Стрижи и чайки

Ветер на высоте не такой, как там, у земли; он агрессивнее, сильнее — пытается трясти, вертеть своими порывами крылатые фигурки. Словно плещущийся в купальне ребёнок, со счастливым визгом создающий своими ручонками волны и весело наблюдающий за тем, как игрушечными лодки пытаются сохранять равновесие на водной глади. На лице само собой появилась какая-то добродушная улыбка, когда пришлось поправлять снова задравшийся из-за резкого порыва ветра рукав. "Не удивительно, что Илат оказался самым младшим из Стихийных Драконов. Ему весьма подходит эта роль, с его характером..." Вместе с тем ветер подталкивает под крылья, игриво треплет волосы и концы перьев, обдает холодком в лицо… — Осторожнее, — пронеслось где-то над Вегаель, и та от неожиданности запнулась в воздухе, громко и часто захлопав крыльями в попытке сохранить равновесие. Сверху послышался гулкий беззлобный смешок, сопровождаемый падающей тенью. Подняв голову, не-ангелица встретилась со смеющимся взглядом голубовато-зеленоватых глаз, выглядывающих из-под тени капюшона. Потоки воздуха, нагоняемые взмахами больших крыльев, раскачивали длинные вьющиеся локоны из стороны в сторону, словно золочёные маятники. Кадмиэля в целом можно было описать двумя словами — "идеальный ангел". Даже точнее будет сказать, идеальный ангел для того, чтобы ваять с него памятники; и пусть на самом деле он уже как несколько лет был не ангелом, а серафимом. Он сочетал в себе все самые лучшие черты, которые могло в принципе иметь творение Эльрата — могучая статная фигура, сильные отливающие серебром крылья с ухоженным оперением, роскошные волосы, которые, правда, больше подошли бы женской половине детей Света. Не говоря уже о его росте — он был самым высоким среди их светлокрылой четвёрки, что нагоняло на Вегаель соответствующие мысли: это насколько высоким он был до своей смерти, если оставался великаном даже будучи итогом слияния ангельской души с хрупким человеческим телом? Характер недалеко уходил от внешнего вида, вполне ему соответствуя. В нужное время строгий, временами благодушный, знал себе цену, никогда не пропускал часы молитв, умел поддержать и в целом держался какой-то отцовской фигурой, поглядывая за каждым из остальных троих серафимов и стараясь держать всех в высоком расположении духа — ведь не предугадать, когда нагрянет беда, и всегда нужно быть готовым идти в бой. Отсюда же вытекала одна проблема: Кадмиэль слишком быстро пьянел от ожидания сражений, и одного только известия о предстоящей битве было достаточно, чтобы тот переполошил всех и превратился в настоящего деспота, требующего от остальных полной готовности — как физической, так и в плане боевого духа. С последним, правда, он просчитался: вид мечущейся по лагерю ангельской фигуры с помешанным взглядом мораль не поднимала от слова совсем. Особенно сильно это проявлялось в самом начале, когда тот только поступил на службу и внезапно обнаружил себя в окружении большого числа представителей младшей расы, взаимодействовать с которыми он не привык. Из-за этого тот длительное время ходил в нескончаемом раздражении — и да помилует Эльрат вечным покоем несчастного, которому не повезло попасться Кадмиэлю под руку. Однако время взяло своё, и вскоре ветеран частично оттаял — по крайней мере, если брать в расчёт только отношения с другими серафимами и парой-тройкой исключений из числа людей, среди которых был и командир армии. К остальным его отношение было таким же, как к предметам ландшафта — если, конечно, речь не шла о подготовке к битве. Серафим, расправив могучие крылья, плавно спланировал над подругой, спустившись примерно на один с ней уровень, и осторожно пристроился сбоку, позволяя той чуть-чуть набрать высоту. В ответ Вегаель постаралась подстроиться под полёт товарища, дабы сохранять между ними дистанцию, необходимую для разговора. — Ты так и не рассказала об итогах своих переговоров с командиром, — напомнил ей воин света, меж тем внимательно высматривая маленькие фигурки внизу, коими были солдаты их армии, уверенно продвигавшиеся по раскинутой долине. Даже в такие в моменты, пребывая в относительном спокойствии, он предпочитал оставаться начеку; словно орел, зорко наблюдающий за раскинутым перед ним просторами, пропускающий весь мир через себя, лишь бы отыскать неясный огонёк затаившейся угрозы. Было глупо предположить, что это в конце концов не оставило отпечаток на нём. Вегаель с тихой печалью окинула знакомое суховатое лицо: светлый ореол, украшающий ангельские черты в глазах других рас, не скрывал от неё заметные мешки под глазами, появившиеся у Кадмиэля с тех пор, как к ним присоединились безликие — по понятным причинам. Взгляд его стал немного болезненным, отдавая красной сеткой сосудов в сверкающую зеленью лазурь. Серафим повернулась в сторону собеседника, концентрируя свои ощущения на том, как ручейки воздуха пробирались через её маховые перья, позволяя мерно парить на потоке. Одно из самых приятных ощущений, которое ей когда-либо доводилось чувствовать; столь мягкое и успокаивающее. Спокойствие — то, что ей было нужно в тот момент. Кадмиэль хорошо чувствовал настроение других, и скрыть от него собственные переживания было нелегкой задачей. — Таить не буду: ничего у меня не вышло. Но нам всё равно нужно будет обсудить кое-что всем вместе. К несчастью, насколько Кадмиэль был проницателен, настолько Вегаель была честна в своих чувствах; даже если бы она желала, скрыть истинное состояние души ей было сложно. Златокрылый товарищ об этом прекрасно знал и этим бессовестно пользовался. — Звучит интригующе. — Скажу сразу, тебе это не понравится, — Вегаель недовольно цыкнула языком, после чего не смогла сдержать глубокого вздоха, продолжая уже тише. — Вам всем не понравится. От не-ангелицы не укрылось, как тень подозрения легла на выражение серафима. Раздавшийся тяжелый голос только подкрепил её беспокойство. — Значит, у нас есть больше причин на то, чтобы обговорить это как можно скорее. Дальше они летели молча, слушая свист и завывание ветра. Вид перед ними раскрывался поистине живописный, и никто не хотел мешать другому наслаждаться теми редкими минутами, когда можно было отбросить самые сокровенные переживания и просто насладиться моментом. Но ничто не может длиться вечно, и спокойствие их мира — тоже. Сначала она подумала, что ей померещилось; затем услышала обрывки чьего-то голоса. Вегаель остановилась и подала рукой знак товарищу, чтобы тот сохранял молчание. Кадмиэль остановился тоже, на всю амплитуду размахивая крыльями, стараясь держаться ровно на месте — но, поняв, что его взмахи были громкими и изрядно мешали слушать, взмыл над подругой и начал кружить над ней, тихо планируя на широко раскинутых крыльях. Порывы ветра доносили громкие голоса, раздающиеся откуда-то снизу. Голоса взволнованные, резкие. Небесный воитель впился глазами в мелькающие внизу точки, оценивая их траектории и настроение движений. На его лбу появилось несколько морщин, говорившие за своего же обладателя: что-то не так. — Давай за мной, — с этими словами он круто спикировал вниз, подобрав крылья. Вегаель, не теряя ни секунды, бросилась за ним.

…

— Где эти двое шляются? — выплюнул из себя полные отвращения слова Кадмиэль, рвано рыская взглядом по рядам снующих солдат. Пальцы отбивали звякающую мелодию металла о рукоять меча, периодически то хищно сжимая, то отпуская её. Когда они спустились с неба, на временной стоянке войска уже вовсю шла подготовка к предстоящей битве. Проходившая мимо группа арбалетчиков быстро ввела светлокрылых в курс дела, ровно как и быстро решила ретироваться, стоило им узнавать стоявшего перед ними Кадмиэля. Узналось, что разведчики засекли впереди по дороге приближение армии орочьих племен. Относительно большой армии, но всех уже успели уверить, что враг не столь силён, каким он кажется, и армия Священной Империи Сокола не склонит пред ним свою голову. Эта не та информация, в которой нуждались любопытная Вегаель и прагматичный Кадмиэль, когда речь заходила о грядущем бое, потому те потребовали бóльших деталей. Тут же узналось, что у врага имеется полный боевой состав, включая и воинов-пантер, и разъярённых циклопов. К не-ангельскому облегчению, последних было всего двое. — Не стоит тебе так... Они наверняка сейчас сами нас ищут, — отозвалась раздраженно Вегаель, тут же поймав на себе озлобленный взгляд собеседника; смягчившись, она слегка приподняла брови и наклонила крылья, показывая, что она не настроена к нему враждебно и не ищет с ним конфликта. — Я понимаю твои опасения, но сейчас не время для пререканий… Она тут же осеклась и повернулась в сторону, на шум крыльев. Кадмиэль рывком последовал её примеру, хмурясь настолько, насколько вообще позволяла мимика его лица. Доротея и Гарель успели приземлиться на другом конце поляны и уже пробирались к ним меж бегающих туда-сюда людей, осторожно огибая солдат и пытаясь ненароком не задеть их крыльями. В определенный момент не-ангелица шуганулась проезжавшей мимо повозки, вызвав недоверчивое фырканье у запряженной лошади и недовольный крик тащившего ту за уздцы человека, и тут же рысцой ринулась догонять отошедшего далеко вперед товарища, который сам чуть не снес на пути нескольких заплутавших гвардейцев. Белокрылая воительница поспешила им навстречу, доброжелательно вскинув крылья. — Вы как раз вовремя! — облегченно крикнула Вегаель, останавливаясь перед ними; стоило им подойти поближе, как она заговорщически опустила голос, с напускным ужасом смотря куда-то за их спины. — Спасибо, что вернулись сейчас, мне стало намного легче. Гарель вопросительно взглянул на стоявшую за спиной не-ангелицы фигуру только для того, чтобы встретиться с разъяренным взором, обращенным на него, и тут же скосить глаза в сторону. Затем понимающе кивнул Вегаель. Доротея, напротив, была менее проницательной. — Конечно, мы бы вернулись, о чем это ты? — захлопала та глазами, удивленно поглядывая то на Вегаель, то на Гареля. Последний разочарованно цокнул, закатывая глаза, а воительница, сжав губы, невесомо похлопала её рукой по плечу, успокаивая. — Давайте потом со всеми этими вопросами, — раздраженно пробормотал Гарель, быстрым шагом направившись к стоявшему поодаль товарищу. — Кадмиэль, где сейчас командование? Зеленовато-голубые глаза холодно сверкнули, глядя исподлобья на остановившегося перед ними серафима. — Мы бы все сейчас не задавались этим вопросом, если бы вы двое не решили загуляться в самый неподходящий момент. На этих словах Гарель подавился воздухом, непонимающе воззрившись на говорившего; на его щеках вспыхнул легкий румянец. Оперение его начало медленно приподниматься, топорщась у самых оснований крыльев — и чем сильнее нахохливался он, тем сильнее на лице Кадмиэля проявлялись звериные черты. Сам Кадмиэль легко подпитывался каждой эмоцией оного, смакуя его праведный гнев, когда младший товарищ решал вступать на открытую конфронтацию с ним. — Загуляться?! Вы сами с Вегаель улетели невесть куда, мы вас тут по всей армии ищем, вы же ещё смеете нас в чем-то обвинять! Доротея вздрогнула от таких слов, прижав к бокам крылья и неуютно поежившись; неконфликтной, какой она была, недовольные громкие голоса смущали её сильнее приставаний пьяных солдат, праздновавших заход в очередной город и наличие кабака в нём. Вегаель могла лишь посочувствовать, слегка дотронувшись крылом до её рулевых перьев, говоря тем самым "я рядом" и "всё в порядке". Ситуация накалилась еще больше, стоило Гарелю затащить Вегаель с Кадмиэлем под одну гребенку; та, сколько себя помнила, ни в чем таком его не обвиняла. Вряд ли Гарель понимал, что говорил: эмоции взяли над ним верх и теперь сами судили, кто был прав, а кто виноват, превратив белокрылого в подобие марионетки, которую использовали как инструмент для выплескивания накопившихся чувств. “Ух, куда ты меня втягиваешь...” — пробормотала про себя не-ангелица, борясь с желанием со всей силой вжать своё лицо в раскрытые ладони и закатить от досады глаза, — “Зря это ты.” Кадмиэлю некорректность товарища не понравилась тоже; точнее, она привела его в ярость. Он распушил оперение и хищно выгнул крылья, грозно возвысившись над серафимом; из его груди послышался тяжелый, пробирающий колким морозом голос. — Кто “вы”? Опять в своих иллюзиях потерялся, птенец? По перекошенному лицу Гареля можно было понять только одно: нужно было как можно быстрее заканчивать это. Дело, конечно, не перешло бы к рукоприкладству, но на возмущенные голоса двух серафимов уже начали обращать внимания некоторые люди, меж тем подозрительно поглядывая на стоявших чуть поодаль двух не-ангелиц. Голубые глаза Вегаель беспорядочно заскользили по нестройным рядам солдат. Вдалеке они смогли уловить знакомый силуэт человека на коне; кажется, это был командир армии. Тут же в подтверждение всадник развернулся и замахал рукой, давая о себе знать. Радость вспыхнула в груди, рассеивая болезненную тяжесть. Как же хорошо, что он так вовремя нашёлся! Надо будет отблагодарить его — но об этом позже. — Командир уже ждет нас на построении, — осторожно начала Вегаель, вставая между двумя серафимами; она выразительно посмотрела сначала на Гареля, затем запрокинула голову, всматриваясь в лицо Кадмиэля. Тот склонился над ней, отвечая на взгляд сверху, уже немного остывая, но всё ещё глубоко дыша. — Давайте, не отставайте.

…

После приведения войска в порядок командование решило незамедлительно начать преследование противника. Армия, находившаяся уже несколько дней в пути, не обладала высоким боевым духом, но продолжала упрямо идти вперёд — и каждый глубоко в душе надеялся, что после этой битвы можно будет перевести дух; если, конечно, они переживут её. Внизу, ступая по зеленеющей равнине, ровными рядами шли подразделения солдат. В самой голове находился всадник, который периодически оборачивался назад, оглядывая своих подчиненных, а в самом конце колонны — продовольственные обозы. Небо расстилалось над ними мягкими голубыми и розовыми красками, и из-за верхушек чернеющего вдалеке леса выглядывали лучи восходящего солнца. Было прохладно и приятно свежо, но по-странному тихо: сколько они не шли, никто не услышал даже самой далекой птичьей трели, предвещающей о начале нового дня. Это заставляло немного тревожиться, в особенности людей, привыкшим к природе вокруг побольше детей Эльрата: но, в конце концов, птицы могли просто испугаться больших и необычных крылатых существ со светящимися перьями. Белокрылая не-ангелица плавно планировала над войском, лишь изредка помахивая крыльями и покачиваясь в воздухе, когда ветер всё же решал усилиться. Периодически она описывала полукруг над командиром, слегка спускаясь, на всякий случай, если вдруг тот решил бы послать её проведать конец колонны. Но её помощь не требовалась, и всадник скоро подал знак, говоря, что она пока может заняться своими делами. Позволяя потокам поднять себя выше, не-ангелица скучающим взглядом оглядывала просторы вокруг, пока не зацепилась за крылатую фигуру, летящую чуть ниже позади неё. Как вовремя: она могла бы использовать свободный час, чтобы поговорить с Гарелем по поводу недавних событий. Серафим расправила крылья почти перпендикулярно ветрам, тем самым снижая скорость до тех пор, пока её цель не оказалась впереди; затем плавно снизила высоту, плавно приближаясь к другу с левой нижней стороны. Это и впрямь оказался Гарель. Вегаель хлопнула крыльями, обращая на себя внимание. Тот скосил взгляд в её сторону, после чего накренился вбок, чуть-чуть отходя от своей траектории, тем самым позволяя не-ангелице пристроиться рядом. — Пришла меня отчитывать? — вызывающе бросил он, смотря на небеса впереди. Не-ангелица надрывно вздохнула, приподнимая брови и расслабляя глаза. Рано или поздно Гарель доведет её до преждевременной линьки своим ребячеством — но она всё равно будет стараться поставить того на более спокойный и мирный путь, чем тот, по которому он сейчас шёл. Она не злилась; лишь была немного раздражена. — Нет, Гарель. Я пришла поговорить. На какое-то время наступила тишина. Необходимости в её нарушении не было: Вегаель готова была дать своему другу столько времени, сколько тому понадобится, чтобы принять решение. Она внимательно вглядывалась в знакомое лицо, и её терпение окупилось — то стало разглаживаться, принимая более благосклонное и расслабленное выражение. — Я слушаю. — Ты ведь прекрасно знаешь, что не стоит давать Кадмиэлю то, чего он хочет, — начала осторожно она, стараясь тщательно подбирать слова, — Да, он не прав… — …Но я не прав тоже? Ты могла придумать что-то новое, чем это классическое распределение вины на обе стороны конфликта, — тяжелым голосом ответил серафим, оборачиваясь на собеседницу; его взгляд говорил громче всяких слов: он устал, — Кадмиэль ведет себя, как последний кретин, что мне по твоему делать? Поблагодарить его за клевету? Он не ведет себя, как ангел, он ведет себя как… Как… Гарель прикусил губу и невольно оскалился, показав белые зубы в приподнятых уголках губ и тут же отвернувшись. Вегаель вскинула брови и скептически взглянула на того из-под своего капюшона. Что ж, её план с аккуратным подходом провалился. — Как дети малые. Не потакай его беспокойству, ты этим никому лучше не сделаешь. — А ты не потакаешь его лжи? Ты предлагаешь мне молчать, пока он несправедливо обвиняет нас с Доротеей? — едко ответил тот, даже не оборачиваясь на собеседницу, — Уж хотя бы ради неё и могла заступиться. Слова больно кольнули в душу. Что он имел в виду? Она никогда не делила своих товарищей на тех, кто ей нравился и кто не нравился. Гарель прекрасно знал, что по поводу их споров она разговаривает и с Кадмиэлем тоже — потому что считает, что тот не должен был так поступать со своими братьями и сестрами по крыльям. Так почему Гарель думал, что ей на него всё равно? Почему думал, что она ставит Доротею выше него? Да, он был специфической личностью; но только это, его нельзя было назвать плохим — даже несмотря на то, что обвинение во лжи другого ангела или серафима считалось ужасным оскорблением, достойным плетей. Он просто был со своими особенностями, которые периодически затрудняли общение с ним, превращая то в неожиданную игру с хождением по полю с кучей расставленных капканов. Весьма противоречивые черты личности для того, кому пророчили блистательную службу в военном деле в своё время, но кто такая Вегаель, чтобы обсуждать это? Не-ангелица рьяно захлопала крыльями, пытаясь удержаться на потоке усилившегося ветра, повысив голос, чтобы её услышали. — О чем ты... Почему “хотя бы ради неё”? Ты считаешь, что я бы не заступилась за тебя? — Я не считаю, я это вижу. С этими словами серафим резко спикировал вниз, заставив летевшую рядом Вегаель отшатнуться в воздухе. Она скорбным взглядом проследила за тем, как к удалившейся вниз белокрылой фигуре вскоре подлетела серокрылая, подстраиваясь под чужой полёт. Сжав губы, она подняла голову, ища последнего члена их четверки. Кадмиэль летел отдельно от всех, в гордом одиночестве взойдя на высоту. Не в первый раз конфликты вспыхивали между этими двумя; и будут вспыхивать ещё очень долго. С Гарелем и Кадмиэлем не было легко, когда дела касались подготовки к бою, но она всё же старалась свести возникающие конфликты до минимума. Мысли тяжелым камнем напоминали о себе, отдаваясь стягивающей болью в груди. Вегаель невольно зажмурилась, пытаясь прогнать от себя накатившую волну безысходности. Старалась. Кажется, даже сейчас она была бессильна; вместо того, чтобы вызвать ожидаемое объединение их четверки против угрозы извне, внезапно присоединившиеся безликие только повысили градус накаливания атмосферы между двумя её друзьями, параллельно доводя Доротею до зачатков паранойи, а Вегаель — до головной боли. Было нелегко — и будет нелегко. Но она справится. Пока её товарищи были в плену у своих чувств, она позаботится об остальном; например, о делах насущных — скорой битве. То был её негласный долг — долг, который она сама воздвигла на свои плечи — и она была готова принять его таким, какой он есть. Кисти в перчатках сжались в кулаки, тихо заскрежетав сталью о сталь. Она хотела бы защитить своих друзей от них же самих... Но пока что была не в силах это сделать. Крылья несли её к самой голове колонны, мягко скользя на потоках холодного ветра, будто сам Илат вел её к своему блудному сыну. “Пока что”.