The last victims | Последние жертвы

      Неделю назад       Малфой не был любителем шумных вечеринок. Хоть в школе он и появлялся на них с завидной частотой, гораздо приятнее было проводить время в более уединенных местах. Желательно наедине с собой. Особая любовь к одиночеству пришла на последнем курсе, когда хотелось убежать не только от внешних обстоятельств, но и от внутренних демонов.       — Драко, у меня есть к тебе дело.       — Кто бы сомневался, Блейз. Ты ко мне в принципе обращаешься только по делу, — фыркает Малфой, протягивая ладонь в сторону кресла. Дескать, мол, садись, друг. И неважно, что ты снова пришел ко мне за чем-то.       Блейз оправляет воротник на рубашке и медленно проходится к креслу, чтобы вальяжно в него опуститься. Удивительно, но он будто и впрямь чувствовал себя королем в чужой квартире.       — Нужно устроить встречу выпускников, — Забини даже не тратит слова на то чтобы подвести к просьбе. Он всегда прямолинеен. Всегда требует прямо в лоб то, что ему нужно. Не просит. Требует.       — Ну так… устраивай? — и Малфою даже смешно, он фыркает, потому что понять не может, каким боком тут будет задействован.       — Мне нужно место, — тут-то до Драко доходит. Конечно, эта встреча будет проходить в его клубе.       Малфой всё ещё не любил вечеринки.       Но знал, что это самое прибыльное дело для клуба. И если грамотно организовать пространство — а Малфой это делал грамотно, — небольшой клуб можно превратить в отличный источник дохода. Именно этим он и занялся.       После войны Драко потратил некоторую сумму со семейных счетов на покупку подвала, который превратил после в весьма успешное заведение «Foggy Haze». И эта маленькая прихоть, блажь, которую он себе позволил, дала возможность преувеличить состояние семьи, которое после войны явно пострадало.       — И, конечно, ты не придумал ничего другого кроме как провести её во «Мгле».       — Ты как всегда проницателен, — да уж, с этим у Драко не было проблем. Но он всё равно не был готов приютить в клубе с пару десятков людей, с которыми даже толком не общался. В конце концов, не одни же слизеринцы там будут. — Тебе ничего не придется делать. Нам просто нужно помещение.       — Оно требуется вам слишком часто в последнее время, — Драко практически огрызнулся, но вовремя осекся.       А вот Блейз усмехнулся. После перекинул ногу на ногу и внимательно вгляделся в лицо Драко, будто выискивая на нём что-то.       — Потому что я до сих пор не могу найти то, что мне нужно. И ты это знаешь. Я всё ещё в поисках. А ты можешь мне помочь, вот и всё, — Забини отвечает спокойно, сохраняя невозмутимость до конца.       Малфой качнул головой, снова выражая протест. Услышал, как Блейз пропустил тяжелый вздох.       — Ты забываешь, кому должен, Малфой. По гроб жизни должен. Поэтому даже не пытайся отказываться, не прокатит, — он поднимается с кресла и отходит к камину. Но, прежде чем аппарировать, всё же бросает последнюю фразу, — мы же всё равно придём, ты это знаешь.       И Малфой даже не сомневается.

***

      Блейз действительно великодушный друг — и он великодушно взял на себя все заботы о предстоящей вечеринке. За это Малфой мысленно поблагодарил Забини уже несколько раз. Драко обошли стороной все проблемы с рассылкой приглашений, закупкой продовольствия и прочими организационными делами. Он умел это делать — но не хотел. Потому что когда тебе не платят — и делать не хочется.       — Ты хоть вообще придешь, а, Малфой? — в день вечеринки голос Блейза по телефону снова звучит насмешливо. Даже если Малфой откажется, в его квартиру наведаются и заберут в клуб прямо в домашних тапочках и халате.       — Я хозяин Мглы, разумеется, приду, — и Драко начинает собираться, хоть до этого, в общем-то, и не планировал.       Он поднимается с кровати, обходит кругом спящую Панси, и раскрывает шторы. У них было достаточно времени для того чтобы собраться и не волноваться.       Девушка ворочается, видимо, встревоженная случайным солнечным светом, но упрямо продолжает спать. Значит, в это время, пока Паркинсон окончательно не проснется, он может принять душ.       Они встречались уже достаточно долго — вроде бы, со школьной скамьи. Возможно, именно поэтому Малфоя никогда не тянуло появляться на подобных встречах — ведь бывших одноклассниц ему и так было предостаточно. Правда, в Хогвартсе Малфой не воспринимал её всерьез — думал, повстречались и разбегутся. Но с возрастом налаживать новые связи становилось всё тяжелее. И не хотелось особо.       Он усмехнулся своим мыслям, включая воду — Мерлин, думает как какой-то старик, какие его годы. Но он привык к Панси, прикипел, и даже привык к её горьким мятным сигаретами по утрам.       Практически.       — Я же просил тебя не курить по крайней мере в кровати, — как он и ожидал, девушка уже проснулась к тому моменту, как Драко вернулся из душа. Панси взглянула на него заспанными глазами и стряхнула пепел в стакан, стоящий прямо на простыне. И смотрит так отрешенно, как будто плевать она хотела и на курение, и на просьбы, и на самого Малфоя.       — Давай разойдемся? — и она бьёт метко, в самое открытое место, заставляя Малфоя замереть с полотенцем в руках.       — Почему?       Панси вздыхает так, будто ей чертовски надоело. Будто разговаривает она с маленьким, не понимающим ничего ребенком. Дескать, ну неужели ты настолько глупый?       — Драко, ну ты же и так всё прекрасно понимаешь… — и Малфой прерывает, вставляя свое «нет, не понимаю», заставляя Паркинсон затушить ещё недокуренную сигарету, — потому что за всё то время, пока мы были вместе, я для тебя в твоем рейтинге важных вещей поднялась от силы на один пункт. Тебе ж на меня все равно, так зачем продолжать эти недоотношения-передружбу?

SKRYPTONITE — положение

«здесь я рос и делал то, что умел делать, либо

Я просто совру, я просто совру, я просто совру…»

      Драко, в общем-то, неглупый, но почему-то и правда не понимает, о чем говорит его подруга. «Почему ты так считаешь? Разве я совсем не уделял тебе времени?» — но как минимум самообладание он всегда сохранял крайне хорошо. А значит и сейчас сможет сохранять достаточное спокойствие чтобы довести этот разговор до логического конца.       — Да. Малфой. Мы работаем в одном баре, но за всё это время ты ни разу не посчитал нужным даже поинтересоваться, как у меня дела. Ты ни разу не обратил внимание на пристающих ко мне клиентов, с ними всегда разбирались охранники.       — Это ведь их работа, а не моя.       — А я твоя девушка, а не их. Неужели тебя ни разу не волновало, что какой-то амбал с легкостью сможет со мной сделать что-то? Иногда создается ощущение, будто ты готов меня отдать кому угодно, дескать, берите, люди добрые, трахайте на здо…       — Мерлин, Панси, что ты говоришь?! Я бы никогда такого… — он садится на кровать рядом, и даже тянет ладонь к женской руке, чтобы взять за пальцы. Но Панси предусмотрительно их отдергивает.       — На здоровье. Не перебивай, когда я говорю. Ты как будто ты считаешь, что я могу показывать своё тело кому угодно. И тебе плевать на это. Ты ни разу не попытался остановить меня, предложить поискать новую работу поскромнее, хотя бы что-то.       — Но ведь это твое дело. Это твоя работа. Ты бы обязательно нашла что-то другое, если бы захотела.       — Да, в этом и проблема, Малфой. В этом, — подчеркивает она и поднимается с кровати. — Ты дал мне эту работу, но я даже не получила никакого карьерного роста. Знаешь, если бы у нас все было серьёзно… Ты бы не позволил своей, например, будущей жене работать в таком месте.

«На сраных листах мои детские обиды

Мой дерзкий, забытый работами папа не подавал виду

Что бедность уже здесь, и что она просто ебала Фемиду

Нахуй время долгов — пришло время кредитов…»

      Малфой усмехается. Понимает, что, в принципе, Панси права. Но отчего-то злится, как будто его поймали с поличным, опередили, обскакали на пару шагов.       — Панси… Тебя бы без магии вообще ни на какую работу не взяли. Клуб был твоим единственным вариантом. Это моих рук дело. Я сделал тебе большое одолжение, взяв тебя на… — он ловит себя на мысли, что пытается ударить побольнее. Так, чтобы не только одна Панси ощущала себя здесь расстроенной и униженной.       — Что, прости? — но она прерывает его раньше, чем Малфой договаривает, — Значит, так ты считаешь? Хорошо. Ищи новую танцовщицу. Веди двухнедельный отсчет.

«Дорогая, тебе не нужны такие отношения

Ты говоришь:

— Я не уверена, что ты сможешь обеспечить продолжение

— Я люблю тебя

— Я люблю тебя так же сильно, но есть другие предложения. Я верю в твоё дело, но я сомневаюсь, что ты сможешь изменить положение»

Терять девушку было неприятно. Терять помимо неё еще и хорошую танцовщицу было неприятно вдвойне.

***

      На самом деле, Малфой надеялся, что Панси передумает в первые пару часов после ссоры. Она уже делала так — сначала ругалась, а после возвращалась, ведь знала, что идти некуда. Через пару ли часов после очередного расставания, через пару дней ли — неважно. Это Панси. И Малфой выучил её как свои пять пальцев.       Но, похоже, что эта ссора была из тех, что посерьёзнее. Она не разговаривала с Драко до вечера. И ушла из дома раньше, видимо, чтобы готовиться к выступлению. Как будто не понимала, что на этой встрече будут все — и гриффиндорцы, и пуффендуйцы, и когтевранцы. И тот же самый Малфой, потому что «Мгла» всё ещё была его клубом. Куда Паркинсон пыталась убежать от него — непонятно.       Но когда он приходит в клуб, а Панси, вместо того чтобы обратить на него хоть один взгляд, держится в стороне — он даже злится. И когда она, наконец, решает переодеться в свой сценический наряд — злится ещё сильнее, потому что вовсе не считает это недоплатье за одежду.       Народу в клубе и правда много. Блейз не преуменьшал, когда сказал, что нужно позвать всех — и Драко видит среди приглашенных даже Гарри Поттера, с которым сдержанно здоровается за руку. Этому парню он многим обязан. А с ним и его жена. И подумать только — они действительно поженились в раннем возрасте. Как будто Панси не понимала, что выходить замуж ей еще очень рано… Почему он сейчас думает об этом?       Малфой даже выходит с Поттером покурить и про себя отмечает, что по сравнению со школьными годами очкарик стал менее раздражающим.       Или — это Малфой стал более взрослым морально.       Они даже возвращаются в клуб и пьют вместе за что-то, чему Драко не придает значения. У него другая роль — внимательного хозяина бара. Ведь не хотелось к окончанию вечеринки что-то чинить и исправлять. А с ролью местного заводилы успешно справлялся Блейз, снующий в своем излюбленном голубом костюме между разрозненных кучек людей.       Вот гриффиндорцы, и среди них — Джинни Уизли, повеселевшая, повзрослевшая; Гермиона Грейнджер, которая, на удивление, пьет что-то крепкое. Вот когтевранцы, и, по всей видимости, недавно прибывшая Чжоу Чанг, которую заставляют выпить штрафной за опоздание. Вот слизеринцы — и эта компания приятнее всех, потому что среди них он чувствует себя как рыба в воде. Да и к тому же он видит в толпе Теодора Нотта, приехавшего вместе с Асторией из Парижа.       Малфой вскидывает руку вверх, привлекая тем самым внимание друга. И Тео поступает точно также, давая понять, что заметил. Парень юрко лавирует между людей, пробираясь к барной стойке, чтобы поговорить с Драко.       — Ну привет! — он улыбается во все свои зубы и крепко обнимает Малфоя, уже выпив что-то крепкого.       — Привет, Тео, — а Драко действительно рад. — Приехал сюда со Астой? Блейз пригласил?       — Ну… Мы отдельно приехали, — Теодор неловко мнется, чешет пальцами непокорные волосы, словно ему некомфортно об этом говорить, — расстались буквально несколько дней назад.       Малфой не сдержался. Рассмеялся.       Еще в школьные времена преподаватели часто шутили, что у слизеринцев есть особая ментальная связь — прямо как у Золотого Трио. И Драко с Панси, Блейзом, Асторией и Тео даже не пытались опровергать эту теорию, а наоборот поддерживали легенду о Великолепной Пятерке, чувствующей друг друга даже на расстоянии.       В противном случае — как объяснить тот факт, что даже сейчас, через время, они практически одновременно расстались с девушками, с которыми были вместе со школы?       — Смешно тебе? — только вот Теодор воспринимает смех слишком близко к сердцу, чем заставляет Драко быстро поправиться.       — О, нет, извини. Просто я буквально сегодня поругался с Панси. И, кажется, всё, — и теперь уже Тео смеётся, подхваченный волной всеобщего веселья.       Потому что когда у друга тоже горе — это не горе уже, а повод посмеяться и обратить ситуацию в веселье.       И Драко смешно ровно до тех пор, пока не начинает звучать музыка и Панси не начинает танцевать.

Dennis Lloyd — Aura

      Буквально с утра она отчитывала его за то, что Малфой никогда не вмешивался в её деятельность — и ему правда хочется вмешаться. Хочется сдернуть Паркинсон со сцены и надеть на неё что-то приличное, выключить эту музыку, не позволять ей втолкнуться развратным движением бедрами прямо в пилон.

«When you hold me like that, when you touch me like that when we f**k, oh, when we f**k

Well, I’m burning myself and I’m hurting myself when we f**k, oh, when we f**k»

      И Драко злится впервые сам на себя, потому что, в отличие от всех танцев, которые она танцевала в этом клубе, именно этот — прощальный, — Панси адресовала именно ему.       Они глядят друг на друга через весь танцпол даже не замечая третьего наблюдателя, легко подметившего искрящееся напряжение в воздухе. Гермиона улыбнулась. Драко с Панси определенно поссорились. Она прочитала это в танце Паркинсон.       Гермиона вообще многое прочитала в Панси. И то, что она обижалась на Малфоя, и то, что она на него злилась. Такая уж женская интуиция — она расслышала все, что Панси не сказала. Возможно, она просто слишком много выпила — потому что Гермионе казалось, что скоро она начнет слышать мысли большинства людей, присутствующих в этом зале.       А что она вообще пила?..       — Вы что, поссорились с ней? — Гермиона решает, что подойти к Малфою будет очень хорошей идеей.       Но Малфой усмехается, глядя на девушку. Отпивает глоток из своего бокала. Воздух рядом с ней опасно всколыхнулся.       — Шампанское? — спрашивает Гермиона, кивнув на стакан.       — Содовая, — отвечает он. Драко устал от алкоголя, — с чего ты взяла, что мы поругались?       — Это видно. Панси танцевала для тебя, она смотрела на тебя весь танец, еще и под такую песню… Очень… Очевидно, — Гермиона улыбается, будто застала влюбленных врасплох.       Драко глядит на чужой стакан, а после тянет к нему руку и отбирает, ставя под барную стойку.       — Кажется, тебе хватит пить, — он молчит какое-то время, а после вздыхает, — ты права, мы расстались.       Гермиона ойкает. Кажется, только сейчас понимает, насколько все серьёзно. Хмурится.       — Прости… Не хотела лезть, просто… Так получилось. Ты стоял тут так одиноко, пока все веселились.       — И ты решила скрасить мое одиночество своей компанией? О, признайся, тебе стало скучно, пока Уизли развлекается. Ему-то здесь нравится, в отличие от тебя, — он видит насквозь Гермиону и её нелюбовь к подобным местам тоже видит. Даже не смотря на то что «Мгла» была достаточно уютным местом… Это все равно была не её стихия.       — Да, ты прав. Клуб, конечно, классный, если бы я выпила ещё стакан, я бы и вовсе забыла о том, что не люблю шумные места, но…       — Но я забрал у тебя стакан, да? О, какой плохой и злой Малфой, не дает напиться, — Драко ёрничает как будто назло, потому что ну не может Гермиона просто так подойти и завести разговор, просто так залезть в его сердце и покопаться там. — Я не хочу потом оттирать чью-то тошноту в туалете.       Он, конечно, преувеличивает. Как минимум Малфой не оттирал бы её сам — для этого существуют уборщицы. Но поворчать он мог. И уж тем более, его обязанности как владельца состояли в том, чтобы такой ситуации и вовсе не допустить.       — И почему ты должен её оттирать? — усмехается Грейнджер, а после замолкает.       Малфой прочел на её лице все стадии от отрицания до принятия.       — Ну что, пришла к логическому заключению? — усмехнулся он, глотнув содовой и сожалением заметив, что пузырьки уже начали выветриваться.       — Ты работаешь тут, да? — Гермионе повезло, что она не выпалила Драко в лицо о том, что конкретно ей здесь не нравится, потому что список минусов уже сложился в кудрявой голове.       — Бинго, грейнджер. Ты всё такая же умная, — улыбается он, решив не уточнять, кем именно всё же работает.       — А ты, Малфой, все такой же вредный, — Грейнджер улыбается в ответ.       И ему почему-то даже не хочется злиться, потому что злости на Паркинсон уже достаточно. С него хватит. Да и Паркинсон не видно даже на сцене, а потому можно немного отвлечься от этого сложного чувства.       У них с Гермионой есть ещё где-то пятнадцать минут непринужденной беседы прежде чем Рон Уизли подойдет к ним, растрепанный, раскрасневшийся от постоянных танцев.       — Гермиона… Ты ещё не устала? — он даже не обращает внимание на то, что его девушка вообще-то с кем-то говорит. Малфой это отмечает, но молчит. Пусть грейнджер сама разбирается с собственными отношениями.       — Да, я уже…       — Отлично, тогда предлагаю пойти домой, нам больше нечего здесь делать, — Рон прерывает, не дает даже договорить.       А Малфой хмурится, потому что не понимает, в чём причина такого резкого ухода. В конце концов, беседа только начала становиться более непринужденной.       Но Гермиона только рада, кажется, она уже думает о теплой постели и скорейшем отрезвлении, а не о разговорах.       — Извини, Малфой, мне было приятно с тобой поболтать, но нам уже пора! Спасибо за гостеприимство, — улыбается Гермиона на прощание и уходит, утягиваемая за руку своим благоверным.       Малфой поднимает стакан в знак прощания, будто в новом тосте. И опускает руку под барную стойку, доставая тот самый стакан, который не допила Гермиона, чтобы допить его самому.       В конце концов, причин оставаться сегодня трезвым больше не было.