Свобода вкуса

Особый запах знакомого формалина и хлора, ассоциирующийся с далеким детством. Его многие называют неким «больничным» ароматом. Голова пытается хоть как-то сообразить, но разум отказывается трезво оценивать и воспринимать какие-либо аспекты ситуации. Скарамучча отрицательно качает головой, тем самым отвечая на вопросы следователя. К слову, он даже предположительно не понимает, о чем разговаривает собеседник. Красноволосый напротив умел с легкостью уговаривать людей и с неким профессионализмом доставать из них нужную информацию, поэтому от барабанщика музыкальной группы ему ничего не нужно было. Кадзуха ранее успел уведомить неизвестного дознавателя о составляющих моментах произошедшего, но от своего лица. — Прошу успокоиться, для нашего региона должны быть естественны убийства подобным образом, — сдержанный голос Хейдзо слышался в мыслях темноволосого еще некоторое время. Сам юноша же совсем не волновался о нескончаемых припадках Скара, лишь втихую разговаривал с различными нанятыми рабочими с помощью языка жестов. Легкое движение холодной руки по плечу музыканта заставило вздрогнуть, но парень пришел в себя только спустя мгновение. Остатки реакционных чувств выступали доминирующей мотивацией продолжить оставшуюся позади панику. — Не стоит обесценивать чувства такого же человека, как и ты. Да, люди нередко теряют кого-то из своих близких, но это не забирает у них возможности выражения эмоций, — мерзлая ладонь парня сжала хлопковый больничный халат Скарамуччи, дабы избежать всплеска активности спорных слов. — Забудьте о моралях в мою сторону, мистер Альбедо. Опытные следователи давно отложили обманки разума, они ни к чему в нашем положении, — красноволосый выглядел довольно-таки серьезно, а на сказания блондина даже не моргнул. Работники корейского отделения больницы с каждым мгновением вели себя все более подозрительно. Видимо им уже доложили некую нужную информацию, что могла навести на нарушителей закона, стоявших в физическом контакте уже несколько минут. Бледный художник особенной чувствительностью заметил суматоху вокруг, но обыкновенный побег выглядел бы совсем плохо. Придется выкручиваться самостоятельно, новые жертвы среди близких Скарамуччи никому не были нужны. — РЕБЯТА! Вы как вкопанные стоите на проходе коридора.... Суки, на улице очередной движ..... Неудивительно, что всегда все пропускаете, — озорной девчачий голосок послышался со спины Хейдзо, поэтому пара друзей смогли увидеть Ху Тао еще до заветных фраз, — бегом, БЕГОМ ЗА МНОЙ. — Тао, умоляю, можешь заткнуться нахуй, — барабанщик был явно не воодушевлен появлением брюнетки, ему было более приятно выслушивать спор двух умников, что бесятся вне зависимости от возможностей. Юной гитаристке, к счастью или к сожалению, было абсолютно плевать на указания парня. Таким поведением девушка старалась отвлечься от всего того, что произошло несколько часов назад. Так сказать, заглушить внутренние отрицательные чувства. Она легкими движениями схватила своих друзей под руку, оставив Хейдзо наедине с собой. Никого не смущал факт того, что на улице разгар зимы, а на обоих надеты мерзлые халаты, не защищающие от холода. — Какого хуя на тебе теплая накидка от ханбока, а мы должны в знойный мороз хуярить в больничный халатах??? — продолжал возмущаться Скарамучча, но покорно следовал указаниям подруги. Компания выходила на крыльцо больницы, откуда было видно абсолютно все, происходившее во дворе территории. — Ху Тао, если ты нас сюда выставила ради того, чтобы посмотреть на медленно идущих стариков, то я сильно разочарован, — подшучивал над девушкой Альбедо. Ему нравились шутки подобного характера, а если быть точнее, он искал в них общую помощь для развития своей личности. Через мгновение по площади взорвалось несколько фейерверков, похожих на красивый взрыв. Они не полетели в небо, а остались на высоте средних деревьев. Это могло задеть и поранить кого-то из проходящих, но этого не последовало. Было ясно, что здесь замешан кто-то из компании. Все знали кто это. — ХЭЙЙ, собирайте зрителей! — красноволосая неизвестная, стоявшая посередине всей суеты, облокотилась на навесной микрофон, а после подняла голос. Все внимание было сконцентрировано на ней. И ей это действительно нравилось, — дорогое правительство заставляет нас отказываться от всей красоты уличных выступлений... Как жалко с их стороны. Не думаете, что мы можем это исправить? Что МЫ можем противостоять всему этому. С каждым ее словом вокруг становилось все больше народу, а на асфальтной сцене уже стояло четыре человека. Среди них можно было узнать лишь... Синь Янь? Включилась музыка. Она играла неизвестно откуда, будто звенела в ушах, будто все окружение было заполнено только ею. Выступающие находились в отличительных костюмах, что скрывали личности и характерные внешности качества от других людей. — Чееее там Синь Янь забыла? И почему только на ней нет маскировки, — обхватив рукой плечо Скарамуччи, Ху Тао пыталась не волноваться. Соло-гитариска являлась человеком, который остро реагирует на смерть близких людей и зачастую была настроена только на лучшие расклады ситуаций. Можно сказать, что она все еще не отошла от смерти бывшей клавишницы Гань Юй. — Хаххаха, у нее всегда головы не было, — усмехается синеволосый барабанщик, после чего получает щелбан от красноглазой подруги, — на правду не обижаются. Музыкальные инструменты заиграли более звонко, из-за чего компания сопротивления уже собрала всю толпу в округе. Девушка на ритмике взмахнула светлыми голубыми волосами, а после нее заиграло невероятное соло знакомой друзьям Синь Янь. Даже при условии того, что все трое регулярно слушают ее игру, они приоткрыли рты от удивления. Она выглядела так свободно и завораживающе. Было видно, что выступления на публике даются ей лучше, чем в студии с другими ребятами. — Скилл ужасно превосходит наши репетиции. Если бы я не знал Синь Янь лично, то подумал бы, что она какая-нибудь прославленная личность с другого континента, — Альбедо с особенным интересом вглядывался в уличное зрелище, а в его голове уже вырисовывались предложения для недостающих эффектов подачи. На удивление, он не видел ничего плохого или опасного в незаконном представлении. — Go on and save yourself — And take it out on me — Go on and save yourself — And take it out on me, yeah Вокал невысокой девушки с двумя красными хвостиками начался так же неожиданно, как и соло темноволосой. Это был современный кавер, композиция музыкальной супергруппы Audioslave – Cochise, уклонение в 2002 год. Умения девушки не отставали даже от Юнь Цзинь, которая имеет стаж более пяти лет. Остальные участники некой музыкальной группы тоже поразили окружение, особенно умения высокого барабанщика, единственного парня в коллективе. — Но Чжун Ли же строго настрого запретил Синь Янь появляться на публике, особенно с такой эффективностью. Блять, уверен, что если он узнает, влетит не только ей, но и тебе, Альбедо и мне, — Скарамучча раздраженно цокает, указывая на Ху Тао, а после начинает уходить из поля зрения людей, ибо отчетливо слышит сирену корейской полиции правительства. — Скар, ты куда … — ритм гитаристка схватила друга за рукав больничного халата. — Тао, скажи мне… Ты глухая? Альбедо смело ухмыльнулся, а после поднял руку вверх, называя ею непонятный жест для выступающих. Присутствующие его поняли, поэтому начали закругляться даже на половине песни. Блондин пошел впереди двух музыкантов, заводя Скарамуччу за руку. — Музыка на весь район играет, сука, как я должна была услышать!!! — девушка возмущенно махала конечностями, оглядываясь назад на происходящее. Волноваться не о чем, уличные виртуозы могут постоять за себя. — Вали нахуй из группы, если слуха нет. Участники проекта зашли за больницу, там находилась длинная аллея и ухоженный, как кровавая модельная дорожка тротуар. Вели они к главной дороге района. Скарамучча и Альбедо держали друг друга за руки, но темноволосый будто не ощущал телесного присутствия, исходящего от художника. Он опять же находился за гранью реальности, будто лишь в голове барабанщика. — К слову, команда сопротивления подвергла опасности не только себя, но и людей, что собрались во дворе госпитали, — блондин решил разогреть обстановку между друзьями очередным монологом, но из-за сложности в понятиях плохого и хорошего это не получилось. — Че за команда сопротивления? — Скарамучча вопросительно взглянул на дизайнера организации. — Вы разве не знаете? — светловолосый ответил вопросом на вопрос и обернулся на приятелей, — это та компания, не считая Синь Янь. Они тесно связаны с делами Южной Кореи, поэтому известны среди важных лиц правительства. — Ага, чето часто высовываются последнее время. Хотелось бы и нам так выступать, — вздохнула и закатила глаза брюнетка. Ритм гитаристка старалась не вскрывать свои знания о запрещенной команде сопротивления, особенно найденные связи. — Ты слишком зациклена на желаниях Синь Янь. Тебе стоит начинать строить свою карту жизни, а не опираться на друзей. Альбедо ускорил шаг. Все трое направлялись в сторону Eneoji Tower, прикрытие основной студии предприятия. Участники проекта называют это здание вторым домом, а кто-то и первым. Оно находилось в той же окрестности города, что и больница имени правительства. — Говоришь как Чжун Ли, — ухмылка не сходит с лица Скарамуччи. Иногда он действительно мог увидеть в светловолосом третьего отца. Ху Тао лишь промолчала на слова обоих парней. Не так давно она потерялась в своих чувствах, поэтому даже думать об этом не желает, а если быть точнее, ей просто страшно разговаривать с самой собой.

***

— То есть? Хотите сказать, что вы допустили произошедшее? Разрешили маленькой Синь Янь пойти и выступить на весь город, центр страны? Одной? Даже без маскировки! Вы понимаете какой это риск. И не только для нее самой … — если Чжун Ли говорил или отчитывал за промахи, его было буквально не остановить. Выговор действительно нашелся не только гитаристке, но и всем знающим о ситуации. — Ей семнадцать лет, а это уже далеко не малышка. Мы не обязаны следить за каждым ее шагом, — Скарамучча сглатывает после сказанного, но взгляд от глаз композитора группы не сводит. — Совершеннолетия нет. Прав нет. Девственное тело, губы особенно! Ху Тао резко поперхнулась слюной из-за смеха. Мимо проходила Юнь Цзинь, которую совсем кстати посчитали виновной в одном из дел. — Дорожку не пропусти, — отчетливо насмехается барабанщик, но получает неодобрительные взгляды от ритм гитаристки и старших. — Чо я, — певица на мгновение остановилась, но после сразу же направилась к стойке с водой, — меня в свои дела в ввязывайте. И химия Синь Янь – ее дело, — китаянка отпила залпом содержимое пластикового стакана и неслышно ударила им по столу. Чжун Ли лишь приложил ладонь к лицу. Ему действительно хотелось защитить своих «детей» от неприятностей, но если они сами не идут ему навстречу, то какой в этом всем смысл. Цзинь молча ушла в главный корпус здания, за ней хотел пойти и Скарамучча, но его вовремя остановил светловолосый. — Постой, — юноша прикоснулся к спине барабанщика и улыбнулся кончиками губ, — думаю, нам стоит найти общий компромисс, особенно между участниками группы. Можно, конечно, ввязать кого-то из модельной подгруппы, но они все слишком занятые личности для таких разговоров, — Альбедо обратился ко всем присутствующим и обвил взглядом вход к съемной студии. — Я поговорю лично с Синь Янь, остальное решайте между собой и оповестите меня о результате выговора, — скрестив руки на груди проговорил Чжун Ли. — Знаем мы как ты с ней поговоришь. Она потом опять в слезах прибежит и захочет свалить в Китай, — Ху Тао облокотилась локтем на руку отца. Скарамучча отвязался от хватки дизайнера и направился к комнате отдыха. За сегодняшний день произошло достаточно для заслуженной дозы безделья. Альбедо хотел уже догнать друга, но вошел в положение всех собеседников.

***

Музыка. Именно она связывает всех участников проекта. Все, что произошло за практически четыре года никак не может уложиться в голове темноволосого. Чувство плавания вниз по течению имеет несвойственные последствия, осознание чего приходит лишь наедине с собой. Даже смерть Гань Юй обошлась в минимум эмоционального состояния и никак не повлияла на Скарамуччу. Он не помнит своих чувств в момент пожара, он не помнит своих чувств когда на снег падал смертельно раненный Аято. Заслуживают ли они такого исхода событий? Об этом знает только судьба. Кадзуха. Откуда он вообще в жизни синеглазого. Можно ли считать его коллегой? Когда парень смотрит и трогает свои волосы, то вспоминает его. За столько лет отращивания они доросли до таза, но руки, судя по всему, никогда не смогут их отрезать. Будто локоны защищены стальным огнем, а прикосновения к ним обжигают кожу и вызывают кромешный пожар. — Скарамучча, — внезапно в помещении появился юноша с алой прядью и короткими волосами. Барабанщик лежал на диване в полном отстранении от реальности, поэтому не заметил того, как зашел парниша, — Наконец-то! Хаха, я тебя по всему таверу ищу, — Кадзуха присел на кожаный диван и аккуратно расположил голову друга у себя на коленях. — А? — До этого вообще по всей госпитали. «Ветер» подсказал, что ты с Ху Тао и Альбедо направились сюда, — он пугающе улыбнулся и облокотился на обтянутую стенку сиденья. Скарамучча смутился, но ничего не ответил. В таких ситуациях первое о чем бы заговорил собеседник – это произошедшее на площади больницы. Темноволосому особенно интересно было узнать больше подробностей о команде сопротивления, ведь он до сих пор удивлен из-за новости о ее существовании. — Потом встретил Альбедо у главного входа. Спросил про тебя, но он соврал, сказав, что ты уехал к себе домой, — красноглазый не отрывал взгляда от юноши, а голос завораживал с каждым словом. — Когда это было? — неодобрительно проговорил Скарамучча и приподнялся на месте. Он оставил художника совсем недавно на подземном этаже строения, поэтому тот не мог настолько далеко уйти за такое незначительное количество времени. — Да минут пятнадцать назад. — В таком случае врешь здесь ты, — брови барабанщика оказались у переносницы. — Хаххаха, ты меня раскрыл, — руки Кадзухи медленно направились к волосам парня. Никто из них ничего смешного в этом не видел. У Скарамуччи возникло большое количество вопросов, но ответов было значительно меньше. — Что с Аято? — холодно спрашивает темноволосый, смотря куда-то в сторону. Чувствовалось легкое отвращение из-за нелепой лжи коллеги, он в буквальном смысле хотел подставить близкого для него человека. — Аято? — собеседник задумался, — а, это ваш басист … — Блять, ну да. Руки юноши с алой прядью резко перестали гладить волосы младшего. На лице разрасталась догадливая улыбка. Он поправил рукав темно-красного ханбока. — Госпиталь подорвали. — ЧЕ, — Скарамучча вскочил с места. — Люди из национального агентства подумали, что участники выступления, они же команда сопротивления, скрылись в здании. Ну, а дальше дело за малым.