Моя сеньорита

      — Ты как маленькая сеньорита.       У Ати безмерная любовь к ярким цветам и юбкам-солнце, широко расправляющимся когда она крутится вокруг своей оси, сверкая открытыми молочными плечами, показывая свой новый наряд. Она знает как он тоже любит эти платья, точнее как они сидят на изящном теле и как плавно она двигается в них, иногда пританцовывая, одной ей известному, мотиву, забыв обо всём, кроме того, что отец точно смотрит и видит как рассыпается золотой шёлк волос. Она предпочитает закрыть глаза и попытаться выкинуть все мысли о нём из головы, неумело делая отрешённый вид, не в попад прерывисто вдыхая когда он легко обхватывает её за осиную талии и предлагает прогуляться. Она немного забегает вперёд, хватаясь за пунцовые щёки и стремясь остудить их холодными руками, пока он не окликает её, прося не убегать далеко.       Она редко засыпает сразу и желая утолить бессонницу идёт к пруду, смотря на всполохи воды и отражение звёздного неба в водной глади.       — Почему не спишь, сеньорита?       Она вздрагивает от внезапности мягкого голоса за спиной. Тогда они оба, ведомые невозможностью уснуть, кружат в незабытом танце минувшего дебюта, оставляя следы на рыхлом песке, смотря друг другу в топазовые глаза, прикасаясь аккуратно и трепно, но достаточно сильно чтобы чувствовать чужой жар. Скользя по талии, скрытой тонким шёлком ночнушки. Прижимая ладони к крепким плечам, укрытыми белым хитоном.       Пусть проходит и не мало времени и не мало событий, но это даёт толчок к осознанию более тёмных желаний, скрытых под светлой пеленной. Даёт понятие многих вещей и многих возможностей. Например, открывает привилегию на новую локацию для бодрых ночей, проведённых теперь в огромной кровати, которую многие годы избегали.       Тяжко, правда? Тяжко строить из себя примерных отца и дочь, пока у самих в сердцах пожар пылает и никто даже не догадывается, что даже другим, не менее красивым девушкам, не знаком вкус императорской любви. Ей знаком. Она живёт им и дышит.       — У тебя скоро день рождения. Чтобы ты хотела, сеньорита?       Он гладит спутанные волосы, немножко разделяя их и ближе подтягивая одеяло, прикрывая покрытую мурашками спину, пока она льнёт к его груди, грея замёрзшие руки.       — Ничего. Мне давно уже ничего не надо.       Он расскатисто смеётся и переводит взгляд в потолок.       — Маленькая, хитрая, сеньорита.       Он целует её в макушку, пока она фыркает.       — Да, такая. И что, ты меня накажешь?       Она опирается о его грудную клетку ладошками, ощущая под пальцами гулкое биение сердца и приподнимается, принимая более сидячее положение, сверкая топазами, а в них так и плещутся черти. Он улыбается и опрокидывает её обратно, сгребая в охапку и засыпая, планируя провести в постели весь день и не думать ни о чём, ну кроме разве что бархата юного тела и тёплых, пухлых, приторно-карамельных губ, растягивающихся в солнечной улыбки.