Один очень долгий тур

Они шокеры не играли уже целую вечность. На съёмках на новом канале было не предусмотрено, на концертах, без кучи реквизита, просто как-то не интересно. И с чего это к игре почти забытой возвращаться решили, Позов не имеет ни малейшего понятия. Ему никогда не нравилось особо. Не веселит, если ты наблюдатель, пиздецки больно, если играешь. Только, пожалуй, с пультом интересно. О Диминых предпочтениях знают конечно. Но только руками разводят, кидают что-то вроде «никто не хочет» и вешают опять на него. Абонемент на шокеры должен был давным давно закончиться, но его, кажется, продлили до пожизненного, как постоянному клиенту. Кайф. Он играет. Делает свою работу, людей смешит. И если веселить тех, кто в зале сидит — хоть немного приятно, то видеть ржущего во весь голос Матвиенко — неожиданно задевает. Настолько, что разбираться идти приходится. Позов даже не стучится. Проходит сразу вглубь номера, встаёт напротив Серёжи, не удосужившегося даже с кровати подняться, и смотрит пристально. — Чё? — спустя минутку наконец реагируют на него, — садись, ложись, рассказывай, чё пришёл, только не стой так. И настроение резко меняется. Дима, вообще-то, пришёл весь такой уверенный в себе, а тут вдруг одним предложением с него весь настрой согнали. Теперь хочется аккуратно и… — Серёж, — всё-таки присаживается на край кровати, — как шокеры сегодняшние? — Разъёб, — отвечает Матвиенко, окончательно телефон откладывая. — Видел, как ты смеёшься, — Позов улыбается, — а мне пиздец больно было. — В том и суть. Кому-то больно, кому-то весело. Игра такая, — Матвиенко объясняет чуть ли ни как пятилетке, — и всегда такой была. — А если перестанет? — спрашивает с вызовом. И теперь уже на него смотрят пристально, заинтересовано. Дима не медлит — лезет в неебически огромный карман и достаёт сразу оба козыря — и шокер, и пульт. — Э, не… — тянет Серёжа, — если ты меня тут пришел мучить за то, что я поржал, то я против. — Изначально собирался именно так, — Дима ухмыляется собственным планам, — а теперь вот думаю, что вообще-то правила можно сменить. Матвиенко смотрит с подозрением. То на приближающегося Позова, то на шокеры в его руках. Но приподнимается и на поцелуй отвечает сразу же. Диме приятно с Серёжей целоваться всегда. Потому что тот, если все шутки откинуть, хорош. Перенимает инициативу сразу же, ближе притягивает, языком по губам проводит, заставляя сильнее рот приоткрыть. Наслаждаться этим Позов может очень долго. Только вот эффект неожиданности потерять боится. А потому лезет рукой под футболку. Тыльной стороной ладони оглаживает живот, а потом прислоняет к нему шокер, и с пульта посылает разряд. — М-м, — Серёжа мычит недовольно и отстраняется тут же, — охуел? — Больно? Вопрос исключительно формальный. Дима настройками проигрался в номере, проверил на себе — щекотно максимум выходило. — Нет, — отвечают закономерно, — но и не вау. — Пока, — заверяет Позов. И сразу после тянется за ещё одним поцелуем. Посылает ещё один разряд, и тут же чувствует, как ему прикусывают нижнюю губу. Улыбается, нажимает на кнопку ещё разок, и лезет пальцами уже под резинку штанов. Суть происходящего до Матвиенко доходит непозволительно медленно. Димины пальцы, вместе с этой машинкой для пыток (по крайней мере именно такой она видится на сцене) уже в трусах. — Поз, — говорит вдруг неожиданно серьёзно. Но от одного взгляда на покрасневшего, до неожиданного довольного Димку, смягчает тон, — ты чё делаешь? — Проще показать, — просто отвечает. Не врёт — показывает. Прикладывает шокер к основанию члена, жмет кнопку заветную, и наблюдает за Серёжей, который вдруг всем телом вздрагивает. — И чё я делаю? — спрашивает, хитро ухмыляясь. Прижимает шокер сильнее, посылает ещё разряд тока, чувствует, как член Матвиенко твердеет. — Хуй знает, — отвечает тот, и не думая каламбурить, — но это интересно. — Штаны, — с нейтральной абсолютно интонацией. Но его понимают, к счастью. Серёжа ёрзает, стягивает с себя предмет одежды, вместе с бельём. Откладывает на другую часть кровати широкой и откидывается обратно на подушки, позволяя Диме касаться всех интересующих его мест. Позов возможностью пользуется. Прикладывает шокер сначала к паху, после к бедру, ко внутренней части, заряды тока посылая по каждой точке. Наблюдает, как Серёжа кусает губы, и поражается отзывчивости такой. — Прибавлю? — Прибавь, — с такой готовностью и огоньком в глазах, что Позов выполняет задуманное моментально. Они всё ещё сильно ниже тех мощностей, которыми пользуются на концертах, или съёмках. Но Серёжа реагирует, по ощущениям, ярче. Когда ток посылают снова у основания члена. Один, второй раз, а после Дима решается поднять наконец шокер повыше. Прикладывает к головке, секунду мнётся, раздумывая, не убавить ли обратно, но решается и нажимает кнопку. — Бля-я… И мурашки по всему телу. Может, даже по двум. Дима тут же жмёт снова, наблюдает за тем, как Серёжа пытается к устройству сильнее прижаться, как выдыхает тяжело, как… — Ещё, — просит. И не выполнить просьбу очень тяжело. Дима повинуется, посылает разряды, ловит вздохи тихие. Но понимает слишком хорошо — этого всего Серёже мало будет. Поэтому решается попробовать. Он поглаживает бедро Серёжи тыльной стороной ладони, отводит его в сторону сильнее и устраивается между ног. Улыбается на вопросительный, но уже рассеянный взгляд Матвиенко, и шокер убирает от покрасневшей головки. Пульт отложить приходится на пару секунд. Дима касается члена осторожно, почти нежно. Проводит пальцами по всей длине, сверху вниз, и приподнимает яички. Шокер тут же ложится под них, а начинающего протестовать Серёжу приходится успокаивать ещё парой аккуратных прикосновений. — Не дёргайся, — просит, — если не понравится, я уберу. Но там точка, — Дима надавливает совсем рядом с шокером и чувствует, как партнер напрягается, — в теории ближайшая к простате. Только попробую… Вторую руку убирает с члена, и к пульту тянется. Нажимает, и аж рот приоткрывает от того, что Серёжа моментально простанывает. — Порядок? — Сам пробовал? — интересуется Матвиенко. И отрицательное качение головой увидив, продолжает: — это о-очень… Дима не дожидается окончания предложения, нажимает снова. И пересаживается удобнее — так, чтобы коленом прижать шокер в нужную точку. Руку себе освобождает и тут же головки члена касается. Гладит одним только пальцем и посылает сразу три разряда. Серёжа кулаки сжимает, дышит тяжело. Дима признаётся себе, что не ожидал, что его вообще так близко подпустят с шокером. А теперь чувствует, как ведёт, когда просят одними губами «ещё». Рискует. Прибавляет мощность до той, на которой лично ему было уже неприятно. Но лимиты Матвиенко, может и больше — проверить манит. Нажатие кнопки, разряд тока, который и в колене чуть отзывается, стон Матвиенко, рот приоткрытый. Позов в каком-то своём сюрреалистичном сне. Размазывает естественную смазку по члену, медлит пару секунд, и жмёт снова. — М-м-м, — тянет Серёжа, — мало. — Мало, — повторяет, Поз. Мощности не прибавляет больше. Вместо этого медленно двигает рукой по члену, и нажимает на кнопку — раз пять подряд, без пауз. Матвиенко прогибается в спине, отчего член из руки выскальзывает, и тут же пытается толкнуться обратно. Поз поддаётся, в который раз уже за день. В собственную игру по чужим правилам играет. Двигает рукой в одном ритме, посылает по несколько электрических разрядов, даёт подышать пару секунд и делает то же самое снова. Пока не слышит тихое: — Дим, Дим… Маленькая ладошка накрывает его собственную, останавливает у самого основания члена, а бедра инстинктивно двигаются, пытаясь глубже толкнуться. Дима на автомате действует — пальцы у основания члена смыкает крепче и жмёт на кнопку часто-часто, не считая даже, сколько раз. — Блять, — выдыхает Матвиенко. Глаза распахивает, руку Димы сжимает сильнее, пытается то ли от тока отодвинуться, то ли наоборот сильнее к нему прижаться. — Бля-ять, — повторяет уже с полустоном, кончая себе на живот. И Дима от одного этого вида кончить готов тоже. От Серёжи, настолько уязвимого, потерянного в ощущениях где-то. Но с пультом он переборщил явно — чуть сдвигается, чтобы устройство нежной точки не касалось больше, и наблюдает за тем, как оно тихими бжиками, больше на вибрацию похожими, чем на ток, заходится на простыне. Рукой проводит по члену ещё раз, до самой головки, а после кладет ладонь на живот. Глаза закрывает, чувствует, как Серёжа дыхание восстанавливает, и пытается дышать в синхрон. Только вот почти сразу прерывается — пальцы цепкие из его ладони выуживают пульт. — И зачем тебе? — спрашивает, так и не открывая глаза. — В шокеры играют двое.