхолика, — произносит парень, а после паузы продолжает. — Ну что не так? Что ты такого сделал? Меня будто прорывпает. Я говорю, говорю и говорю, восклицая, переходя на крик, вскидывая голову и жестикулируя: — Да ничего! Не знаю! Не помню! А он не говорит ни слова, отказывается и всё! А он ведь и правда — лучшее… Ненавижу! Промокнул выступившие слёзы рукавом рубашки. Ненавижу… Ага, как же! Его не поненавидишь. Идеальный во всём… За что бы? — Кто? — А тебе-то имя зачем? Всё равно ни о чём не скажет… — я замолчал, а потом всё же произнёс, будто прорвало плотину, запиравшую эту историю от всего остального мира. — Гедеон. — Хитклиффы, похоже, так себе дипломаты, раз оставили такое херовое мнение о себе как минимум у двоих. На кой ляд тебе в такую глушь? Если ты напился и едешь кончать с собой, то пошёл этот самодовольный индюк в жопу. Он не заслужил такой чести. — Ха, лучше! Я напился, и еду напиться ещё больше в его присутствии, чтоб он на меня как на навозного жучка смотрел! А что, я алкаш, мне можно. И я с собой, может, и давно кончил, но сил не хватит. Да и алкашку нужно до вечеринки довезти. — я направляюсь к машине. Надо и правда на вечеринку двигать уже. Слова «он не заслужил такой чести» заедают в мозгу. Он? Не заслужил? Он заслуживает всего в этом мире. Слишком уж хорош. Он заслуживает и мою смерть. Если бы я мог себя убить. Если бы был достаточно силён хотя бы для этого. Он заслуживает всё. Абсолютно всё! — Вечеринка студентов академии? — уточнил паренёк, быстрее меня оказавшись у водительской двери. — Оскар, давай я довезу, а ты с заднего сидения сразу алкоголь куда надо понесёшь? — Да не парься, я нормально довезу! Я ведь и не пьян вовсе — так! — произношу я, а после понимаю: я, чёрт подери, сбил этого парня! И в голове вновь: силуэт. Визг. Удар. Вскрик. Я его сбил, а теперь говорю, что нормально довезу! Чёртов идиот! — А ты водишь? — Вожу. Но лексус ни разу. В смысле… Но могу. Пожалуйста, в смысле. Раз сбил, дай проехаться. Я молча уступаю ему руль. Так, наверное, и правда будет лучше — парень хотя бы трезв. В отличие от меня. Чёртов алкаш! Ну вот что мне стоило так не напиваться? Но нет, я ведь обязательно должен напиться в стельку! И ещё до вечеринки! Дурачьё! Но что мне было делать? Я не могу, просто не могу видеть Гедеона на трезвую голову. Да и на пьяную не могу. Но и не видеть не получится. И ведь алкоголь уже почти не помогает. Только пока пьёшь — отвлечёшься на секунду на его тепло. И после — отключишься в желанном забытьи. Но на утро — всё то же. Те же мысли. Те же воспоминания. И жизнь всё та же — заново не начнёшь. И даже не закончишь. Приехали. Парень тормозит, я выскакиваю из машины. Молча. Надо бы её закрыть, но чёрт с ним. Так что просто забираю бутылки и иду к бару. Надо ещё выпить. И вот снова — стакан с виски. Его янтарь причудливо искрит на фоне ламп. Напьюсь до беспамятства. И завтра не вспомню ни-че-го.